Занятия с наставниками были куда сложней, чем в школе,– но мне нравилось. Хоть мне и иногда казалось, что такой объем информации я просто не смогу осилить и разочарую своих учителей. Я очень старалась даже похудела сильно, хотя и до этого особо упитанной не была. Любава только головой сердито мотала глядя на мои кости и пыталась мне приготовить, что ни будь вкусней и калорийней. Я уставала от учебы больше чем летом от физической работы и надеялась со временем мне станет легче. Когда попала в Чудную деревню, я уже была замкнутой, спокойной и неразговорчивой, но все мои учителя увеличили эти мои «способности» еще во много раз. Постоянно, особенно в первые дни только и слышала от них, что я должна уметь держать язык за зубами, всегда. Никогда и не кому не задавать вопросов и держать все эмоции при себе. Только соблюдая эти простые правила, я смогу выжить в будущем. Я и старалась, молчала и держала все в себе, но я была еще ребенком и как-то об этом рассказала Любаве.

Она усадила меня рядом, поцеловала, и прижав к себе сказала, – это все так, подрастешь, поймешь, просто следуй правилам. – Я тебя прекрасно понимаю и попытаюсь объяснить, все жители нашей деревни очень сильные и старые маги и обладают огромнейшим опытом, таким которого уже нет, старыми запретными или забытыми знаниями. – Они решились поделиться с тобой этими знаниями и конечно переживают, будешь ли ты этого достойна, сможешь ли принять этот груз. – Терпи. – У тебя только один выход, теперь выучиться и заслужить их доверие, иначе сама понимаешь, что будет с тобой. – Но с другой стороны, я то с ними ужилась, … и ты сможешь. – Зато если выдержишь, то со временем станешь сильнее их всех и это огромный приз за который бы многие из детей ночи отдали бы все что имеют и жизнь в придачу.

Больные приезжали к нам до начала снегопадов, потом ударили морозы, да и снега навалило до крыш, и дорога к нам закрылась до весны. Питирим прошелся и закрыл магией плотно проход и к нашему дому, теперь мы были в прямом смысле отрезаны от всех людей и найти нас было невозможно. Мы с Любавой обрадовались, очень устали от потока больных. Деревню занесло снегом и только лабиринт прочищенных дорожек соединял дома извилистыми петлями. Во всех домах оказывается были лыжи и снегоступы, а почти у всех магов машины в гаражах в ближайшей деревушке Баево. На Новый год многие мои учителя уехали в город, … и мне устроили небольшие каникулы, чему больше меня… обрадовалась Любава.

– Сначала отдохни пару деньков, а то прямо горишь с этой учебой. – Лица на тебе нет и прозрачная вон, какая стала ты у меня, аж смотреть без слез страшно,– запричитала она радостно. – Настряпаем и наготовим с тобой, а то ведь тебе и этому учиться надо. – Вот будет, у тебя свой дом, а ты у меня неумеха. – Что делать будешь?

Между делом мы чаевничали, тихие милые посиделки у печи под светом керосиновой лампы. Прошка на чай выбирался обязательно и с важным видом слушал наши разговоры, а иногда и встревал. Любава как-то на таком чаепитии стала рассказывать о моей семье.

– Твоя бабушка была красавицей в молодости, – говорила она. – Уж после смерти дочки и мужа как замерзла, все виноватой себя чувствовала. – Верила в семейное проклятие, да и дочек избаловала, все для них. – Работала и в поле, и в доме, все сама делала, говорила пусть отдохнут пока молодые, успеют еще наработаться, отмахивалась она постоянно от моих поучений. – Говорила я ведь ей не нужно так их баловать,– а она в ответ все, – одни они у меня остались, пусть хоть они по-человечески поживут. – И,-… выросли девки дурные, – да ленивые, что одна, что другая, даже по дому никогда не помогали матери и еще винили ее и в смерти отца и сестры. – А, характер у обоих злой, завистливый. – Всегда всем вокруг завидовали да ругались, как две старые сплетницы. – Во селе их не любили, и избегали, а кому охота около себя видеть злых и ленивых баб. – И хоть девки обе симпатичные, но парни их тоже избегали, кому надо с такими лентяйками связываться, вокруг себя грубыми и неприветливыми. – Они считали, все остальные им не ровня, они обязательно и так лучше всех устроятся. – Чего там себе они решили, что они особенные. – Когда Вера умерла, ждали что им дар перейдет, даже ведь между собой перессорились. – Все глядели друг за дружкой у кого дар проснется. – Каждая из них ждала получит дар и волшебницей тут же великой станет. – У них ведь искры были совсем небольшие, но были, и их трудом развить можно было, и я обоим им учиться предлагала. – Но нет, отказались, когда про учебу услышали, надо им было все и сразу, а не получилось так и обида на весь свет и на меня тоже. – Все вокруг них виноваты стали, а мать так они совсем зашпыняли, злились что денег она не заработала им дальше так же беззаботно жить. – Вот ты у меня молчишь да делаешь, хотя сила у тебя большая, все лето работала везде где скажу. – А, теперь вон учишься, аж почернела вся и похудела. – За это время ни про кого худого слова не сказала, а так если рассудить, то вы же одной крови все.

Любава прижала руки к лицу, выражая все свое негодование.

– Искру тоже раздуть можно, но работать надо, много. – Я вот вообще только с магическими зачатками была, а работой развила дар. – Небольшой, но он есть и мне помогает людей лечить, а это тоже работа тяжелая, сама знаешь. – И травы собери правильно и высуши их как положено и зелья приготовить, сколько сил и времени уходит. – Это сейчас у нас больные с твоей помощью быстро на ноги встают, а раньше я подолгу с ними возилась с тяжелыми особенно. – А, с больными людьми как, и горшок иногда за ними вынеси, и обмой, вонь какая от болезней бывает. – И все ж помогаем, а кто, если не мы, врачей рядом совсем нет. – Волшебство, оно лентяев не любит,– подвела итог Любава.

Перед самым Новым годом Прошка притащил откуда то коробку с новогодними игрушками. Игрушки были очень старыми и большей частью побитыми, но нас это не расстроило, за вечер наклеили гирлянд из старых открыток. Совсем разбитые стеклянные игрушки потолкли в крошево и вырезав из картона звезды намазали их густо клеем и засыпали битым стеклом, получилось очень красиво. Главное, что нам понравилось, а остальное все неважно. Мы с Любавой очистили около елки во дворе снег и как могли ее нарядили. Получилось очень даже ничего.

На Новый год мы наготовили много вкусностей и с чаем встретили его дома у печи, нам было хорошо и уютно, а утром я вышла во двор и ахнула. Под елкой лежали свертки и коробочки в красивой обертке.

Любава вышла за мной и смеясь сказала,– вон тебе сколько Дед Мороз подарков принес.

Я уже знала Дед Мороз существует, и он … далеко не такой добрый как в сказках. Карачун, – злой дух, повелитель холода и морозов. Зимой, когда самые морозы стоят и метели вьюжат его время царствовать. Его слуги поют в метели, заманивают кружа во вьюге и усыпляют одиноких путников, вытягивают из них тепло и превращают в тени, в новых слуг, безжалостных и холодных. Подарков от него мне бы получать очень не хотелось.

А вот подарки под елкой я уже догадывалась от кого. Любава помогла все занести в дом и все утро мы все вместе открывали их и радовались. Подарки не были подписаны, мы все равно догадывались от кого они. Красивый подсвечник это от кузнеца Михея, его мы поставили на стол и долго любовались красотой и изяществом линий. Подсвечник на три свечи был выкован в форме старого дерева – его ветки и были подставкой для свеч. Свечи тоже нашлись в подарках, они были от Анфисы. Большие толстые свечи,– разных цветов и с цветочной отдушкой, я видела такие в доме ведьмы. Толстая книга редких растений – это подарок Питирима. Шикарный яркий тяжелый альбом с репродукциями картин от Иван Ваныча. Дорогой набор мелованной бумаги с кистями и тушью нескольких цветов – это от Анны Леонидовны. А вот тонкий серебряный браслет и серьги – это точно подарок Любавы. Когда мы ездили с ней в Моршу, я долго любовалась этим комплектом в витрине.

Я молча подошла к ней и поцеловав в щеку, прошептала ей, – Спасибо.

Украшений мне еще никто никогда не дарил, тем более таких дорогих, в моих ушах были простые копеечные сережки.

Любава тоже растрогалась радуясь, что мне понравился подарок.

Прошка довольно сказал, – а я ведь говорил и понравиться, и догадается.

Я тут же одела сережки и браслет на себя, может для кого-то они и недорогие, и простые, но я была просто в восторге от подарка Любавы.

От Прошки тоже мне достался подарок – красивый пряник.

– Сам пек, – похвалился он,– знаю старинный рецепт, сейчас таких пряников уже не делают видишь, как его разукрасил.

Пряник действительно был красив, весь в маленьких морозных снежинках, а главное большой, я положила его на стол, вечером счаевничаем.

– Ох, даже жалко такую красоту есть.

– Ничего я еще могу напечь, если захотите, а то мож и не понравится, – отозвался тут же Прошка.

– Спасибо,– я поклонилась ему. – Значит, чай с твоим пряником все попробуем.

И тут же подумала о своей бабушке. Мы не ставили елку, – но каждый раз в новогоднюю ночь бабушка под утро клала мне под подушку кулек с конфетами, и я всегда ждала этого и старалась не уснуть. И все равно ни разу не увидела, когда она мне его кладет и радовалась ему утром, как маленькому чуду. Даже сегодня утром подняла подушку, – а вдруг…. Бабушка старалась побаловать меня по-своему, и я ценила ее заботу. За бабушку я стала беспокоиться больше, непонятная тревога мучила меня часто. Меня тянуло к ней домой, было чувство, что надо ее навестить и это важно.

Мы пили чай с Прошкиным пряником и нахваливали его. Подарок и впрямь оказался вкусным, пряник буквально таял во рту. Потом еще все вместе открыли оставшиеся подарки. Этот Новый год стал самым ярким в моей жизни, … у меня появилась семья.

Иногда приятно провести несколько дней в приятном ничего неделанье. Я приносила утром в дом дрова и воду, а потом валялась на своей кровати с книжкой, спускаясь вниз помочь Любаве на кухне.

Да и то она гнала меня говоря мне ласково,– иди, поваляйся, пока возможность есть. – Каникулы быстро пролетят и тебе снова тяжко придется.

Иногда я садилась у окна и смотрела на сонную зимнюю деревушку. Просто смотрела, без каких-то особых мыслей. Приятно так посидеть и глядеть не торопясь никуда.

А в ночь на Рождество я увидела свою бабушку во сне. Увидела старый дом, холодный нетопленный и бабушку, неподвижно лежащую на кровати. Она звала меня тихо- тихо не открывая рта и глаз и от того мне стало страшно и совсем беспокойно.

– У меня так мало времени осталось приди, я жду тебя попрощаться, мне нужно увидеть тебя, поторопись внуча, срочно,– услышала я ее голос, тихий совсем, еле слышный, как шорох.

Проснулась я в растерянности, сон не шел из головы. Нужно идти решила я,– даже если Любава будет против уйду, а иначе не прощу себе этого никогда. Быстро оделась и спустилась вниз, взглянула на часы было далеко за полночь. Любава тоже проснулась и сидела на кровати прислушиваясь к моим шагам. Я подошла к ней, обняла и стала ей рассказывать о том, что видела и сказала.

– Мне нужно к ней идти Любава, я чувствую это.

– Нужно так нужно. – И у меня, что-то сердце жмет, беспокойно мне,– не стала спорить Любава и тоже принялась одеваться.

Мы, быстро и тепло оделись,– взяли лыжи и пошли. За деревней пристегнули лыжи, нашли проход на Аласово и потихоньку вперед. Любава первая, я за ней, – она знала дорогу хорошо, а я еще плутала в лесу. Было ощутимо морозно, сумрачно и мы шли на лыжах быстро. Еще не рассвело, когда мы подошли со стороны огородов к бабушкиному дому. Дыма из трубы было не видно, и я забеспокоилась совсем. Все и наяву выглядело как в моем сне. Двор и порог дома засыпаны снегом до сугробов. Что бы войти в дом, я быстро почистила снег у входа, лопата для снега привычно стояла у входной двери. Дверь была не заперта, мы зашли с Любавой в дом. Дом уже остывал, но тепло еще держалось, … и запах в доме был уже чужой нежилой. Бабушка лежала одетая на кровати очень бледная услышав нас она открыла глаза.

– Елена я так надеялась тебя увидеть, – тихо прошептала она,– хорошо, что ты ее привела Любава. – Я уж боялась, что не увижу тебя внуча напоследок. – Хотела убедится, что с тобой все в порядке.

Любава постояв около бабушки печально помотала головой,– отходит,– сказала она мне,– все уже немного ей осталось.

Я села на кровать и взяла бабушку за руку, тело ее светилось ровным серым цветом, она не болела, она просто умирала от старости и помочь я ей ничем не могла.

– Хорошо, что ты здесь, – повторила бабушка,– слушай меня внимательно, времени у меня совсем нет. – Под подушкой пакет, заберешь его это все для тебя и сразу уходи с Любавой, как я отойду. – Главное посмотрела на тебя и убедилась ты в порядке, и все что надо отдала и как-то успокоилась за тебя.

– Любава,– позвала она,– ты ведь не оставишь мою внучку.

– Не переживай Татьяна, я позабочусь о ней, обещаю,– успокоила ее Любава и погладила бабушку по плечу.

– Хорошо, – снова прошептала бабушка. – Любава ты слушай, что я говорю, про Елену спрашивали чужие люди, мутные. – Не понравились они мне, так что уводи ее сразу отсюда. – Боюсь я, они даже всем деньги предлагали за Елену, большие, может и сейчас они здесь, уходите сразу. – Я, попрощалась и душа моя успокоилась, а мое тело и соседи похоронят,– прошептала она,– прощай Елена.

Я осторожно обняла бабушку, она была совсем маленькой и хрупкой, усохнув враз, прижалась к ней ненадолго. Бабушка, посмотрев внимательно на меня неожиданно ясно вздохнула и после тяжело откинулась на подушку. И я, поняла, она мертва, Любава обняла меня за плечи.

– Она была уже очень старой и легко ушла,– сказала она,– не всем дают такую спокойную смерть. – Положи пакет, что тебе приготовила бабушка в рюкзак, да может, еще чего возьмешь на память. – А, я быстро до соседки сбегаю, я ее хорошо знаю, оставлю деньги и попрошу, чтоб позаботились о похоронах. – Соседи все сделают как надо, даже не переживай об этом. – А, ты собирайся пока …, и мы сразу уйдем, – сказав это Любава убежала.

Я наклонилась над бабушкой провела ладонью по еще теплой щеке и поцеловала ее. Взяла пакет осторожно приподняв подушку стараясь не потревожить бабушку. Потом внимательно оглядела дом. Все в доме было, как и прежде, как я помнила. А почему такое чувство, что я очень давно здесь не была, целую вечность. Сняла иконы с красного угла и завернула их в чистое полотенце. Иконы были очень простые бумажные, но бабушка ими сильно дорожила, их тоже положила в рюкзак, возьму на память. Потом, взглянула последний раз на тело на кровати пошла к выходу. Дом стал для меня совсем чужим и пустым.

Любава уже входила в калитку, – я обо всем с соседями договорилась,– сказала она просто. – Сделают все как положено по обряду, обмоют и почитают над телом молитвы, известят еще твою мать и похоронят Татьяну как полагается, денег я им достаточно оставила.

Любава обняла меня, прижала к себе на минутку,– ты не одна осталась и это главное, бабушка доверила тебя мне, и мы ведь с тобой хорошо сжились, а она отмучилась и ушла легко без мучений. – Она давно смерть ждала и звала, – дождалась, наконец.

И мы пошли обратно через огород в сторону леса, Любава пустила меня по нашим следам вперед.

– Надо наши следы замести, – шепнула она мне, – так надежней будет.

За моей спиной поднялся ветер со снегом, завьюжило вдруг. Мы дошли до леса, я чувствовала, моя жизнь снова изменилась и обернулась на прощанье. Любава приотстав часто останавливалась, оборачиваясь к селу, что-то шептала, и именно от ее фигуры шел на тропинку ветер разметая, разравнивая на снегу наши следы оставляя за нами чистый белый наст. Я немного удивилась, сил на такую волшбу у Любавы не было. Значить она пользовалась артефактом и заранее знала, что мы сюда пойдем. А чему удивляться, думаю Любава знала уже, сколько оставалось жить моей бабушке еще, когда меня забирала отсюда. Я оглядела раскинувшиеся дома с холма и подумала, сюда я больше не вернусь, меня здесь уже ничего не держит. Моя семья теперь в Чудной деревне и нас с Любавой там ждут. На сердце стало чуть легче, и мы быстро зашагали с Любавой домой, к нам домой.

К себе в Чудную деревню мы вернулись ближе к обеду. Все дни до Рождества стояли пасмурные, а сегодня тучи разошлись и выглянуло солнце, снег блестел и слепил глаза. Ветер изредка поднимал снежную, прозрачную вуаль, которая блестела крошевом бриллиантов, сугробы переливались яркими всполохами. Деревья в снегу стояли нарядные и сверкали как хрустальные. Рождество, одним словом и день сегодня не смотря на мое личное горе был торжественно праздничным. Я сразу поднялась в свою комнату и вытряхнула все на кровать из пакета, который дала мне бабушка. В пакете лежала книга и фотографии, а еще картонная простая небольшая коробочка. Я открыла ее первой, в ней были дедовы медали и ордена. Потом просмотрела фотографии их было совсем немного. Бабушка и дед молодые стоят слегка обнявшись и видно они любят друг друга и старшие их дочери по бокам от родителей, а маленькая совсем это моя мать на руках у деда, она прижалась к нему и все они счастливы. Я тяжело вздохнула, прошло ведь совсем немного времени. И вот как так получилось, что хорошая семья в короткое время распалась. Мертвые ушли, а живые стали чужими.

Еще фото бабушки на котором она совсем юная и красивая, и еще фото где бабушка со своей матерью и братьями. У бабушки было два брата оба рано погибли, а я так впервые увидела их на фото. Взяла в руки книгу, черная твердая обложка и пахла она странно, а… дошло до меня- это же так пахнет старая кожа. Книга большая толстая и открыть я ее не смогла, все страницы были как будто склеены. Спустилась с книгой к Любаве и показала ей.

Она посмотрела на книгу взяла ее в руки, прислушалась к ней сказала,– книга закрыта чарами и откроется только родной кровью с даром.

– Надо же, а почему я ничего не почувствовала, – удивилась я.

Взяла нож со стола и резанула руку, секундная вспышка боли и кровь закапала с руки на книгу. Капли тут же впитывались, как будто их и не было, а книга не открылась. Любава грустно посмотрела на меня и дала мне полотенце.

– На, затяни порез, – сказала она сердито. – Вечно ты Елена бежишь вперед и не думаешь, тебе книга еще не скоро откроется. – Мала ты еще и не владеешь даром в полном объеме, в книге этой история твоей семьи и заклинания, а ты дар только – только подчинять начала, да еще обычно на такие книги ставят магические ограничения по возрасту, защиту от дурочек с ножами. – Так что пока убери книгу на полку, да учись лучше. – И давай поедим, я на стол накрыла, помянем Татьяну бабушку твою. – Хорошим она была человеком, давно я ее знала. – Татьяна в Рождество умерла и значить она сразу на небо ушла. – Поверье такое есть, что хорошие люди уходят навсегда в большие церковные праздники и душа их сразу же попадает в рай минуя чистилище.

Жизнь наша потекла дальше, и мне уже казалось я всегда жила здесь в доме Любавы. Обучение продолжалось до весны, и мне уже было не так трудно, я втянулась в учебу, и главное, что мне было уже интересно учиться. Я росла и забывала какая у меня жизнь была раньше, прошлое виделось смутно как сон. Вокруг меня было столько необыкновенного и интересного, только успевай подставлять руки.

Пятая глава.

Весна нынче пришла ранняя, в середине марта стало солнце припекать и сугробы стали быстро таять, а вот ночи были еще морозные. Снег уплотнился, превратился в лед и был очень скользким.

Ведьмак Питирим зашел к нам вечером и сказал,– время пришло, Елена собирайся, завтра поведу тебя золотой цветок брать. – К четырем утра ты уже должна одетая меня ждать и одевайся удобно, нам идти далеко.

Любава тут же засуетилась.

– Меня он тоже когда-то – водил,– сказала она,– только я уже взрослая была. – Ты Елена его слушайся внимательно, да делай, как он скажет. – Питирим много тайных мест в лесу знает, понравишься ему, то и помогать тебе будет, и где что растет редкого только он один ведает. – Он все тут в округе обходил и много чего спрятал от чужих взглядов. – А, золотой цветок нам бы хорошо, для женщин он и на лечение, и на красоту идет. – У меня цветок, который мне когда-то Питирим давал, уже давно закончился. – Одного цветка на очень много лет хватает, лекарства от него очень сильными становятся.

Я наслушалась Любавиных рассказов, да всю ночь ворочалась. Все пыталась представить, как же он выглядит этот золотой цветок. Всю ночь во сне передо мной на фоне черного звездного неба открывались огромные золотые лепестки, я тянула к ним руки, и они осыпались золотистыми искрами. Но к приходу Питирима я уже была собрана, не проспала и была очень бодрой. Любопытство буквально подстегивало меня и не только. Чувство сопричастности к чему – то необыкновенно волшебному, будоражило меня. Оделась я плотно, удобно и легко чтобы угнаться за Питиримом по лесу. Несмотря на возраст, двигался старый ведьмак очень легко и быстро, да и кто знает сколько ему лет на самом деле. Он шел впереди и вроде даже его не интересовало, успеваю я за ним или нет. Изредка хитро оглядывался на меня, устала ли я, но я не отставала. Идти по плотному скользкому снежному насту было сложно. Хорошо хоть снег слежался и не проваливался под ногами. Ведьмак вел меня в ту часть леса где я никогда не бывала. Сначала лес был редким, становясь все плотнее, гуще и идти было сложней. Мы быстро шли и все мое внимание уходило на то, что – бы не упасть и не врезаться головой в дерево или ветку. Деревья густели, и мы стали двигаться медленнее, буквально пропихиваясь между ними. Наконец, мы уперлись в сплошную стену из стволов деревьев. Деревья плотно смыкались, и даже кое – где срослись став непроходимой оградой. Питирим остановился.

– Видишь Елена вот эти три сросшихся дерева.

Деревья отличались от остального леса, они были очень ровными и высокими, смыкались вверху переплетенные причудливой косой. И на первое из них он, резко хлопнув по стволу ладонью поставил магический знак вспыхнувший на секунду буквой П, и повернулся ко мне.

– Что бы это место тебя запомнило Елена,– сказал он, – ставь тут свою метку.

– Как? – удивилась я,– меня этому не учили.

– Ну, представь первую букву своего имени и напитай ее силой.

Я, посмотрела на дерево, сосредоточилась и вывела рукой почувствовав поток силы на пальцах заглавную букву Е.

Через секунду увидела вспыхнувший светом знак на коре дерева.

– Умница, – похвалил Питирим, – все правильно с первого раза сделала. – Теперь запомни,– этот знак будет для тебя компас и ключ. – И к тому же цветок магический и ты теперь с ним связана и всегда будешь знать, когда он зацветет в следующий раз, и уже если будет нужно пойдешь за ним одна.

Потом из-за пазухи достал пару темных очков похожие на те, которые используют сварщики. Одни очки протянул мне.

– Одевай очки и запоминай внимательно. – Золотой цветок в период цветения мороком закрывает все вокруг себя. – Если без очков взглянуть, то увидишь много цветов, а какой из них настоящий понять невозможно. – Если прикоснёшься к фантому, настоящий цветок тут же погибнет. – И молчи, просто внимательно смотри и запоминай, что я делаю. – Сложного ничего нет.

Мы одели очки, и он шагнул прямо в среднее дерево и прошел, вернее, протиснулся сквозь него, а я за ним. Шаг вперед, и мы оказались на небольшой поляне. Прямо перед нами светился необыкновенной красоты цветок. Высотой с полметра куст с ажурными золотисто желтыми изящными листьями венчал огромный сверкающий цветок чем – то похожий на пион. Цветок светился так ярко, что даже в черных очках его было видно четко. И я подумала, как интересно было бы поглядеть на этот цветок без очков. Наверное, на этой темной поляне он как солнышко все освещает.

Питирим сначала расстелил перед кустом кусок плотной черной материи. Достал из ножен на поясе серебряный нож и срезал цветок. Уложил цветок на ткань – плотно завернул и перевязав шнуром, протянул сверток мне.

– Все Елена, можешь снять очки. – Срезаешь золотой цветок только серебром, от обычного ножа цветок может потерять свои волшебные свойства. – И еще запомни, что бы следующий цветок вырос на этом месте нужно отдать часть себя в жертву.

Он резанул руку и щедро окропил кровью место, где взял цветок. Протянул нож мне. Я собралась с духом и, зажмурившись тоже резанула ладонь отдав свою кровь. Пролив кровь стала заживлять под внимательным взглядом Питирима порез. Лечить на себе порезы и царапины своим даром у меня пока получалось через раз. Питирим насмешливо наблюдал за мной, но молчал, только слегка меня подтолкнул в сторону выхода. Выйдя с поляны Питирим снова оставил отпечаток ладони запечатав проход, и кивнул мне что бы я сделала так же. И я старательно рядом с его знаком снова вывела силой первую букву своего имени.

<1...8 9 10 11 12...21 >

На страницу:

Перейти

10 из 21