Десятый круг

Вихрь алых огней промчался по отвесной скале, оставив на камне полосы сажи. Чёрные линии сложились в изображение пятиконечной звезды, обрамленной символами на древнем демоническом языке. Округлая полоса прервалась у трещины. В оседающей пыли возникла морда Ксафана.

– Всё готово, – пропищал демон, быстро жестикулируя крохотными лапками.

Вторя движениям, замерцали неразборчивые каракули. Над рисунком заклубилась белая дымка. Вспыхнула сажа, и в центре звезды появились размытые очертания незнакомого мне ландшафта.

Землю рядом с вратами не испещряли рубцы трещин, магма не заполняла каньоны, горячие ветра не разносили грязь и копоть. На лиги вокруг простиралось поле из костей и праха. На пробитых черепах и сломанных рёбрах лохмотьями болталась высохшая кожа, обломки рогов и когтей устилали равнину рыхлым ковром. В чешуйках, разбросанных среди останков, отражались солнечные блики. И в центре медленно тлеющего кладбища, обняв хвостом горную гряду и положив голову на плато, лежала Зонтаноста.

Она была ужасающе прекрасна. Чешуя осыпалась, обрывки гниющей кожи свисали с исполинского скелета. Перламутровые нити магии удерживали вместе лишённые мышц кости. Почти неразличимые, они паутиной обволакивали суставы, личинками копошились в груди, яростным огнём полыхали в пустых глазницах. Рога устрашающей короной сплетались на затылке.

Сердце моё благоговейно затрепетало, стоило дракону повернуть голову к созданному Ксафаном зеркалу.

– Виарин, – проскрежетала Зонтаноста. – Зачем пожаловал?

– Мне, знаешь ли, нужно попасть на второй круг, – честно ответил я. Врать старухе себе дороже.

– И ты надеешься, что я пропущу тебя к вратам? – она клацнула пастью.

Зубы огромные: пережуёт половину моей армии и не подавится.

– Подумал, что мы сможем договориться.

– Ни за что. Ты явился в мои земли и возомнил, будто вправе диктовать условия? Тебя изгнали из Ада. Удивлена, что тебе хватило наглости вернуться.

– Там, куда меня изгнали, учишься многому, не только наглости, – с раздражением бросил я.

Дракон довольно зарычала:

– Ты всегда был наглым, Виарин. Наглым и самоуверенным. Это погубило тебя в прошлый раз, погубит и сейчас. Скажи, зачем ты вернулся? Мстить?

– Отчасти. Моя цель не слишком изменилась.

– Глупый маленький демон, – рассмеялась Зонтаноста. Старые кости пришли в движение. Плато задрожало, камни с грохотом покатились по склонам. – Если ты идёшь к вратам, значит, Владыка счёл твой поход бесполезным, а разговор – бессмысленным. Твоя цель умерла вместе с твоим поражением. Смирись.

Её голос, надменный, пропитанный презрением, слился с треском солнечной вспышки. Огненный кнут разрезал небосвод, обдав землю жаром и заставив взвыть от боли. Поток горячего ветра едва не сбил меня с ног, ненадолго остудив пыл.

Я последовал совету Диинтаса и постарался не злить дракона.

– Послушай, Зонтаноста, я не прошу тебя встать на мою сторону или предать Люцифера. Всё, что от тебя требуется – дать моей армии беспрепятственно пройти через врата.

– Армии? – Перламутровое пламя в её глазницах приобрело насыщенный фиолетовый оттенок. – Горстку затравленных слабаков ты называешь армией? Все твои сторонники были убиты. Или в Бездне тебе повредили рассудок?

Упоминание места заточения привело меня в ярость. Я и без того позволил ей больше, чем следовало. Пора заканчивать бездарную пародию на переговоры.

– Да будь ты хоть трижды королевой Фоэдо, ты пропустишь меня к этим ангельским вратам, иначе я обращу твои кости в пепел! – прорычал я.

– Не смей угрожать мне, никчёмный кусок мяса, – взревела Зонтаноста. – Ни тебе, ни кучке глупцов, вставших под твои знамёна, не одолеть меня. Ты истощён. Бездна вдоволь насытилась твоим огнём. Владыка принял верное решение: даже отсюда я чую, как от тебя смердит слабостью. Убирайся из Ада! Здесь ты никому не нужен.

– Ты пожалеешь, что встала у меня на пути.

– Непременно. А теперь послушай тех, кто мудрее, и убирайся!

Из пасти дракона вырвалась струя лилового пламени. Я был готов отразить атаку, нагревая поверхность тела внутренним демоническим огнём, но Зонтаноста оказалась права – я ещё слишком слаб. Обжигающее дыхание с завидной лёгкостью прорвалось сквозь зеркало. Диинтас успел заслонить меня крыльями.

Рядом раздались вопли Ксафана.

Планария. Деревня Ортис

Солнце лениво выбралось из-за горизонта, разлив по земле кисель палящих лучей. Напуганные жарой облака трусливо сбежали на север, в объятия заснеженных вершин Кинотийских гор. Ветер охотно составил им компанию, и потому к полудню спасаться от зноя пришлось у фонтана на заднем дворе.

Усевшись на бордюре, я шлёпала босыми ногами по воде, пытаясь поймать пальцами опавшие лепестки акации. Брызги разлетались по камням и мягкому ковру разросшейся мшанки. Стайки голубых бабочек кружили над цветами, вместе с пчёлами припадали к ароматным бутонам. Их пьянил сладкий запах нектара, что за последнюю неделю успел разлиться по саду и перебраться в дом.

Я запрокинула голову, довольно подставив солнцу лицо. В подобные моменты проблемы мирской жизни оставались на задворках сознания. Дела могли подождать. Мир мог подождать, пока я наслаждаюсь тишиной и жадно ловлю минуты покоя – необходимые сейчас и незаметные среди повседневной суеты.

– Мама велела покрывать голову в такую жару, – Клер протянула мне шляпу с широкими полями. – И сказала сходить с тобой к врачевателю.

Иллюзия безмятежности рассыпалась под натиском реальности – суровой и беспощадной.

– А ты теперь повсюду будешь за мной таскаться? – я взяла шляпу, подобрала сандалии. – Оставайся дома. Мне не нужна компания.

– Пойдём вместе, – настояла она. – Вдруг тебе снова станет плохо, а рядом никого не окажется.

– Не станет, если звонарь не будет как умалишённый долбить в колокол.

Осторожно ступая между белыми горошинами цветов, я вышла к садовой дорожке. Клер, не желая пробираться сквозь заросли, успела обойти фонтан, миновать беседку и теперь нетерпеливо покачивалась на каблуках, дожидаясь, пока я отряхну платье и застегну обувь.

– Тебе придётся взять меня с собой, – она потрясла кошельком у меня перед носом, быстро спрятала его в карман и невинно промурлыкала, – так что давай не будем расстраивать маму.

– Я могу вообще никуда не идти.

– Не будем расстраивать маму, – пропела Клер и вприпрыжку помчалась к дороге.

Мои опасения насчёт благих намерений сестры быстро подтвердились: чертовка искала повод улизнуть из дома. Не просто куда-то, а прямиком в объятия ненаглядного жениха. И теперь парочка, воркуя, плелась следом.

Длинный дом с резной крышей соединял две улицы, образуя широкий переулок. Над входом болталась старая вывеска с изображением колбы и полумесяца.

Клер с радостной улыбкой протянула мне кошелёк и упорхнула к дому напротив, где в тени можжевельника пряталась от прохожих одинокая скамейка. Я с завистью проводила сестру взглядом. Беззаботная жизнь под крылом Гленна и чутким присмотром родителей – всё, о чём могла мечтать любая девочка, становилось реальностью, но происходило, увы, не со мной.

В целительском доме пахло травами и спиртом. После благоухающих медом садов резкий запах показался до тошноты омерзительным. Да и само место не вызывало иных чувств, кроме неприязни. За долгие годы стены впитали крики больных, доски пола не раз окрасились кровью, ставни на окнах стали немыми свидетелями десятков смертей, и теперь прохлада скорее леденила душу, нежели приносила облегчение.

Я прошла вдоль стеллажей. Мази, припарки, порошки, смеси измельчённых трав громоздились на провисших полках; на обрывках бумаги пестрели нечитаемые названия. Поверх крышек в беспорядке лежали свёрнутые, местами порванные рецепты.

В соседней комнате горели свечи. На сдвинутой занавеске остались грязные отпечатки. Мокрые повязки свисали со стола, на скамье громоздился ворох окровавленных тряпок.

Я с отвращением отвернулась, подошла к высокому прилавку, позвонила в колокольчик.

– Одну минуту, – раздался звонкий голос из глубины дома. – Сейчас подойду.

Ожидание затянулось. Я без интереса рассматривала коллекцию книг со стёртыми до дыр переплетами, весы с остатками зелёного порошка, комплект гирь, грязные счёты. Попытки разобрать записи в учётной книге вызвали скуку, и я, подперев рукой подбородок, принялась изучать взглядом развешанные на стенах рисунки. Кривые наброски человеческих конечностей чередовались с изображениями насекомых. Особенно хорошо у художника получились пчёлы и бабочки.

Невинные картинки постепенно сменились полками с засушенными и замаринованными в банках экспонатами – поначалу жуками и стрекозами, затем – червями, крысами, птицами.

– Понравилась коллекция? – Рейз вышел из дальней комнаты.

– Нет. Она ужасна, – честно ответила я.

– У каждой вещи есть предназначение. И если она в состоянии его исполнить, важен ли нам внешний вид?

Рейз остановился рядом, небрежно вытирая руки о полотенце. Сегодня он выглядел иначе – моложе, радостнее. Будто вчерашний образ солидного мужчины осыпался луковой шелухой, явив миру озорного мальчишку. Светлые, почти белые, волосы закрывали ухо с отрезанной мочкой. Шрам в тусклом свете походил на свежую царапину, оставленную кошачьими когтями.

Я поняла, что снова глазею на него.

– Мама отправила меня за пустырником.

– Точно, – он щёлкнул пальцами, юркнул за прилавок. – Держи. Всё, как обещал.

Рейз протянул мне флакон с прозрачной жидкостью.

– Разве он не должен быть тёмным? – я с сомнением покрутила склянку в руках, поднесла к носу. – И дурно пахнуть?

– Здесь всё дурно пахнет, – на его губах заиграла детская улыбка. – Но на самом деле я пользуюсь не совсем традиционными рецептами.

– Эктелей этого не одобрит, – я покачала головой.

– Уверяю, ничего противозаконного.

Я протянула ему стопку монет.

– Здесь ровно.

Не пересчитывая, он бросил монеты в ящик прилавка.

– Поверите мне на слово? – удивилась я.

– А ты соврёшь? – лукаво сощурившись, спросил Рейз. – Религия не потакает лжи и сулит наказание за обман.

– Может, вы и здесь договоритесь с эктелеем, чтобы он снял грех с моей души?

– Ты веришь, что душу можно очистить? – Он чуть склонил голову, обнажив изуродованную часть лица.

– Думаю, это зависит от тяжести греха.

– Молитвой, покаянием, самобичеванием? Или всё это лишь средства, чтобы избавить грешника от чувства вины? Содеянное забудется, но пятно порока навсегда останется с ним.

– К чему вы клоните? – нахмурилась я.

– К тому, что со временем все люди становятся грешными. Лорд Дуан, к примеру, славится вспыльчивым характером, умеренной жестокостью и абсолютной нетерпимостью по отношению к грешникам. И если твоя душа не чиста, советую прихватить нож на ваше скорое свидание в аббатстве.

Рейз говорил спокойно и настолько обыденно, что поначалу я не придала значения его словам. Церковная философия с её абстрактными рассуждениями о природе сущего меня не интересовала, и потому подобные разговоры я предпочитала слушать вполуха. Имя лорда привлекло внимание.

– Простите, что? – спросила я в надежде, что ослышалась.

Он в недоумении приподнял бровь.

– Вы упомянули лорда Дуана, аббатство, нож, – растерянно пробормотала я в ответ.

– Уверен, что нет. Мне показалось, что разговор тебе неприятен, я извинился и пожелал всего наилучшего.

Сбитая с толку, я сжала в руке флакон с пустырником, рассеянно кивнула.

– Да, наверное, я просто задумалась. Спасибо. Всего хорошего.

Дверь целительского дома гулко хлопнула за моей спиной. Солнце окатило волной жара, от которого вдруг стало зябко. Мурашки разлетелись по телу стаей злобных ос, жаля руки и кусая спину. Отрывисто дыша, я оперлась ладонью о шершавую стену.

Неужто я схожу с ума? Люди не падают без чувств посреди службы, не заменяют слова на вымысел посреди разговора, не видят снов о порождениях Ада. Могло ли известие о свадьбе повредить мой рассудок? Возможно, мама права: мне стоило принять реальность, успокоиться и приготовиться к жизни в роли жены благородного лорда. И исповедаться. Непременно исповедаться.

Дрожащей рукой я сжала медальон.

Возвращаться домой пришлось в одиночестве. Клер радостно поведала, что собирается наведаться в чайную лавку, забежать к подруге и вернуться к родителям только к ужину. Маму не огорчило её отсутствие, напротив, занятая приготовлениями к завтрашнему визиту Дуана, она махнула рукой на проделки сестры, вручила мне садовые ножницы и поспешила на кухню.

Грохот посуды был слышен до самых сумерек. Подвязывая тяжёлые соцветия гортензии, я слышала, как родители спорят о будущем, обсуждают церемонию, бранятся по мелочам. Их пустая болтовня отвлекала от мыслей и на время приглушала страх. Когда голоса стихали, и тишину вечера нарушал стрекот сверчков, волнение скользким червём закрадывалось в душу. Холодные пальцы тревоги сжимали горло, и я изо всех сил старалась не поддаваться панике.

К ночи переживания меня измотали. Выпив совершенно безвкусный настой, я рухнула на кровать, моля Отца не посылать безумных снов хотя бы одну ночь.

Фоэдо. Логово Содт

После разговора с Зонтаностой желание навестить старуху-дракона исчезло бесследно. Нет ничего приятного в том, чтобы чувствовать запах собственного поджаренного мяса или видеть, как гигантские челюсти отрывают твои конечности. Если, конечно, она не проглотит меня целиком. И пока эта имитация жизни не рассыплется прахом, врат мне не видать.

Но если проблема с вратами могла решиться в ближайшем будущем, то с силой вопрос обстоял иначе. Мне пришлось потратить всю мощь своего демонического огня, чтобы выбраться из Бездны, и теперь на восстановление могут уйти годы. Глупо отрицать очевидное: одного желания недостаточно, чтобы маленький костёр превратился в ненасытный пожар. Пламени требуется пища, и лучшее топливо – душа дьявола. Содт и Ркулос – первые кандидаты в списке, но даже они неприкосновенны, покуда не сыграют отведённые роли в предстоящей битве.

Земля взорвалась, выплюнув из недр излишки магмы. Жирная капля шлёпнулась на предплечье. Я предпочёл стерпеть боль – негоже беспомощно размахивать руками в присутствии генерала. Он следует за мной из страха, и каждое проявление слабости сулит утрату доверия.

– Приказывай, Истиннорождённый, – после неуклюжего поклона прогремел Тамиш. Его гортанный голос молотом ударил по ушам.

Истиннорождённый – существо из древней легенды, появление которого знаменует гибель всего сущего. Не в рамках одного жалкого мира, а в масштабах Вселенной. О сказании удачно вспомнил правящий совет третьего круга во время моего прошлого похода. Весть быстро разлетелась по Аду, и вскоре под мои знамёна стали стекаться тысячи демонов, недовольных затянувшимся перемирием с Небесами. Армия разрасталась, Люцифер был вынужден отреагировать. К несчастью, Лукавый сделал ставку на хитрость и победил. Меня нарекли мятежником, лишили сторонников и изгнали в Бездну, чем вполне разумно развеяли старинный миф. Двадцать лет я болтался в пустоте, снедаемый ненавистью и жаждой мести, а вернувшись из заточения, лишь подтвердил утраченный статус. Теперь мерзкое прозвище сеет среди дьяволов смуту, заставляя трепетать их трусливые сердца. И покуда мне это выгодно, пусть именуют как угодно.

– Есть новости о Ркулосе? – спросил я.

– Предатель решил помочь Зонтаносте и спорым маршем движется к вратам. – Тамиш гневно опустил костяные крылья. Мощные лезвия врезались в землю, раздробив камень.

– Предсказуемо, – я отвернулся, изобразив глубокую задумчивость.

Скверно. Отвратительно. Я надеялся, что Ркулос не успеет или вовсе откажется защищать дракона, сражение закончится быстро и не обернётся бойней. Мне нужна армия, а не кровавые ошмётки.

– Есть и хорошая новость, – вмешался Диинтас. – Разведчики встретили в Пустошах вислу, пожелавших присоединиться к нам. Переманить часть передовых батальонов противника – большая удача. Они готовы выступить по твоему приказу.

– Мы примем их, но во время боя. Ркулос ожидает этого меньше всего, – сказал я.

Тамиш победно оскалился, выпятил шипастый подбородок: ответ пришёлся демону по душе.

Воздух загудел, предвещая скорую вспышку на солнце. В тон низкому гулу заскрежетали тысячи крыльев. Скалы пришли в движение. Каменные валуны ящерицами поползли по склонам, извиваясь и меняя форму, пока не сложились в зажатый между утёсами улей.

– Давно пора, – буркнул Тамиш.

Две колонны соллини двинулись нам навстречу.

– Нас проведут, – генерал уверенно зашагал по образовавшемуся коридору.

Огненный хлыст рассёк небо. Земля в ужасе задрожала. Горы вокруг ощетинились острыми жвалами, в едином порыве взметнулись к небесам. Стая крылатых существ заслонила солнечный свет, закружилась чёрной воронкой и клином обрушилась нам на головы.

Если это была демонстрация силы, то весьма эффектная. Я прикрыл лицо рукой. Кровожадное облако зависло в ярде от рогов Тамиша, угрожающе шипя и мигая алыми глазами. Соллини было много, неисчислимо много. Прикажи им Содт выстроиться в ряд, и шеренга растянется с одного края Фоэдо до другого. И если с подобным войском дьяволица не смогла одолеть Ркулоса, то рассчитывать на лёгкую победу у врат смысла нет.

Мы шли по живому коридору в полной темноте. Красные точки глаз указывали направление, скрипели хитином подвижные стены. Поворот за поворотом, спуски, подъёмы – всё слилось в затянувшийся поход по бесконечному лабиринту, где отовсюду раздавался хруст каменной крошки и шелест языков, что неустанно пробовали воздух на вкус. Нас водили кругами, запутывали, не желая открывать истинное местоположение улья.

За очередным изгибом ползучего тоннеля терпение покинуло меня.

– Ещё минута, и я утрачу интерес к сделке, – рявкнул я в темноту.

Стены встревоженно зашипели, потолок приподнялся. Жёлтое пятно света далёким маяком вспыхнуло впереди.

Диинтас тихо рассмеялся, спрятав в кулаке клыкастую улыбку.

Скрещённые полупрозрачные крылья разъехались в стороны, впустив нас в круглый зал. В центре, под усеянным дырами куполом, восседала Содт. Тонкие лучи солнца пробивались сквозь щели и падали на собранный из частиц панциря трон. Его слепили из останков вислу совсем недавно: белая слизь сочилась с потрохов, по полу растекались липкие ручейки.

– Добро пожаловать в мои владения, – прострекотала дьяволица, откинувшись на спинку окровавленного трофея. – Виарин.

Она нарочно не встретила меня у входа, не склонила голову в знак почтения, не опустила крылья, выражая покорность. Назвав меня по имени, Содт пожелала говорить на равных и недвусмысленно намекнула, что будет иметь дело с партнёром, а не господином.

– Фоэдо тебе не принадлежит, – небрежно бросил я в ответ.

Каждая сделка – это испытание. Переговоры – эликсир, который варят два алхимика, но лишь один получает желанный результат. Ингредиенты собираются поэтапно. Однако прежде чем приступать к смешиванию, требуется оценить качество компонентов.

Содт клюнула на уловку: алые зрачки зло вспыхнули, когти вцепились в трон.

– Разумеется, пока, – уточнил я, со скукой рассматривая похожий на решето потолок.

– Я уважаю дьяволов, предпочитающих обсуждать дела без лишних прелюдий, – она ненавязчиво указала на мой ранг в демонической иерархии. – Не знала, что демонам позволено отходить от традиций.

– Думаю, тебе не нужно напоминать, что я не обычный демон. Будь у тебя сомнения, этот разговор бы не состоялся.

Она довольно оскалилась, чёрная лента языка очертила контур верхней губы.

– Неужто ты предложишь мне обменять армию соллини на титул правительницы Фоэдо?

– Будь я недальновидным глупцом – возможно. – Я медленно прошёлся по залу, намеренно не приближаясь к трону. – Не стану скрывать: мне пришлось многое разузнать о тебе и Ркулосе, прежде чем выбрать потенциального союзника. Соллини весьма искусны в маскировке и достаточно проворны, чтобы, не привлекая внимания, подобраться к дракону. Я мало знаком с вашим видом и потому не гожусь на роль полководца в грядущей битве. В отличие от их могущественной госпожи.

Щепотка лести – первый ингредиент вожделенного эликсира.

– Меня не интересует власть в Фоэдо, равно как и судьба этого круга, – меж тем продолжил я. – В ближайших планах – спуск до Аркса и штурм Цитадели Люцифера. Как только я пройду сквозь врата, можешь творить в Пустошах всё, что заблагорассудится. Возвращаться я не намерен. – Капля заманчивых обещаний упала на дно воображаемого котла. – Однако, мне было бы спокойнее оставить за спиной надёжного союзника, а не врага.

Покрытый иглами хвост Содт обвил трон, кончик лёг на плечо, зарывшись в копну жилистых, похожих на щупальца, волос.

– Если ты готов отдать мне круг в обмен на сотрудничество, то чем заплатишь за армию?

Котёл забурлил – настало время торга.

– Как насчёт души Зонтаносты?

Предложение возымело должный эффект.

– Думаешь, я поверю, что ты пожалуешь мне душу дракона? – в наигранно гневном стрёкоте крылось волнение.

– На её поглощение уйдёт непозволительно много времени. – Я пожал плечами, вложив в жест всё сожаление, на которое был способен. – Месяц сидеть над её костями – слишком большая честь для старухи.

Насчёт сроков я слукавил. Судя по слухам, Зонтаноста прожила с десяток тысячелетий до смерти и с сотню тысячелетий после. Сложно представить, сколько сил могла вместить столь древняя душа, и сколь могущественным станет её обладатель.

Содт прожигала меня взглядом, щедро приправляя эликсир смесью из подозрений и жадности. Алчность взяла верх.

– Предположим, соллини смогут незаметно подобраться к плато. Но как ты намерен одолеть дракона?

– Тут нам потребуется помощь. Говорят, ты водишь дружбу с одним из червей?

– Он последний в своём роде. – Глаза дьяволицы сердито сузились. – Я не стану жертвовать им во имя твоих амбиций.

– Разве речь шла о жертвах? – Я скрестил руки за спиной, больно шаркнув по хребту обожжённым предплечьем. – Я хочу, чтобы червь прокопал тоннель под плато: достаточно глубокий, чтобы под весом дракона слой камня рухнул, и пустоты наполнились магмой, и в то же время достаточно прочный, дабы это случилось в нужный момент. Зонтаносту питает магия. Два крупных узла расположены на задних лапах. Расплавим один, и вся цепочка рассыплется, после чего добить старуху не составит труда. В конце концов, это всего лишь душа, запертая в куче костей.

После длительного молчания Содт согласилась.

– План не лишён логики. Зонтаноста ничего не заподозрит, если червь будет передвигаться во время вспышек. Но ты упустил одну деталь. – Она поднялась, тонкие ноги покрылись каменной бронёй от колена до щиколотки. – Теперь, чтобы справиться с драконом, ты мне не нужен.

Угроза – последний и самый неприятный компонент любой сделки. Стоит передержать, и вместо соглашения в варево полетит моя голова. Пресеку на корню – зелье приобретёт привкус слабости и горечь страха.

Я проигнорировал её боевой облик.

– Забыл уточнить: чтобы земля не рухнула в начале боя, червю придётся оставить колонны. Когда придёт время, вислу обрушат их. Мои вислу.

Содт рассерженно зашипела. Соллини одерживают победы, пользуясь численным преимуществом и эффектом неожиданности, в то время как вислу выступают в роли тяжёлой пехоты. Их прочные панцири способны выдерживать жар магмы, а мощные челюсти – быстро дробить камень. Лучших бойцов для подобной задачи в Фоэдо не найти.

– Предусмотрительно, – она с раздражением клацнула челюстями. – Осталось прояснить последний момент.

Трёхпалая ладонь легла на спинку трона, сжала обрубок конечности. Рывком дьяволица вытащила копьё из груды мяса. Липкие ошмётки, хлюпая, разлетелись по залу.

– В Фоэдо уважают силу. За слабаком я не пойду.

Она резко развернулась и без зазрений совести швырнула в меня оружие. Краем глаза я уловил движение Диинтаса. Благо, Тамиш успел схватить его, не позволив вмешаться. Вот была бы потеха: Истиннорождённому требуется защита от демонических безделушек – позор на все девять кругов.

Остриё копья отскочило от груди словно пробка, вылетевшая из бутылки. Металл гулко врезался в стену, оружие со звоном прокатилось по камню.

– Я прощу тебя в первый и последний раз, – злобно процедил я.

С напускным спокойствием Содт вышла за пределы освещённой части зала, нарочито медленно подняла заточенную игрушку.

– Ты получишь армию. Но с червём я договорюсь сама.

– Не возражаю.

Тени мелькнули снаружи купола. Стая соллини приземлилась на крышу, крыльями заслонила дыры. В окутавшей зал полутьме вспыхнули сотни алых точек.

– Встретимся на границе Пустошей через двенадцать вспышек, – сказала на прощание дьяволица.

Свет померк. Мы снова оказались в кишащем тварями коридоре. Однако на сей раз никто не пытался нас направить. Рой демонов облепил тело, оглушая, сбивая с толку. Шершавые языки прикасались к коже, крылья задевали рога, когти царапали хвост. Они держали нас, пока Содт и улей не затерялись среди безжизненных равнин.