Китайские народные сказки

А сосна опять тяжко вздохнула и говорит:

– Не советовала бы я тебе ходить к черепахе.

Пуще прежнего подивился тигр и снова спрашивает:

– Отчего же это ты не советуешь мне идти к черепахе?

– Знал бы ты, – тихо промолвила сосна, – как она тебя только что здесь поносила, уши бы мои не слушали.

– Как же она поносила меня? – стал допытываться тигр.

Тогда сосна еще тише, чтобы никто не услышал, ответила:

– Обозвала она тебя поганым тигренком[7]. Грозилась, как придешь ты к ней, вгрызться зубами в твои когти, стащить тебя за лапы в воду и утопить.

Услыхал это тигр, рассердился, хвостом махнул и обратно побежал.

Много воды с тех пор утекло, а тигр с черепахой так и не встретились больше. Да только горячий был у тигра нрав. Как вспомнит про черепаху, так злость его разбирает. Не стерпел он однажды, выскочил из пещеры и побежал к омуту.

А сосна рада-радехонька, чуть не смеется. Бежит тигр к омуту и ругается:

– Вот я тебе покажу, черепашье отродье, ты когти мне грозилась изгрызть да за лапы меня в омут стащить?

Высунулась тут черепаха из воды и тоже давай ругаться:

– Вот я тебе покажу, поганый тигренок, ты панцирь мой грозился изгрызть да желчь мою выпить?

Ругались они ругались, да так распалились, что принялись драться. Только ни одному на ум не пришло правду от неправды отличить. Вцепилась черепаха зубами в тигриную лапу и в омут его стащила. А тигр вонзил клыки в черепаший панцирь, и хоть умрет – не отпустит. Немного времени прошло, испустила дух черепаха, тигр водой захлебнулся.

На другое утро шел мимо омута юноша. Видит – на поверхности тигр с черепахой дохлые плавают. Позвал юноша людей, и решили они тигра с черепахой в деревню к себе отнести. Стали судить да рядить – откуда столько дров раздобыть, чтобы тигра с черепахой сварить. Услыхал это юноша и повел людей с топорами и пилами на гору.

Дошли они до середины горы, где старая сосна стояла, посмотрел на нее юноша и говорит:

– Сосне этой, почитай, тысяча лет. Она уже наполовину высохла. Сама не растет и молодым деревьям расти не дает. Что ее жалеть? Срубим – на костер дров хватит.

Принялись тут все дружно за работу и повалили старую сосну.

Вот какую рассказывают историю.

Как горная и городская мышь друг к дружке в гости ходили[8]

Вышла однажды горная мышь прогуляться и повстречала на дороге городскую мышь. Разговорились мыши и очень понравились друг дружке. С того дня стали они закадычными подругами.

Говорит как-то раз горная мышь городской:

– Сестрица, дорогая, ты, наверно, сыта по горло городскими яствами. Пойдем ко мне, я угощу тебя на славу! Отведаешь свежих, сочных плодов!

Обрадовалась городская мышь и не раздумывая согласилась. Привела горная мышь подругу в свою норку, достала из кладовой земляные орехи, сладкий картофель, разные ягоды, стала потчевать гостью. И так ублажила городскую мышь, что та тотчас же позвала горную мышь к себе отведать сала, сахару да печенья. А горная мышь рада-радехонька, что случай ей выдался поесть дорогих лакомств.

На другой день пустилась горная мышь в путь. Ее подруга жила в подполе лавки, и у нее всегда было вдоволь всякой вкусной еды. Мыши поболтали о том о сем, вылезли из подпола, закусили сальцем, сахарку погрызли. Наелась-натешилась горная мышь. Вдруг видит: стоит в углу большой глиняный чан.

– Сестрица, а сестрица, – окликнула она подружку, – а там что, в чане?

– В чане? Масло. Вкусное, жирное, только много его не выпьешь. Отведай, коли охота!

Уж так насытилась горная мышь, что дальше некуда, да как не отведать масла? Попросила она подружку крепко-прекрепко держать ее зубами за хвост, сама в чан полезла. Масло желтое, прозрачное, все дно как на ладони видно.

Висит мышь на собственном хвосте, будто на веревке, масло пьет. Напилась и опять просит подружку:

– Вытащи меня наверх! Не могу я больше масло пить!

Вытащила ее городская мышь и говорит:

– Давай-ка, сестрица, уберемся отсюда подобру-поздорову, а то как бы беды не стряслось – черный кот тут неподалеку гуляет!

– Не бойся, – отвечает горная мышь, – уж очень хочется мне еще масла попить! По вкусу оно мне пришлось!

Передохнула и опять в чан полезла. А городская мышь на краю чана сидит, подружку за хвост держит.

Вдруг открылась дверь, и на пороге показался огромный черный кот.

Городская мышь как закричит:

– Ой, сестрица, вылезай скорее! – и выпустила из зубов подружкин хвост.

Путун! Это горная мышь в масло плюхнулась. И выплыть не смогла – очень уж отяжелела. Так и утонула.

Как собака с кошкой враждовать стали[9]

Жил в старину бедный старик со своей слепой старухой. Детей у них не было, только собака да кошка. Дружно жили звери, так и ходили друг за дружкой, как тень за человеком, и хозяевам верно служили. Уйдет старик из дому, они со старухой дом стерегут, чужого близко не подпускают. Пуще сокровища берегли старики своих любимцев, не били, не ругали. С собакой и кошкой жилось им, горемыкам, не так тоскливо.

Пошел как-то старик в горы травы накосить. Идет обратно, смотрит – лежит на земле черная змейка, видать, оголодала, с места двинуться не может. Пожалел старик змейку, спрятал за пазуху, пошел своей дорогой. Пришел домой, выходил змейку, откормил. Но вот однажды говорит ей старик:

– Иди-ка ты из нашего дома, змейка. Рис у нас перевелся, травы больше нет – нечем нам тебя кормить!

Кивнула змейка головой и говорит:

– Добрый дедушка, если б не ты, умерла бы я с голоду. Да вот не знаю, как отблагодарить тебя. Только и есть у меня, что собственный хвост. Возьми его, положи в деревянную шкатулку и схорони подальше, чтобы никто чужой не увидел. А как понадобятся деньги, потряси – посыплются из хвоста монеты.

Согласился старик. И только отрубил у змейки хвост, как она исчезла. Положил старик змеиный хвост в деревянную шкатулку, шкатулку закопал за кухней, куда никто чужой не заглядывал.

Только переведутся у стариков деньги, выкопают они заветную шкатулку, достанут змеиный хвост, потрясут, на пол медные монеты со звоном посыплются. Соберет старик монеты, отправится на базар, купит масла, соли, риса, хвороста. Вернется домой, еду варит. Сварит и разделит на четыре части: одну – старухе, другую – собаке, третью – кошке, а четвертую – себе. Так и жили они, не ведая нужды.

Но вот однажды постучался к старикам бродячий торговец. Боязно ему было одному темной ночью по дороге идти, вот и попросился заночевать. Впустил его старик.

А на другой день, еще до рассвета, прошел старик тихонько за кухню, достал из шкатулки змеиный хвост, потряс его. И на землю медяки посыпались. Только и слышно: цзян-цэян-хуа-лан. Торговец все это через окно видел. Только ушел старик из дому, как он тотчас же вскочил, откопал драгоценную шкатулку, сунул в корзину, поднял коромысло – и ходу.

Вернулся старик домой, а старуха плачет, да так жалобно. Спрашивает старик:

– Какая беда приключилась?

А старуха отвечает:

– Шкатулку нашу драгоценную бродячий торговец унес!

Не поверил старик:

– Ты что это плетешь, старая? Схоронил я ее далеко да глубоко. Как же мог он ее найти? Видать, не там ты искала, где надо.

Сказал так старик и сам за кухню пошел. Искал-искал – ничего не нашел.

Пригорюнились старик со старухой. Старик тяжко вздыхает, а старуха слезами заливается. Тут как раз кошка с собакой со двора воротились завтракать вместе с хозяевами. А у хозяев лица печальные, брови хмурые, чуют кошка с собакой, что беда приключилась, а что за беда – не знают. Поглядел на них старик, вздохнул и говорит:

– Унес злодей-торговец нашу шкатулку. Бегите скорее! Догнать его надо!

– Бежим, может, поймаем его, – сказала собака кошке, – видишь, как убиваются наши благодетели!

Выскочили они из дому и в путь отправились. Идут, вынюхивают все, высматривают – нигде нет драгоценной шкатулки. И решили они идти к торговцу. А дом его за рекой стоял.

Подошли они к реке, река бурлит, волны на ней пенятся. Кошка в комок съежилась от страха.

– Не бойся, – подбадривает ее собака, – как-нибудь переберемся на тот берег, я ведь умею плавать. А без шкатулки нам лучше домой не возвращаться.

Увидела кошка, что собака такая храбрая, сама расхрабрилась и вскочила ей на спину. Переплыли они реку и очутились в маленькой деревушке. Идут по деревушке, в каждый двор заглядывают, ни одного не пропускают. Вдруг видят – стоит во дворе большой дом, народу видимо-невидимо, кто в красном, кто в зеленом, – к свадьбе готовятся. И признали они в женихе того самого торговца, который у старика ночевал.

– Иди в дом, – говорит собака кошке на ухо, – разузнай, где схоронил торговец заветную шкатулку. Я бы сама пошла, да боюсь, приметят меня. А как узнаешь, сразу беги за околицу, я буду ждать тебя под ивой.

Кивнула кошка головой, мяукнула, взобралась на крышу, с крыши прямехонько во двор прыгнула, а со двора, через маленькое оконце, пролезла в спальню. Ищет кошка заветную шкатулку, все углы обшарила, нигде нет. Уселась кошка под кровать и думает, как же ей быть. Вдруг видит – из сундука, который в спальне стоял, мышка вылезла. Бросилась на нее кошка, а мышь дрожит в кошачьих лапах, отпустить просит. Говорит ей кошка с безразличным видом:

– Поможешь мне в одном деле, отпущу.

– Все сделаю, царица кошка, только прикажи, – пропищала мышка.

– Полезай в хозяйский сундук, посмотри, нет ли там деревянной шкатулки. Если найдешь, быстрее тащи сюда.

Залезла мышь в сундук, вмиг вытащила заветную шкатулку и с низким поклоном передала ее кошке. Кошка схватила шкатулку и пустилась наутек.

Увидел торговец кошку и как закричит:

– Держите кошку! Она украла сокровище! Держите ее!

Бросились люди за кошкой вдогонку, а она через стену шмыг, только ее и видели. Прибежала за околицу, а там ее собака под ивой дожидается, и двинулись они в обратный путь. Идут не нарадуются. Когда подошли к реке, собака строго-настрого приказала кошке:

– Увидишь рыбу или рака, смотри, рта не разевай, не то уронишь шкатулку в воду.

Теперь кошка больше не боялась через реку плыть. Она с важностью сидела на спине у собаки и воображала, как станут ее благодарить хозяева. Доплыли они до середины реки, вдруг видят – рыбешки в воде резвятся. У кошки даже слюнки потекли, не выдержала она и как закричит:

– Ой, сколько рыбы!

Хуа-ла – это шкатулка упала в воду и пошла ко дну.

– Говорил я тебе, чтоб ты рта не разевала да помалкивала. Как же теперь быть?

Приплыла собака с кошкой к берегу, кошку оставила, а сама на середину реки воротилась. Насилу вытащила из воды драгоценную шкатулку.

Устала собака, присела отдохнуть, глаза закрыла и не заметила, как задремала. А кошка тем временем схватила шкатулку и побежала домой.

Увидел старик, что кошка шкатулку принесла, обрадовался, бросился к старухе, чтоб добрую весть ей сообщить. И стали они наперебой расхваливать кошку: какая она ловкая да проворная. Открыл старик шкатулку, достал змеиный хвост, тряхнул – на пол медные монеты посыпались, звенят. Накупил старик всякой всячины, приготовил разные вкусные кушанья, стал кошку потчевать. Уселась кошка поудобнее, но не успела за еду приняться, как видит – бежит собака.

– Ах ты дармоедка! Только и знаешь, что брюхо набивать! – накинулся на нее хозяин.

А кошка знай уплетает. Хоть бы словечко вымолвила. Так хотелось собаке попить да поесть, но ничего вкусного ей не досталось, пришлось довольствоваться остатками супа и риса.

С тех пор возненавидела собака кошку. Как увидит, сразу норовит схватить за горло.

Так и пошла у них вражда.

Благодарная тигрица[10]

Как-то отправился дровосек в горы хворост рубить. Вдруг слышит – внизу, в лощине, кто-то стонет, да так жалобно: у-у. Пошел дровосек на голос, пришел к скале, в скале пещера, в пещере тигрица лежит – никак окотиться не может. Кишки у нее из чрева вылезли, за колючий терновник зацепились. Невмоготу ей, вот она и стонет. Увидала тигрица дровосека, посмотрела на него печально-печально, будто сказать хотела: «Спаси меня, дровосек!», и еще жалобнее застонала. Поглядел дровосек на тигрицу, послушал, как она стонет. Жалко ему горемыку. Прибежал он домой и говорит матери:

– Я сейчас тигрицу видел, лежит в пещере, никак окотиться не может, кишки из нее повылезли. Смотреть жалко! Одна ты спасти ее можешь; все знают, какая ты умелая повитуха! Пойдем же скорее!

А мать ему отвечает:

– Да, если кишки повылезли, тут и помереть недолго. Спасти тигрицу можно, только надобно таз с вином принести, плеснуть на кишки вином, а потом тихонечко да легонечко в чрево их вложить.

Отправились дровосек с матерью спасать тигрицу. И вправду полегчало ей, народила она четырех тигрят. А старуха повитуха, прежде чем домой воротиться, похлопала по спине тигрицу и говорит:

– Одолела нас нужда, сынок мой даже жену в дом привести не может, вот ты и принесла б ему невесту на спине, чтоб за добро нам отплатить.

Закивала тигрица головой, будто поняла, что старуха ей сказала.

И вот однажды ночью, когда выл-задувал северный ветер и хлопьями валил снег, мимо гор невесту в паланкине несли. Вдруг раздался оглушительный рев, будто гром грянул, и пятеро тигров ринулись вниз с горы. Кто паланкин нес, все врассыпную бросились. А тигрица и тигрята невесту похитили и к дому дровосека отнесли. Стали в ворота стучаться. На стук сам хозяин вышел. Увидел невесту и так обрадовался, что ни сказать, ни описать невозможно. Тут же и свадьбу сыграли. Дошел об этом слух до родителей жениха, у которого тигры невесту похитили, и пожаловались родители судье. Послал уездный начальник за дровосеком, допрос ему учинил. Рассказал ему дровосек все как было. Не верит чиновник. И пошла тогда мать дровосека в горы тигров в свидетели звать. Не побоялись тигры, все впятером в присутствие явились. Судья от страха дрожит, а сам спрашивает:

– Правда это, что вы невесту в дом дровосека принесли?

Тигры все разом головой кивнули – правда, мол. Не стал больше судья допытываться – боязно ему, – так и отпустил дровосека.

А вскорости князь варваров на страну ту диких зверей наслал. Самые храбрые полководцы не отважились супротив них пойти. И попросил тогда государь дровосека с пятью тиграми вызволить страну из беды. Трех дней не прошло, как все князевы звери исчезли, будто лепестки в бурном потоке, – тигры их загрызли. А князь тот едва ноги унес и не отваживался больше нападать. Возликовал тут государь, пожаловал дровосеку чин Полководца пяти тигров и велел ему стеречь границы. С той поры воцарились в стране мир да покой.

Как тигр кап-капа испугался[11]

Однажды, когда уже завечерело, сидели в тростниковой хижине два крестьянина и разговор меж собой вели. Спрашивает один крестьянин другого:

– Не боязно тебе жить одному в таком глухом месте?

А тот отвечает:

– Никого не боюсь, ни тигра, ни черта, боюсь только, что кап-кап с крыши закапает.

О ту пору как раз тигр поблизости схоронился. Услыхал он эти слова и тихонечко говорит сам себе: «Ни тигра он не боится, ни черта, боится только кап-капа. Выходит, этот кап-кап страшнее да грознее меня? Уберусь-ка я лучше отсюда подобру-поздорову». Сказал так тигр сам себе и побежал прочь от хижины. Бежал-бежал и не заметил, как прибежал в одну деревню. Жило в той деревне десятка два, ну, может, два с половиной семей.

И случилось так, что как раз в это время забрался в деревню вор. Пришел вор к воротам высокого дома, а в руках у него большой-пребольшой бумажный фонарь болтается. Увидал его тигр, остановился в страхе и думает: «Не иначе как это и есть тот самый кап-кап». Подумал он так, съежился и решил тихонько обойти тот дом. Обошел, хижину тростниковую нашел, спать в ней улегся.

Вскорости вор туда же прибежал – люди его спугнули. Лег вор с тигром рядышком и заснул. А тигр лежит, от страха дрожит, думает: это кап-кап с ним рядом спит. Голову поднять боится. А вор тигра за корову принял и радуется: «Вот счастье привалило! Вот удача! Всю ночь зря пробегал – люди спугнули, и вдруг на тебе – корова. Уведу-ка ее с собой». А тигр себя не помнит от страха, трясется, думает: «Пусть из хижины выводит, пусть за собой уводит – все равно не подниму головы».

Между тем уже светать стало. Решил вор корову разглядеть получше – велика ли она? Глянул, чует – сейчас у него сердце и желчный пузырь лопнут. Бросился вор из хижины вон, на самую макушку дерева залез. Вдруг откуда ни возьмись обезьяна явилась. Увидела, что тигр впросак попал, и давай хохотать:

– Чего это ты так испугался, братец Тигр?

– А тебе и невдомек, сестрица Обезьяна? Нынче ночью я с кап-капом повстречался. До самой росы он меня на поводу вел. Беда, да и только!

– Что это еще за кап-кап?

– А ты сама погляди, а то я боюсь. Вон он, на дереве сидит.

– Померещилось тебе, что ли? Скажешь тоже: кап-кап! Ведь это человек на дереве сидит. Не веришь? Вот я сейчас лозу вырву, одним концом привяжу ее к твоей лапе, а другим – к моей. Живо вниз его сброшу, полакомишься вволю. А коли кап-кап, я головой мотну. Ты тогда беги и меня за собой тащи подальше от беды. Ну как, согласен?

– Согласен, согласен! Лучше и не придумаешь!

Полезла обезьяна на дерево. Только добралась до середины, а вор со страху в штаны напустил. Закапало на обезьяну: кап-кап. Замотала обезьяна головой, отряхиваться стала. Увидел тигр, пустился бежать со всех ног и обезьяну за собой поволок. Убилась бедняга насмерть.

Пробежал тигр одним духом ли[12] тридцать с лишком, запыхался, увидел высокий холм, присел отдохнуть. Хорошо бы, думает, оленем пообедать. Слыхал он, что в горах олени водятся, да отродясь их не видел. Вдруг смотрит – зверь какой-то вдалеке показался. Прямо на него бежит. А это как раз и был олень. Увидал олень тигра, задрожал от страха, остановился ни жив ни мертв. А тигр улыбнулся и очень вежливо говорит оленю:

– Будь добр, дружок! Скажи мне свою драгоценную фамилию и славное имя!

Услыхал это олень, сразу смекнул, что глупый тигр, расхрабрился и отвечает:

– Нет у меня фамилии, есть только ничтожное прозвище. И прозываюсь я Почтенным тигром.

Подивился тигр такому прозвищу и говорит:

– Братец Почтенный тигр! Что попусту болтать! Скажи мне лучше, не встречал ли ты где оленя?

– Зачем он тебе?

– Проголодался я. Хочу полакомиться олениной.

– А я – тигриным мясом. Так что сперва скажи мне, не видал ли ты тигра.

– Не видал, не видал!

– А что у тебя под брюхом?

– Чайник для вина.

– Ты его с собой носишь?

– А как же! Вот закушу оленятиной, а потом вина выпью! А что это у тебя на голове?

– Бамбуковая телега.

– Ты ее с собой таскаешь?

– Ну да! Попадется тигр, его ведь сразу не съешь! Вот я и кладу остатки на телегу – удобно и красиво.

Оторопел тут тигр, чует – душа с телом сейчас расстанутся. И обмочился со страху. Увидел это олень да как закричит:

– Кап-кап пришел!

Тигр услыхал и пустился наутек, а олень только этого и ждал, повернулся и побежал прочь.

Сказка про теленка-пестренка[13]

Давным-давно жила в деревне древняя старуха. Одна-одинешенька в целом свете – не было у нее ни сына, ни дочки, только теленок-пестренок. И ходила старуха за теленком словно за внучонком.

Встанет поутру, лепешек масленых напечет. Лепешки теленку на рожки повесит, к заду торбу ему привяжет. И пустит теленка в горы – пусть себе ест лепешки да хворост ломать не забывает. А к вечеру, не успеет солнышко сесть, теленок домой бежит, полную торбу хвороста несет.

Но как-то раз село солнышко за горы, а теленок-пестренок все не идет да не идет. Ждет не дождется его старая, не знает, что и думать. Вот уж небо черным стало, а теленка все нет да нет. Не дождаться, видно, старухе своего любимца. Взяла она клюку и пошла в горы искать. Вдруг заяц ей повстречался. Спрашивает его старуха:

– Скажи, добрый зайчик, не видал ли ты где моего теленка-пестренка?

– Твоего теленка-пестренка ведьма съела, а ночью придет тебя загрызет.

Испугалась тут старуха, закручинилась. Да делать нечего, заплакала, домой пошла. Села у ворот, слезы льет. Плачет старая, а тоска все сильнее сердце гложет. Услыхали люди, как старуха убивается, того и гляди сами заплачут. Шел мимо братец Шило и спрашивает:

– Бабушка, а бабушка, ты что пригорюнилась?

– Моего теленка-пестренка злая ведьма съела, а ночью придет меня загрызет!

– Не бойся, бабушка! Я ночью прибегу, беду отведу!

Шла мимо сестрица Колючка и спрашивает:

– Бабушка, а бабушка, ты что закручинилась?

– Моего теленка-пестренка злая ведьма съела, а ночью придет меня загрызет!

– Не бойся, бабушка. Я ночью прибегу, беду отведу!

Катилась мимо тетушка Куриное Яичко, подкатилась и спрашивает:

– Бабушка, а бабушка, ты что плачешь?

– Моего теленка-пестренка злая ведьма съела, а ночью придет меня загрызет.

– Не бойся, бабушка, я ночью прибегу, беду отведу!

Скакала мимо тетушка Лягушка, прискакала, спрашивает:

– Бабушка, а бабушка, ты что так убиваешься?

– Моего теленка-пестренка злая ведьма съела, а ночью придет меня загрызет!

– Не бойся, бабушка, я ночью прибегу, беду отведу!

Шлепал мимо братец Коровий Навоз, спрашивает:

– Бабушка, а бабушка, ты что пригорюнилась?

– Моего теленка-пестренка злая ведьма съела, а ночью придет меня загрызет!

– Не бойся, бабушка, я ночью прибегу, беду отведу!

Катился мимо дядюшка Каменный Каток, подкатил и спрашивает:

– Бабушка, а бабушка, ты чего затужила?

– Моего теленка-пестренка злая ведьма съела, а ночью придет меня загрызет!

– Не бойся, бабушка, я ночью прибегу, беду отведу!

А время между тем к ночи близилось, и стали они между собой совет держать. Братец Шило к старухе за пояс спрятался, сестрица Колючка за лампой схоронилась, тетушка Куриное Яичко в печку закатилась, тетушка Лягушка в чан с водой прыгнула, дядюшка Каток над притолокой притаился, а меньшому братцу Коровьему Навозу деваться некуда, так он прямо на землю плюхнулся.

Пришла злая ведьма, в дом ввалилась, говорит:

– Старуха, а старуха, сейчас я тебя съем, да вот с чего начать, не знаю.

Отвечает ей старуха:

– А ты с живота начинай!

Хотела ведьма за живот ухватиться, да не тут-то было! Братец Шило как пырнет ее в бок!

– Ой, у тебя на животе шипы растут!

– Тогда с головы начинай!

– На голове волосы растут.

– А ты их вырви! Только прежде лампу зажги!

Хотела ведьма лампу зажечь, а сестрица Колючка как вопьется ей в руку! Побежала ведьма к печке огня добыть да посветить, а тетушка Куриное Яичко глаза ей залепила. Добралась до чана воды зачерпнуть, а тетушка Лягушка хвать ее за нос. Испугалась ведьма, хотела убежать, да поскользнулась на Коровьем Навозе. Тут дядюшка Каток подоспел да и придавил злую ведьму. Пусть знает, как чужих телят есть!

Как тигр невесту украл[14]

Задумал как-то один человек жениться. Но когда свадебный паланкин с невестой мимо горы несли, вдруг на дорогу тигр выскочил. Носильщики паланкина и вся невестина свита со страху разбежались кто куда. А тигр тем временем залез в паланкин, схватил невесту и унес к себе в пещеру. Берег он ее да ублажал словно дочь родную, а она за его хозяйством присматривала. Каждое утро уходил тигр еду добывать. То петуха принесет, то барана или теленка. Девушка мясо варила и тигра кормила. А тигр, как стал есть вареное, так вскорости человечьему языку выучился.

Но вот однажды какой-то чиновник призвал к себе своих слуг и велел им петушиные яйца найти да воробьиные гребешки раздобыть, словом, то, чего и на свете не бывает. Делать нечего. Не стали слуги медлить, отправились в горы приказ чиновника выполнять. А тигр о ту пору как раз из дому ушел, девушку одну оставил. Услыхала она, что люди пришли, да как закричит: «Спасите!» Пошли люди на голос, подошли к пещере. Видят – девушка там сидит, и давай ее обо всем расспрашивать. А как узнали, что уже давно тигр ее в пещеру принес, уговаривать стали:

– Мы тебя вызволим, только обещай, что будешь нашему господину второй женой.

Девушка согласилась и отвечает:

– Буду я вашему господину второй женой, только уведите меня поскорее отсюда.

– А какой за тебя выкуп дать?

Отвечает девушка:

– Ничего мне не надо. Приготовьте только красный свадебный паланкин и еще корзину красных и зеленых палочек для еды[15].

– Когда велишь прийти за тобой?

– Завтра об эту же пору.

Стала девушка собираться в дорогу. А слуги чиновника воротились домой и обо всем доложили своему господину. На другой день приготовил чиновник все, что девушка просила, и послал людей в горы за невестой. Села девушка в паланкин и приказала бросать палочки для еды по всей дороге, до самого чиновничьего дома. А когда вошла в ворота, тотчас велела тыкву-дунгуа для нее купить, сварить ее на пару, а потом облить холодной водой, чтоб корка еще тверже сделалась[16].