Форма жизни

Быть инженером означало прежде всего приблизиться к неким тайнам, которые вели прямо на вершину городской власти, и эти должности, а также связанные с ними древние знания сохранялись в строжайшей тайне и передавались, как правило, по наследству.

Пока Кайл озирался по сторонам, старший воин, которого звали Роган, жестом отозвал в сторону двух своих наиболее испытанных соратников. Подойдя к оконному проему, через выбитую глазницу которого ясно просматривалось освещаемое магматическими фонтанами дно кратера, он склонил голову, и двое его подчиненных повторили этот жест командира. Соприкоснувшись лицевыми масками, они получили возможность говорить друг с другом.

– Что ты думаешь по поводу бури, Дарнинг? – спросил старший, глазами указав на зловещую панораму окрестностей.

– Сейчас идти дальше нельзя, но, по приметам, огненный дождь не будет долгим. Вспышки идут на убыль.

Взгляд Рогана остановился на втором воине.

– Что думаешь ты, Варлай?

– За одним огненным дождем может сразу же прийти второй, куда более сильный. Небеса обманчивы. Этот дождь скоро закончится, тут я согласен с Дарнингом, но следует выждать какое-то время, прежде чем выводить обоз из укрытия.

– А Измененные и Сервы? – Командир продолжал испытующе смотреть то на одного воина, то на второго.

– Что Сервы, что Измененные состоят из материи, – резонно напомнил ему Варлай. – Они не бесплотные духи, а удар раскаленного камня одинаково смертелен для всех видов поднебесных тварей. Вряд ли они станут шататься и выискивать жертвы в такую погоду.

Роган едва заметно кивнул.

– Согласен, – наконец произнес он. – Именно поэтому мы не станем сидеть тут и дожидаться, пока Владыка Ночи прекратит свои забавы. Выводите людей наружу, пусть впрягаются в телеги. Если кто будет упираться, подбодрите хорошим пинком. Все. За дело. Нашему городу нужно дышать, и мы раздобудем воздушный камень во что бы то ни стало.

* * *

На выходе из древнего здания возникла заминка. Один из городских жителей, впервые отряженный на ночной сбор реголита и напуганный сейчас более остальных, вдруг уперся, не желая покидать убежище. На фоне освещенного вспышками прямоугольного проема было отчетливо видно, как несчастный вцепился обеими руками в его края и дико завопил от неизбывного ужаса перед бушующей снаружи стихией, но сопровождавшие обоз воины были неумолимы. Получив недвусмысленный приказ командира, они действовали жестоко, быстро и эффективно. Оторвав руки упирающегося горожанина от опоры, они попросту вышвырнули его наружу.

Человек в сером мешковатом защитном балахоне упал, но тут же вскочил. Искаженные черты его лица скрывала прозрачная маска, на которую ложился сложный, змеящийся узор ярких бликов от близких извержений, но по судорожным поворотам головы нетрудно было догадаться, что несчастный озирается по сторонам в диком ужасе.

Кайл вышел из здания сам, без принуждения. Он не был опытным путешественником и тоже испытывал безотчетный страх перед силами ночного неба. В некоторые моменты, когда какой-нибудь раскаленный болид пронзал разреженную атмосферу совсем рядом, так что становился слышен тонкий свист и зловещее шипение, юноша непроизвольно втягивал голову в плечи, а его сердце болезненно замирало, сжимаясь в трепещущий комочек…

Удар, рывок почвы под ногами, ослепительный фонтан магмы, вскипающий в месте соприкосновения небесного камня с пустынным дном кратера, капельки холодного пота, щекотливо сбегающие между лопаток, – все это сливалось в единое ощущение жуткой, красочной безысходности…

Высокий воин, оказавшийся позади, схватил замешкавшегося Кайла за плечи и подтолкнул вперед, недвусмысленным жестом указав на брошенные веревки, распластавшиеся по пыльной дороге у ближайшей телеги.

«Впрягайся», – говорил его жест.

Через несколько минут обоз кое-как собрался в упорядоченную группу и двинулся в прежнем направлении – к сумеречному горному валу, замыкающему в кольцо пространство кратера…

* * *

Ровно сутки потребовались небольшому отряду, чтобы преодолеть образующую стены кратера кольцевую возвышенность. После сумбурной перестановки во время огненного дождя, когда каждый хватал первую попавшуюся под руки веревку, напарником Кайла оказался тот самый горожанин, которого воинам пришлось силой выталкивать из укрытия.

Первое время, пока с небес продолжали низвергаться раскаленные камни, они, пыхтя, тянули свою ношу, непроизвольно втягивая головы в плечи при каждом близком разрыве, но потом, когда огненный дождь пошел на убыль и всем стало понятно, что главная опасность уже позади, люди несколько приободрились…

Через час, когда они преодолели засыпанный пеплом участок карабкающейся вверх по склону старой дороги, Роган объявил короткий, пятиминутный привал.

Напарник Кайла тяжело осел на покрытую бесплодным щебнем поверхность и застыл, обхватив руками плечи. Глядя, как он сидит, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, Кайл понял, что тот все еще находится во власти пережитого ужаса. Подсев поближе, юноша соприкоснулся своей маской с его прозрачным забралом и увидел, что под серым защитным балахоном скрывается бледный как мел, пухлощекий, уже облысевший мужчина лет сорока от роду.

Его посиневшие губы мелко тряслись, глаза казались выцветшими и мутными.

– Как тебя зовут? – спросил Кайл, высвободив изо рта мундштук дыхательного аппарата и позволяя воздушной смеси наполнить пространство под островерхим капюшоном.

– С-сорг, – судорожно сглотнув, выдавил тот.

Кайлу было противно смотреть на его мелко трясущиеся губы, но он поборол брезгливость, понимая, что сам затеял этот разговор.

– Ты что, ни разу не был снаружи? – Взгляд юноши остановился на лысине Сорга, по бокам которой у висков топорщились пучки тронутых проседью волос.

– Нет… – выдавил тот. – Никогда.

В принципе, такое было возможно, население города насчитывало несколько десятков тысяч человек, и наружу в обычные времена ходили скорее добровольно, чем принудительно, но в последние месяцы начало твориться что-то неладное. Караваны из других кратеров приходили все реже, чаще теряясь в пути, чем достигая конечной цели, и город начал ощущать острую нехватку минералов с поверхности, которые власти обычно импортировали, продавая взамен продовольствие из огромных оранжерей. Ночная вылазка за реголитом являлась мерой вынужденной, необычной, и городская стража, судя по всему, хватала кого ни попадя, лишь бы набрать нужное количество работяг для десяти отправляющихся в разные стороны обозов.

– Я всю жизнь торговал едой на улице Старых Законов, – признался Сорг. – Они схватили меня, когда я возвращался домой. Это несправедливо. Я ведь исправно плачу налоги, почему меня хватают и засовывают в этот балахон?!.

Кайл не ответил ему. Во-первых, юноша не знал тех сложностей, которые подвигнули городское руководство на быстрые и непопулярные меры, а во-вторых, он недолюбливал людей, постоянно сетующих на жизнь.

– Холодно… – стуча зубами, пожаловался Сорг и тут же добавил: – Вот погоди, вернемся назад, мой отец устроит трепку этим стражникам. Он смотритель воздуховода нашей улицы и может обойтись с ними подобающим образом.

Кайл молча отодвинулся.

Действительно было холодно, а разговаривать дальше не хотелось. Он отвернулся и обратил взгляд на панораму окрестностей.

В черных небесах царили мириады ярких звезд. Голубой, испятнанный белесыми разводами серп холодного ночного светила висел над самым горизонтом, пугая своей близостью. Кайлу казалось, что если долго и пристально смотреть на огромный ущербный диск, то на его поверхности можно различить смутный рисунок каких-то контуров.

От таких мыслей в памяти вдруг всплыли обрывочные воспоминания, которые относились к недолгой школьной поре.

…Детство у Кайла было трудным. Своих родителей он не знал. Такое не редкость в самых низших слоях общества, где социальные связи непрочны, а союзы носят временный и эгоистичный характер.

Город, в котором вырос Кайл, строился в иные, лучшие времена. Его современное пространство оказалось чрезмерно большим для существующего населения, и поэтому обжитых районов было всего три, а всю остальную площадь под каменным козырьком занимали кварталы давно покинутых, медленно разрушающихся зданий.

Там и родился Кайл. По крайней мере, его первые осознанные детские воспоминания относятся именно к такому разоренному, ввергнутому в хаос району, где среди остовов давно покинутых зданий жили в основном мелкие грызуны, бродячие скварги да редкие люди из числа опустившихся до полной нищеты.

Лет до десяти-двенадцати мальчик рос абсолютно диким образом. Он с трудом говорил, вел себя, как зверек, питался чем попало, не брезгуя четвероногими обитателями подземных коммуникаций города, которые зачастую являлись основным блюдом его рациона.

Конец такой жизни положил патруль, совершавший обход заброшенных городских территорий. Кайл в то время имел свои понятия о комфорте и уюте – он вовсе не желал, чтобы его куда-либо забирали из хорошо знакомых, обжитых руин, но начальник городской стражи рассудил по-своему. Уже много позже Кайл узнал, что правительница их города издала в тот период специальный указ, обязывающий патрули отлавливать бездомных детей и отвозить их в специально организованные приюты.

Следующий отрезок жизни Кайла длиной в семь стандартных городских лет походил на медленное прозрение.

Мир, оказывается, не ограничивался грязными, замусоренными руинами давно заброшенного квартала. Мальчик научился не только правильно говорить и не дичиться других людей, но с грехом пополам еще читать и писать, что в определенный момент показалось его учителям чуть ли не чудом, – ведь оборвыш, когда его привели в приют, был вполне сформированным жизнью зверенышем, едва выговаривающим несколько бранных слов.

…Мысли Кайла прервал толчок в плечо.

Он поднял голову и увидел воина, который указывал ему на телегу и распластанную рядом веревку, давая понять, что короткий отдых окончен.

Вздохнув, он поймал губами патрубок дыхательного аппарата и покорно встал. В отличие от своего напарника, он не видел ничего зазорного или неправильного в том, чтобы тянуть эту телегу через перевал, ведь в конце концов полученным из особого сорта реголита воздухом будут дышать все, в том числе и он сам, но как хотелось двадцатилетнему юноше оказаться на этих мрачных перевалах, озаренных голубоватым светом ущербного диска иной планеты, не как тягловому рабочему, а как вольному исследователю, искателю приключений, который ничем не связан и может отправиться в любую сторону, куда угодно, сам выбирая свой путь.

Кайл еще не знал, что спустя некоторое время он будет со смертной тоской вспоминать эту самую веревку и телегу на ажурных колесах с тонкими спицами, которая невнятно громыхала за спиной, подскакивая на камнях, и воинов, идущих по бокам обоза, и даже своего неприятного напарника с его глупыми обидами и мелко дрожащими губами…

* * *

По ту сторону окольцовывающих кратер гор тянулись все такие же унылые, безжизненные ландшафты.

Небольшой обоз спускался руслом давно исчезнувшей реки. Кайл никогда бы не поверил, что раньше по поверхности Нового Селена могла спокойно течь вода, если бы не встречал на своем пути такие вот яркие, живые свидетельства процветавшей тут некогда жизни.

Однажды он даже видел деревья.

…Это случилось во время его второго выхода за шлюзовые ворота города. Кайл в ту пору заканчивал обязательную для всех городских жителей школу первой ступени. Ему уже исполнилось семнадцать лет, и он ощущал себя вполне взрослым человеком.

Однажды вечером в комнату, где Кайл жил с девятью своими сверстниками, вошел учитель. Этого пожилого сухопарого человека по имени Домг Кайл обещал себе помнить всю жизнь. На этот раз добрый старик был чем-то крайне возбужден.

– Собирайтесь, сегодня нам не придется спать! – азартно заявил он, пробудив самый непосредственный интерес обитателей комнаты. – Люди из охраны прибывшего каравана сообщили мне, что видели неподалеку от города холмик особой формы. Я думаю, что это ископаемый лед, который не растаял из-за того, что занесен толстым слоем реголита. Мы возьмем лопаты и попробуем добраться до него. Я уже получил разрешение на выход из города. Живее, мальчики, собирайтесь, если мы выйдем немедля, то успеем исследовать холм до захода солнца.

– А если там и вправду лед? – спросил у учителя Кайл.

– Тогда мы сможем гордиться сделанным открытием, – потрепав его по голове, произнес Домг. – Во-первых, вода жизненно необходима всем нам, а лед – это и есть вода, только в иной физической форме, а во-вторых, замерзший ледник может содержать в себе остатки древней жизни, которая, как я вам рассказывал, процветала на Новом Селене много тысячелетий тому назад, еще до Ярости Неба.

Во время той прогулки Кайл и увидел деревья.

Под полутораметровым слоем реголита действительно скрывался ледяной панцирь, и в него были вморожены странные почерневшие образования, похожие на скелеты фантастических существ со множеством рук.

Когда ученики закончили копать, старый преподаватель поднялся на край ямы и сдернул чехол с принесенного с собой предмета. Им оказался серебристый прямоугольный лист какого-то металла – скорее всего, фрагмент обшивки или защитного кожуха, снятый с разрушенного временем механизма.

Никто не успел поинтересоваться, зачем учитель прихватил с собой этот лист. Домг посмотрел на сползающее за близкий горизонт солнце и повернул свое нехитрое приспособление так, чтобы лучи, отраженные им, упали на дно ямы.

Зрелище, открывшееся глазам, потрясло Кайла до глубины души.

Толща льда была слоистой и мутной, но все равно свет проник метра на три в глубину и в стороны, вырвав из тьмы фрагмент прошлого: почерневшее дерево с корявыми ветвями, похожими на руки, черный трупик птицы у его основания, пару пожухлых, скорчившихся листьев, чудом сохранившихся на кончиках самых тонких ветвей…

Пока Кайл завороженно смотрел на этот ледяной стоп-кадр из невероятного прошлого, поверхность льда, на которую падали отраженные от металлического листа солнечные лучи, вдруг стала мутной и подернулась паром, извергавшимся из образующихся прямо на глазах ноздреватых пор.

Учитель отвернул лист и снова накрыл его матерчатым чехлом.

– Забросайте поверхность льда тонким слоем реголита, – приказал он ученикам. – Когда наступит ночь и станет холодно, сюда придут рабочие, чтобы разрезать лед на куски и транспортировать в город. Я попрошу тех, кто станет этим заниматься, добыть для нас дерево.

Старый Домг сдержал свое слово, и почерневший корявый ствол, обработанный специальным укрепляющим составом, занял свое место в вестибюле школьного здания.

Как давно это было, подумал Кайл, волоча телегу.

Три года назад, почти сразу после той памятной экскурсии, он покинул школу, начав самостоятельную жизнь.

Мнимая свобода, о которой он втайне мечтал, оказалась не такой уж сладкой и заманчивой, как представлялось ему из стен школьного здания. Статус гражданина и начальная ступень образования еще не гарантировали ему получение работы. Городские власти обеспечивали жителей воздухом и водой, а остальное каждый добывал сам как мог.

Конечно, как и любой мальчишка, Кайл мечтал стать воином – сильным и независимым, но реальность опять внесла в жизнь свои коррективы. С грехом пополам ему удалось пристроиться на работу при шлюзовых воротах. Сначала он толкал ворот, который приводил в движение огромные створы, затем его старания были отмечены, и юношу стали изредка брать на обход внешнего городского периметра, где по указке старшего он выполнял наиболее тяжелые работы. Иногда приходилось ликвидировать последствия утренних и вечерних оползней, когда из-за резкого перепада температур скалы трескались и осыпались грудами острых камней, но чаще всего в таких инспекционных обходах надо было латать уплотнители на стыке оправленных в металлические рамы тройных стекол и каменных столбов, поддерживающих по периметру нависающий над городом скальный свод. Трудность этой работы заключалась в том, что ремонт рассыхающихся уплотнений требовал ловкости и быстроты, приходилось освобождать руки от толстых, неуклюжих перчаток защитного костюма, а температура вне городских стен не отличалась милосердием – днем рамы нагревались так, что об них запросто можно было обжечься, а ночью материал уплотнений трещал от мороза…

Так что, в отличие от Сорга, Кайл не находил вылазку за реголитом какой-то карой, наказанием свыше, – наоборот, он радовался, что монотонное течение будней наконец нарушено и он может повидать мир, лежащий вне стен кратера.

…Во время следующего привала Сорг сам подсел к нему.

Кайл подумал, что он сейчас опять начнет брюзжать и жаловаться на жизнь, но ошибся.

Торговец едой извлек из-под своего защитного балахона прихваченный из дома сухой брикет и, разломив его пополам, протянул кусок концентрата Кайлу.

Обычно при выходе за городские стены для принятия пищи и короткого сна приходилось раскидывать палатку, герметичные стенки которой удерживали пригодный для дыхания воздух, но Кайл по личному опыту знал, что наскоро перекусить можно и так. Воздух снаружи был разрежен, холоден и ядовит, но если действовать быстро и стараться не вдыхать при этом, то все обойдется. Он взял предложенный кусок пищевого концентрата, быстрым заученным движением распустил шнуровку островерхого капюшона и, не отстегивая прозрачной маски мягкого лицевого забрала, резко приподнял всю защищающую голову конструкцию. Крепко зажмурившись, он сунул в рот кусок брикета и стал быстро затягивать шнурок, позволяя воздушной смеси из патрубка свободно изливаться под капюшон, вытесняя непригодную для дыхания атмосферу.

Брикет оказался восхитительным, со вкусовыми добавками. Кайл несколько секунд блаженно смаковал еду, затем открыл глаза и увидел, что Сорг сидит на корточках, напряженно глядя на него.

В этот момент до Кайла наконец дошло, что уличный торговец поделился с ним куском лакомства не от чистого сердца, а из практических соображений. Сорг не имел опыта еды вне городских стен, а подходить за советом к воинам побоялся – припрятанную им еду вполне могли реквизировать для нужд всех участников обоза.

То, что его использовали как подопытного грызуна, не очень задело Кайла. Трудная жизнь впроголодь научила его философски смотреть на многие вещи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.