Облачный сервер

Перекинутое соседом перо с железным наконечником пробежало пухом по пальцам. «На комментарий чужого творчества отводится одна минута, желаемый уровень критики…». Влад мотнул головой и перебросил перо дальше. Нечего сказать, нечего, ибо память уже предательски сговорилась со списком задумок на будущее и дятлом в виске стучит сорванными планами. Планами, на которые нет сил, времени, вдохновения – большая проза, научно-фантастический роман с глубоким философским подтекстом, с размышлениями о добре и зле, об участи человека на грешной Земле и о музыке сфер, которую слышат избранные… Высокий штиль, мать его, которому нет места в этом лохматом две тысячи тридцать седьмом. Вымученными кусками вываливался текст из души Влада, он был подобен грубой необработанной породе, где еще искать и искать драгоценные камни.

А сейчас не стало и этого. Не говоря уже о том, что даже на основном полигоне деятельности ступор. Сценарист квестов, у которого сюжеты повторяются как родительский рефрен «холодно, шапка, покушай, хорош шататься», просто обречен на вымирание.

«Ну и чего ты паникуешь? Знаешь же, как это бывает – сначала до последнего ехать не хочется, сто тысяч отговорок, почти опоздал к началу – а оказалось, все нормально, и потом сам радуешься, что оторвал зад от стула и с живыми людьми пообщался». Мотивация звучала неубедительно, когда ты пуст. Хуже того – после каждого собрания соклубники дружной толпой шли до метро, а там часть оседала в небольшом баре. Влад лишь однажды зашел с ними и уныло пожевал картошки фри с кетчупом. От посиделок остался привкус непонятной тоски и очередное подтверждение давно известному факту – алкоголь Влада не брал от слова совсем. Даже купленная с премии бутылка швейцарского абсента в восемьдесят шесть градусов крепости не принесла Владу радости.

После трех поэтов, которых Влад проигнорировал, объявили перерыв. Стало вдруг нестерпимо легко, словно исчез давящий чужой взгляд. Он завертел головой, пытаясь засечь, от кого так веет могильным холодком, но все дружное собрание уже вывалилось на лестницу. Очередные новенькие попросили не входить, пока не пригласят, и хлопнули дверьми. Влад, которому тело давно компенсировало миопию прекрасным слухом, различал за зеленым шумом клубней грохот переставляемой мебели и ожесточенный спор. Наконец двери в зал распахнулись. Непривычная расстановка столов и стульев намекнула интуиции Влада на мышеловку – мебель и зрители (а иногда это были неотличимые вещи) сместились в центр так, чтобы вокруг можно было свободно двигаться.

Народ кое-как расселся, стоять остались трое: хрупкий паренёк-одуванчик, рыжая девушка и внезапно – тот остроскулый в чёрной рубашке. Свет погас. Кто-то прошуршал в темноте за спинами зрителей и зажег несколько свечей; и откуда только раскопали, уже в храмах сплошь светодиоды за плату, – в разных концах зала. Язычки пламени дрожали в прибойных волнах жгучей музыкальной смеси из церковных песнопений и шаманских бубнов. Зрителей начало затягивать в тёмный омут транса, но чистый девичий голос вдруг заметался под потолком, ударил Влада под дых и словно рассказал о том, чему не нашлось пока имени, цвета, вкуса и запаха. Хотя нет, запах появился почти сразу же – по обонянию жахнуло озоном, дождем, полынью… «Зарядила робота-официанта духами», – мелькнула в голове Влада догадка, но тут же сгинула. В межмирье, в темноте и неизвестности не было места мыслям. Кто-то быстро и осторожно провел птичьим пером по шее.

Только ощущения. Только здесь и сейчас. Секунда. Две. Три…

Свет резанул по глазам и обнажил актеров, электричество их игры перекинулось на зрителей, захлестнуло с головой. Мужик в черной рубашке наступал на светловолосого агнца, тот отчаянно отмахивался от него белыми крыльями. Актеры медленно обходили зал по кругу, зрители забывали дышать… Чёрный человек приложил светлого спиной о стену, метко попав в выключатель. Лампы мигнули и погасли, а когда свет включился вновь, не было уже ни девчонки, ни загнанного ангела, и только чернорубашечник – уже, правда, без рубашки – стоял спиной к залу, тяжело оперевшись на стену. Над левым его плечом топорщилось одинокое чёрное крыло. Правую лопатку украшала мастерская имитация кровоточащей раны.

– Не прощай меня. Согрешил, – в оглушительной тишине прозвучал финальный аккорд отыгранной пьесы, и однокрылый ангел рухнул на колени, спрятав лицо в ладонях. Пульс в висках Влада забился в агонии, погасил картинку и звук, немилосердно толкнул в водоворот болезненных воспоминаний, оставив на плаву абсурдную мысль: «Откуда. Они. Знают?!»

Влад пришел в себя, когда раздались аплодисменты, и трое актеров вышли на поклон. Сюжет пьесы сохранился в голове урывками. Влад точно мог сказать, что она про ангелов, тоже мне, капитан очевидность, но кроме контрольного выстрела последней фразы не вспомнил больше ничего. Зато очень четко отложился в голове хрустальный девичий голос и переплетение черного крыла с белым, грозовая свежесть, щекочущая мягкость мимолетного прикосновения… Нет, это просто совпадения. Концентрат совпадений, чтоб его, но ведь актёрская троица – самые обычные люди, не ангелы, они никак не могут знать про Рай. Или… могут?

Мда, медовуха бы сейчас не помешала. Отчаянно непьянеющему Владу не менее отчаянно захотелось в бар у метро.

Старожилы клуба, раззадоренные необычным форматом постановки, не оставили актёрской троице иного выбора, кроме как присоединиться к посиделкам «после бала». Ради разнообразия решили на этот раз сменить и локацию – выбор пал на паб «Орлы и гуси». Блаженный юноша-ангел гордо объявил, что он вегетарианец и заказал апельсиновый сок. Рыжая девчонка вопросительно вскинула глаза на своего старшего спутника.

– Девушке глинтвейн, – обратился мужчина к роботу-официанту, – мне коктейль «Шёлковый шарф».

– Паспорт, – невозмутимо донеслось из робота. Девчонка замялась.

– Эм-м, запишите тогда всё на мой счёт, – выкрутился мужчина, поднося пластиковую карту к сканеру. Не в меру любопытные взгляды литклубовцев сканировали тем временем его самого: надо же, на пьесе рубашку скинул, сейчас несовершеннолетнюю девчонку спаивает, хм, а креста-то на шее нет…

– Нещадко Эльдар Вячеславович, тысяча девятьсот восемьдесят пятого года рождения, – удовлетворённо констатировал робот – Заказ принят.

Нарочито медленно убрав карточку в нагрудный карман куртки, мужчина позволил собравшимся ещё пару секунд насладиться иллюзией собственного превосходства, а потом перехватил управление посиделками.

– Ну, будем считать, что я представился, – усмехнувшись уголком рта, произнёс он. – Не люблю свою фамилию, тем более, у вас тут кличками принято… Тогда пусть будет Корсак. Сам грешен, не пишу ничего, но вот племянница упросила сыграть в её постановке…

Племянница… Нездоровые огоньки праздных домыслов одни за другими гасли под порывом ветра, а Нещадко продолжал, как ни в чём не бывало. О, это золотое правило допроса, которое Влад для себя вывел еще очень давно, – расскажи другим все сам и только то, что считаешь нужным. А от лишних вопросов избавит людская скромность, ха-ха.

– Впрочем, я всё-таки пишу. Только не рассказы, а научные статьи. Сейчас, например, работаю над технологией визуализации образов. А вы, я смотрю, ребята творческие, головы светлые… Такие нам и нужны. В общем, если захотите отдаться науке за умеренную плату – приходите, буду рад видеть. Только, – на стол веером легло несколько визиток, – напишите мне заранее, чтобы я заказал для вас пропуск. Технологии растут, как грибы после дождя, но проходные, кажется, не сгинут вовек.

Влад, невозмутимо потягивавший свой егермейстер, весь словно взорвался. Нет, никто ничего не заметил, но праведность устава «не юзай соклубников в личных целях» тут же получила оговорочку «а случайным людям, выходит, можно». Да и стоило выдохнуть, как тут же ехидна запела в уши проникновенные романсы о хромающих финансах. Деньги, чертовы деньги. Сколько там дают лабораторным мышам?..

– Немного, – ответил вдруг Нещадко. – Грант мой личный, но я своих мышей не обижаю.

Мир словно бы исчез и стал неважен. Случайно слетевшие с языка слова протянули оранжевую нить между ними, и это заставило Влада улыбнуться помимо воли. Не все еще забыто, не все отгорело. Вот оно, ради чего стоит жить.

Ну и маленький бонус. Влад прикрыл глаза, сохраняя в памяти новое лицо, которое наконец сумел разглядеть с расстояния вытянутой руки. Я запомню тебя таким, Корсак, каким и придумал. С зелеными глазами и скулами, о которые когда-нибудь порежусь. Параноик в голове нецензурно и громко советует не лезть в пасть к этой лисе, которая так прицельно сыграла на твоих нервах остросюжетную ангельскую пьесу, зато нулевой баланс кредитки и жажда острых ощущений кладут гаечки на осторожность. Кто не пьет, тот не рискует.

Стопка егермейстера опустилась на стол с глухим звуком печати на подписанном договоре. Одной визиткой в веере стало меньше.

Глава 2

Тлетворное влияние литклуба Нещадко обнаружил почти сразу после прощальных лобызаний с шумной толпой членов оного. То ли объятия с соблюдением двадцатисантиметровой границы были насквозь фальшивыми, то ли свернутое крыло под мышкой вдруг приобрело тяжесть металла, но врач откровенно валился с ног. Какая-то девчушка с соболезнующим видом потеснилась у поручня в электробусе, а цыганка у Московского вокзала даже не обозвала «абрикосовым».

А еще стихи. Ну, не стихи, а так – рифмующиеся строчки без намека на ритм. Они появлялись в голове внезапно, словно кто-то там в правом полушарии решил: «А чем я хуже этих… тех… ну ты меня понял. Давай сочинять,» – и понес околесицу с глагольными рифмами про несправедливость жизни и тяжесть прожитого полтинника. А потом вдруг в хаосе слов появился Смысл. Нещадко замер на полушаге. Это было ощущение потока, щекотавшее затылок изнутри. Что-то похожее бывало при мозговом штурме, но если торжество интеллекта больше походило на конец мучительного изнасилования, то сейчас был драйв. И свобода. От логики, матчасти и условностей: «не ругайтесь, не самоубивайтесь, уныние – худший из грехов, ибо уныние возникает от недостатка работы, а надобно пахать и радоваться во славу Госпо…»

красиво у вас, я бы с радостью тут повесилсяна верёвочке…на тонкой верёвочке в блёстках от света лунного.3

Дальше, дальше, дальше… Нещадко набирал полные легкие пьяного мартовского воздуха, отметая констатацию своего врачебного автопилота, что количество кислорода на улице, несомненно, выше, чем в бункере томографа, и потому сейчас активизируется работа мозга. Ко всем трансцендентным сущностям матчасть! Я просто хочу это делать. Делать красиво. Есть же на свете пустая, не объясненная ничем радость бытия?

прозрачные капли по стёкламкак серьги улицы.тяжёлые вздохи, и запах полночной сыростиврывается в лёгкие

В ментальном бою только один проигравший – твой зверь. Слова рвали глотку, вода нехотя проникала через барьер легких ботинок. Нещадко-врач, забившийся в дальний угол черепушки, постигал принятие и непротивление злу насилием.

красиво у вас, я бы с радостью стал здесь призраком!бродил…бродил бы по мхамзаросшим камнями тропами

А что ты запомнишь об этих минутах, бедный Корсак? Ведь в этом и загвоздка всех твоих исследований, тебя самого и человеческого муравейника. Избирательность памяти. Через месяц перемкнутся нейронные сети в твоей башке, обманешь сам себя, выдав за внешний импульс самовольный генереж сигнала. И «встанут перед глазами», будут «звучать в ушах», пройдут «ознобом по коже»… Что? Чернильная, как мартовская тьма, лужа-море-океан и одинокий дом с башнями. Собственный срывающийся шепот и прибойный шум проспекта. Ледяные мокрые ноги и тяжесть свернутого крыла.

тропамигде всё неподвластно избитым законам физики,где быть невозможно ни вдовами, ни сиротами.4

Волна ушла, оставив по себе прежнего Нещадко, старую драную лису на пороге собственного дома. Оставалось только, как заядлому наркоману, припрятать пережитое в дальний угол долгосрочной памяти, чтобы потом в самый трудный момент извлечь и принять как дозу, много и внутриментально. Неплохая замена дефибриллятору, кстати.

– Красиво у вас… я бы с радостью тут повесился, – сипло прокомментировал Нещадко, взломав домофон и нырнув в непередаваемое амбре подъезда в парадной старого жилого фонда. А теперь начинаем восхождение…

Пятидесятую ступеньку Нещадко одолел в компании одышки, белых кругов перед глазами и собственного бессвязного ворчания. Ворчание посвящалось трижды клятому сидячему образу жизни, от которого ничего, кроме сколиоза и геморроя, не получить.

Щуплая девичья фигурка в тусклом свете аварийной лампочки – лучшее, от чего можно было шарахнуться у дверей собственной же квартиры. Доля секунды ушла на то, чтобы понять – нет, это не племянница. Как же, жди, придёт она у тебя порядок наводить. Лобные доли вбросили едкое: «Зна-аю я эту молодёжь» и тут же сами себя высмеяли: «А ты, нешто, в старики уже записался, профэ-эссор?». Память услужливо маякнула: «А кто у нас тут уборщиц по вызову заказывал?»

Учёный перехватил крыло поудобней и приветственно кивнул незнакомке, стараясь не задеть девчонку локтем и параллельно пытаясь не промазать пальцем по сенсорной панели дверного замка. Мда, вот так накрутишь себя отрядами Святой Веры, что по души ученых приходят за полночь… Интересно, какая там зона мозга отвечает за паранойю?

– Ангела на час вызывали? – девушка оказалась совсем юной, но одета была в линялое тёмно-синее платье ниже колена и стоптанные босоножки, а волосы собрала в тугой пучок на затылке, что означало табу на любые намёки личного характера со стороны заказчика. Впрочем, от задолбанного в край нейрофизиолога даже сама Мэрилин Монро не дождалась бы сейчас попыток флирта.

– В общем, это, – Нещадко неожиданно смутился привычного бардака в своей норе, – если у вас получится одолеть этот хаос, вы – не просто ангел, а господь бог. Только вокруг компа ничего не трогайте, ладно?

На словах «господь бог» девчонка странно дёрнула плечом и прищурилась, но потом согласно кивнула и направилась к ванной, чтобы наполнить водой – боги Сети, не какой-нибудь очередной «умный» пылесос, а самое что ни на есть обычное ведро.

К такому Эльдара Вячеславовича жизнь не готовила. А ещё она не готовила его к тому, что вместо пластиковой скидочной карты девушка вручит ему миниатюрного вязаного ангела. Ангел, впрочем, был чипированный: на внутренней поверхности его одеяния была прикреплена миниатюрная табличка с секретным кодом, который и давал право на скидку.

Предоставив девушке полную свободу, Нещадко поселил ангела на полке у компьютерного стола и нырнул в работу.

«Нырнул», впрочем, громко сказано. В десятый раз сверлить глазами посекундные раскадровки активности чужих мозгов и уже привычно отмечать под комментарии Иссы – вот тут, наверное, было что-то вроде потуг сосредоточиться на той-самой-секунде, а сразу после – шальная мысль в духе «вот я дура / вот он козёл / а выключила ли я дома чайник?» Да и у самого Нещадко в голове ипподром был не хуже. Вот удалась тебе, доктор, первая часть гранта – думал, что и со второй повезёт? Эх, надо было отдать его молодым да амбициоз… ха, а самому написать заявление по собственному и бродягой пойти по Руси с табличкой на груди: «Дед в моём возрасте уже вышел на пенсию, помогите добрые люди чем можете»?

– Это что еще за?!..

Истошного вопля в исполнении юной уборщицы Нещадко никак не ожидал и потому непроизвольно съежился, вспоминая, какого скелета он мог оставить в шкафу спальни. Ну не полезла же она в чемодан под кроватью, где доктор хранил не самые легальные препараты и – тяжкий грех! – запрещенную к ввозу американскую медтехнику.

Следом его накрыло странное, ни на что не похожее ощущение – будто уборщица за стенкой принялась копаться уже не в вещах его, а прямо в душе.

– Не из наших же, – прозвучало спустя пару томительных секунд. – Поигр-рульки, значит?..

Тут Нещадко не выдержал. Ноги сами донесли его до порога спальни, где и состоялась немая сцена «доктор, уборщица и бутафорское крыло».

– Эмм, – только сейчас до Эльдара Вячеславовича дошло, что во всей этой кутерьме он напрочь забыл убрать злосчастное крыло в пакет, и теперь по его милости девчонке предстоит соскребать мелкий пух с дивана. – Простите. Давайте, я уберу.

– Откуда оно у вас? – спрятав крыло за спиной, уборщица впилась в доктора потемневшими глазами. Нещадко мысленно зарёкся обращаться в странные конторы по Сети.

– Это реквизит, – выдохнул он. – Племянница упросила меня сыграть в её пьесе.

– Сыграть… ангела? – вопросила уборщица, по-прежнему удерживая крыло в заложниках. Нещадко осознал, что спасёт его только полная откровенность, а лучше – покаянная исповедь. Чёртовы фанатики, и как до него сразу не дошло…

– Она рассказала мне про Домик ангелов в Зеленоградске, – как можно мягче произнёс доктор. – И… мы подумали… как бы это выглядело, если бы ангелы жили…

– …на земле, – тихо закончила за него девушка, укладывая крыло на подлокотник. – Что ещё вам известно?

Нещадко опешил. Он ожидал чего угодно – обвинений в ереси и пресловутом оскорблении чувств верующих, пощёчины, хлопнувшей входной двери, но не этого вопроса.

– О чем? – наверное, более глупую реплику не выдумал бы даже сценарист третьесортного кино, но в исполнении Нещадко она прозвучала более чем уместно.

– О Домике ангелов! – продолжила наседать девушка. – Кто вам рассказал про ангелов?

– Говорю же, сюжет пьесы придумал кто-то в театральной студии, – доктор уже пожалел, что упомянул племянницу и сейчас на всякий случай стремился отвести от нее мысли приставучей девчонки. – Я сам даже в Зеленоградске не был! Вам-то что за дело?

Вместо ответа девушка глянула на доктора с какой-то странной тоской и осторожно присела на край дивана, ломая в пальцах выпавшее перо.

– Извините меня. Я думала… Но нет, это просто… С вашего позволения, я продолжу уборку.

Теперь уже Нещадко хотел дознаться до всех этих внезапных тайн, но чувство такта изо всех сил зажимало ему рот ладонью, говоря, что еще не время. Быть может, когда настанет момент рассчитываться за услугу… А, быть может, и вообще никогда. Предупреждал же племяшкин друг, что его за косплей Иисуса чуть фанатики не избили, когда с аниме-фестиваля домой возвращался. Ха, интересно, а если бы Спаситель в самом деле решил нагрянуть в этот бренный мир, они бы и его так встретили?

Еще пятнадцать минут не слишком глубокого погружения в проблему оказались максимумом для Нещадко-трудоголика в этот долгий день. Внезапно Исса по-английски и с эстонским равнодушием самовольно свернул все окна и ушел в анабиоз. То ли датчик на кожно-гальваническую реакцию в умных часах выдал фатальную ошибку контроля бодрствования и сдал врача с потрохами, то ли искусственный интеллект сам решил, что оговорка «последняя часть завещания… ой, заключения» – достаточное доказательство состояния «невменько». Однако, засыпать, пока кто-то там драит твою квартиру – это слишком. «Кофе. Кофе и еще раз кофе. Тот, ядреный», – мысленно приказал себе Нещадко, вспомнив про заначку, банку «Серебряной катаны» из Швейцарии. Да и девчонке этой сварганить надо что-нибудь ради приличия.

Писк входящего пригвоздил Нещадко к креслу при попытке встать. Та-ак. Письмо пришло с нового адреса, которому система не подобрала фото, а потому оставила лишь серебристый безликий профиль.

from: e_weberto: e_neshchadkoЗдравствуйте, dr. Нещадко.Нашёл вашу заявку на портале «РосСпец». Насколько понимаю, требуется перепрограммировать вашего киберврача и изменить его алгоритм анализа. Работать с ИИ люблю, умею, практикую. Но некоторые операции при всём желании невозможно сделать по удалёнке, поэтому я буду безмерно рад личной встрече на нейтральной территории, в ходе которой смогу ближе познакомиться с вами и уточнить детали по такой специфичной задаче.С уважением, Энгель ВеберВедущий специалистCyberCommunication Inc»

Пару секунд Нещадко сидел неподвижно, уставившись во все глаза на монитор. Честно говоря, он вообще не рассчитывал на отклик, тем более, на столь быстрый отклик. Но дело было не в этом. Недобитый полиглот в нём вдруг поднял голову и быстренько перевёл имя неведомого айтишника с немецкого на русский.

– Ну и подвалило тебе ангелов, Корсак, – прислушиваясь к фоновой возне уборщицы, прокомментировал врач себе под нос. – Мелким оптом. Хоть музей открывай. Знать бы, чем заслужил такое счастье.

«И чем с герром Вебером расплачиваться будешь, – ввернул мысленный зануда. – Не натурой же… Простите, уборкой квартиры».

– С зарплаты отдам, – решил Нещадко. – Или с пособия по безработице, если так дальше пойдёт.

C

Серый томительный март, уже неделю игнорировавший календарь, не выдержал и сдался на милость апрелю. Город скинул отсыревшую шубу, расцвёл синтетикой курток, диодными огнями, зазвенел разгоном запрещенных в центре аэроциклетных движков. Еще не названой зверюшкой из хай-тек бестиария он полировал свои когти поездами в метро, крякал утками, плещущимися в полынье у Троицкого моста, да дышал залетным ветром, что цепляется за полы длинного пальто. А уж зубы его – острые грани высоток Пулково-Сити – были достойны отдельной киберпанковской саги.

Сегодня Влад чувствовал город даже своим позвоночником. Как там было у Маяковского – «А вы смогли бы сыграть ноктюрн на флейте водосточных труб?» Кто-то со вчерашнего вечера медленно и настойчиво постукивал по позвонкам мягким молоточком, а по некоторым, удостоенным особой чести, ударял сильнее. Наверно, имя этому незнакомцу было «Сидячий образ жизни», потому что сильнее всего доставалось пояснице и шее. Ну а между лопатками у Влада ныло с тех пор, как он бродил по грешной Земле. А шуточки про «страстный музы укус», «пинок Пегаса» и коронное «крылья вдохновения режутся» появились гораздо позже и бесили невероятно.

День катился к закату. Рыжее солнце било в глаза, что странно не вязалось ни с пасмурным Петербургом, ни со скудным больничным опытом Влада. Обычно всякая такая эпопея ассоциировалась с ранним будильником и словом «натощак», но на визитке черным по белому было отпечатано: «Нещадко Э. В. Прием исключительно в вечерние часы». А снизу – адрес то ли клиники, то ли исследовательского центра.

Началось все с эпичного преодоления временного барьера от классического стиля фасадов улицы Маяковского к футуристическому новому зданию из ломаных линий стекла и металла, спрятанному в лабиринте медицинского квартала. Потом был бой на проходной под вывеской «НПЦ Неврологии „Эдем“» с размахиванием визиткой и обязательной покупкой бахил в розовый цветочек. Только после этого бдительные церберы пропустили Влада к гардеробу и лифту и даже объяснили, как не заблудиться в нескольких десятках разнокалиберных медицинских миров. Этаж за этажом пролетал Влад в кабине лифта, с трудом успевая прочитать на электронном табло хотя бы половину справочных указателей.

Лифт выплюнул Влада в оглушающую тишину прямо под тяжелые металлические двери, увешанные предупреждениями об опасности несъемных протезов, значками магнита и, верно, для хохмы – мирного атома. Впрочем, секундного зависания перед вывеской хватило, чтобы попасть в ловушку. Его уже ждали – вылетевшая из приоткрывшихся дверей медсестра/лаборант/ассистент, одним словом – совсем не Нещадко, вперилась в него маленькими монгольскими глазами так, словно Влад был бакшишем, ясагом и тамгой сразу.

– Вы на обследование?

Да уж. Романтическое вдохновение Золотой Орды сразу улетучилось, ибо если что-то Влад терпеть и не мог в этой жизни, так это вот таких вопросов в духе «капитан очевидность».

Но медсестра продолжала закрывать проход своим телом – внезапно вполне себе русским, добротно-округлым, без всякой монгольской гибкости и худобы, и не оставляла шансов на инкогнито.

– Карта, направление… Кто ваш лечащий врач?

Влад протянул ей визитку и пробурчал что-то неразборчивое про Нещадко. Медсестра улыбнулась одними губами и продублировала информацию воплем:

– Эльдар Вячеславович, это к вам!

Из недр кабинета донеслось невнятное шебуршание.

– Кто?

Медсестра, так и не получившая ни карты, ни направления, откровенно подвисла.

– Если это Анабель, то пусть подождет в рекреации минут десять, – сообщил голос Нещадко тишине.

Влад и медсестра переглянулись. На странное, но явно женское имя Влад не тянул, куда там. Худой как жердь, седой кудрявый дядька неопределенного возраста, никогда не изменявший потертым джинсам и черной водолазке. Ну что ж, раз постановочного знакомства не получилось…

– Это не Ана…

– Ко-орсак! – Влад пошел ва-банк под шокированным взглядом медсестры. – Я Владислав Соляда. Из литклуба.

Однако явления Христа народу не последовало. Только после очень долгой паузы голос врача отчеканил.