Корабельные будни офицера 7-го ВМФ

Советский Союз выделял огромные средства на скорейшую разработку собственного атомного оружия, и задуманного И.В. Сталиным океанского «большого флота». По «Десятилетнему плану военного судостроения на 1946-1955 гг.» принятому Совнаркомом СССР 27 ноября 1945 года военно-морскому флоту должны быть сданы: 4 тяжелых крейсера проекта «82», 30 легких крейсеров проектов «68 К» и «68 Бис», 188 эсминцев, 177 сторожевых кораблей, 430 эскадренных и базовых тральщиков, 367 подводных лодок и более 2000 малых кораблей и катеров».

Новый могучий океанский «большой флот» требовал новых кадров, новой «касты» советских морских офицеров. По поводу флотских офицерских кадров И.В.Сталин, в свое время, говорил Наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову: «С кадрами у Вас обстоит плохо…». Время слабо образованных командиров безвозвратно уходило в прошлое вместе с остатками, по существу, прибрежных морских сил, с которыми Советский Союз встретил Вторую Мировую войну. Флоту требовались тысячи новых грамотных офицеров. Словосочетание – «грамотный офицер» немыслимое в Российском Императорском флоте, потому что флотские офицеры были одними из образованнейших людей своего времени, в советской России никого не удивляло, поэтому необходимо было готовить не просто грамотных офицеров, а специалистов высшей квалификации.

С целью воспитания высокообразованных военно-морских офицеров будущего океанского военного флота, были созданы новые, невиданные для советской страны и для Военно-Морского флота СССР учебные заведения – Нахимовские училища и Военно-морские подготовительные училища. Впервые в советское время оказался востребован и был заимствован опыт военного воспитания в кадетских корпусах и военных гимназиях Императорской России. Российские кадетские корпуса за более чем два века своего существования выработали передовую, действенную систему обучения и воинского воспитания юношей. В ней главной была духовная сущность, духовная составляющая, точно выраженная в девизе: «Веру – царю, Жизнь – Отечеству, Честь – никому». Именно оттуда шел старый кадетский закон: «Сам погибай, но товарища выручай».

Новым учебным заведениям советского флота был необходим свой особый преподавательский состав. Еще раз подчеркну, невероятно, но факт – к воспитанию будущих офицеров советского флота стали массово привлекать «бывших» офицеров царского флота! Это произошло еще и потому, что именно в кадетских корпусах создавалась настоящая военная каста, вырабатывался тот слой русского общества, на костях и крови которого, создавалась слава русского оружия.

Духовное, нравственное воспитание считалось важнейшей частью воспитания будущего офицера в любви к Родине, верности Государству, преданности Армии на всю жизнь.

Выпуская на службу своих питомцев им давался завет:

«… Быть верным России и уважать ее прошлое. Уважать религии. Уважать старые русские обычаи. Помнить, чье имя носите…

…Любить корпус. Не загрязнять свое гнездо. Не набрасывать тень на корпус своим поведением.

…Быть бодрым, закалять свою волю. Быть всегда и везде с «поднятым забралом».

Бестрепетно смотреть людям в глаза. Не обманывать, не лгать, не хвастать, не хамствовать, быть скромным, чистоплотным. Быть благородным, а не казаться.

…Помогать товарищам. Не завидовать. Не нарушать права собственности.

Делиться. Поссорившись, думать о мире, не доносить, не сплетничать.

…Стеснять себя, чтобы не стеснять товарищей. Не бояться быть вежливым. Не барствовать. Не проявлять брезгливости. Уважать чужое горе, радость, труд, отдых».

Историческая справка

Одним из авторов возрождения в СССР военно-морских учебных заведений, подобных кадетским корпусам, был идеолог создания в стране двухуровневой системы подготовки офицеров: первый уровень – Военно-морские подготовительные училища, второй – Высшие военно-морские училища, Нарком Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов. Руководили всеми практическими делами по организации этих училищ «бывшие» офицеры Российского Императорского флота советские адмиралы Степанов и Исаков.

Вице-адмирал Г.А. Степанов выпустился из Морского Корпуса в 1911 году. В годы Первой Мировой войны служил минным офицером на линкорах «Андрей Первозванный» и «Слава». Адмирал флота И.С.Исаков перед самой революцией окончил Отдельные Гардемаринские классы, которые были «морским училищем военного времени», для производства офицеров в более короткие сроки. Замысел Н.Г.Кузнецова создавал основу для подготовки офицерских кадров ВМФ, отбирая и предварительно обучая кандидатов перед поступлением их в Высшие военно-морские училища. Николай Герасимович Кузнецов писал, что создание Военно-морских подготовительных училищ подробно и обстоятельно обсуждалось с высшим руководством страны:

«Лично И.В.Сталин не раз занимался этими вопросами и вдавался в детали: кого нам надо в первую очередь учить и где… Вот тогда мы докладывали, насколько важно подбирать и готовить командный состав. Именно для этого и были созданы (подготовительные – А.Л.) училища.

Это позволяло нам изучать и отбирать контингент еще до поступления в Высшие военно-морские училища. Я лично считал правильным как можно строже подходить к подбору, не стесняясь отчислять плохих…».

В дореволюционном флоте морское офицерство было своеобразной кастой. Морские династии офицеров из поколения в поколение служили России на морях. Это рождало фамильную гордость, в лучшем смысле этого слова, заставляло офицера заботиться о чести офицерского звания и собственного имени. Именно поэтому, во главе Военно-морских подготовительных и Нахимовских училищ, политическое руководство страны поставило выпускников Морского Корпуса – опытных морских офицеров Российского Императорского флота.

Так, командовать Военно-Морским Подготовительным училищем в городе Горьком, был назначен капитан 1 ранга К.А. Безпальчев. Константин Александрович окончил Морской Корпус в 1915 году, служил вахтенным офицером на крейсере «Россия», участвовал в Первой Мировой войне, награжден орденом Святого Станислава 3-й степени. Начальником Нахимовского училища в Ленинграде был капитан 1 ранга Лев Андреевич Поленов. Выпускник Морского Корпуса 1914 года, потомственный дворянин. Начальником Тбилисского Нахимовского училища назначили выпускника Морского Корпуса 1910 года, офицера Российского Императорского флота, потомственного дворянина, награжденного орденами Святой Анны 3-ей степени и Святого Станислава 3-ей степени (все с мечами и бантом), контр-адмирала Владимира Юльевича Рыбалтовского.

В Нахимовских училищах, по замыслу Наркома ВМФ, воссоздавалась структура дореволюционного кадетского образования: глубоко изучались общеобразовательные дисциплины, иностранные языки, учили танцевать и вести себя в обществе и за столом. В Нахимовских училищах жили и учились вместе дети младших и старших возрастов, поэтому организация службы была достаточно щадящей. Выпускники Нахимовских училищ по собственному выбору могли поступать в военные училища или в гражданские институты.

В Подготовительных училищах ВМФ, учебные программы формировались с флотским уклоном, потому что воспитанников целенаправленно готовили только для поступления в Высшие военно-морские училища. Наверное, поэтому «подготы», по воспоминаниям выпускников подготовительных училищ, никогда не отождествляли себя с кадетами Морского Корпуса.

Как вспоминал один из «подготов» В. Брискин учившийся в Ленинградском Военно-Морском Подготовительном училище, в 1946 году:

«Поскольку мы формально очень немногим отличались от нахимовцев, новых дворян принялись воспитывать и из нашего брата. Затея эта оказалась весьма неблагодарным делом. Большинство моих однокашников были жителями советских коммуналок, где в качестве салонного и часто используемого языка выступала матерщина, за столом употреблялись только ложки, а танцы вообще были весьма редким занятием. … Конечно, в закрытом военном заведении можно приказать очень многое: мы кушали кашу- размазню с помощью вилок, танцевали друг с другом на специальных уроках разные па-де-катры, тяжко топая грубыми ботинками, но эти детали быта не могли поменять нашего образа мыслей и поведения».

Действительно, Военно-морские подготовительные училища были суровой школой морской службы, школой, дающей право без вступительных экзаменов поступать в Высшие военно-морские училища. Спустя 50 лет, Россия, прошедшая через сложности перестройки, через трагедию развала СССР и связанную с этим, потерю великого военно-морского флота, и на пороге нового ХХI века ставя задачу возрождения былой мощи военно-морского флота страны, снова обратилась к опыту воспитания будущих офицеров в кадетских корпусах.

В новой России распоряжением Президента Российской Федерации № 118-рп от 9 апреля 1997 года «О создании общеобразовательных учреждений – кадетских школ (школ-интернатов)» была создана законодательная база для воссоздания кадетских корпусов. Кадетские корпуса стали открываться во многих городах России. Круг истории замкнулся.

12 июля 1945 года воспитанник Бакинского Военно-Морского Подготовительного училища Виталий Лоза Приказом начальника ВМУЗ № 160 л/с был зачислен в Каспийское Высшее Военно-Морское училище без вступительных экзаменов. Такой порядок устанавливало Постановление № 330 Совета Народных Комиссаров Союза ССР «Об организации подготовительных училищ закрытого типа в системе наркомвоенморфлота»: «В целях повышения качества подготовки кадров для комплектования военно-морских училищ Совет Народных Комиссаров ССР постановляет:

Курсанты, окончившие Военно-морские подготовительные училища, принимаются в соответствующие Высшие военно-морские училища без экзаменов.

Председатель Совета Народных Комиссаров Союза ССР И. Стали

Москва – Кремль31 марта 1944 г.

Воспитанники Военно-морских подготовительных училищ были уже достаточно подготовлены к жестким требованиям флотской организации и дисциплины, строевой подготовки, у них был необходимые общеобразовательная и военно- морская подготовки.

В Приказе Народного Комиссара Военно-Морского Флота Союза ССР от 30 апреля 1944 года говорилось:

«…3. Целеустановку и профиль всех Военно-морских подготовительных училищ (в том

числе Бакинского ВМПУ) изложить в следующей редакции:

«Военно-морские подготовительные училища готовят кандидатов, обладающих достаточной общеобразовательной и военно-морской подготовкой для поступления в Высшие военно-морские училища».

Народный Комиссар Военно-Морского флота СССР Адмирал Н. Кузнецов

По Главному морскому штабу.

Именно эта подготовка пригодилась, когда «подготов», пока остальные сдавали вступительные экзамены, направили на первую морскую практику на Каспийскую флотилию на учебный корабль «Шаумян». Пароход «Шаумян», бывший товаро-пассажирский пароход «Скобелев» Каспийского пароходства, был построен в 1902 году. В 1937 году получил наименование «Шаумян». Этот пароход водоизмещением 1624 тонны, длинной около 73 метров, с двумя котломашинами мощностью по 900 лошадиных сил, вооруженный двумя 45 мм пушками и тремя пулеметами, в годы войны входил в состав Каспийской военной флотилии. После войны «Шаумян» передали Отряду учебных судов Каспийского ВВМУ.

Прямой форштевень, чуть наклонные фок и грот мачты, высокая труба и переоборудованные под курсантские кубрики трюмы, надолго запомнились вчерашним «подготам». Они быстро втянулись в корабельную жизнь. Им раздали бирки с «боевыми номерами», расписали по приборкам, по шлюпкам и по авралам. «Шаумян» много ходил по Каспию. Переходил то на Сальянский рейд, то в Ленкорань, то в Бакинскую бухту. В этих плаваньях курсанты отрабатывали корабельную организацию и учения, проводили шлюпочные занятия, много гребли, устраивая гонки, познав на собственных стертых в кровь ладонях, шлюпочные команды, подаваемые при гребле: «Уключины вставить, весла разобрать!»; «Весла!»; «На воду!»; «Навались!»; «Табань!»; «Суши весла!»; «Шабаш!».

Четыре года проучился Виталий Лоза в Каспийском Высшем Военно-Морском училище, готовясь к офицерской службе. Об этих четырех, промелькнувших как один день, годах сохранилось стихотворение Виталия, где он с присущим ему юмором и даже философскими обобщениями, писал:

С первым горном на зарядку,

С первым кругом на плацу

Мы, как резвые лошадки,

Бешено летим к концу.

К той заветной нашей цели

Через дни, года, недели,

Сквозь наряды и губу,

Через сотни запрещений,

Сквозь минуты увольнений

Как к заветному столпу.

Где наградой заслуженной,

Каждый день и каждый час,

Золоченые погоны

Долго ожидают нас.

За эти четыре года курсант Виталий Карпович Лоза доказал, что партии Ленина-Сталина предан, что морально устойчив, обучен высшей математике и другим наукам, что артиллерийское, торпедное и минное оружие изучил, что умеет в море определяться по солнцу, звездам и маякам и умеет еще многое и многое другое. В результате в его личном деле было записано: «В политико-моральном отношении изучен, компрометирующих его данных нет».

В курсантской автобиографии Виталий Лоза писал, что по происхождению – из крестьян. Его отец – Лоза Карп Игнатьевич работал счетоводом – учетчиком хлопка в крестьянской артели недалеко от узбекского городка Андижан, где 25 апреля 1928 года родился Виталий.

Анкеты в те времена заполнялись по три-четыре раза в году, и противоречить первой автобиографии в дальнейшем было нельзя… Так он и остался – из крестьян. Но история их семьи сложнее, чем было принято писать в анкетах сталинского времени… Родословная тянется от Лоза Андрея – казака Кушевского куреня Войска Запорожского по реестру 1756 года.

Отец Виталия – Лоза Карп Игнатьевич в августе 1917 года поступил в Киевский университет на физико-математический факультет, но события октября 1917 года перечеркнули планы учебы в университете. О старшем брате Карпа Игнатьевича – Лоза Николае Игнатьевиче в советское время в их семье старались не упоминать. На мой запрос, из Российского Государственного Военно-Исторического архива пришел ответ, в который была вложена ксерокопия «Послужного списка прапорщика Лоза Николая Игнатьевича», датированного февралем 1917 года. В нем указывалось, что Лоза Николай Игнатьевич: Родился в 1896 году, казак Полтавской губернии. Войну встретил солдатом 17-ой автомобильной роты 7 сентября 1915 года. В графе «Бытность в походах и делах против неприятеля» было записано: Был в походах против Турции в 1916 году. В графе «Холост или женат», стояло: Холост. После окончания Душетской школы прапорщиков молодой офицер Н.И. Лоза был назначен в Московский Военный Округ. Приказом по Кавказскому Военному Округу за № 40 произведен в прапорщики и назначен в распоряжение Начальника Штаба Московского Военного Округа.

Подлинный подписал: Начальник Школы полковник Чеботаев 3 февраля 1917 г.

До февральской революции 1917 года оставалось чуть больше 20 дней.

В сталинские годы упоминание о том, что ты из казацкого рода было гибельно, поэтому и появилась в автобиографии курсанта Лоза Виталия запись – из крестьян. А вот почему и как их семья оказалась в Андижане, мне оставалось непонятно.

«Судеб морских таинственная вязь»… Не раз, в период моей работы над книгой «Терновый венец офицера русского флота» происходили события, прямо скажем, мистические. Судьба необъяснимым, удивительным образом выстраивала события так, что именно в нужный момент возникали из «небытия» новые документы и новые факты, столь необходимые в работе. Вот и сейчас, совершенно неожиданно из пелены лет появились записи- воспоминания Карпа Игнатьевича Лозы – отца Виталия, написанные Карпом Игнатьевичем в середине 60-х годов прошлого века. Более 50-ти лет никто не знал о существовании этих записей. Воспоминания были завещаны отцом – сыну, но ранняя смерть Виталия разорвала эту связь, и записи оказались у младшей дочери Карпа Игнатьевича – Эмилии Карповны Мирошниченко. И только после того как Эмилия Карповна прочитала книгу «Терновый венец офицера русского флота», она вспомнила о записях отца и передала их мне. Так, волею судьбы, я получил в руки воспоминания, которые многое объясняли в жизни героев этой книги.

Офицер русской армии, участник Первой Мировой войны прапорщик Николай Игнатьевич Лоза – старший брат Карпа Игнатьевича начал войну солдатом, стал прапорщиком и перед самой Февральской революцией был назначен в Московский военный округ. В семье шепотом говорили, что Николай трагически погиб от рук красноармейцев в 1918 году. И вот, на пожелтевших уже от времени страницах, рукопись датирована 1963 годом, заполненных четким аккуратным почерком Карпа Игнатьевича Лозы, я читаю страшную правду:

«…В мертвецкой больницы лежало несколько изувеченных трупов. Среди них был опознан Николай, по уцелевшей левой стороне лица и тела. Оба глаза были выколоты. Правая сторона лица, правая рука, бок и на бедрах мясо ободрано до костей. Говорили, что труп Николая был обнаружен в километрах трех от станции Веселый Подол, в сторону Хорола, между рельс, в одном изодранном нижнем белье. Николай попал в облаву красных патрулей… Кто-то из железнодорожников станции Хорол рассказал отцу следующее: «Арестованных … содержали в одной из комнат станционного помещения, под охраной. Водили их по одиночке куда-то на допрос. Приводили оттуда избитыми, с кровавыми ссадинами на лице… Снова допрашивали, и сосед по хутору Исидор Сыч на допросе сказал, что Николай офицер. Исидора через некоторое время отпустили.

К вечеру… красные отряды вынуждены были отступать из Хорола на Полтаву по линии железной дороги на Веселый Подол. Арестованных …и Николая, погрузили в задний вагон отступающего эшелона. Один из оставшихся в живых рассказывал, что над ними очень издевались, били, кололи со смехом. Николая кололи штыками, называли «офицерской мордой»… потом раздели, только оставили нижнее белье, закинули за шею веревку и когда поезд замедлил ход под гору, спустили с вагона. Три путейских сторожа (будочники) видели бегущего человека в белом (это было ночью) за поедом. Но когда поезд пошел быстрее, Николай не выдержал, задохся и свалился. Так и тянулся по шпалам между рельс – пока не испустил дух. Веревку обрезали – не доезжая трех-четырех километров до станции Веселый Подол. Вот почему у него правая сторона тела вся ободрана до костей от головы до ступни правой ноги…».

Было Николаю всего 22 года… Так, спустя десятилетия, стала известна правда о трагической гибели Николая Игнатьевича Лозы. Его страшная смерть наложила отпечаток на всю дальнейшую жизнь семьи.

Гибель старшего брата – офицера, заставила семью Карпа Игнатьевича Лозы, опасаясь репрессий, уезжать, все дальше и дальше. Так они оказались за тысячи километров в узбекском городке Андижане.

Писать о Каспийском Высшем Военно-Морском училище конца сороковых годов, мне, окончившему Севастопольское Высшее Военно-Морское Инженерное училище в 1973 году, было бы трудно, если бы не сохранившийся «Курсантский альбом». Автор альбома, а им был семнадцатилетний курсант первого курса Каспийского ВВМУ Виталий Лоза, задумывая записывать в нем эпизоды курсантской жизни, написал на первой страничке альбома:

Я не поэт и не писатель,

А лишь курсант, зато мечтатель.

Писать поэмы не пишу,

Но в рифму стих сложить могу.

Но все же прежде, чем начну

Мне нужно знать в каком году,

В котором месяце и дне

Пришла идея эта мне.

Сначала год – он сорок пятый,

Огнем войны он весь объятый.

Вторым могу назвать теперь

Весенний месяц: – он апрель.

А день, конечно, никогда

Я не забуду лишь тогда,

Кода черкну на строчке этой,

Что день шестой и дело к лету.

В «Курсантском альбоме» Виталий записывал свои стихи на протяжении четырех лет учебы. Как бы подводя итог, он написал:

В этом скромном курсантском альбоме

С каждой строчки мне дышит привет,

Здесь вся жизнь, – в этом маленьком томе

Четырех замечательных лет.

Здесь мечты, назиданья, приветы,

Память прежних походов и дней,

Здесь традиций курсантских заветы,

Мощь и слава стальных кораблей.

Пусть проходят года… но в альбоме

Сохранится надолго привет…

Здесь вся жизнь, – в этом маленьком томе

Четырех замечательных лет.

Я привожу эти непосредственные, проникнутые искренним чувством, юношеские стихи Виталия, для того чтобы читатель смог прикоснуться к мыслям и чувствам мальчишек, переживших лихолетье войны, но не зачерствевших душой, почувствовать внутренний мир ребят связавших свою жизнь с флотом, и, как показало время, отдавших флоту всю жизнь.

Начало учебы в училище было очень трудным. Психологически точно, с юмором особенности каждого из четырех лет, переданы Виталием в рифмованных строчках о курсантской жизни, начиная с первого курса:

I курс. Сначала острижены, службой унижены, строгостью выжжены.

И не любящие, вечно стоящие,

Вечно ходящие, вечно бегущие,

В город хотящие и не идущие.

Вечно голодные, злые, несмелые и благородные, и неумелые.

II курс. Вечно сидящие, вечно не пьющие, вечно долбящие и отстающие.

Вечно несущие службу патрульную и караульную.

«Есть!» – говорящие, крепко сердитые, много кричащие и саковитые.

Деньги любящие, смыться хотящие, порой гулящие.

III курс. Всюду шумящие, всюду поющие, водочку пьющие.

Все продающие, не работящие и не имущие.

Всех веселящие, всюду бегущие и не долбящие, не отстающие.

Службу любящие, но не хотящие.

Хочешь шумящие, а хочешь спящие.

И, наконец, последний выпускной курс:

IV курс. Много хотящие, мало учащие.

Вечно блестящие в город ходящие.

Много видавшие, порохом жженные, многие с женами.

Уже неподвластные и непослушные.

Полные страсти и равнодушные.

Поразительно, сколько в этих стихах внутренних психологических нюансов и характерных особенностей курсантской жизни, невидимых порой даже глазу офицеров-воспитателей. Могу сказать, что и через четверть века, в период моей курсантской учебы, многое – да почти все, о чем писал Виталий Лоза, психологически точно совпадало с нашей курсантской жизнью в Севастопольском Высшем Военно-Морском Инженерном училище…

Каспийским училищем в те годы командовал известный на флоте контр-адмирал И.Ф. Голубев-Манаткин. Иван Федорович начинал морскую службу еще в царском флоте в 1916 году матросом 2-ой статьи во 2-ом Балтийском флотском экипаже в Петрограде. В Рабоче-Крестьянском Красном флоте он с 1919 года. В 1930 году окончил Военно-Морскую академию. Участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 годов. Великую Отечественную войну встретил в должности заместителя начальника Оперативного Управления Главного Морского штаба. Воевал под Одессой, освобождал Крым, Румынию, Болгарию. Контр-адмирал И.Ф. Голубев-Манаткин был награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной Войны 1-ой степени, именным оружием. При нем в училище сформировался очень сильный коллектив преподавателей.

Но курсанты воспринимали высокую квалификацию педагогов, как само собой разумеющееся. Отлично преподавали в училище высшую математику, физику, химию. Хотя эти дисциплины вели гражданские преподаватели, они были не менее требовательны, чем преподаватели – офицеры.

Учеба занимала большую часть времени курсантов первого курса. Методика изучения общеобразовательных дисциплин в корне отличалась от привычной школьной методики – подготовил материал, ответил на следующем уроке. В училище несколько месяцев без перерывов читались лекции, а затем проводились контрольные по начитанному материалу. Тем, кто «запускал» материал, было весьма сложно наверстать упущенное, потому что по некоторым предметам учебников не было, а курсанты не сразу освоили конспектирование лекций, да и самоподготовка часто срывалась из-за нарядов или караулов.

Процесс курсантской учебы с флотским юмором и правдивостью очевидца, отразил Виталий Лоза в одном из своих стихотворений:

А дни бегут, с календаря листочки

Едва срывать успеешь ты,

В конспекте: точки, точки, точки,

А в голове одни мечты.

И так себя не утруждая,

Проспишь, прорубишь целый год,

И слух словами не лаская,

Все скажут: «Полный идиот».

Но вы ошиблись, сквозь дремоту,

Сквозь неспокойный краткий сон,

Он делал сложную работу

Усваивал науки он.

И в результате к концу года,

Едва продрав глаза от сна,

На удивление народу

Экзамены неплохо сдал.

Он не профессор и не доктор,

Не лаборант, не аспирант,

Не удивляйтесь, все законно:

Он просто рядовой курсант!

Успехи курсантов в учебе и службе были неотделимы от ежедневной работы их ротных командиров, которые своей повседневной заботой, в самый ответственный период взросления и мужания ребят, по существу, заменили мальчишкам отцов.

Осенью 1948 года курсант Каспийского Высшего Военно-Морского училища В.К. Лоза перешел на четвертый выпускной курс. Виталий вернулся в училище из летнего отпуска с опозданием на одни сутки и получил за это разнос от своего ротного командира. Вот как он писал об этом своей девушке Лиде: