Полная версия
Храм боевого мага
– Лаг, что ты делаешь? – пришёл в себя Родион. – Это же мы, твои братья, посмотри на нас. Что с тобой?
Мужчина зверем зыркнул по сторонам, ощущая свободу в руках и ногах. Волосы развеваются на стылом ветру, в глазах нет безумия, только насторожённость и безграничная решимость. Он будто ориентировался на местности, удар сердца, он понял, куда держать путь. Ридалаг развернулся и лёгкой рысцой побежал по улице.
– Лаг, стой! – кричал в след Родион.
Люди бросили вещи и поспешили следом. Кто-то по глупости побежал, но прочие вскочили на лошадей. Родион прыгнул в карету и дал команду к отъезду. За наследником трона рванула вся ригоронская миссия.
Братья продолжали рвать глотки, пытаясь образумить безумца. Но тот бежал без оглядки, так прытко, что преследователи терялись в догадках. Что за заклятие? Бег ровный, без рывков, он будто не знает устали, не путается в темноте, не пасует перед преградами. Просто бежит, ориентируясь только ему ведомыми звёздами, не сбиваясь с ритма, не откликаясь на их голоса. И бежит так, что кареты и лошади все ещё позади, а все препятствия лишь лёгкие пригорки на его пути.
Он петляет по улицам города, будто знает его с детства, без труда найдет выход из любой подворотни. Обморозится, к лихим богам, простынет и сляжет в лихорадке. Целительное заклятие на входе в Храм вершителей не сработало. Ридалаг опутан сетями такого колдовства, что они не могут его остановить. Что-то подобное случилось с Норинэльтом, того слабыми магами излечить не удалось. С Ридалагом также, простенькие заклятия на входе Храма вершителей не помогли.
Родион дал команду объезжать беглеца, заходить со стороны и брать в клещи. Но не работает тактика, тот ускользнёт из любых ловушек, передвигается будто заворожённый. Куда? Поймать его скорей, хоть бы и для того, чтобы укутать в шубу.
Погоня продолжалась, время будто перестало существовать. Трудно понять в темноте, куда беглец направляется. У него наверняка есть цель, он словно цепной пёс ведёт их по следу. И след этот ведёт ровно в противоположную сторону от Степи. Они держат курс на север, всякий раз отклоняются из-за тупика или перекрытого прохода, но снова выравниваются и продолжают идти в предместья города.
– Набросьте на него аркан! – вопил Принц.
Никакие уловки не работают. В своём беге он идеален, будто ждал того в заточении многие дни, недели, месяцы. Он уклонялся от ловушек, лавировал меж домов, ловко использовал местность для ускорения, слету перепрыгивал через заборы, а им приходилось в объезд.
Позади остались телеги. Возницы не справились с высоким темпом погони. Все то, что готовил Рисмаг Дэвони, увязло в снегу и растерялось. За Лагом спешили всадники и кареты с Принцем и Дедулей.
– Лаг, постой ты! Остановись! Некуда бежать! За городом ледяная пустыня. Холодно же, дурень. Простынешь!
Мужчина в одной рубашке уже к рассвету вырвался из столицы и рванул дальше на север. Это что-то невероятное, но лошади выбились из сил, а он продолжал бежать, даже дыхание не сбилось. Тут не обошлось без воздействия магии. Но что за магия, если он без еды и передышки по лютой стуже даже не споткнулся?
Родион устал искать ответы, он просто устал и терялся в этом перевёрнутом мире. Что делать, если ты просто хочешь спасти брата, а его привозят таким, что любой тренированный боец завистливо присвистнет ему вслед? Что его питает? Откуда столько силы? Куда он спешит? И так целый день, пока всадники не почувствовали, что теряют лошадей. Преследователи в какой-то момент выдохлись и молча смотрели в спину, удаляющейся в вечерних сумерках фигуры.
– Что это? – взревел Яни.
Ти не находил слов, грел отмороженное на ветру лицо. Титтава упал в снег и там тихо постанывал. Родион вывалился из кареты и бессмысленно смотрел туда, где по бескрайним пустыням снежного Агарона все ещё бежит его брат.
– Магия, не иначе, – прошептал он. – Мы не догоним его. Он явно… что-то или кто-то.
– Роди, я все понимаю, – хрипел Дядюшка. – Но это нормально для… человека?
Принц потерянно тряс головой.
– Это ненормально даже для зверя. И тому нужна вода, еда и отдых. Эдак, он в один не прекрасный миг свалится замертво.
– Идёт на север, – деловито спрыгнула с лошади барон Протаар. – Самым прямым путём. Упирается в препятствие, огибает его, и снова на север. Его словно кто-то ведет.
– Боюсь, даже в самых смелых мечтах мы его не догоним, – устало роптал Родион.
– Нужно сворачивать, – сделала вывод Джея и вытащила из сугроба остывшего супруга. – Едем в Гавань, на корабле будем нагонять. Совсем мальчонка озверел, если так бежит.
– А на корабле догоним? – встрепенулся Родион.
Барон в сомнении пожала плечами.
– Ветер слабый. Это же сухопутные корабли. Морскими можно в течение войти, а тут только ветер и лёд для скольжения.
Джея смотрелась в этой снежной пустыне настолько естественно, что поверишь в потомков великанов. Обычно она отшучивалась про крупную кость и нормально принимала любые разговоры о своей необычности. Для Родиона стало приятным откровением узнать, что женщина шутит забористее мужчин, а хохочет над собой так, что земля дрожит под ногами.
Она держится лучше прочих, это ее стихия, ее мир, в котором она строила корабли и управляла целым флотом. А снег и мороз – это спутники и главная движущая сила ее судов.
– Никак иначе корабли не сдвинуть с места?
Джея недовольно поморщилась. У неё очень подвижное лицо, без слов понятно, что она в этот момент думает.
– Есть отдельные проходимцы, которые заявляют, будто используют на кораблях магию. Недопустимое кощунство и святотатство. Всех чернокнижников и магов, магистратов и прочую гниль в лёд морозить следует. Без разбора и суда.
«Прочая ригоронская гниль» нервно переглянулась.
– Как они используют магию? – заинтересовался Родион.
Джея поджала мясистые губки, не скрывая своего отношения к тем, кто даже интересуется подобной скверной.
– Во-первых, на моих кораблях это строжайше запрещено.
– Я догадался. Во-вторых?
– Опасно, – зло процедила она. – Магия опасна и всегда имеет темную сторону. Твой брат околдован, а ты, Милорд, интересуешься тем же. Чаще всего в ловушку магистратов попадают именно такие неопытные юнцы. Ищут легкие пути и дергаются потом в сетях магистратов.
– Благодарю за юнца, я старался. А в-третьих?
Джея зло зарычала и закатила круглые глаза:
– Используют природных магов. Те наполняют паруса ветром. Премного наслышана о том. Маги берут золотом и не всегда оправдывают ожидания. У них с кристаллами морока. Разряжаются артефакты быстро, а ветер нужно постоянно подправлять.
Родион понятливо кивнул и впервые за день перестал чувствовать глухое отчаяние. В голове сквозь сумбур паники и разочарования начал робко прорисовываться план. Он оглянулся на вторую карету, откуда уже шагнула Шиэль, поправила корсет и смачно надкусила кусок окорока. Пусть отъедается, ей ещё в паруса дуть.
– Гавань далеко?
– Родик, – тихо стенал Титтава Орс. – Лошади устали, быстро не получится. Может за день-два доберёмся. Если поторопимся.
–Значит, поторопимся.
Джея растерла щеки возлюбленного, тот довольно щурился. Милые семейные ласки этой пары всех приводили в невольный трепет. Супружница тискала мужчину, будто ручного кота, до треска костей и вставшей дыбом рыжей шерсти. Титтава не скрывал довольства и взаимной привязанности, почти мурлыкал и грелся у тёплой груди.
Биннет вывалилась из кареты следом за сестрой и громко тошнила в снег. Самое время спросить духов о том, что происходит, но в этом и проблема. Барон Протаар все ещё не знает в какую компанию попала, и что-то всем подсказывало, что лучше, пусть не узнает. Родион и без того считает, что, если есть возможность жить без магии, лучше не вспоминать о том.
Отряд сделал привал, расставил шатры и обогрел животных. Вокруг невероятно красиво, природа привыкла к зиме и радовала путников своим белым обликом. Раньше Ригоронцы не думали о том, нынче снежная сказка окружала их повсюду. Снег искрился под низким зимним светилом мириадами ярких звёзд. Белоснежным покрывалом прикрыты поля, редкие леса и изящные утесы. Воздух почти звенел от чистоты и прозрачной свежести. Небо поражало своей глубиной. И где-то там, под этой синевой бежал на север один Ригоронец.
Утром Родион с трудом разлепил веки, ощутил себя в одежде и шубе, со стоном поднялся и сделал два затяжных глотка из бутылки крепкой настойки. На душе такая скверна, что никакие красоты его не привлекали. Есть только цель, которая гонит его из шатра дальше, на север, да нарастающее чувство одиночества, словно он остался один, беспомощный и покинутый всеми.
Он перестал верить. Понимание того, что Ридалага он не вернёт, нарастало с каждым днём. Все ранее сказанные слова и пророчества тяжелым грузом легли на плечи. В это утро он должен быть в Степи, выхаживать брата и расспрашивать подробности его плена. А тот должен счастливо прижимать к груди свою дочь. Так должно было быть, но так уже никогда не будет.
И есть ещё Вилли.
Эта девочка всегда была в его жизни, он всегда где-то в глубине души знал, что стоит только позвать, она образуется из ниоткуда, и мир перестанет быть таким серым от одной смешливой улыбки. Если ей сотрут память, и она даже не вспомнит о нем, пройдёт мимо или будет вежливо улыбаться ему, будто чужому… больше того, станет сражаться против него… Родион сделал ещё глоток, не подошёл к зеркалу, не совершил утренний туалет, не расчесал косу, а просто двинулся в путь.
В гавань прибыли на следующий день. Ригоронцы лишь по рассказам знали об этой диковине. Теперь они могли воочию убедиться в ожившей легенде.
Корабли оказались небольшими, с необычной кормой и формой парусов. Сам корпус сделан из сдвоенных вытянутых лодок, стоящих на мощных многослойных полозьях, как две узкие лапы на коньках. Паруса занимали огромную площадь и выходили далеко за борта. В остальном сходство даже пугало. Суда стояли на приколе, со спущенными парусами и якорями, реи скрипели от тяжести, веревки, шкоты, тросы покрыты тонким хрустальным слоем льда.
Искусство управления таким судном очень сложное, паруса не всегда играли ключевую роль. Рулевой механизм завязан на полозьях, которые являлись главной движущей частью судна. Капитаны кораблей настоящие мастера своего дела, если смогли проложить путь по земле через весь Агарон до ледяных долин.
Титтава Орс взахлёб рассказывал о тонкостях сухопутного флота, все слушали, затаив дыхание, и только Родион Ялагр с трудом сдерживал зевоту. В кораблях он разбирался слабо и интереса к тому не имел. Ему важны только скорость и участие в том магов-природников.
– Родик, опасное это дело, – шипел ему в ухо Дядюшка. – Джея не потерпит подобного вмешательства.
– Мой подкаблучный предок, меньше всего я думаю о терпении твоей избранницы. У неё в принципе того нет, если припомнить, что она вышла замуж буквально на второй день знакомства. Я бы и на корабль ее не взял. На полозьях каждый лишний мешок моркови отражается.
– Моя жена не мешок моркови! – возмутился тот.
– Вовсе нет, – согласился племянник. – Она сотня таких мешков, мы с места не сдвинемся даже при наличии магии.
Судно состояло из двух лодок по принципу двух устойчивых коньков, его сопровождал капитан и помощник, которые должны работать слаженно, синхронно управлять полозьями обоих корпусов и совместными парусами. Стоит восхититься изобретательности Агаронцев. Они создали идеальный транспорт для своего климата и проложили широкие тракты с севера на юг. На подобных судах путь займёт…
– До ледяных долин при хорошем ветре за неделю можем долететь, – заметил капитан.
– А при плохом ветре останемся на месте, – догадался Принц.
– Покружимся немного, корабль повредим. И такое случалось. Ветер переменчив и чаще северный.
– А нам нужен Южный.
Ветра нет, и потому барон Протаар не спешит. Она незаметно растворилась в служебных строениях гавани, в то время как Ригоронцы нервно притоптывали на «пирсе». Родион попросил вторую бутылку настойки и велел грузиться на первое попавшееся судно со звучным именем «Ялагр». Капитан судна в недоумении разводил руками, пытался отговорить захватчиков, но те упрямо таскали вещи и располагались на лодках.
Джея вернулась и попыталась вмешаться.
– Милорд, мы потащимся медленнее, чем на собаках. Паруса едва трепыхаются. А с таким грузом треснут.
– Джея, – пьяно икнул он. – Коротко о главном. Мы выезжаем. Если магическая составляющая тебя беспокоит, просто отойди. Мне нужно найти брата, пусть хоть подземные псы потащат эту колымагу, плевать.
– Мага-природника нужно найти. Ригоронец, ты думаешь, чем я занимаюсь?
– Понятия не имею. Хоть бы и носик пудришь, мне до того заботы нет. Шиэль, раздувай щеки, – грозно рявкнул он. – Расступись, мы отплываем, или как это в сухопутном контексте звучит?
Княжна Тирэлл робко ступила на палубу корабля. Шиэль нервно кусала губку от страха и неуверенности. Магия ее интересовала меньше прочего, все порывы были связаны с замужеством, которое ускользало всякий раз. На тренировках она отмахивалась от наставлений, в школе упивалась восхищением к своей несравненной красоте, а магический кристалл носила только в качестве украшения.
Ригоронец схватил девушку за ворот шубки, притянул к себе и так таращил красные глаза, что она поневоле смирилась с неизбежным.
– Шиэль, – хрипел он. – Прошу тебя. Нам нужно догнать его.
– Поднять якоря, – крикнул капитан, видя, как девушка дрожащими руками достала из муфточки кристальный кинжал.
Джея одним махом взлетела по трапу на борт, когда взгляд Шиэль остекленел, а кристалл взорвался магической силой. Резкий удар ветра придал ей ускорение, барон грохнулась на палубу с гулким звуком.
– Спустить паруса. Ветер Южный.
На глазах у изумленных провожающих, спущенные паруса наполнились силой, корабль дрогнул и пошатнулся. Путники от удара повалились, словно городошные фигуры. Не упала только Шиэль, прижатая Принцем к борту. Он вцепился руками в поручни и продолжал давить ее немигающим взглядом.
– Нам ещё возвращаться. Следи за ветром, и будет тебе все, что пожелаешь, – угрожающе хрипел он.
– Свадьба по возвращении, – упрямо поджала она губки.
– Шиэль, даже не пытайся меня шантажировать. Не советую. Я изволю пребывать в той стадии озверения, что не пощажу никого, – сквозь зубы рычал мужчина. – О свадьбе сама позаботишься, не впервой. Мне бы твои проблемы и твоё упрямство.
Девушка обиженно потупила взгляд.
– Не так много я прошу.
– Ты не о награде думай, а о возмездии. Чтобы ты понимала, наследного принца Ригорона околдовали. И ради чего? Точнее, ради кого? Ради твоей сестры, которая теперь на стороне наших недругов.
– Ты ее, Милорд, там и оставил.
– Поправочка, Шиэль, – шипел он. – Она сама захотела остаться. Потому прикусила свои желания, взяла кристалл и сделала то, что я велю. Иначе и ты, и Фея останетесь с будущим весьма далёким от ваших девичьих фантазий. Я тебе, как Ялагр, обещаю, и впервые на моей памяти не шучу.
Корабль тем временем рывками сдвинулся с места и потянулся на север. Команда корабля во главе с капитаном и помощником суетилась с управлением парусов и полозьев. Почти также, как в море, но Дядюшка счастливо таращится по сторонам, снова валится и снова поднимается, чтобы уловить каждую деталь. Это настоящее чудо, от которого замирает сердце. Движение судна плавное, нет качки, но есть ощущение хода, нет шума моря, но есть скрип снега, нет крика чаек, но есть едва уловимый звон мороза и музыка трескающихся под полозьями льдинок.
Судно быстро покинуло гавань и устремилось в розово-белёсую даль северных долин.
Глава 3
Северное Царство Агарон. Столица Гаард
– Творчество, и, в частности, поэзия, лучшее средство от…
Вилли дождалась, пока Эрсэн допишет последнее слово, критично проверила каждую букву, пододвинула ближе чернильницу и продолжила:
–…от ревматизма, метеоризма, маразма, сарказма, спазма и навязчивого энтузиазма. Точка. Пять запятых не забыл?
– Миледи, в грамоте я всегда был лучшим. Чистописание – мой любимый предмет.
Девушка оценила чистые пальцы ратного мага. Она всего лишь постояла рядом, а все руки уже в чернилах.
– Передовые методы науки, медицины и литературы в моем лице гарантируют больному чудесное оцепенение. Точка, – ткнула она в бумагу и оставила смазанный отпечаток. – «Оцепенение» аккуратно зачеркни, сверху допиши «исцеление». «Гарантируют» подчеркни. Всем страждущим посещение поэтического вечера строго обязательно. Восклицательный знак три раза.
– Три раза не влезет.
– Допишем на стене краской. Ежонок, не ершись, тебя это тоже касается. У тебя хронический цинизм, вялотекущий атлетизм и назревающий из-за всего этого алкоголизм, беречься нужно.
Эрсэн покорно мокнул перо в чернильницу и приготовился к худшему.
– Всех отсутствующих и считающих себя здоровыми людьми ждёт личная аудиенция с поэтическим целителем Вилеттой и последующее за тем разочарование. Я докажу вам, что вы глубоко заблуждаетесь и безнадежно больны! Летраша, персичек, чего притих? Боишься, что я не замечу твой неизлечимый пессимизм?
– Нисколько, миледи, – улыбнулся душевный мастер. – Но на афише лучше писать коротко, без обиняков. Иначе…
– Прогрессирующий минимализм. Без обиняков не придут, я ещё даже не начала угрожать. Ежонок, рисовать умеешь? Афиша без рисунка, драматизм на ветер.
– Боюсь, нет, миледи. Бог уберег, – ратный маг подул на чернила и те стекли черными каплями. Афиша приобрела такой жуткий вид, что на вечер не придет даже тот, кто чешется от мазохизма.
– Художник в храме есть? Творчество только я вытворяю, или всё не так безнадежно? – уточнила девушка.
– Я слышал, у Аравида хороший почерк, – заметил Летран.
– Нет-нет, – отнекивалась поэтесса. – Симптомы похожие, но не то. Больной страдает периодическим травматизмом после каждого нашего сеанса. Хорошенького в меру, иначе впадет в зависимость. Ох, как тяжело нести бремя духовного просветителя в общество, пораженное деспотизмом, невротизмом и анахронизмом! – закатила она глазки. – Будто идешь по темному лесу с дубинкой разящего искусства.
– Его Магичество Итуур, по слухам, имеет склонность к художеству. Однажды он купил натюрморт с сушеной рыбой.
– Уже лучше.
– Господин Азиур – маг-иллюзор. Иллюзоры больше прочих тянутся к искусству.
– Ну, вот, список жертв, в смысле, художников набросали, за афишу я теперь не беспокоюсь.
– Вызывается к ответу Маг Вилетта, – прозвучал громкий голос, и раскатистое эхо докатилось до самых дальних мест, где Вилли с Эрсэном и Летраном ваяли афишу. – Прошу пройти к скамье свидетелей.
Вилли намеренно пропустила большую часть собрания, прослушала речи предыдущих ораторов, ничего интересного по сравнению с подготовкой к творческому вечеру. В зале заседаний привычно шумно, собравшиеся маги переговариваются и спорят, нет времени, слушать их склоки. В зале собрались все высшие магистраты и часть старших магистратов, чтобы обсудить дела Храма.
Девушка, свернула афишу в трубочку и прошла к месту в качестве ответчика. С возвышения судьей на нее взирал высший магистрат Зельтиур, по правую руку от которого истошно зевал Бириар, по левую Аравид педантично перекладывал бумажки.
– Маг Вилетта, на вас поступило несколько жалоб. Я вынужден разбирать внутренние дела Храма, которых стало больше внешних проблем. Что вы можете сказать в свое оправдание? – нахмурил брови Зельтиур.
Вилли нервно озиралась по сторонам.
– Что-то я… не понимаю, ваше Магичество, о чем речь. У меня, знаете ли, проблемы с памятью последнее время. Одно могу сказать с уверенностью, что все мои помыслы и поступки направлены только во благо Храма и его служителей.
– Высший магистрат Азиур, пройдите к скамье свидетелей. Озвучьте вашу жалобу.
Вилли лучезарно улыбнулась хмурому магистрату и приготовилась слушать.
– Донимает меня какими-то долгами…
– Медвежонок, курсы финансовой грамотности не желаем посещать? – бросилась она в атаку.
– Ррр…
– А стоило бы? – развернулась девушка. – Открою тебе дверь в мир образованных и порядочных людей. Долг платежом красен. Ты, кстати, как относишься к теории всепрощения? Я тоже плохо, простить четыре меры золотом против моей бережливой природы.
– Откуда четыре меры? – взревел тот.
– Типичная отговорка потратившегося должника. Вопрос, после которого каждый судья плюнет тебе в лицо: «Виновен!», – гаркнула она в трубу свитка. – И добавит, верни пять мер золота бедной девушке! Я же пытаюсь договориться мирно. А ты на меня доносы строчишь?
– Чудовище! – пояснил он Зельтиуру.
– Ещё одно подтверждение твоей плутовской натуры. Все должники ссылаются на эту отговорку, дескать наша судебная система настоящее чудовище! Медвежонок, кстати, ты не хочешь об этом поговорить?
– Злодейка, а не женщина! – покраснел от гнева Азиур.
– И снова сонм невольных оговоров. Всякий должник в зале суда будет валить вину на бедную женщину. Как это знакомо, злодейка-жена всё золото спустила на модные лавки. Верный признак, по которому любой дознаватель сорвет с тебя плюшевую маску. Кстати, медвежонок, ты хочешь поговорить об этих негодниках из модных течений? Послушай только, они напрочь не принимают сочетание синего и зеленого.
– У меня нет никакой жены!
– Азиурчик, ты и любимую женщину заложил? – девушка развернулась к собравшимся и взмахнула свитком. – Какая личная драма! Ты хочешь об этом поговорить? Держать в себе нельзя, излей на бумаге, лучше в стихах. Кстати, ты получил приглашение на мой творческий вечер?
– Я никогда не был женат! – взревел тот.
– Это всё объясняет. Теперь понятно, на что ты спускаешь одолженное золотишко. Доступные женщины вытягивают из тебя последнее. Азиряша, ты нам нужен здоровый и пышущий чистой совестью. Вернись в семью первородных, оставь позади мотовство и блуд!
Девушка поперхнулась пламенной речью и прополоскала горло стаканом воды.
– Маг Вилетта, магистрат Азиур обвиняет вас в том, что вы всякий раз при встрече применяете против него магию.
– Кто? Я? Барсучок, нет у меня кристаллов. Хочешь, обыщи. А медвежонок отрастил пузо, протискивается в двери со скрипом, вот и касается меня своими кристаллами. А если в тот момент в диалоге я невольно скажу: «стой, куда прешь?», так это не меня винить нужно, это худеть кому-то давно пора!
– Маг Вилетта, – прервал ее излияния Зельтиур и устало размял виски. – Высший магистрат Итурр обвиняет вас в том, что вы намеренно разрушили его покои. Ваше Магичество, пройдите к скамье свидетелей.
– Кто? Я? – оторопела девушка. – Барсучок, ложный донос. Поклеп и подтасовка фактов!
Магистрат Итуур сменил на посту Азиура и дрожал от негодования.
– Итуурчик, бурундучок, я к тебе в каком смысле в гости заходила? – поджала губки девушка. – Верно, в гастрономическом смысле. Накануне из твоих покоев доносился несносный душок тухлятинки. И тут два варианта, либо пропал сам Итуряша, либо его продуктовый запас, который он тырит с кухни. Я так сразу и предупредила: «никому не двигаться, это обыск!»
Старикашка взвился с места и засучил рукавами.
– Зараза, истинная зараза! – верещал он.
– Именно это ты и прокричал, не оценив мои добрые намерения. А если бы запах был уже от тебя? Небезразличное лицо, то есть, я, приходит в гости, и вместо благодарности получает Это. Барсучок, он на меня своих волков призвал! Сразу оговорюсь, я с такими уже сталкивалась. Не помню, где и когда, но зверюги опасные, они могли Итуряшу порвать. Что я могла сделать во имя спасения Храма? Так и сказала: «Итуурчик, барсучок, без паники. Я тебя спасу».
– Спасла? – хмуро спросил Зельтиур.
– Разумеется, – округлила глаза девушка. – Итуряша, как вы можете видеть, жив, здоров и пахнет дустом.
– Она мне комнаты разгромила! – взвыл старикан.
– Преувеличение, дверной и оконный проем остались. Технически, комнату громили его волки.
– Она канделябром все зеркала побила!
– Защищалась, – пучила глаза Вилли. – Волки ничего не боятся, а канделябров почему-то опасаются. Моя ли вина в том, что эти твари бегали от меня вдоль стен, а там полно зеркал? Кстати, бурундучок, хочешь вылечить нарциссизм, приходи на мой творческий вечер. Приглашение получил?
– Я протестую, она все вещи попортила, кровать…
– А что не так? Само оборонялась чем придется. Итуряша все правильно сделал, под стол забился и не мешался, пока мы с волками выясняли, кто не прав. Я исходила из того, что жизнь нашего высшего бурундучка дороже каких-то там кувшинов, подушек…