Попутчица. Книга II

Если к этому моменту мне казалось, что я почти успокоилась и смирилась с тем, что он появится, то когда открыла дверь, я уже так не думала. Если бы можно было мгновенно стать невидимой, спрятать горящие щеки, болезненно горящий взгляд и тремор в руках, я бы воспользовалась шансом, не сомневаясь.

– Вкусное? – Улыбаясь, он указал взглядом на бутылку – стаканы я помыла и вернула на место, а недопитое вино осталось посреди стола.

– Да, но если ты думаешь, что я пью одна, то…

– …я бы с удовольствием присоединился.

– …мне все равно, что ты думаешь.

– Пф-ф. Не слишком вежливо. – Он почему-то продолжал улыбаться и мечтательно смотреть на меня, будто я не грубила ему, а признавалась в любви.

– Зачем ты пришел?

– Узнать, как ты. Впустишь?

– Все очень хорошо, доволен?

– У меня тоже. То есть еще вчера было так себе, но сегодня действительно очень хорошо. С группой прямо повезло. «Доволен» – это не то слово.

– Путешествие только началось, а мы уже заключили дурацкое пари, попали под дождь и…

Он не стал дожидаться, пока я приглашу его войти, сделал шаг в комнату и потянулся ко мне, прервав на полуслове.

Да, мы поцеловались, но это не считалось, потому что длилось всего секунды полторы и Паша застал меня врасплох. Я не разомкнула губ, быстро отстранилась и беспокойно глянула на дверь номера – к счастью, он успел ее захлопнуть.

– Наверное, ты не знал, но я практически замужем.

– Знал. Мои поздравления. – Он целомудренно чмокнул меня в щеку.

– Моя благодарность. – Я ответила тем же. – Римма сказала?

– Ага.

– И ты, конечно, за меня порадовался.

– Как же иначе. – Он взял мою руку, на которой было кольцо, и тоже поцеловал.

«Когда ты говоришь о своем парне, в меня как будто втыкается раскаленная вилка». Так он выразился в прошлом туре? И почему я все это помню – дословно, досконально, будто это было вчера, – и помню даже лучше, чем то, что на самом деле происходило вчера?

– Так что ты здесь делаешь?

– Сама видишь.

Паша снова приблизился, наклонился и, будто дразня, опять коснулся губами моей щеки. Кажется, до сих пор я понятия не имела, насколько нетерпелива и безрассудна – мне безумно хотелось притянуть его и… не знаю, растворить в себе, как сахар в чае?

И все же пока я держалась – руки по швам, дыхание ровнее, ровнее, ровнее. Молодец.

– Не напрягайся, я не делаю ничего такого. – «Жаль… блин, я этого не думаю! Нет, кого я обманываю – именно это я и думаю». – Я больше не поцелую тебя, если ты не захочешь.

«Да откуда тебе вообще знать о моих желаниях?!»

– Вот и замечательно.

– Любишь его?

– Мы что, в мелодраме?

– Ты всегда можешь не отвечать.

– Да. То есть… это не по поводу «не отвечать».

– Правда любишь?

– Ага.

– Ему безумно повезло. Надеюсь, он это понимает.

– Конечно.

– Ну, тогда я пойду.

– Иди. До завтра.

– Угу, спокойной ночи.

Паша помахал мне рукой, будто я стояла вдалеке, а не практически вплотную, и двинулся к двери. Я глубоко вздохнула, села на постель и вцепилась в покрывало, точно это могло удержать меня на месте.

Когда спустя несколько минут, которые я просидела, пялясь в одну точку на обоях, вновь раздался стук, я вздрогнула всем телом.

– Открыто!

– Можно, да?

В номер скользнула Кристина. Я настолько не ожидала ее увидеть, что даже приподнялась, выпустив наконец из рук покрывало.

– Я по очень важному вопросу. – Она плюхнулась в кресло так резко, что оно, несмотря на ее скромный вес, издало протяжный жалобный скрип.

– Ты познакомилась с тем парнем?

– Еще нет, сейчас речь не о нем. Вы ведь с Октябриной давно общаетесь и, можно сказать, вместе приехали?

– Ну да.

– Наверное, я лезу не в свое дело. Мама постоянно говорит мне, что я лезу не в свои дела, но вот сегодня, когда вы общались с Павлом, я честно отошла и не слышала ни словечка, вот вообще. Вы тоже давно знакомы, и у вас там явно что-то сложное, и я не спрашиваю. Видишь, молчу. – Она взмахнула рукой возле губ, изображая поворачивающийся ключ, но тут же заговорила снова. – Но вот Октябрину мне жаль. У бедняжки проблемы с алкоголем, и ты не должна ее поощрять!

– Чего? – нахмурилась я.

– Сегодня она сообщила мне, что любит пить одна, – зачем-то понизив голос, призналась Кристина.

– О-о. Это не то, что ты…

– Ей было, видно, неудобно передо мной, поэтому она все-таки пошла с этой бутылкой к тебе. Ты, наверное, пьешь мало, и, вижу, вы ограничились одним бокалом. – Чертова бутылка бросалась в глаза каждому, кто сюда заходил. – Но за ужином Октябрина постоянно к месту и не к месту вставляла реплики о вине! Ты обратила внимание? Она сразу заметила, что его пьют за соседним столом, и потом, когда говорили о споре, опять об алкоголе упомянула… просто страшно за нее.

Кристина выглядела действительно обеспокоенной, в то время как я едва сдерживала смех. Отлично, мне даже немного полегчало.

– Октябрина никогда не пьет больше одного бокала, – заверила я, но она мне, кажется, не поверила.

– Надо же, такая симпатичная, элегантная женщина… зеленый змий никого не щадит, – изрекла девушка. – Наверное, мы мало что можем сделать, но я хотела попросить тебя хотя бы не пить с ней.

– Ладно, договорились.

На этом разговор не окончился. Чуть расслабившись, Кристина вытянула ноги и поведала:

– А Павел не такой и красавчик.

– Да?

Боже, за что, я ведь не думала о нем уже секунд сорок!

– Ну, ничего в целом, но не совсем мое…

– Надо же.

– Ой, извини, что я несу, наверное, я тебя обидела, прости! – спохватилась она. – Просто на вкус и цвет… Нет, я не буду тебя ни о чем расспрашивать, честно-честно. Если попытаюсь спросить, можешь подойти и ткнуть меня локтем в ребра.

Я плохо представляла себе, как тыкаю полузнакомого человека локтем, но быстро кивнула, чтобы она поскорее свернула тему.

– А вот он в моем вкусе, – зачарованно проговорила Кристина, явно представляя того женатого парня. – Знаешь, кого он мне напоминает? Певца этого симпатичного… во, Сергея Лазарева!

На мой взгляд, сходство заканчивалось на том, что оба были темноволосыми, однако я снова благоразумно кивнула. И продолжала кивать, как заводная игрушка, еще несколько минут, даже не подозревая, о чем говорит собеседница – наблюдая только, как она шевелит губами и как стремительно меняется выражение ее лица. Обычно я была совершенно не способна отвлечься от чужих слов, если и хотелось, – помнится, обсуждала это с Пашей в прошлом туре, – но сегодня вообще все шло кувырком.

Наконец я прервала ее монолог заявлением о том, что хочу прилечь с книжкой. Кристина отреагировала с пониманием и, к счастью, тут же ретировалась. Книжку я действительно достала и облачилась в дорогущую белую шелковую пижаму, которую преподнесла мне мама еще на двадцатилетие. Но ни читать, ни спать не хотелось.

В результате я снова просидела на застеленной кровати, глядя в пустоту, до следующего стука в дверь – негромкого и деликатного, но, как мне почему-то показалось, решительного.

Пижама выглядела вполне прилично, да и бельевой стиль входил в моду, так что спешно переодеваться не было смысла. Может, увидев, что я готовлюсь ко сну, меня оставят в покое?

– Открыто, – обреченно повторила я в третий раз за этот вечер, недоумевая, почему по-прежнему не заперлась.

Это был Паша.

– Опять ты, – констатировала я.

– Опять я, – согласился он. – Извини. Я ненадолго.

– Снова решил пожелать спокойной ночи?

– Угадала. Ты не против, если я сяду рядом?

– Уже сел.

– Это невыносимо.

– Что?

– Как только я ухожу, у меня сразу появляется так много слов для тебя, а когда тебя вижу, все они пропадают.

– Тогда давай помолчим.

– Ну, ты сама разрешила.

Этот поцелуй, в отличие от предыдущего, определенно считался – по всем канонам. Сковывавшее меня напряжение стало уходить, мышцы расслабились, больше ничего не хотелось контролировать, хотя нужно было, очень нужно. Но, господи, его губы были такими нежными, волосы – такими мягкими, запах его кожи – таким дурманящим… и все вновь казалось гармоничным и правильным – как в Угличе, как в Костроме…

К тому моменту как пришла в себя, я полулежала в объятиях Паши.

– Стоп.

Я приподнялась и закатала рукава пижамы до локтей. Он наблюдал за этим с насмешливой нежностью.

– У тебя появилась новая привычка. Когда нервничаешь, ты все время касаешься рукавов своей одежды. Замечала?

– А ты приглаживаешь волосы.

– Да? – Паша задумался. – Хм. Может быть. Интересно. Так почему ты нервничаешь?

– Есть версии?!

Густой медовый туман рассеивался, застилавшая глаза пелена ушла, и теперь я ясно видела перед собой бывшего жениха сестры на своей постели за пятьдесят три дня до моей свадьбы.

– Я думал о тебе каждый день. – Он взял мои руки в свои. – Каждый. День. Даже тогда, когда старался не думать.

– Мы толком не знаем друг друга. Все это ненормально.

– Нет, Март, ненормально это игнорировать, как мы делали семь месяцев. Сначала я ждал твоего знака, потом решил, что его уже не будет, и не хотел тебя тревожить, позже уговаривал себя, что мне и не нужно, а в итоге Римма сказала, что ты помолвлена. Я идиот, но неужели ничего нельзя исправить?

– Свадьба в июне.

– Март…

Он хотел поцеловать меня снова, но я вырвала у него руку и выставила ее между нами.

– Не смей. Больше не смей.

Паша слегка дернулся – или, может, мне показалось и то была просто усмешка.

– О`кей. Что ты хочешь обо мне знать?

– Ничего.

– Да почему же? Давай обменяемся фактами друг о друге, если тебе это необходимо. Я начну: меня бесит мой бедж. Не понимаю, какой смысл носить его постоянно, даже после того, как вся группа запомнила мое имя. Твоя очередь. И, кстати, ты так и не предложила мне выпить.

– Тебе разве не нужно работать?

– Отчет я закончил перед ужином.

– Хочешь споить меня и… что?

– Тут хватит примерно на полтора бокала каждому. Если бы хотел тебя споить, придумал бы что-то получше. Хотя нет, я не стал бы этого делать. Предпочел бы, чтобы ты принимала решения на трезвую голову.

– Я сказала, не приближайся. Серьезно.

– Мы можем поболтать или я должен смиренно идти в свой номер? Знаешь что, а я не пойду. – Паша пересел в кресло, где недавно сидела Октябрина, а потом Кристина, и с вызовом посмотрел на меня. – Мне надоело. Я смиренно ушел в Москве, когда ты прогнала. Смиренно ушел в Москве во второй раз, когда закончился прошлый тур. И сегодня после ужина я опять смиренно ушел! Но хватит. Настолько легко ты от меня не отделаешься.

– Вот же черт.

– Ты так смотришь…

– Сердито?

– Не-а.

Я мельком глянула в зеркало – волосы, которые я собрала в хвост перед ужином, теперь растрепались так, будто мы не только обнимались.

– Чего ты от меня хочешь?

– Практически всего, лучше не открывай ящик Пандоры. Но прямо сейчас – поговорить. Уделишь мне буквально полчаса? Пожалуйста.

– Ты ведь все равно слишком сильный, чтобы я смогла вытолкать тебя за дверь.

– О, попытайся. – Паша ухмыльнулся.

Нет, не стоило мне больше прикасаться к нему. Он бы опять сгреб меня в объятия, и… достаточно уже безумств на сегодня.

Хотя, конечно, ничего кроме поцелуев случиться не могло. Какие бы неуемные желания мною ни владели, мне было дико представить, что у нас на самом деле будет секс. Даже смешно, насколько я, которая легла в постель со своим единственным партнером через три года после начала отношений, была далека от подобных приключений.

– Засекаю полчаса, – предупредила я, плюхнулась во второе кресло и потянулась за бутылкой, но Паша опередил:

– Я налью.

В следующие секунды тишину в номере нарушал только плеск вина о стенки стаканов.

– Время идет, – напомнила я.

– Да, надеюсь, ты уложишься в него. Расскажи, как провела эти полгода.

– Уложусь в одну фразу: нашла работу, переехала к парню, помолвилась.

– Остановимся на работе. Это то, чего ты хотела?

– Более или менее. Сперва я хотела в аспирантуру, а потом – просто найти нормальное место по своим способностям. Вроде нашла.

– И что это за место?

– Я корректор в СМИ. У нас целый холдинг, так что дел хватает. И платят больше, чем обычно на этой должности.

– То есть ты исправляешь ошибки в текстах журналистов?

– Правда собираешься потратить полчаса на расспросы о моей работе?

– Есть варианты, как еще их потратить?

Я сделала вид, что пропустила провокацию мимо ушей.

– Да, исправляю ошибки. Хожу на обед, как типичный клерк. В общем, обычная офисная рутина.

– Тебе нравится?

– Я не ставлю вопрос таким образом. Работа есть работа. В принципе жизнь изменилась не так сильно, как я опасалась. Я не стала унылой вечно занятой теткой с кипой бумаг под мышкой. И ни с кем из моих работающих знакомых такого не случилось – не знаю, откуда взялись страхи. А еще я повесила на рабочий стол фото из прошлого тура. – Упс, этого я говорить не собиралась.

– Что же на фото? – заинтересовался Паша.

– Уж точно не ты.

– Я не обольщался.

– Там была набережная в Ярославле.

«А сначала я хотела поставить свою фотографию, которую мне сделал ты на звоннице Успенского собора в Ростове, но не стала».

– Была?

– Сейчас вместо нее синий фон.

– Почему?

«Потому что тот снимок тоже напоминал о тебе. Все и так о тебе напоминало».

– Надоело.

– Сегодня успела сделать кадры до дождя?

– Немного успела. Но почти ничего не запомнила из фактов, так что, видимо, буду использовать «умный» поиск по фотографиям и читать про все эти места.

– Думаю, я лучше любого поиска.

– Самонадеянно.

– Что именно тебе повторить?

– Я странно себя чувствую. Как двоечник, которого учитель спросил, с какого места повторить новый материал, а он ничего не понял с самого начала.

– Сложно сосредоточиться?

– С непривычки. Давно не бывала в турах.

Паша расхохотался, едва не подавившись при этом вином.

– Что? – переспросила я.

– Я тоже практически не помню, что рассказывал людям сегодня.

– Как безответственно.

– Можешь потом задокументировать это в отзыве. Кстати, тебе не кажется, что я заслужил больше, чем скупое «качественное изложение фактов»?

– Боже. Ты вычислил, какая из анкет была моей! Между прочим, я написала довольно длинный отзыв.

– Все остальное вообще не относилось ко мне. Еда, гостиницы, комфортабельный автобус, бла-бла…

– Ты бы хотел, чтобы я отметила, что гид хорошо целуется?

– А он хорошо целуется?

– Наверняка нечто подобное уже написала моя сестра, к чему было повторяться.

Паша на секунду задумался – господи, неужели он тогда не посмотрел, что она написала?! – и я воспользовалась паузой, чтобы вернуть разговор в прежнее русло:

– Так, мы отвлеклись. Ты не помнишь, что рассказывал людям…

– Но я точно не ахинею нес. Просто говорил на автомате, а думал о другом.

Я поспешно глотнула вина.

– И я могу исправиться.

– Как же, интересно?

– Пересказать все это тебе вдумчиво и с большей отдачей. Может, даже припомнить побольше фактов.

– За… двадцать минут?

– А хоть бы и за двадцать.

– Валяй. Начнем с Вязьмы. Год основания?

– Точно неизвестен…

– Отличный ответ для гида.

– …но год первого упоминания о городе – 1239-й.

– Ну хорошо. А теперь про… вот этот, как его… храм, похожий на торт или платье невесты.

– Одигитриевская церковь – кстати, ее и называют «вяземской невестой». Один из трех сохранившихся в России трехшатровых храмов семнадцатого века. Церковь возвели в честь Смоленской иконы Божией Матери Одигитрии. Она сгорела во время войны 1812 года, но в 1830-х ее восстановили на пожертвования прихожан. Действовала до 1930 года, сильно пострадала в годы Великой Отечественной войны. Здание отреставрировали…

– Достаточно. Давай опять про Вязьму. Удиви меня чем-нибудь.

– Ого, ты меня перебила. И теперь я чувствую себя экзаменуемым.

– Экзаменуемых не угощают «Псоу».

Паша взял мою руку – осторожно, видимо уверенный, что я ее вырву, однако я этого не сделала.

– Спасскую башню запомнила?

– Ага, самое старое здание в городе.

– Французы в 1812-м заложили в нее взрывчатку, но башня не взорвалась, вроде как отсырела из-за колодца внутри. В Великую Отечественную отступающие фашисты тоже пытались взорвать ее, и у них тоже почему-то не получилось. Так что вязьмичи считают эту башню символом своей несгибаемости. Еще, говорят, один из французов пытался содрать позолоту с вяземской церкви восемнадцатого века и чуть не сорвался с нее, пришлось зацепиться за крест – с тех пор он погнут. Французам в этом городе вообще не везло. Именно после большой битвы на его центральной площади они обратились в бегство.

– Интересно. Еще.

Он усмехнулся.

– Легенду о драгоценностях в лесах помнишь?

– Случайно да.

– Наполеон Бонапарт писал жене из Вязьмы, что в городе тридцать церквей и много лавок с водкой.

– Этого не помню. Отличная характеристика. А чем город знаменит сейчас?

– Да в основном историей и памятниками архитектуры. О, еще пряниками. Говорят, что вяземские пряники поставляли даже ко двору английской королевы Виктории, после революции производство закрыли и рецепт потеряли, но несколько лет назад его вроде бы воссоздали на местном хлебокомбинате. Теперь в Вязьме широко торгуют пряниками. Я пробовал – показалось, что они самые обычные, но, может, я просто не фанат сладостей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.