Весна безумия

Но математику веселей решать с Ингой, она в ней шарила, да и любила комментировать задания. Поэтому становилось не так скучно. Сегодня как раз у нас с ней по расписанию стоял очередной КИМ по математике.

Доделав уроки, я маякнула подруге:

«Инга, приём. Математику решаем сегодня?»

Ответила она спустя десять минут:

«Ага, подваливай ко мне через часок».

«Ты до сих пор у Дождика своего тусишь?»

«Мы в кафешке чилим3», – написала она и прислала мне их обнимающееся селфи.

Но я была рада, что мы подружились с Ингой. Знала, что она мой человек, определила по запаху. У неё весьма специфичные ноты: ромашка, шоколад и бензин. И это сочетание, приправленное фруктовыми духами, действительно ей шло. Хоть она и бывала резка и прямолинейна, а на людях старалась играть роль отвязной стервы, я-то знала, что она не такая: пусть вспыльчивая, импульсивная, но добрая и отзывчивая.

А ещё Инга очень легко находила общий язык с противоположным полом, с ней дружила добрая половина мальчишек нашей параллели. Они запросто могли написать ей в личку, спросить совета. Я не знала, как она это делала. В шутку Инга говорила, что у неё мужской характер, и парни это чувствовали, поэтому и делились своими проблемами.

Зато среди девчонок у Инги в школе было много недоброжелательниц, за спиной подруги всегда сплетничали, говорили гадости. Я подозревала, что причина как раз и крылась в дружбе с парнями, может, ревность, может, зависть, но репутация у Инги в школе оставляла желать лучшего.

– Почему ты общаешься с Догушевой? Ты же нормальная! – как-то спросила меня Галочка, соседка по парте и главная любительница сплетен.

И, честно говоря, поставила меня этим вопросом в тупик. Ответить «потому, что, кроме неё, со мной никто не дружит», «потому, что Инга – моя лучшая подруга», «потому, что она крутая» или «потому, что она “мой” человек» было бы честно, но звучало как оправдание. Я промолчала, лишь пожала плечами, снова оставив Галочку без сплетен.

Мы подружились с Ингой в шестом классе, и это вышло совершенно случайно. Ингу вдруг начали травить её же лучшие подружки – Оля Игнатова и Дина Муравьева. Тогда я не знала, что стало причиной их размолвки, но Дина откровенно издевалась над Ингой, портила вещи, обзывала, толкала, а Оля лишь подпевала. Мне было жаль Ингу. Она в то время ходила растерянная, грустная и, как ни странно, совершенно не отвечала девчонкам на оскорбления, хотя мальчишкам могла с размаху заехать сумкой по лицу за любую неосторожную шутку.

И в один из дней, когда у нас планировалась проверочная работа по математике, я застала плачущую Ингу в туалете, всю мокрую. Дина облила её водой из ведра технички. Инга распереживалась и за внешний вид, и за тетради с учебниками. И от уверенной дерзкой девчонки не осталось и следа. Буквально за две недели бывшие подружки её раздавили. И почему-то никто в школе ни разу не заступился за неё.

Звонок уже прозвенел, я забежала в туалет помыть руки после столовой, а там Инга раскладывала тетради на подоконнике, чтобы их хоть немного просушить.

– Инга, на, возьми мою кофту. Может, тебе ещё чем-то помочь? – предложила я.

Она без стеснения сняла мокрые блузку и майку и натянула на голое тело кофту, закуталась в неё, кивнула.

– Спасибо.

На урок мы так и не попали, я осталась с ней в туалете и помогала высушить вещи. Мне хотелось хоть как-то поддержать её. А к следующему уроку мы сели за одну парту, я поделилась с Ингой учебниками, запасной тетрадью, и после этого случая между нами сама собой завязалась такая дружба, о которой я в детстве не могла и мечтать.

Глава 4. Только не он!

Уже одеваясь в прихожей, я, как всегда, предупредила маму:

– Я к Инге – и потом у неё опять останусь.

Сонечка, завидев меня с сумкой, сразу поняла, что я ухожу. Убежала в комнату и притащила пять своих любимых книжек:

– Яна, читять! – требовала она и дёргала меня за юбку.

– Куда же от тебя, настырной мелочи, денешься, – улыбнулась я. Пришлось раздеваться и идти за сестрой.

Это двухлетнее чудо обожало, когда я читала ей сказки. Папа и мама не котировались в качестве чтецов, поэтому Соня по полной программе эксплуатировала меня. Я «Колобка» и «Теремок» знала уже наизусть, но малявка настойчиво требовала чтения именно этих сказок, хотя я потихоньку перетягивала её на сторону Чуковского.

Что-что, а читать для Сони я любила. Она всегда прижималась к моему боку и внимательно слушала. Правда, иногда норовила раньше времени перевернуть страницу. Но я наслаждалась этими моментами с сестрой. От её макушки сладко пахло свежеиспечённой сдобной булочкой и тёплым молоком, а ещё кондиционером для белья с ароматом магнолии. Им мама стирала наше постельное бельё. Поэтому, подозреваю, и от меня пахло магнолией. Я знала, как выглядит этот цветок только по картинкам, но зато запах могла ощутить за несколько метров.

А ещё я любила делать Соне «ёжика»: свернуть губы трубочкой и быстро-быстро вдувать и выдувать воздух рядом с её ушком. Получался звук фырчащего ёжика. Она зажималась и начинала так заразительно смеяться, с похрюкиванием, что даже я не могла удержаться и тоже начинала хохотать.

Я смотрела на сестру и в очередной раз ловила себя на мысли, что мы с ней совсем не похожи. В Сонечке я находила черты и мамы, и папы, но совершенно не видела себя. Соня получилась кареглазая, темноволосая, а нос остренький, как у лисёнка.

Я и в родителях почти не видела себя: мама высокая, кареглазая и черноволосая. У мамы в крови текла татарская кровь, а папа – сибиряк, но он тоже темноволосый и высокий. А я у них получилась миниатюрной со светло-русыми волосами и голубыми глазами.

Меня всегда терзали сомнения: либо меня удочерили, либо перепутали в роддоме. Но папа говорил, что я похожа на его бабушку, даже привёз мне фото из деревни. Правда, сколько я ни вглядывалась в чёрно-белый затёртый снимок, не видела сходства с этой крупной женщиной в белом платке.

Да и родители не смогли найти ни одной моей фотографии до двух лет. Мама говорила, что бабушка (её мама) сильно болела как раз в тот период, и было не до съёмок. Потом бабушка умерла, и фотографии появились, но сомнения у меня остались.

Человеку, который неплохо разбирается в селекции и генетике, такая непохожесть казалась маловероятной, но хоть группа крови у нас с папой совпадала. Только это и утешало.

Короткие сказки задержали ненадолго. Мама снова поймала меня в прихожей:

– Может, хоть поужинаешь с нами? Ян, мы тебя вообще не видим! В последнее время постоянно ночуешь у Инги. Когда её мама объявится?

– Она объявляется. Периодически. Но сегодня её не будет, – натягивала куртку я и заматывалась шарфом.

Мать Инги раньше работала в салоне красоты в нашем районе, а потом познакомилась с мужчиной из Москвы и сразу после Нового года переехала к нему. А потом и на работу устроилась поближе к своему бойфренду.

Хоть из нашего городка ехать до Москвы на электричке всего час, мать Инги всё равно редко навещала дочь. И теперь подруга была предоставлена сама себе. Она совершенно не переживала по этому поводу. У них были не самые близкие отношения, но мать всё равно постоянно звонила Инге, переводила деньги и за последние две недели приезжала три раза.

– Бедная Инга, совсем одна. Пусть тогда заходит к нам чаще. Возьми ужин с собой!

– Ну мам! У Инги есть что поесть, я уже спешу!

Но мама молча вручила мне пакет с эчпочмаками и поцеловала в щёку. Отчего-то так тяжко вздохнула, что я почувствовала себя виноватой.

А Инга мне уже раз десять за последние пятнадцать минут написала:

«Ты где?»

«Мама и “Теремки” удерживали меня в плену, но я вырвалась и бегу к тебе».

Мне не терпелось рассказать Инге про Тимофея, поэтому я начала говорить уже с порога, а закончила рассказ на кухне.

– Ян, рили4?! Клячик?! Только не он! – она даже перестала чай по кружкам разливать и хмуро уставилась на меня.

– Почему? Ты что-то про него знаешь? – я не ожидала такой бурной реакции от подруги.

– Янка, он же какой-то мутный. Мелкий и явно тихушник. Он вечно всех сторонился, на уроках почти не появлялся. Странный чел. Ты заслуживаешь кого-нибудь получше!

Я сразу скисла, не ожидая такой реакции от Инги. Ведь мы с Тимофеем сегодня отлично пообщались, и я надеялась, что и вживую будет так же душевно.

– Мне показалось, что мы с ним на одной волне, – пожала плечами я. – В переписке он классный.

– Может, мы тебе кого-нибудь другого подберём, тебе нужен кто-то более топовый!

– Мне сейчас в принципе никто не нужен, ни топовый, ни бестоповый, мне главное в универ поступить, – усмехнулась я, но уже догадывалась, кого мне давно хочет сосватать Инга.

– Ковалёв всё ждёт, когда ты к нему подкатишь.

– Не дождётся, – скривилась я. – На меня после той злополучной дискотеки до сих пор девчонки косо смотрят.

– Но ведь он тебя выбрал! – Инга чуть встряхнула меня за плечи. – А ты тупанула.

– Я тупанула?! Да кем бы он ни был, что он о себе возомнил, что вот так полез целоваться! И после этого я ещё и тупанула?! – фыркнула я. – И вообще, он был пьяный! Я так мерзко себя никогда не чувствовала, а Илюха всё вывернул, будто это я оскорбила честь и достоинство его сиятельства, любимца гимназии.

– И вовсе не пьяный, – оправдывала его Инга. – Они выпили-то две банки пива на четверых. Мне потом Борюсик рассказал. Рили, Ян, если тебе так подфартило, что сам Ковалёв на тебя внимание обратил, хватит тупить. Подвали к нему, мол, кринжанула5 на дискотеке, сорян6, давай попробуем всё сначала.

– Не-е-ет, – мотала я головой. – Я уж точно извиняться не буду. Что все так носятся с этим Ковалёвым и его зашкаливающим ЧСВ7?! Мне он и задаром не нужен!

Но Инга ещё больше распалилась:

– Зато Клячик тебе нужен! Как ты вообще согласилась с ним куда-то пойти?! Он же такой мелкий! Если тебе парень нужен, выбери любого, кто нравится. Я договорюсь, погуляете, пообщаетесь. Только не он!

Больше всего на свете я не любила ссоры. А наш спор уже накалялся, и мне становилось до жути неуютно. Обычно я уступала Инге, и в этот раз уже готова была всё отменить, пойти на любые условия, только бы не ссорится. Но не могла понять её неприязнь к Тимофею.

– Мы с тобой тоже ростом метр с кепкой, и ничего?! Чем тебе Тимофей так не угодил?!

– Всем! У него даже имя стрёмное. Ти-мо-фей! Про фамилию я вообще молчу. Янка, выбери любого, но только не Клячика, я умоляю.

И сейчас мне почему-то стало горько, даже глаза защипало. Я шмыгнула носом и опустила взгляд.

Мы редко спорили с подругой. Но после той дискотеки, когда Илья Ковалёв пригласил меня на медленный танец, вытащил в центр зала и бесцеремонно поцеловал, а я его отпихнула на глазах у всех, с Ингой у нас появились разногласия. Она считала, что я всё испортила и обязана исправить и не упускать Ковалёва.

Только после этого случая я покрывалась ледяным потом от одного упоминания об этом парне. Потому что сразу вспоминала поцелуй с запахом пива. Мне Илья не нравился, но я понимала, почему его все обожают. Внешними данными он точно не обделён. Илья – смазливый брюнет спортивного телосложения. Дорогие шмотки, богатый отец в придачу, а ещё Ковалёв отличник и главный активист в гимназии, капитан нашей сборной по баскетболу. В общем, больше половины девчонок старшей школы давно пускают на него слюни. Он избалован вниманием и явно знает себе цену.

А на дискотеке вышла подстава со мной. Я совершенно не ожидала какого-либо внимания с его стороны. Инга уговорила меня выползти из панциря и остаться на дискотеке.

Наверное, Илья думал, что я сразу же паду к его ногам. Но, когда он меня поцеловал, это было настолько неожиданно и противно, что я перепугалась до остановки сердца. А потом оттолкнула его и убежала в туалет. С тех пор и стала для Ковалёва пустым местом.

А сейчас сделалось обидно. Ведь я ни разу не говорила ничего плохого в адрес тех парней, которых выбирала Инга. Я принимала её выбор, всегда, хотя мне никто из её кавалеров не нравился. Стало обидно не столько за себя, сколько за Тимофея. Может, он далеко не идол школы, а скорее даже наоборот, но общаться с ним мне было легко. Как-то тепло, душевно, уютно. Когда ждёшь каждого сообщения с нетерпением и улыбкой. И поэтому слова Инги задевали, он не заслуживал такого.

– Ян, сорян, – вдруг смягчилась она и, вздохнув, проговорила: – Но Клячик тебе не пара.

Я смолчала, хоть и чесался язык сказать, что Джордж Инге тоже не пара, даже внешне. Он огромный, как кит, темнокожий и весь в татуировках, а она маленькая, бледная и хрупкая.

– Я и не собираюсь с ним мутить, мы просто погуляем, – оправдывалась я. – У тебя вон вся параллель пацанов друзья. Ты постоянно с ними переписываешься. Можно и у меня будет друг, хоть один?!

Инга, видимо, чувствовала, что я расстроилась, смотрела с таким сочувствием, будто у меня кто-то умер.

– Переписываюсь, но на свиданки ни с кем не хожу. А у тебя никого не было до этого, поэтому с кем бы ты ни начала тусить, он же тебе по-любому понравится. Я не могу допустить, чтобы тебе понравился Клячик! Кто угодно, только не он.

– А друг твоего Кирилла в прошлом году?! Это с которым мы в кино вместе ходили и гуляли. Не понравился ведь!

– Ах, этот! Плесневый! – засмеялась она, вспомнив мои слова о том, что от него пахнет плесенью и ржавчиной. – Ну ладно, иди. Теперь я спокойна, ведь даже он круче Клячика!

Глава 5. Тим

После вчерашнего разговора с Ингой остался неприятный осадок. Возможно, она и права: я ведь ничего не знаю про Тимофея. Он сидел за последней партой у окна, а я за второй у стены. Невзначай глянула в его сторону, и казалось, что он только и ждал, когда я обернусь, потому что смотрел на меня. Широко улыбнулся. А я лишь быстро отвернулась, но спиной чувствовала, что он не отводил взгляда.

«Не передумала?» – написал он.

«Нет. Всё в силе».

«Отлично!»

На большой перемене мы всегда ходили с Ингой в столовую. Это было нашей обязательной традицией, с тех пор как мы начали учиться в разных классах. В этот раз Инга не стала рассказывать мне ничего про Джорджа, зато завела разговор о Тимофее:

– Я тут немного чекнула8 инфу про Клячика. Борюсик тоже говорит, что он мутный тип и вроде как неплохой спортсмен. ГТО с ними всегда сдавал на отлично и в спартакиаде постоянно бегал от гимназии. Первое место взял в последний раз. Подтягивается больше всех в школе, но занимается чем-то на стороне. В секции наши не ходит, да и в активе его тоже никто ни разу не видел. Степашка сидел ведь с ним в восьмом и девятом. Он говорит, что Клячик нормальный и поддерживал Степашку, когда того Демьянов травил у нас в классе. Но вот что интересно, Степашку Демьянов буллил9, а Клячика никогда не трогал. А как нас по классам расформировали, Степашка с Клячиком больше не общались.

– Он сейчас с Захарченко сидит, на последней парте, – поделилась информацией я.

– Захарченко вашего я не знаю. Он типа нашего Степашки, да?! Но то, что Клячик – мутный чел, это факт. Про него вообще никто ничего не знает. Ты, если что, звони, вдруг он маньяк какой.

Но я лишь рассмеялась. Кто-кто, а Тимофей на роль маньяка никак не подходил.

После учёбы я металась по комнате, не зная, что надеть. Если наряжусь, то Тимофей решит, что я пришла на свидание и вырядилась для него, а мы вроде договорились просто погулять. С другой стороны, идти в повседневной одежде тоже не хотелось, ведь я предпочитала свободный стиль: объёмные худи, бойфренды и кроссы.

В итоге от платьев и юбок отказалась. Нацепила футболку с принтом и джинсы. Зато добавила смелости в макияж: чёрные стрелки, помада. В школу я стеснялась ярко краситься, обходилась тушью, а вот в повседневной жизни Инга любила опробовать на моём лице последние тренды ТикТока и иногда раскрашивала меня как попугая.

«Маяк» – это главная достопримечательность нашего района. С тех пор как под боком у старых домов отгрохали новый жилой комплекс, где, кстати, и расположилась наша крутейшая гимназия. Следом появился и «Маяк» – гигантский семиэтажный ТРЦ. Здесь было всё, что только можно пожелать: и фитнес-клуб с бассейном, и боулинг, и кинотеатр, и каток, и парк аттракционов, и невероятное количество магазинов… Один фудкорт занимал почти два этажа, на радость всем школьникам округи.

Я бы, наверное, прошла мимо Тимофея, если бы он меня не окликнул. У крутящихся дверей толпились курящие, и без привычной школьной формы я его не узнала. Он был в чёрной куртке и оранжевом худи, но прятался под капюшоном.

Просочившись в «Маяк», я размотала свой гигантский шарф, а вот Тимофей не спешил снимать капюшон. Оглядывался по сторонам.

– Ты снова шифруешься? – усмехнулась я.

– Мало ли кто тут ходит. Какой у тебя настрой?

– Боевой.

– Не замёрзла? Я немного подзяб, пока тебя ждал, предлагаю зарядиться горяченьким кофе, а потом решим, куда двинуть.

Я кивнула, и мы пошли к фудкортам на четвёртый этаж. Тимофей уверенным шагом потащил меня в кофейню. Взял себе латте с ореховым сиропом, а мне горячий шоколад с маршмеллоу. От еды я категорично отказалась, потому что перед выходом мама заставила пообедать.

Мы расположились за столиком. Тимофей опять огляделся и на этот раз стянул капюшон.

– Шифроваться в оранжевом худи?! – усмехнулась я. – Такой себе из тебя вышел бы шпион.

– Я просто очень люблю оранжевый цвет, ничего не могу с собой поделать! – улыбнулся Тимофей.

Была между нами какая-то неловкость. Вроде учились столько лет в одном классе, а ничего друг о друге не знали. Хотя вчера болтали как закадычные друзья.

– Определился, куда поступать будешь?

– Да, мне уже путь заказан. В академию спорта.

– Ого! Что ты тогда делаешь в ботанском классе? Почему не в спортшколе?

– Остался. По привычке, – хмыкнул он. – Всё равно биологию сдавать. А лучше нашей Сергеевны по биологии никто не подготовит. А ты? Определилась?

– Пока нет, – пожала плечами. – Куда пройду на бюджет, туда и пойду.

– Ты везде пройдёшь!

Мне льстила его вера в меня. Про учёбу и поступление разговор шёл вяло и скучно. Тимофей не спешил делиться подробностями о себе. Иногда говорил прямо, но порой как-то завуалировано.

– Но, если честно, я бы хотела быть генетиком, – отчего-то я решила признаться в своих мечтах.

– Почему именно генетика? – приподнял брови Тим.

– Мне бы хотелось менять людей к лучшему. Сейчас медицина очень быстро развивается. Многие генетические болезни можно отловить и убрать уже в утробе. И, представь, захочешь ты себе или ребёнку какую-то суперсилу, подшаманить чуть, и вуаля, твой сын – человек-паук!

– Как хорошо, что я родился не в эти времена! – ухмыльнулся Тим.

– Почему?

– А зачем?! Это какая-то игра в Бога получается. Да и, если человеку дать суперспособность с рождения, он же не оценит. Ох, отец бы мне точно выкрутил настройки на максимум, чтобы получить суперспортсмена, – скривился словно от чего-то кислого Тим и вздохнул. – Ян, и это же выбор не человека, а его родителей.

– Я не говорю, чтобы сразу делать человека суперменом. Но зато так можно пофиксить10 раз и навсегда многие генетические заболевания, а это уже большой прорыв! И так потихоньку улучшать и улучшать общий человеческий геном…

Тим чуть нахмурился, поджал губы, а потом заговорил серьёзнее:

– Всё равно, когда улучшаешь себя сам – это в миллион раз круче! Силу воли, к примеру, не прокачать ни одной генетикой.

– Неужели тебе не хотелось бы что-то в себе изменить?

– Может, и хотелось бы, – задумался Тим, а потом усмехнулся. – Но пока Яна не добралась до генетики, буду жить таким, какой есть.

Я рассмеялась и вдруг вспомнила:

– Кстати, почему ты ни с того, ни с сего решил скинуть мне этот клип? Откуда узнал, что я фанатею от «Драгонсов»?

– Я, если честно, не ожидал, что ты такая же их фанатка, как и я. Был период, когда я переслушал всю твою музыку и понял, что у нас вкусы схожие и «Драги» тебе тоже нравятся. А скинул, потому что клип крутой, а поделиться вообще не с кем.

– Ты очень удачно попал, – улыбнулась я. – Так странно. И часто ты так слушаешь музыку других людей?

– Не всех, – опять ухмыльнулся Тим. – Но тебя мне захотелось узнать поближе, поэтому и слушал.

– Это ж как в мысли залезть к другому человеку! – возмутилась я.

– Твои мысли мне пришлись по вкусу. Да и моя музыка открыта для тебя, если хочешь, заглядывай, мне нечего скрывать!

– А почему у тебя нет никого из наших в друзьях? И ты никуда не ходишь: ни в кванториум, ни на секции в гимназии? Что вообще делаешь вне уроков?

– Бо́льшую часть моей жизни занимает спортивная гимнастика. Я занимаюсь с детства по три-четыре часа шесть дней в неделю. И друзья у меня есть, но не в гимназии. Я физически не смог бы куда-то ещё ходить, даже если бы захотел.

Я снова удивилась. Тимофей никак не вписывался в мои представления о спортсменах. Он был лишь ненамного выше меня. Хотя если на аватаре его снимок, то там у него весьма крепкая мускулатура. Только вот без школьной рубашки и пиджака я его ни разу и не видела, да и не обращала внимания. А сейчас под объёмным худи было сложно разглядеть его телосложение.

– А сегодня у тебя разве нет тренировки?

– Я предупредил тренера, что опоздаю. По уважительной причине, – он снова улыбнулся. – Отработаю потом.

Тимофей много улыбался, и мне очень нравилась его улыбка, такая добрая, искренняя. Выглядел уверенным, но всё равно смущался, как и я. Почему-то мне казалось, что он осторожничает в разговоре. А сама я боялась спросить что-то личное или откровенное. Тимофей, в свою очередь, тоже спрашивал обо мне, но поверхностно, хотя иногда складывалось впечатление, что он знает обо мне больше, чем я могла предположить.

Оказалось, Тимофей, как и бо́льшая часть нашей гимназии, переехал в квартиру в новостройках. Он как раз начал с нами учиться с пятого класса, когда всех перемешали. Нашу старую районную школу отдали под начальные классы, а в новом здании гимназии расположились средняя и старшая школа.

Ни в кино, ни на прогулку мы не пошли: в кинотеатре не было подходящего по времени сеанса, а на улице крепчал мороз. Мы так и просидели в фудкорте, болтая обо всём. И когда я обратилась к Тимофею по имени, он вдруг перебил и попросил:

– Ты можешь называть меня просто Тим.

Имя Тим ему шло, звучало чётко и лаконично, и мысленно я тоже стала его так называть.

Когда спускались по эскалатору, Тим стоял близко, и я почувствовала, чем он пахнет: жареными орехами, мелом и чем-то приятным, мужским, терпким, но этот запах перебивал аромат кофе. Мне на мгновение захотелось приблизиться, чтобы разобрать едва уловимые ноты, внюхаться в Тима сильнее. Но я вовремя себя остановила, иначе выглядело бы это странно.

Выйдя на улицу, я снова, как мумия, стала заворачиваться в свой мегашарф. Тим натянул капюшон.

– Классный шарфик! Можно впятером замотаться, – он взял один из концов шарфа и накрутил на свою шею. Мы оказались близко и чуть не прижались друг к другу.

– Сама вязала, – призналась я.

– Наверное, очень задумалась или чем-то сильно увлеклась.

– Почти угадал! – засмеялась я. – В том году подхватила бронхит, а потом это переросло в пневмонию, и я целый месяц сидела дома. Столько сериалов пересмотрела. Поэтому и получился шарфик два с половиной метра.

– Цвет красивый, он очень подходит к твоим глазам, – Тим стал серьёзнее и понизил голос, смотря прямо в лицо, и у меня по спине поползли мурашки от близости и его тембра.

Я поёжилась и чуть улыбнулась:

– Синий мой любимый цвет!

У Тима были серо-зелёные глаза, и вблизи, под капюшоном, его лицо казалось таким красивым: точёные скулы, приятная улыбка. Хотелось его рассматривать, изучить детально, но он вдруг размотался и оставшийся конец шарфа закинул мне за плечо.

Снова беззаботно заговорил:

– Как думаешь, мне бы подошёл твой шарф?

Я сбросила временное оцепенение:

– Нет, оранжевый с синим не сочетается.

– А с каким сочетается?

– Мне кажется, оранжевый хорошо смотрится с коричневым, а если на контрасте, то с фиолетовым или зелёным.

– А синий с каким сочетается? – кивнул он на меня.

– Не знаю даже, с серым или чёрным смотрится отлично.

– Супер! Тогда в следующий раз я буду в чёрном, обмотаемся твоим шарфом и будем с тобой отлично смотреться!

Тим проводил меня до самого дома. Улыбнулся на прощание, и я поймала себя на мысли, что тоже улыбаюсь. Мне, определённо, понравился его запах, а это означало только одно: Тим «мой» человек, и мне очень бы хотелось погулять с ним ещё.

Глава 6. Ссора

– Этого я и боялась! – Инга прислонилась к шкафу и демонстративно билась об него лбом. – Скажи, пожалуйста, что ты шутишь.

А я всего лишь сказала ей, что Тим «ничего так», без каких-либо подробностей. Если бы призналась, что Тим мой краш, она бы меня прибила и его заодно. Но, видимо, я слишком сильно смутилась, и Инга сама обо всем догадалась.