Рыцарский крест: Русская карта

Он явился на новое место службы, и жизнь стала налаживаться. Трегубов за время отсидки в лагере и службы в штрафбате давно утратил веру, что он сможет вернуться к той жизни, что была у него до 1938 года. И вот чудо произошло. Он работник штаба и покровительство Новикова поможет ему вернуть партбилет и возможности для карьеры в армии после войны. Капитан даже волноваться перестал, но снова на пороге его кабинета появился следователь Резников.

– Здравствуйте капитан.

Трегубов побледнел.

– Товарищ Резников? Вы ко мне?

– К вам, товарищ капитан. Но вам не стоит волноваться.

– Визит представителя вашей организации для меня редко кончался чем-то хорошим.

– Ну, зачем вы так, товарищ Трегубов? Мне поручено доставить вас в управление НКГБ СССР.

– Как? Я арестован?

– Разве я это сказал? Я прибыл сюда без конвоя. Нас ждет машина у подъезда. Это простая формальность.

– Но что случилось, товарищ Резников?

– Вам все объяснят на месте, товарищ Трегубов.

***

Трегубов был взволнован. Срочный вызов в НКГБ его совсем не обрадовал. Он хорошо знал, где сейчас находится его бывший начальник полковник Мальцев.

Трегубова в 1942 году, уже после того, как ему вернули офицерское звание, и он снова стал летчиком, долго допрашивали в особом отделе.

Молодой капитан госбезопасности специально прибыл из Москвы.

– Вы хорошо были знакомы с бывшим полковником авиации Мальцевым? – спросил тогда капитан.

– Я служил под началом полковника Мальцева.

– Бывшего полковника.

– Я служил под началом бывшего полковника ВВС Мальцева в 1937-1938 годах.

– И вы были арестованы по его делу?

– Так точно, товарищ капитан госбезопасности. Но я…

Капитан перебил Трегубова:

– Я знаю о вашем мужестве, товарищ Трегубов. Вы искупили вину перед Родиной, судимость с вас снята. Сейчас разговор будет не о вас.

– Но я не понимаю, товарищ капитан, я не видел Мальцева с 1938 года. Я не знаю, что с ним сейчас.

– Он добровольно сдался врагу, товарищ Трегубов.

– Сдался?

– И в стане врага он стал автором вот этого труда.

Капитан госбезопасности положил перед Трегубовым брошюру с названием «Конвейер ГПУ».

– И что это?

– В этой книге содержится злостная клевета на советский строй и на советскую власть. Вы ведь не читали этого?

– Нет. Я в первый раз это вижу.

– Но возможно Мальцев делился с вами ранее своими планами, товарищ Трегубов?

– Какими планами, товарищ капитан госбезопасности? Я был подчиненным полковника, простите, бывшего полковника Мальцева. Никаких задушевных бесед он со мной не вел.

– Но у меня, капитан Трегубов, есть сведения, что отношения между вами и Мальцевым были довольно теплые.

– Я не скрываю этого, товарищ капитан. Но мы не были друзьями. Только начальник и подчиненный. И я ни разу не слышал от бывшего полковника Мальцева антисоветских высказываний.

– Сейчас ваш бывший начальник выступил с предложением создать группу из русских летчиков, которые станут воевать на стороне Гитлера.

– Про это мне ничего неизвестно, товарищ капитан.

– Ваше отношение к этому заявлению Мальцева?

– Я кровью искупил свою вину перед Родиной, товарищ капитан.

– Но тогда вы были рядовым в штрафном батальоне. А теперь вы снова офицер и летчик. Вам Родина снова доверила боевую машину. Вы летаете на ИЛ-2.

– Так точно. Я летчик штурмовой авиации, товарищ капитан…

Тогда Трегубова защитил его командир полковник авиации Гребень. Его еще несколько раз вызывали на допросы и на две недели отстранили от полетов. Но затем дело заглохло, и капитан госбезопасности уехал из расположения авиаполка.

И вот снова началось!

Конечно, они докопались до нюансов его непростой биографии. Хотя на арест это не было похоже.

***

В кабинет вошел мужчина в форме с генеральскими погонами. Трегубов поднялся.

– Садитесь, Владимир Александрович. Не обращайте внимания на мои погоны. Я комиссар госбезопасности 3-го ранга Нольман Иван Артурович.

Трегубов сел, но слова Нольмана совсем не успокоили его.

– Я сразу скажу вам о цели нашего с вами свидания, Владимир Александрович. Дабы снять все вопросы, которые у вас есть.

– Я здесь из-за полковника Мальцева? – спросил Трегубов.

– Да. Но вовсе не потому, что вам не доверяют.

– Как только я попал на должность в штаб авиации, я сразу попал в НКГБ. Сопоставить все не так и трудно.

– Но вы здесь совсем не из-за того, что попали в штаб, Владимир Александрович. Вы здесь из-за того, что знаете Мальцева лично, и он знает вас. Потому вы нам нужны.

– Но я не видел Мальцева с 1938 года и никаких связей с ним не поддерживал.

– Верю. Но вопрос не в этом. Мне как раз и нужно, чтобы вы вышли с ним на контакт.

– Я? Но каким образом?

– Вы отправитесь на ту сторону.

– Я? – еще больше удивился Мальцев. – Но я не разведчик.

– Разведчиков рядом с вами будет достаточно, Владимир Александрович. Мне нужен человек, который легко установит с Мальцевым контакт. А вы были с ним если не дружны, то знаете его хорошо. И придумывать вам легенду нет смысла. Все ваше настоящее.

– И как мне объяснить ему, что…

– Вы жертва НКВД, как и он. Вы были арестованы и осуждены по 58-й статье. Вы сидели в лагере. Затем вернулись в армию и воевали. Все это ваше настоящее. Затем были арестованы СМЕРШ и смогли бежать. Этот эпизод мы вам обеспечим. А Мальцев как раз набирает летчиков в свой Восточный полк. Вот и напроситесь к старому другу.

– Но я комиссован и больше не могу летать, товарищ Нольман.

– Неужели он вам не найдет места на земле, Владимир Александрович? Но мне нужно ваше принципиальное согласие на участие в секретной операции НКГБ.

– А в чем состоит эта операция? Я могу узнать?

– Мальцева приказано похитить и доставить в Москву. Это приказ с самого верха! Приказ товарища Сталина!

– Я вас понял, товарищ генерал.

– И вы готовы?

– Я готов, – ответил Трегубов.

– Вот и отлично, Владимир Александрович. Подготовку начнем сегодня же.

– Могу я заехать домой?

– Нет. Зачем? Насколько я знаю вы живете один и прощаться вам не с кем. Или это не так?

– Так, товарищ комиссар. Я проживаю один. Родственников в Москве у меня нет.

– А ваша жена? – спросил Нольман.

– Бывшая жена, товарищ комиссар. Она отказалась от меня в 1938 году. И ныне она снова замужем.

– И она в Москве?

– Да. Она живет в Москве с новым мужем. Он ответственный работник ГКО.

– Вы пытались с ней встретиться?

– Я, собственно, хотел увидеть свою дочь.

– И она не дала вам этого сделать?

– Нет, – признался Трегубов. – Я встретил её во дворе дома. И она сказала мне, чтобы я не портил ей жизнь. Сказала, что дочь зовет отцом другого человека. И я лишний в их новой жизни.

– И вы согласились с ней?

– Да.

– Отныне вы будете проживать до вашей заброски на территории спецшколы, куда вас скоро доставят. Там вы станете проходить подготовку, и никаких контактов с внешним миром у вас не будет.

– Но мое начальство в штабе авиации.

– Этот вопрос будет улажен. Можете, не беспокоится, Владимир Александрович.

– А что я должен сделать, кроме того что встречусь с Мальцевым, товарищ Нольман?

– Задача группы, в которую вы войдете, привезти его в Москву.

– Сам он по доброй воле сюда не поедет.

– Но это не ваши сложности, товарищ Трегубов. Этим займутся профессионалы. Ваша задача обеспечить группу полной информацией по Мальцеву и его отряду, который он там формирует. А для этого вам нужно сблизится с ним.

– Пойдет ли Мальцев на контакт? Мы были начальником и подчиненным в прежние годы. Большой дружбы между нами не было, товарищ Нольман. Хотя меня он ценил как офицера и специалиста.

– А что вы можете сказать о Мальцеве того времени, Владимир Александрович?

– Был ли он убежденным врагом советской власти? Нет. Я такого за ним не замечал. Он из бедной крестьянской семьи. В Красной Армии с 1918 года. Стал большевиком. После Гражданской войны Мальцев окончил летное училище и быстро стал подниматься по карьерной лестнице. Я служил под его началом, когда он занимал пост начальника ВВС Сибирского военного округа. Он даже был представлен к награде – Ордену Ленина. Но получить не успел. В 1938-ом был арестован по статье 58-1а.

– Иными словами никакой враждебности к советской власти Мальцев не проявлял?

– Нет. И я был удивлен, когда услышал, что Мальцев добровольно сдался немцам.

– Когда вам про это сообщили?

– После первого ранения и снятия судимости. Я тогда был переведен в 130-й полк штурмовой авиации. Совершил несколько боевых вылетов и меня вызвали в особый отдел. Там я всё и узнал. Мальцев предложил немцам сформировать лётную часть из русских пилотов еще в 1942 году. Но при немецком генштабе эту идею встретили не слишком хорошо. Мальцеву предложили воевать под немецким флагом.

– Под немецким руководством?

– Да. Но после Курска немцы пересмотрели позицию и Мальцеву доверили создание русской части. И он стал ездить по лагерям и собирать летчиков из числа русских, попавших в плен. С людьми Мальцев работать умеет, товарищ Нольман.

– Это так, – согласился Нольман. – По данным нашей агентурной разведки, после того как Мальцев посетил Лицманштадский лагерь для военнопленных летчиков, добровольцами к немцам записались больше 100 человек. И к концу 1943 года благодаря стараниям Мальцева в составе 1-го воздушного флота немцев была создана «Вспомогательная ночная штурмовая группа «Остланд». И среди летчиков «остфлигеров» есть даже герой Советского Союза18. Это секретная информация, товарищ Трегубов. И теперь вы понимаете всю важность поставленной задачи. Политическую важность. Сейчас, когда предатель Власов добивается создания полноценной русской армии с танками и самолетами в составе вермахта.

– Я понимаю и готов приступить к выполнению задания, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга…

***

Трегубов несколько дней изучал материалы по Мальцеву и русской части «Отсланда». Он читал пришедшие с той стороны номера власовской газеты «Доброволец». В номере от 28 мая 1944 года сообщалось, что два летчика «Остланд» «предприняли рискованные полеты в советский тыл и выведя оттуда родных».

«Они повторили подвиг полковника Мальцева, который в свое время совершил подобное и смог вывезти с советской территории семью летчицы своего отряда, которой грозило истребление».

Трегубов еще не знал, читая газету, что летчица эта сыграет в его судьбе значительную роль.

Когда он читал, к нему в комнату постучали.

– Войдите, – ответил он.

Вошел высокий мужчина лет 35-и в штатском костюме.

– Разрешите?

– Прошу вас. Но не имею чести вас знать.

– Я Альфред Лайдеюсер, – представился мужчина. – Товарищ Нольман просил меня поговорить с вами.

– Вы немец?

– Да.

– Вы хорошо говорите по-русски.

– Я долгое время работал в Абвере именно по восточному направлению.

Лайдеюсер сел напротив Трегубова. Тот удивился словам немца.

– Вы работали в Абвере?

– Да. Я сотрудник немецкой разведки. Был им. Но теперь я работаю на НКГБ. Не скажу, что по своей воле. Но работаю. И я знаю, что вам предстоит.

– Знаете?

– Потому я и пришел сюда. Вы ведь никогда не бывали в Праге?

– Нет.

– Это красивый город. Именно там вам предстоит начать свой путь. Там ныне много русских эмигрантов. И многие из них все еще мечтают вернутся в Россию, освобожденную от большевиков. Я повидал таких людей за время службы в Абвере.

– Вы знакомы с целью моего задания? – спросил Трегубов, зная, что не имеет права назвать ни одной фамилии.

– Нет. Но мне и нет нужды знать все. Моя задача посмотреть на вас.

– Посмотреть?

– Я ведь работал в разведшколе Абвера и лично отбирал агентов. И мне нужно видеть, как вы справитесь с пребыванием на той стороне среди русских, которые ненавидят большевизм.

– Иными словами, смогу ли я внедрится? – спросил Трегубов.

– Именно так. Вы ведь не разведчик.

– Но я не думаю, что с этим возникнут сложности, герр Лайдеюсер.

– Позвольте с вами не согласится. Если вы метите на солидную должность там, то вас станут тщательно проверять.

– Но я пострадавший от советской власти. Я был осужден по 58-й статье.

– На деле или согласно легенде? – спросил Лайдеюсер.

– Моя легенда – это моя собственная жизнь.

– И там, на той стороне, найдется человек, который вас знает? – предположил Лайдеюсер.

– Возможно, что это так, – уклончиво ответил Трегубов.

– Это хорошо если так. Но это еще не все.

– Нет?

– Представьте, что я немецкий следователь.

– Да, – кивнул Трегубов.

– И я стану задавать вам вопросы.

– Прошу вас.

Лайдеюсер спросил:

– Что заставило вас бежать к немцам?

Трегубов ответил:

– Желание выжить.

– Хорошо. Лучше не подчеркивать лишний раз свою антибольшевистскую позицию. Но вас спросят, что с вами случилось? Я бы спросил.

– Я воевал в штрафном батальоне. Искупил вину кровью.

– У вас есть отметины на теле?

– Еще какие. Настоящие ранения.

– И вам вернули звание?

– Да. Но в августе 1944 года я снова был арестован СМЕРШ.

– Причина?

– Мое прошлое. Я был осужден как враг народа

– Но в плену вы не были?

– Нет.

– Значит, в вину вам поставили только довоенный арест?

– Именно так. Меня арестовали и поместили на гауптвахте. Через несколько дней должны были отправить в тыл в распоряжение фронтового управления СМЕРШ. А там меня ждал только расстрел.

– Как вам удалось бежать?

– Налёт немецкой авиации помог.

– Значит вы не идейный противник советского строя?

– Я противник моего расстрела. И бежал, спасая свою жизнь. Родина отвергла мои услуги.

– И вы решили служить рейху?

– А разве у меня есть выбор? Я перешел линию фронта и сдался. Для той стороны я предатель и прощения мне нет. А кто я для этой стороны? Я не хочу в лагерь для военнопленных. И у меня есть один выход.

– Какой?

– Листовка призывающая вступать в русский контингент, который сражается с большевиками.

– И вы готовы сражаться со вчерашними товарищами?

– У меня нет выбора.

Лайдеюсер покачал головой и сказал:

– Будь я тем, кто вас допрашивает, я стал бы сомневаться.

– Почему? – спросил Трегубов.

– Вы слишком четко отвечаете на вопросы. Словно вас к этому готовили. Никаких эмоций, только ответ.

– Но что же нужно? Меня так научили.

– На вопрос «идейный ли вы противник советского строя» стоит отвечать по-другому.

– Как?

– Но ведь вы сидели в лагере. Неужели у вас нет ни одной истории? Я бы на вашем месте, начал именно с этого. Допустим, вы верили в торжество коммунистической идеи. Но были осуждены за то, чего не делали, и в лагере увидели изнанку советского строя. Вы не отвечаете заученный текст. Вы размышляете над главным вопросом о предательстве. Где она граница преданности Родине? Вы ищете для себя оправдание, а не просто говорите, что я хотите жить…

***

Бывший майор Абвера Альфред Лайдеюсер попал в плен осенью 1944 года и согласился на сотрудничество с НКГБ. Нольман использовал его для тестирования агентов. В свое время Лайдеюсер руководил отделением СОН (Саботаж Ост Норд) структуры Абвер 2. Затем долгое время был заместителем начальника абвершколы в Брайтенфурт. В своем деле он силен и удачно подмечал слабые стороны агентов.

Вот и сейчас Лайдеюсер говорил с человеком, ни имени, ни звания, ни рода деятельности которого он не знал. Сам тестируемый был предупрежден о необходимости не затрагивать эти вопросы и если немец спросит, то ничего не говорить. Все что знал Лайдеюсер – агент будет выполнять важную работу в немецком тылу.

Нольман вызвал Лайдеюсера к себе после тестирования.

– Что скажете, герр Лайдеюсер?

– Этот человек мало подходит для работы разведчика во вражеском тылу.

– Вы хотите сказать, что он далек от разведки?

– Именно так. Вы часто затрагивали вопросы слабой подготовки, товарищ Нольман. Но у этого человека нет никакой.

– Он привлечен к работе недавно. И в разведке никогда не служил. Но вы увиливаете от ответа и переводите разговор.

– Если бы я его допрашивал с той стороны, то он меня бы не обманул.

– Почему? В чем он прокололся?

– Он рассказал о листовке, призывающей вступать в русский контингент, который сражается с большевиками. Вы ведь сказали ему перед нашей встречей, чего он говорить не должен?

– Да. Он не называет своего имени и воинского звания. Не называет рода войск и цели своей заброски.

– Но листовки, призывающие русских не просто сдаваться в плен, а сражаться с большевиками на стороне вермахта распространяли в лагерях, где содержали пленных советских лётчиков.

– Вы хотите сказать, что он лётчик?

– Я могу сделать такое предположение.

– А если я специально проинструктировал его рассказать вам про эту листовку?

– А цель, товарищ Нольман?

– Сбить вас со следа и направить по ложному пути, герр Лайдеюсер.

– Но какова цель этой дезинформации, если я ваш пленник и связи со своими бывшими коллегами не имею.

– А если предположить, что имеете? – спросил Нольман.

– Что вы хотите сказать, товарищ Нольман?

– То, что сказал. Предположим, что вы имеете связь с Берлином. Вы ведь теперь не сидите в тюремной камере.

– Но я не пользуюсь свободой перемещений.

– Есть десяток способов связаться резидентом германской разведки в Москве.

–Так вы меня проверяли, а не его, товарищ Нольман?

–Я просто высказал один из возможных вариантов, герр Лайдеюсер. Но что вы узнали от агента еще?

– Он был осужден по 58-й статье до войны. Потом искупил вину кровью и ему были возвращены звание и награды. Эта часть легенды – его подлинная биография.

– Но разве это что-то вам говорит? Большая часть офицеров, которая переходит на вашу сторону, имеют в багаже 58-ю статью. Кстати эта статья имеет в УК СССР довольно много ответвлений. Какая часть 58-й у вашего объекта?

– Этого я не знаю, – ответил Лайдеюсер.

– А что скажете о приметах агента, с которым вы говорили? Что вы «прочитали» по его внешнему виду?

– Он человек довольно молодой. Ему около 35 лет. Хотя жизнь его не была слишком легка. Он испытал трудности и это видно по его лицу.

– Он был офицером?

– Да, – сказал Лайдеюсер, – но ранг его невысокий. Капитан или майор.

– Это все?

– Нет. Если вы отправляете такого агента в тыл, без достаточного опыта и подготовки, то задание для него будет весьма важное. Но чем может помочь знаменитому Нольману непрофессионал?

– И какой вывод вы сделали? – спросил Нольман.

– Единственный, товарищ Нольман. Если у человека нет опыта агентурной работы, и если он не пользуется большим доверием вашего ведомства из-за своей статьи и лагеря, то, что у него есть? Очевидно, он лично знает кого-то, кто вас интересует на той стороне. И можно предположить, что этот офицер некогда знал лицо, что ныне занимает важный пост с той стороны. Но он русский и потому напрашивается вывод, что это важное лицо, которое вас интересует, служит в РОА у генерала Власова.

– Цепь ваших рассуждений мне понятна, герр Лайдеюсер. Благодарю вас за оказанную помощь.

– Это всё, товарищ Нольман?

– Да, герр Лайдеюсер. Вы может быть свободны.

Глава 4

Бюро Клатта

Резиденция рейхсфюрера СС.

1 ноября, 1944 год.

Бригаденфюрер19 СС Генрих Танцман20 докладывал рейхсфюреру СС Гиммлеру о провале операции против Сталина21. Танцману эту операцию навязали. Он с самого начала не верил в её успешность, но приказ есть приказ. Пара русских диверсантов, муж и жена Таврины, были заброшены в советский тыл. Таврин имел документы заместителя начальника отдела контрразведки 39-й армии. Но операция сразу провалилась и Таврины были задержаны СМЕРШ.

Рейхсфюрер СС Гиммлер и сам не был сторонником этой операции. Но Гитлера в её необходимости убедил Риббентроп. И вот теперь рейхсфюрер выслушал от фюрера много неприятных слов.

– Фюрер недоволен нами, Танцман! – сказал Гиммлер. – А мое положение сейчас и так сложное.

– Я уже докладывал вам, что операция не имеет шансов на успех, рейхсфюрер.

– Вы сказали не так, Танцман! Вы сказали «мало шансов», мало, а не «не имеет совсем». И вам были выделены значительные средства!

– Этот план рейхсминистра Риббентропа, даже в случае удачи не привел бы нас ни к чему. Наивно полагать, что без Сталина, СССР тут же выйдет из войны, рейхсфюрер.

– Я согласен с вами, Танцман! Наши дела на фронте волнуют меня больше. И я пригласил вас не только ради доклада по провальной операции.

Танцман знал, о чем пойдет разговор. Гиммлер встречался с генералом Власовым, который настаивал на создании полноценной русской армии в составе вермахта.

Гиммлер сказал:

– Я вчера беседовал с генералом Власовым, который заверил меня что армия, состоящая из русского контингента способна эффективно сражаться с большевиками. Но фюрер по-прежнему настроен скептически.

– В Праге готовится к открытию съезд Комитета освобождения народов России (КОНР).

– Именно Танцман! Там будет принято решение о создании вооруженных сил КОНР, основу которых составит армия генерала Власова РОА.

– Я должен заняться этим, рейхсфюрер?

– Вам следует отправить в Прагу наблюдателя. Но это должен быть человек из низового звена.

– Я вас понял, рейхсфюрер. У меня есть такой человек.

– И кто это?

– Гауптхельферин Ева Шрат.

– Это та девушка, что способствовала разоблачению заговора против фюрера22? Отличный выбор, Танцман. Она вполне подойдет для этой миссии. Она ведь говорит по-русски?

– Ева говорит на нескольких славянских языках и в том числе владеет русским.

– Ей придется много встречаться именно с русскими в Праге. Конечно, большинство из них хорошо говорит по-немецки, но знание русского весьма и весьма пригодится. И больше всего меня интересует, что за настроения у русских. Там соберутся многие их генералы. И много будет тех, кто сражался с большевиками еще в 1918-1920 годах.

– Да, рейхсфюрер.

– Власов и его окружение добивается чести быть союзной армией, а не частью вермахта.

– И фюрер примет это?

– Я должен его в этом убедить. Потому мне нужно мнение не одного Власова. Мне нужно знать, что на самом деле думают о войне русские эмигранты. Участники антибольшевистского движения. Они лучше понимают русских.

– Я все понял, рейхсфюрер.

***

Берлин

Принц-Альбрехт-штрассе, 6.

Главное управление имперской безопасности (РСХА).

2 ноября, 1944 год.

Сотрудник РСХА23 Фридрих Вильке хоть и был специалистом именно по Востоку, но в последние месяцы работал по Швейцарии. Он даже встречался с господином Музи, бывшим президентом этой страны.

Вильке организовал встречу Музи и представителя рейхсфюрера. Гиммлера уговаривали согласиться на эвакуацию концлагерей, где содержались евреи. Освобождение тысяч евреев было важно для внешней политики Германии.

Вильке дал понять Музи, что рейхсфюрер СС желает освободиться от своих прежних взглядов на еврейский вопрос. И как знак доброй воли он добился освобождения нескольких видных евреев из лагерей смерти.

Переговоры продолжались и Танцман понимал, как важна роль Фридриха Вильке. Ведь действовали они хоть и по приказу рейхсфюрера, но без ведома Гитлера. И потому нужно было соблюдать осторожность.

– Я привез новые предложения Музи, бригаденфюрер.

– Я просмотрю их.

– Но времени мало, бригаденфюрер.

Генрих Танцман сказал оберштурмбаннфюреру СС Фридриху Вильке:

– У меня для вас новое задание. Вы занимались русскими, Вильке. Вы должны были научиться их понимать.

– Я служил в отделе «Восток», бригаденфюрер. Но понимаю ли я их? Я не могу ответить на этот вопрос. А что такое? Я ведь занимаюсь Швейцарией. И мои контакты с Музи приносят плоды.

– Придется немного переключиться на Восток

– Сейчас, бригаденфюрер?

– Мы с вами работники отдела «Восток», Вильке. Это наша работа.

– А кто поведет Швейцарию? – уточнил Вильке.

– Ваши наработки станут подспорьем для штурмбаннфюрера Граса из отдела АМТ 3.

– Грас? Вы шутите, бригаденфюрер? Работа ведется в обстановке строгой секретности. Доверить всю сеть Грасу…

– Никто ему всего не доверит, Вильке. Он будет знать только небольшую часть. С этим он справится. А затем к делу снова вернетесь вы.

– Но нам нужны надежные каналы перехода, герр Танцман. Люди в Швейцарии не будут оказывать нам услуги за так. Я занимаюсь переправкой…

Танцман прервал его: