История ведьмы Эсхидис

Утро для меня началось ближе к полудню. Сначала позвонил Олег и попросил у меня фотографии на документы, затем Вера позвонила и предложила пообедать в ресторане моей гостиницы, я с удовольствием согласилась. Я сфотографировалась, отвезла Олегу снимки и вернулась в гостиницу. Вера уже ждала меня за вчерашним столиком.

– Как девочки? – спросила я, после теплых приветствий.

– Лучше, с ними остался Саша. Оль, хочу спросить тебя: о чем ты все время думаешь? – поинтересовалась Вера, видя мою рассеянность.

– Обо всем, – я усмехнулась, – о своей жизни, о том, как мне дальше жить; о разном.

– Расскажи мне, пожалуйста.

– Вера, понимаешь, в двух словах всего не передать, а некоторые вещи вообще не объяснить, да и рассказчик из меня не очень хороший. Как-нибудь в следующий раз я обязательно попробую.

– Знаешь что? Давай мы все-таки не будем дожидаться следующего раза.

Она позвала официанта, заказала два говяжьих стейка с гарниром, овощную нарезку, фрукты, сок и литровую бутылку рома. Я начала отказываться, аргументируя это тем, что кроме вина, вообще ничего не пью. Но все сопротивления оказались бесполезны. Но, с другой стороны, она права, мне действительно необходимо поговорить в более расслабленном состоянии? Но литровая бутылка рома – это уже точно перебор!

Ступеньки … лифт, кнопки, поехали … только бы не стошнило … коридор … дверь, замок … шкаф, вешалки … кровать, сон … наконец-то.

– «Ну, что за надоедливый звук. Выключите его кто-нибудь», – звук раздается где-то рядом, причиняя немалую боль распухшей голове.

Я с трудом разлепила глаза, очень темно. Приподнялась, голову насквозь пронзила пульсирующая боль. Пытаясь найти предмет раздражения, на ощупь включила светильник. Звук исходит от моего телефона, номер не определился:

– Алло, – пересохшим горлом выдавила я.

– Оля, привет, извини, что разбудил.

– «Олег!», – я вскочила, боль новой волной окатила почти расплавившиеся мозги, собралась с мыслями и вслух ответила, – нет, я уже почти проснулась.

– Уже? – повторил он как-то недоверчиво.

Тут я поняла, что, скорее всего, сказала какую-то глупость. За окном темно, но что сейчас: раннее утро, поздний вечер или глубокая ночь.

– «Надо сориентироваться, – я посмотрела на часы, – время 23:40, за окном почти ночь. Мы с Верой просидели до восьми вечера, допив бутылку, решили, что пора расходиться. Смутно помню, как я добралась до номера. Сейчас надо разобраться с Олегом»

– Да, уже. Мы с Верой решили пообедать сегодня вместе и немного засиделись в ресторане, так что после нашего с ней общения помочь мог только сон, – сконфуженно ответила я.

– И насколько вы засиделись? – спросил он, едва сдерживая смех.

– На бутылочку рома, – признаться в размере «бутылочки» оказалось ужасно стыдно.

– Понятно. У меня все готово!

– Что готово? – не понимая, переспросила я.

– Виза! Оля, проснись.

– Правда?! Так быстро! Это невозможно! – от радости залепетала я в ответ. – Куда мне подъехать?

– Не надо никуда ехать, я внизу. Разрешишь подняться?

– Да, конечно, – на автомате ответила я, а когда сообразила, было уже поздно.

«Язык мой, враг мой», он всегда опережает мысли. Я так и застыла в растерянности. Во-первых: я почти нагишом стою возле раскуроченной кровати; во-вторых: у меня нет никакой сменной одежды, не натягивать же платье; и в-третьих, мой внешний вид, после литра рома на двоих, как минимум, оставляет желать лучшего.

Несколько секунд я стояла в полном замешательстве, а затем с нечеловеческой скоростью начала метаться вокруг кровати, пытаясь придать ей более потребный вид. После того, как с приборкой было покончено, я пулей вылетела в ванную, стараясь не обращать особого внимания на свою многострадальную голову.

Как нестранно, но мое лицо, за исключением не смытого макияжа, ничем не выдавало дневной перебор с алкоголем. Принять душ, конечно, я не успела бы, но зубы почистила дважды. И когда я почти закончила расчесывать спутавшуюся копну волос, раздался тихий стук в дверь. Я быстро натянула толстый махровый халат с гербом гостиницы, одноразовые тапочки и бросилась открывать дверь.

На пороге стоял Олег, держа в одной руке поднос с большой чашкой кофе, а в другой папку с бумагами. Одет представительно, впрочем, как и в прошлый раз: идеально сидящий костюм из тонкой шерсти, светлая рубашка, но уже без галстука и с расстегнутым воротом. Всем своим видом он внушал ощущение спокойствия и стабильности, чего мне на данный момент очень не хватало.

– Я подумал, что тебе это может пригодиться, – подмигнув, сказал он и протянут мне поднос.

– Ты даже не представляешь насколько! – я с огромной благодарностью взяла чашечку и проводила его в гостиную.

Присев на диван, он, молча, ждал, пока я допью кофе, а затем спросил:

– Полегчало?

– Не очень, – я не стала обманывать, так как состояние хуже не придумаешь.

– Потерпи минутку, – он встал, подошел к мини-бару и достал миниатюрную бутылочку коньяка.

– Нет, нет, – в ужасе я замотала головой, – с алкоголем покончено навсегда!

– Прими как лекарство, сразу станет легче, а я составлю тебе компанию, – разлив бутылочку пополам, он протянул мне бокал, – кстати, тебе есть, что отметить.

– Да, первое в жизни похмелье! – от запаха коньяка меня тут же замутило, обед чуть не вырвался наружу, я поморщила нос.

– Не нюхай, сделай два небольших глотка. И, вообще-то, я имел в виду твою визу.

В его голосе было столько уверенности, что все мои возражения мгновенно испарились. Сосредоточившись на коричневой массе, искрящейся в бокале, я перестала дышать и последовала совету. Как нестранно, но дурно пахнущая жидкость уже через пару минут принесла долгожданное облегчение кипящему затылку. Я немного расслабилась.

– Больше никогда в жизни не буду пить!

– Никогда не говори никогда! – он непринужденно рассмеялся и протянул мне конверт из папки, – лучше посмотри вот это.

Я мельком просмотрела содержимое конверта, конечно, все в полном порядке.

– Я так рада, большое спасибо! Даже не буду спрашивать: как ты успел так быстро, все равно же не ответишь? – я выдержала непродолжительную паузу и многозначительно посмотрела на него, в подтверждение моих слов Олег только ухмыльнулся. – Ладно, теперь надо позвонить в аэропорт и забронировать билет на ближайший рейс.

– Я решил и в этом помочь тебе, всё равно паспорт с собой был, поэтому купил билет, вылет завтра утром, – он деловито посмотрел на меня и протянул еще один конверт.

Я растерянно взяла конверт, не зная, что ответить. А затем бросила его на столик, и обняла Олега с такой нежностью, на которую только была способна, он ответил на мои объятия.

– Я не заслуживаю такой заботы. Спасибо. Спасибо огромное за все, что ты сделал.

Он ничего не ответил, только еще сильнее прижал меня, а затем поцеловал в лоб.

– Олег, спасибо большое, – вновь повторила я.

– Надеюсь, это поможет тебе.

Он улыбнулся и вышел в коридор. Я проводила его до двери, затем вернулась в гостиную, еще раз просмотрела документы и билет, не веря своему счастью. Тут пришло сообщение от мамы, что у них все хорошо. Завтра они собираются ехать в загородный дом. Я мысленно взмолилась, чтобы рабочие успели починить стену в подвале. Мама спросила, как у нас дела. Я, конечно, не стала рассказывать о своих приключениях и о том, куда собираюсь. В общих чертах ответила, что все как обычно.

От Макса опять никаких признаков жизни. Это очень странно, его до сих пор нет в сети. Но писать ему сама я не стану.

Первые лучи восходящего солнца озарили сонный небосклон. Последние звездочки нехотя покидали свой ночлег, мерцая на прощанье тусклым сиянием. Город медленно начал просыпаться. Я встала с кровати и, завернувшись в одеяло, вышла на балкон.

– Что жизнь грядущая мне несет? Справлюсь ли я с задачей, сути которой даже не знаю? – как обычно миллион вопросов и ни одного ответа.

Но несмотря на все эти вопросы, бессонные ночи и нервное переутомление, я не чувствую себя усталой или измотанной, как это было до недавнего времени. Что странно, меня больше никак не трогает существование Макса, я больше не испытываю той наркотической зависимости от него, и мне вообще вдруг стало плевать на него. Я будто смертельно больным человеком, которому только что объявили о полном выздоровлении. Теперь есть чистая страница моей жизни, теперь все по-другому. Теперь у меня есть цель в жизни. Разобраться с тем, о чем говорила бабушка. И еще женский голос, который говорил, что я должна закончить начатое. Но что это начатое? Непонятно. Но главное, это мой сын. Кто ему может угрожать? Если честно, мне в это вообще не верится. Бабушка писала, что его рождение очень важно для нашего мира. Про какой мир она говорит?

Не ощущая весенней прохлады, я раскрыла одеяло навстречу восходящему солнцу и, гордо подняв подбородок, поприветствовала первый рассвет своей новой жизни.

Лондон

Почтенный Лондон радушно встретил меня пасмурным весенним утром. Я перевела часы на местное время. Пройдя регистрацию в обратном порядке, отыскала обменник, наличности оказалось неприлично мало.

Я мысленно выстроила план дальнейших действий, непроизвольно разглядывая окружающих людей – объятия, радость, смех – одни помогали тащить чемоданы; другие наперебой расспрашивали о чем-то; третьи, молча, обнимались. Супруги, дети, друзья, родственники – так много разных жизней, тесно переплетающихся друг с другом.

Поодаль от меня стоит пара: два старичка очень преклонного возраста. Он ласково гладит ее по щеке, она держит его за руку. Я практически кожей ощутила трепетную нежностью их касаний. Даже в фильмах не видела таких трогательных сцен. Мне стало очень стыдно за свое бесцеремонное подглядывание, но отвернуться я не смогла.

Я видела в них то, чего у меня с мужем никогда не было: нежность, интимность, ласка, искренность. Меня вдруг обуяла зависть, смешенная с обидой и злостью на саму себя. Я с трудом отвернулась и вышла на улицу.

Низко висящие облака пропитали туманный воздух вполне ощутимой моросью, никакого намека на солнце. Я сделала несколько глубоких вдохов, поступивший кислород медленно растворил вспышку гнева. Немного успокоившись, я решила упорядочить свои действия: надо определиться с отелем и переодеться. Затем заняться тем, для чего я сюда приехала, а именно – поиском ответов. Итак: голова проветрилась, решения приняты, план составлен, на выходе из аэропорта я поймала первое попавшееся такси.

Полноватый мужчина, откровенно разглядывая меня, добродушно поздоровался и спросил: куда ехать. Без единой запинки на английском языке я объяснила, что мне нужно в хорошую гостиницу. Он, услышав мой акцент, окончательно убедился, что я – иностранка, и принялся нахваливать все достопримечательности своей страны, так и не заметив отсутствия внимания с моей стороны. В машине на меня навалилась странная апатия, мысли бродили где-то далеко от сказочного Лондона. Я не сразу поняла, что мы остановились.

Небольшое старинное здание, в котором расположилась гостиница, приветливо распахнуло двери. После очередной регистрации меня проводили в номер. Здесь все как обычно – холл, гостиная, спальня – вполне комфортно и уютно. Я поставила чемодан и достала телефон, пришло время позвонить родителям.

– Оля, привет, – спустя несколько гудков ответила мама.

– Привет, мам. Как у вас дела?

– Мы собираемся за город. Папа вещи носит. Антон бегает.

При упоминании о сыне у меня сердце заныло. Я сразу постаралась спрятать поглубже все свои переживания о нем, чтобы мама ничего не заподозрила. Но слова бабушки, что ему угрожает опасность, будто каленой клеймо жгли душу.

– Оля, а где Максим? – мама задала наиболее неожиданный вопрос. – Папа звонил ему, но телефон недоступен.

После ее слов мне в душу закралась тревога. Ощущение чего-то нехорошего еще больше приблизилось. Но маме этого показывать нельзя.

– Он в командировку уехал. В дороге, связь недоступна, – без запинки соврала я, а у самой дыхание перехватило. Я решила сменить тему, так как вопросы о Максе для меня тоже открытая тема.

– Как там Антон?

– Все отлично. Не переживай. Ты к нам приедешь?

– Нет. Хочу съездить в Москву, встретиться с Верой. Мы очень давно не виделись.

Повисла пауза. Даже сквозь телефон я почувствовала, насколько сильно мама удивилась. Но вслух она этого не показала.

– Будь аккуратней. Рада за тебя.

– Поцелуй от меня сына и расскажи, как сильно я люблю его. Я очень люблю вас, вы – самое дорогое, что у меня есть, поцелуй папу.

– Конечно, я все передам и всех поцелую, я тебя тоже очень люблю. Береги себя.

– Люблю тебя, – ответила я на прощание.

После разговора с мамой неясная тревога легла тяжелым камнем на грудь. Макс отключил телефон. Почему? Постояв несколько минут в раздумье, я отправилась в душ, затем оделась, взяла карточку с адресом, вышла из гостиницы и поймала такси.

Машина остановилась напротив кованых ворот, за которыми виднелся огромный особняк, чем-то напоминавший дом моих родителей, только намного больше. От переполняющего волнения сердце забило барабанную дробь, а руки предательски затряслись. Я набрала побольше воздуха и нажала кнопку видеофона.

– Дом семьи Оуэн, чем могу помочь? – ответил степенный мужской голос.

– Меня зовут Ольга Веленская, я ищу Аманду Оуэн, – пролепетала я, дрожа от волнения.

– Входите, пожалуйста.

Дорожка к дому метров семьдесят, окруженная лужайками и множеством деревьев и кустарников. По ней я шла как на расстрел, еле передвигая ноги. Совершенно не представляя, кого мне предстоит увидеть, я постаралась вспомнить вопросы, которые хотела задать, но мысли потеряли четкие очертания.

На пороге, услужливо распахнув дверь, меня ожидал пожилой мужчина в строгом костюме, по всей видимости, дворецкий. Войдя в дом, я удивленно осмотрелась вокруг. Широкий холл мгновенно поразил своей роскошью: начищенный до блеска паркет, сводчатый потолок, стены обшиты деревом и тканью, название которой мне даже неизвестно, на них висят картины, окруженные коваными подсвечниками. Огромная лестница с резными перилами, она, разделяясь на две стороны, ведет на второй этаж. Дворецкий взял мое пальто и предложил следовать за ним.

Комната, в которую меня проводили, представляла собой что-то среднее между библиотекой и кабинетом: массивный стол, компьютер, рабочее кресло, пушистый ковер, два кожаных дивана и множество стеллажей с книгами. Несколько минут я, находясь в полном одиночестве, рассматривала обстановку.

Чуть позже послышались быстро приближающиеся шаги, ручка повернулась, дверь распахнулась и на пороге показалась женщина, сияя белоснежной улыбкой. А потом случились еще более неожиданные вещи: увидев меня, она вдруг отшатнулась и замерла на месте, так и держась за ручку двери. С пол минуты она, раскрыв рот, удивленно смотрела на меня, ни разу не моргнув; мне даже показалось, что она перестала дышать. С каждой секундой ее изумление все больше напоминало ступор, а у меня не хватило смелости заговорить. Наконец, она, справившись с непонятным для меня потрясением, глубоко вдохнула и неуверенно, будто спрашивая, прошептала:

– Мелена?

Теперь я недоуменно уставилась на нее. И случилось это по нескольким причинам: первая – странная – она сильно удивилась, и это мягко сказано, когда увидела меня; вторая – еще более странная – она назвала меня чужим именем. А третья – совершенно шокирующая – ее голос оказался родной, до боли знакомый, который я слышала с рождения, голос моей мамы.

– Вы, я, Оля, – бессвязная речь, подтверждающая изумление.

Она еще несколько секунд смотрела на меня, а потом легонько тряхнула головой, улыбнулась и подошла с раскрытыми объятьями.

– Конечно, ты – Оля! Это я не ожидала. Прости за такое поведение, просто ты так похожа.

Я, совершенно ничего не понимая, полностью шокированная происходящим, на автомате обняла ее.

– Могу я предложить тебе чашечку чая или кофе, а может быть, стакан сока? – заботливо спросила она, усаживая меня на диван.

Я будто онемела, не в состоянии решить: хочу ли вообще пить, и поэтому просто кивнула головой.

– Я, наверное, тебя напугала, – она рассмеялась, – не бойся, пожалуйста. Я так долго тебя ждала, так много готовилась к нашей встрече, а когда ты, наконец-то, приехала, совсем растерялась. Может, будет проще, если ты начнешь задавать мне вопросы? – она четко проговорила каждое слово на своем родном языке. – Как у тебя с английским?

– Я его с рождения учила, и с бабушкой мы почти всегда говорили на английском, так что можно сказать – это мой второй родной язык, – стараясь собрать мысли, уже более адекватно проговорила я; ее предложение меня немного обнадежило.

– Ну, вот и замечательно! Я тебя слушаю.

Она продолжала улыбаться и обнимать меня за плечи. Почему-то от ее объятий я не почувствовала никакого дискомфорта, а даже наоборот – очень уютные ощущения, это выглядело так непринужденно, будто мы давно знакомы или близкие родственники. До этого момента в голове постоянно крутилось бесчисленное количество вопросов, а как только появилась возможность их задать, они как будто растворились.

– Кто вы? – ничего умнее на ум не пришло.

– Я – Аманда Оуэн.

Она выжидающе смотрела на меня, прекрасно понимая, что я спросили не о ее имени, но тем самым, давая мне возможность подумать.

– Откуда вы узнали о моем приезде?

– Мне об этом рассказала Мелена, – она посмотрела на меня, а затем, немного помедлив, продолжила, – но для тебя ее зовут Мария.

Я ошарашено уставилась на Аманду. Она спокойно смотрела на меня, и ее глаза излучали тепло и понимание. Я постаралась взять себя в руки и сосредоточиться на разговоре, а удивление пусть остается на потом.

– А причем здесь моя драгоценная бабуля, и почему вы называете ее Меленой?

Она ответила не сразу, будто собираясь с мыслями.

– Это долгая и очень запутанная история, я и сама не до конца все понимаю, – она снова посмотрела на меня, будто спрашивая: а готова ли ты услышать правду, какой бы она не была?

Я демонстративно откинулась на спинку дивана, приняв более расслабленную позу, и всем своим видом постаралась показать спокойствие и решительность.

– Хорошо, только не перебивай, а если что-то будет непонятно, спросишь позже, – вздохнув, прошептала она, а глаза на мгновение стали грустными и тоскливыми. – Но давай по порядку, и начнем со второй части вопроса. Настоящее имя твоей бабушки – Мелена Сандерс, она родилась в Шотландии. Ее мать умерла при родах, а отец – когда ей исполнилось восемнадцать. Сразу после его похорон она переехала в Лондон. Здесь и познакомилась со своим будущим мужем Чарльзом Маррей. Что ты знаешь про своего деда?

– Только то, что он умер еще до рождения моей матери, – не вдаваясь в подробности, ответила я.

– Это не правда, он умер всего два года назад.

– А вы откуда знаете?! – я так и ахнула.

– Немного терпения, – она встала, быстро подошла к шкафу, достала одну из книг и вернулась обратно.

Предмет в ее руках оказался вовсе не книгой, а обычным фотоальбомом. Несмотря на жгучее любопытство, я послушно продолжала молчать. Она пролистала несколько страниц и передала мне альбом.

– Узнаешь?

Похоже, благодаря событиям последних дней я легко могу попасть в Книгу рекордов Гиннеса как самый удивленный человек в мире. Я, молча, глазела на черно-белую фотографию, которую видела не впервые. Точно такая же лежала в шкатулке: Мария держит за руку маленькую девочку.

– Беременна, – проводя пальцем по фотографии, тихо прошептала я.

Мир вокруг сменил цвет, обретая новые краски знаний, только мой разум никак не хотел справляться. Глубоко вдохнув, я в шоке посмотрела на Аманду. Она не произнесла ни слова, теперь не только ее голос, но и черты лица мне показались сильно знакомыми. Лишь такой слепец, как я, мог не заметить ее сходства с моей мамой. И теперь несколько крошечных частиц головоломки собрались воедино, принеся с собой кромешный хаос. Еще пара вдохов.

– «Неужели Аманда и моя мама? А бабушка? Почему она скрывала, что у нее есть еще одна», – даже мысленно, оказалось невероятно сложно сформулировать свои догадки.

Продолжая тыкать пальцем в живот Марии на фотографии, я, не отрывая глаз от Аманды, постаралась изъясняться более-менее внятно:

– Получается, вы и моя мама … Ничего не понимаю! – взмолилась я, сознание никак не хотело принять то, что подсознание уже осмыслило.

– Да. Ты все правильно поняла, девочка на фотографии – это я, а твоя мама на тот момент еще не родилась.

Теперь ее взгляд стал настороженным и ожидающим моей реакции на эти слова. Моя голова превратилась в зону ожесточенных боев между подсознанием и сознанием, хотя последним схватка была заведомо проиграна. Еще не совсем приняв этот факт, я решила не терять времени и выяснить побольше информации.

– Но почему она уехала? – спросила я, подразумевая бабушку.

– Ей пришлось скрываться, – Аманда явно что-то не договаривает.

– А почему она вас бросила?

Аманда едва заметно нахмурилась, лицо слегка побелело, а в глазах заблестели слезинки. Я тут же горько пожалела о последнем вопросе. Надо было прикусить себе язык, мне не хотелось обижать эту милую и добрую женщину.

– Прости меня, – виновато промямлила я.

– Нет. Все в порядке. Ты еще многого не знаешь, но я обязательно тебе расскажу, и тогда ты сможешь все понять, а главное – принять. Она меня не бросила, она пыталась защитить нас всех. Я знаю, у тебя есть сын, которого ты очень любишь. И даже несмотря на свою молодость, ты понимаешь, что может испытывать мать, зная, что ее дитя в опасности. Но пойми, иногда разлука бывает лучше, чем постоянный страх! – на последней фразе она едва заметно содрогнулась.

Ее слова попали в самую точку, вновь пронзая сердце, которое и без того теперь стало похоже на сито, колючими шипами тоски о ребенке. Но это чувство я спрятала в самые отдаленные уголки воюющего разума.

– Она никого не бросала, – продолжала Аманда, – просто, на тот момент у нее не было выбора. Конечно, некоторые говорят: выбор есть всегда. Но в большинстве случаях они ошибаются. Человек не выбирает – кем ему родиться. И в жизни есть вещи гораздо страшнее, чем физическая разлука

Наш разговор прервал тихий стук в дверь, а через секунду она открылась и в комнату вошла девушка. Я сразу догадалась – кто она.

– О, прости, не знала, что ты занята. Зайду позже, – она обратилась к Аманде и заинтересованно посмотрела на меня, даже не пытаясь скрывать своего откровенного любопытства.

– Нет, нет. Не уходи. Присядь, я хочу вас познакомить, – остановила ее Аманда.

Девушка опустилась на диван напротив нас. Я также непроизвольно начала ее разглядывать. Одета она очень просто: потертые джинсы, однотонная футболка, замшевые мокасины. На вид ей примерно лет двадцать, невысокого роста, мягкие черты лица, прямые светло-русые длинные волосы, кожа светлая и гладкая, а глаза точь-в-точь как у меня – два горящих изумруда – бабушкины.

– Итак, – продолжила Аманда, – сегодня день правды! Оля, хочу представить тебе мою дочь – Эшли, – она повернулась к дочери, – Эшли познакомься – это дочь моей сестры – Ольга. Я думаю, вы обязательно подружитесь.

Пару минут мы, молча, смотрели друг на друга. А потом Эшли меня слегка удивила, точнее, удивила та легкость, с которой она восприняла факт нашего родства. Она легонько порхнула на наш диван, присев рядом со мной, нежно улыбнулась и осторожно обняла меня.

– Очень рада с тобой познакомиться, всегда хотела иметь сестру!

Я сидела, зажата с двух сторон, в окружении моих новых немного странноватых родственников. И несмотря на наше недавнее знакомство, я чувствовала себя очень комфортно. Мне были приятны то тепло и радушие, с которыми они меня встретили. Я, искренне радуясь, заключила ее в свои объятия.

– А ты к нам надолго? Хотелось бы познакомиться поближе, – защебетала Эшли. – Хочешь, я покажу тебе Лондон? Мы могли бы съездить в Ирландию – там очень красиво.

– Эшли, остановись. Оля пробудет здесь ровно столько, сколько сама захочет, а сейчас нам необходимо продолжить разговор. И кстати, зачем ты приходила?

– А действительно, зачем же я приходила? – она задумчиво опустила глаза. – Ах да! Там привезли морепродукты, и я совершенно не знаю, что с ними делать.

– Какие морепродукты? – Аманда не сразу поняла, о чем идет речь. – О, совсем забыла про годовщину! Так, надо как-то все успеть.

Я, понятия не имея, о какой годовщине она говорит, тут же сообразила, что мой неожиданный приезд случился явно не вовремя. От этой мысли мне стало очень неловко.

– Простите, я не хочу вам мешать. Можно, я приеду завтра или послезавтра, когда у вас будет свободное время?

Две пары глаз недоуменно уставились на меня, теперь я чувствовала себя еще и сконфуженно. Первой очнулась Эшли, деловито скрестив руки на груди.