Письмо счастья, или Здравствуй, дедушка Мороз

Наталья Скорых

Письмо счастья, или Здравствуй, дедушка Мороз

Посвящается моей сестре Екатерине,

идейному вдохновителю и лучшему другу

СНЕЖИНКИ

Чистый белый снег кружится над землей, завораживая и укрывая ее пуховым одеялом. Снежинки танцуют свой волшебный танец под музыку ветра, аккуратно, чтобы не растаять опускаются тебе на ладошку, и ты внимательно всматриваешься в их причудливые замысловатые формы. Пробуешь на вкус. Они прохладные и чуть-чуть соленые. И ещё они пахнут, их запах ни с чем не сравнить – это запах свежести и волшебства. Запах приближающегося праздника. Запах нового года!

А ты когда-нибудь задумывался почему все снежинки разные: большие и маленькие, мягкие пушистые и как ледяные комочки, плотные и прозрачные. Почему? Я открою тебе тайну! Каждая снежинка – это послание. Послание свыше. В них зашифрованы наши пожелания: серьезные и смешные, важные и не очень. В них наша жизнь, состоящая из радостных событий и горьких впечатлений. Все они адресованы одному человеку. С его помощью мы хотим исполнить наши мечты. Мысли и слова материализуются, превращаясь в замысловатые узоры, которые может прочитать только он – творец чудес и волшебства, старик в красной шапке и с большим мешком. С мешком, в котором невероятным образом помещаются все чудеса света.

И взяв в руки карандаш, мы поднимаем вверх глаза, загадываем желание и начинаем писать, аккуратно выводя каждую букву «Здравствуй дорогой дедушка Мороз…».

Исписав листок, кладём на место карандашик и выглядываем в окно. Там идёт снег и снежинки, кружась в вихре, вальсируют… Вот оно – наше заветное желание. Оно полетело туда, где его уже ждут. А мы стоим у окошка и, в предвкушении чуда, любуемся происходящим.

Скоро, уже совсем скоро… Все случится под бой курантов…

ПИСЬМО КРАСНЫМ КАРАНДАШОМ

Город светился и ждал праздника. В воздухе пахло чудом и новым годом. Над яркой неоновой вывеской торгового центра, горели гирлянды, окна были украшены огромными шарами. Я вел маму за руку и постоянно вертел головой туда-сюда, разглядывая новогодние украшения. Мы шли выбирать подарки для папы и бабушки. Это был наш с мамой секрет, и я полный вдохновения, в предвкушении предстоящего праздника был счастлив. Я свято верил в Деда Мороза, написал ему письмо, и даже подготовил место в комнате для подарков. В моем длинном списке было все: от машинки на пульте управления, деревянного конструктора, набора вертолетов до цветных ручек. Я заглядывался на витрины, присматриваясь, чего же еще нет в моем списке. Мне было девять, и я был счастлив! Я любил новый год!

Посередине торгового центра стояла огромная ёлка. Она была очень нарядная, а ее верхушка доставала до потолка. На елке красовались золотые банты, красные шары, и разные игрушки в форме домиков, ангелов и пряников, а на макушке сияла большая красная звезда. Вся елка светилась разноцветной гирляндой. Среди елочных украшений были особенные шарики – прозрачные и большие с какими-то бумажками внутри.

– Мам, смотри ёлка, ёлка, – я как дикий, тащил маму ближе к ёлке, желая сфотографироваться, – Мам, сфоткай меня здесь. Клёва да?

Я был рад, счастлив, и что греха таить, в свои девять, чувствовал себя как маленький ребенок. Позируя возле пышной красавицы елки, меня заинтересовали шары с записками, и какая-то женщина в красном свитере сказала:

– Это шары с новогодними пожеланиями, их писали дети из деревень. Каждый, кто захочет, может снять один и исполнить желание, которое там написано.

– Мам, давай снимем шар? Давай, а?

– Снимай, конечно. Но помни, ты должен будешь выполнить желание из письма.

– Не сомневайся. Я тоже буду Дедом морозом для кого-то. Даже для кого-то одного. Это же круто!

Я рассматривал все шары, но снять мне захотелось самый верхний. Я потянулся к нему, подпрыгнул, шарик закачался на ветке и упал. Он закатился под ёлку, и я встал на колени, чтобы найти его. Шарик лежал за большой красной коробкой.

– Мам, я нашел его, давай скорее посмотрим, что внутри.

Я с нетерпением ждал, пока мама аккуратно вытаскивала свернутое в трубочку письмо. Я выхватил у мамы из рук сверток, быстро развернул его и ничего не понял. Бумажка у меня в руках была из школьной тетрадки, исписанная красным карандашом.

– Мама, у него что красок не было, или фломастеров. Прям, странное какое-то письмо. Может взять другое? – мне было неожиданно увидеть такое неинтересное письмо.

Я же рисовал свое два дня яркими красками, писал, украшал блестками и звездочками. А тут – школьный листик в клеточку и красный карандаш.

– Сынок, ты обещал быть дедом морозом для одного ребенка, ты сам выбрал этот шарик. Так что давай читать. Так будет нечестно, если ты будешь обманщиком. Нечестно и некрасиво.

Мы сели на лавочку, около отдела с детскими игрушками. Мама бережно развернула листок и начала читать: «Здравствуй Дорогой Дедушка Мороз.

Меня зовут Ваня, мне девять лет. Я живу в деревне Сосновка, рядом с деревней Бобровка. Если ты не знаешь, где это, то рядом с Бобровкой есть ещё Николаевка. Дедушка мороз, я очень-очень хочу на новый год валенки. У нас в деревне зима холодная, а школа далеко. Ботинки, что отдала тетка Люся мне большие и в них холодно, и попадает снег. Бабушка свяжет мне варежки, а вот валенок у меня нет. И мамы у меня нет. Я знаю, мама бы купила мне валенки, так говорит бабушка, но только она умерла. Дедушка Мороз, и ещё, если тебе не трудно, положи в валенки мандаринку. Бабушка говорит, что они стоят дорого, а я их очень люблю. Спасибо милый дедушка. Я буду тебя ждать». Мама дочитала письмо, руки ее дрожали и по щеке катилась слезинка. Она незаметно смахнула капельки с лица, и не глядя на меня тихо спросила:

– Ты понял, почему карандашом?

Я молчал. Оглянулся в соседний отдел с игрушками и стал рассматривать детей, мам и пап, что покупали машинки, кукол и другие, как теперь мне показалась совершенно бесполезные вещи. В душе моей не осталось никакого праздника, настроение куда-то улетучилось. Я не знал, что ответить, и не хотел, чтобы мама видела мое грустное лицо, поэтому продолжал смотреть на счастливых людей.

Мама подошла к женщине возле ёлки и спросила, откуда эти письма.

– Они из нашего района, все из Первомайского. Если купите подарок, можете оставить его здесь, а мы потом все соберем и развезем по сельским советам.

– Мы сами увезем, так можно?

– Можно, а зачем вам это? – женщина была удивлена маминым желаньем отвезти подарок самостоятельно.

Но мама не ответила, она свернула листок, исписанный красным карандашом, положила в сумку, взяла меня за руку, и мы пошли. Настроение пропало, и идти за покупками нам больше не хотелось. Мы шли по торговому центру, я разглядывал витрины, но валенок нигде не было.

Мы пришли домой молча, каждый думал о своем. Город казался уже не таким ярким, и новогоднее настроение не таким праздничным.

Дома я достал свое письмо, написанное пару дней назад, прочитал ещё раз, и еще раз. Странно, у меня было все: и игрушки, и машинки, и даже деревянный конструктор, – а зачем они мне? Кто-то имеет все, а вот Ване из Сосновки нужны всего лишь валенки. Я смял свое письмо. Взял красный карандаш и вывел на белом листе аккуратно буквы. Получилось новое письмо. Я сложил его, положил в конверт и отдал маме.

– Мам, это мое письмо. Прочитаем его на новый год.

Мама все поняла и улыбнулась. Она всегда понимала меня. Мне казалось, что где-то внутри мамы стоит маленький моторчик, который все знает и понимает.

Вечером у мамы с папой состоялся серьезный разговор. Мама начала его первой:

– Саша, мы с Серёжкой хотим купить валенки и подарить их мальчику Ване из Сосновки.

Мама протянула папе письмо в клеточку. Он внимательно прочитал и положил листок на стол. Папа долго молчал, мама ждала. Моторчик внутри мамы знал, что нужно подождать и тоже немного помолчать.

– Знаешь, я тогда был как Серёжка, смелый, умный и красивый, – тут папа улыбнулся, – но моей красоте не хватало тепла – валенок у меня не было, а мы жили в деревне, до школы пять километров, – папа снова улыбнулся, как-то грустно и горько улыбнулся, – а мама пошла…, – папа замолчал, – мама пошла и поменяла свое зимнее пальто на валенки для меня. Я был счастлив. Валенки были новые, мягкие такие, очень удобные. Про пальто я узнал потом, уже взрослым, – папа вздохнул и снова замолчал, – А я ведь спрашивал тогда маму, чего это она в стареньком пальтишке, оно же тонкое и холодное, а мама говорила, что так модно и зима нынче теплая. А зима тогда стояла лютая, снежная и морозная. Мама одевала пуховый платок, завязывала его на спине, а поверх одевала кофту толстую. А я-то понять не мог… вот они мои валенки. Когда есть мама, то и валенки теплее и зима солнечнее.

Папа долго молчал, мама сидела рядом и гладила папу по руке.

– Где Сосновка та эта? Ехать то куда? И какой размер валенок нужен?

Мама улыбнулась. Она знала все.

На следующий день мы все вместе пошли искать валенки. В специальном магазине было все: белые, как у снегурочки, толстые на резиновой подошве, с вышивкой, с замком, с мехом и без. Мы мерили, радовались и конечно купили. Маме – белые с вышивкой, папе – толстые, а нам с Ваней – серые с замком, толстой подошвой, и снежинкой сбоку, и нашей бабушке – серенькие с мехом, и такие же для Ваниной бабушки. Бабушки – они же бабушки, и им тоже нужно тепло, как душевное, так и согревающее, пусть даже в виде валенок. По дороге домой мама с папой зашли ещё в один магазин, вышли оттуда с большим пакетом, и мы дружно поехали.

Настало 31 декабря. Я проснулся пораньше с непонятным чувством внутри: я ждал этого праздника, готовился к нему, но в то же время переживал. Где – то в животе кошки ловили бабочек – это смешанное чувство кипело внутри, а что с этим делать я не знал. Мама, глядя на мое растрепанное, как у дикого воробья состояние, улыбнулась, обняла и тихо на ухо прошептала:

– Переживаешь? Не бойся. Я думаю, Ваня тоже переживает и ждет.

И мне стало легче, значит я не один в этом мире мучаюсь с кошками и бабочками. Я умылся, и уже уверенно пошел собираться в дорогу.

Перед поездкой, мы заехали в гости к моей бабушке. Я нес валенки, папа большой пакет, а мама полную сумку с мандаринами и сладостями.

Я вбежал в квартиру первый, обнял бабушку и протянул ей валенки.

– Бабушка, с новым годом! Мы сейчас поедем, я буду дедом морозом! Круто, да?!

– Мама, это тебе, – папа протянул бабушке большой пакет, – спасибо родная, за валенки.

Папа обнял бабушку и поцеловал. Бабушка почему-то плакала, когда мерила новое пальто. Она вытирала слезы, смотрела на папу и снова плакала. Я не понимал, что происходит, ведь праздник же, а бабушка плачет.

Поздравив бабушку, мы двинулись в путь, искать Ваню из Сосновки. Мама, как всегда, знала куда ехать, ее внутренний моторчик показал папе дорогу и мы, загрузив в машину сумки и большую коробку, поехали. Мама упаковала валенки в праздничную коробку и привязала к ней большой красный бант. Мы купили шапку деда мороза, красную такую с белым мехом. Я выглядел в ней смешно, но на душе почему-то было тревожно. Я никогда не был дедом Морозом, боялся и был не готов. Дед Мороз – это же очень большая ответственность, и от того, как ты будешь себя вести, зависит весь праздник и настроение у окружающих. Я долго тренировался, говорил громкое «О-хо-хо», но это только смешило меня, и я расстраивался. Видно, артистом мне не быть. Мама сказала, что главное – это душа, и говорить надо сердцем, а не «охать» и «ахать». Но я ее не понял, я привык говорить ртом, а душой не умел, и даже не пробовал. Смешная она, моя мама.

Пока мы ехали по городу, я любовался в окно на яркие огни, витрины, переливающиеся неоновым светом, на большие праздничные вывески, которые кричали на каждом углу горящими буквами: «С новым годом!» Город шумел, радовался и ждал праздника. Праздник чувствовался в каждом доме, на окнах горели гирлянды, в окна выглядывали нарядные красавицы ёлочки, со звёздочками на макушке. Я заглядывал во все окна, выбирая самую красивую ёлку. Я радовался празднику, хоть и очень переживал. Какой он мальчик Ваня?

Мои переживания усилились, когда мы выехали за город. Ощущение праздника закончилось с перечеркнутым знаком на обочине. Больше никакого праздника в душе не осталось, впереди была серая дорога, заснеженные поля и голые деревья. Машина мчалась по трассе, и с каждым километром, мне становилось грустнее.

– Мам, а может мы вернемся домой? А? – спросил я осторожно.

– А как же Ваня, как твое обещание? А как же валенки? – мне стало неловко, и я снова молча стал смотреть в окно на унылые поля.

После знака «Сосновка 15», папа повернул направо, и мы попали на узкую проселочную дорогу. Начало темнеть. Да… в такую даль я ещё не ездил, да и Дед Мороз наверняка бы заблудился. Я начал понимать, почему у Вани нет валенок: просто, Дед Мороз не знал, что где-то за снежным полем, за берёзовой рощей, где-то на краю вселенной есть деревня Сосновка. Через полчаса мы подъехали к синему знаку «Сосновка», и я увидел дома. Маленькие дома, с маленькими окошечками, с дымом из трубы, и занесенными снегом крышами. Это был другой мир. Совершенно другой. В нем не было суеты, ярких ламп, не было праздника. Дорогу освещал свет из окон. Мы остановились около маленького домика с надписью «Магазин», на окошке тоскливо горела одинокая гирлянда и стояла малюсенькая елочка, украшенная дождиком. Мама с папой вышли из машины, и какая-то женщина в тулупе и огромных валенках громко крикнула:

– Закрыто. Не видите что-ли. Праздник.

Я не знал, что праздник бывает таким. Папа подошёл к женщине и о чём-то ее спросил, женщина ответила, показала куда-то руками, потом ещё что-то сказала и улыбнулась.

– Машину придется оставить там, у сельсовета, – папа махнул рукой туда, куда показывала женщина в тулупе, – А дальше пойдем пешком, там недалеко.

– А может домой? – мне стало страшно

Папа с мамой оба посмотрели на меня, улыбнулись, и я смирился. На краю света я ещё не был. Я был взрослым мальчиком, мне было аж девять лет, но нерешительность и страх ещё остались во мне. Около сельсовета мы взяли из машины сумки, коробку с красным бантом и пошли по узкой тропинке. Снег завалил все крыши, в некоторых домах даже не было видно окон. К каждому дому вела узкая тропка. Заборы почему-то были сняты. Простор был кругом. Я нес коробку впереди себя, шел аккуратно, боясь споткнуться и упасть.

– Пап, а волки здесь есть?

– Есть, есть, – папа засмеялся, – и трусливые деды морозы тоже есть.

Мне стало стыдно. Я не был трусом, но в такой ситуации оказался впервые, и мне это было немного неприятно.

На улице было тихо, только изредка лаяли собаки. Мы подошли к небольшому дому. В окошке горел свет. Нас встретила лохматая собачка, она выскочила из будки, гремя цепью и громко лая. Папа приложил палец к губам и тихо прошептал:

– Т-с-с-с

Дворняга, как будто поняла папу и завиляла хвостом. Мы прошли по натоптанной дорожке к крыльцу. Оно было чисто подметено от снега, рядом стояла метла. Я ещё раз умоляюще посмотрел на маму, но в этот момент папа постучал в дверь. Бояться и прятаться было поздно. В маленькой комнате – сенях загорелся свет, и мягкий пожилой голос тихо спросил:

– Кто?

– Дед Мороз, – ответил папа, и зачем-то добавил, – из сельсовета.

Дверь скрипуче открылась, и на пороге появилась бабушка, замотанная в теплую шаль.

– Проходите, – она открыла дверь, пропустила нас вперёд.

Я оказался в маленькой холодной комнате с тусклой лампой. В ней стояли ведра с углем, в углу аккуратно лежали сложенные в поленницу дрова. Следующая дверь вела в дом. В маленькой комнате топилась печь, яркие огоньки отблескивали по стенам. Было тепло, чисто и очень уютно. Как в тереме – я видел такое в советских фильмах и старых сказках. Около окна стоял стол с кристально белой скатертью. На нем, прямо посередине в вазочке – еловые веточки, украшенные дождиком и игрушками. И они пахли. Наша ёлка, хоть и была нарядная, почти до самого потолка, но она не пахла. А веточки были живые, настоящие и ароматные. Около стола стоял мальчик. Прям как я, даже похож чем-то, я бы сказал, много чем. Пока все заходили в комнату, раздевались и разувались, я точно вкопанный стоял с коробкой на перевес и смотрел на мальчика. Слов, заранее подготовленных, во рту не оказалось, как будто язык прилип, и зубы склеились. Все ждали. И я ждал. И мальчик ждал.

– Ваня, это тебе от Деда Мороза, – я собрался с духом и протянул мальчику коробку, – просто Дед Мороз, не смог к вам так далеко…, а я смог…, мы смогли.

Слова путались, и я почему-то расплакался. Ваня несмело подошёл, взял коробку и очень аккуратно снял бант, развернул бумагу и открыл ее.

– Бабушка, смотри! – Ваня достал валенки, и оттуда посыпались мандарины, – бабушка, бабушка! Я же говорил, что он существует! Надо было просто письмо ему передать. Смотри, смотри и про мандарины не забыл!

Ваня аккуратно сложил мандаринки на стол, надел валенки и начал выплясывать по комнате. Он взял меня за руку, и мы начали кружиться. Мама и бабушка почему-то плакали, а папа отвернулся к стене, как будто рассматривал огоньки.

– Бабушка, праздник то какой! Настоящий!

Бабушка, вытерла слезинку и начала суетливо приглашать нас пройти в дом, к столу. Она белой тряпочкой смахнула со стола, поправила вазочку с еловыми веточками и начала накрывать на стол. Мама с папой нерешительно прошли. Мама взяла из папиных рук сумку и начала доставать всякие вкусности. Бабушка заохала:

– Зачем все это, у нас все есть.

– От Деда мороза же, – не удержался папа

– Бабушка, и правда, от Деда мороза же, – поддержал его Ваня, – а давайте сварим картохи горяченькой, и с рыбкой поедим, – Ваня крутил в руках привезенную рыбу.

– Я за! – поддержал идею папа, – я люблю картоху.

Все засмеялись, засуетились около стола. В доме запахло праздником.

Пока мама с бабушкой готовили праздничный стол, мы с Ваней, пошли на улицу. Около клуба стояла огромная горка, освещенная гирляндой. Гирлянда висела прямо на голой берёзе, но ощущения праздника это не меняло. Деревня ожила, засветились на окнах гирлянды, забегал народ. Странный такой народ: люди здоровались друг с другом, и с нами; дети приняли меня за своего и поделились санками; папа стоял рядом и разговаривал по душам с чужими людьми. Всем было весело. Все друг другу были как родные. В городе нет такого, там все проходят мимо, никто не скажет «здрасьте», там люди бегут, торопятся, не смотрят друг на друга. Деревня живёт по-другому. Здесь, как одна большая семья, считай, что родственники. В городе – красиво, в деревне – душевно. И мне здесь понравилось. Отказывается, даже на краю света, живут добрые люди, бывают яркие праздники и счастливые дни.

Вернувшись домой, к нашему удивлению, был накрыт стол, дымилась горячая картошечка, вкусно пахло рыбкой, фруктами и ёлкой. Бабушка охала, рассказывая маме деревенские истории, папа, как кот, грелся возле печки, а мы с Ваней ждали праздник.

За столом мама достала мое новое письмо для деда Мороза, распечатала конверт, развернула листок, исписанный красным карандашом, и прочитала: «Дорогой, дедушка Мороз. Пишет тебе Сережа, мне девять лет. Я хочу, чтобы у всех были валенки! И у всех сбывались мечты! И мандаринки под ёлкой. Я верю, что ты есть и исполнишь мои желания». Мама прочитала, и мы все дружно обернулись в сторону дверей, где около входа ровно у стеночки стояли валенки: белые, большие папины, две пары серых со снежинками, и маленькие с мехом.

Мечты сбываются!

БУМЕРАНГ

Пашка со злостью пнул снеговика. Голова снеговика отлетела, морковный нос покатился и застрял в сугробе. Пашка подошел и ещё раз со всего размаха пнул по морковке. Он был взбешён.

– Черт, – выругался Пашка, стряхнул с шапки снег и сел на мерзлую лавочку.

Он потерял все свои карманные деньги, и не только свои, но и те, что отобрал в школе у пятиклашек. Видно, вывалились из кармана, когда он доставал перчатки. Пашка копил на наушники. Скоро новый год, и он хотел сделать себе подарок. От мамы с бабушкой Пашка не ждал ничего. Он знал – мама подарит что-нибудь из вещей, а бабушка и того смешнее – свяжет шарф или варежки. И Пашку это раздражало. Вечная нищета, экономия и картошка на ужин – все это надоело, поэтому Пашка не гнушался гонять по школе малышей и отбирать деньги. А что? У них есть все, а у него ничего. Мать и бабушка растили его вдвоем, отца Пашка не видел и не знал о нем ничего. Он был зол на жизнь. Зол на всех и на все.

Пашка поднялся с лавочки, ещё раз пнул снеговика, и ни секунды не задумываясь, что скажут утром дети, вошёл в подъезд.

– Сынок, ты где так долго? – Пашкина мама Лидия Сергеевна волновалась.

– Не твое дело, – нагрубил ей Пашка и хлопнул дверью в свою комнату.

– А ужин? Картошечка свеженькая, горячая, – мама пыталась угодить сыну.

– Жрите ее сами! – прокричал Пашка через дверь, – а меня не трогайте. Тошнит уже от вашей картошки.

Лидия Сергеевна молча прошла на кухню, села, и сложив руки на колени, опустила глаза в пол. Очень болели ноги, ломило все суставы, голова раскалывалась – она просто устала. Устала пахать, как ломовая лошадь, на всю семью, без отдыха. Устала от постоянной грубости сына. Устала считать копейки в стареньком кошельке. Устала выдумывать блюда из картошки. Устала.

– Что опять? – на кухню вошла бабушка Тамара Игоревна.

– Опять, – со слезами ответила Лидия, – опять.

Они жили в одной маленькой комнате, освободив вторую большую для Пашки. И две женщины, в двух поколениях ютились в тесноте, деля горести и трудности. Пашка развалился на кровати, и включил музыку на всю громкость. Ему было все равно, что матери вставать в шесть утра, что у бабушки давление. Ему вообще было все равно на всех. Но ничего, завтра он снова потрясёт карманы малышни, и купит себе на новый год долгожданные наушники.

Утром Пашка, как всегда, хлопнув дверью, вышел во двор. Стасик из соседнего подъезда прилаживал голову снеговика на место, а Анютка, его сестра, искала морковку. Пашка, недолго думая, размахнулся и кулаком разбил снеговика, так, что снежные комки полетели в разные стороны.

– Ты чего? – заплакал Стасик.

– Брысь с дороги, – Пашка оттолкнул его и прошел мимо.

Он как важный индюк, задрав голову вверх, вышагивал по двору, показывая кто здесь хозяин, но поскользнулся и упал плашмя, лицом в снег.

– Так тебе и надо, – крикнула Анютка и шмыгнула в подъезд, чтобы Пашка ее не догнал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.