То Да Сё

ЯКОВ:

– Что вы все: деньги, деньги! Да целы они, в надёжном месте спрятаны!

Женщина затихла. Яков молча затянулся ещё раз, ему стало вдруг неловко, что он так сорвался на неё.

ЯКОВ:

– Я сегодня опять почувствовал себя маленьким, мальчиком. Испуганным, как в детстве, на реке. Я очень боялся зайти в воду. Отец, огромный, сильный, тогда просто положил меня себе на грудь, велел держаться крепко и поплыл на спине, медленно загребая под себя своими чудовищными руками. Мне было страшно. Я и сейчас помню этот ужас. Я хотел кричать, но не мог. Вода, перекатывалась через плечи отца, заливала мне рот. А ещё мне казалось, будто подо мной ходуном ходят мышцы огромного, сильного животного. Помню, как своими маленькими пальчиками я пытаюсь удержаться за скользкие лямки трико и не сорваться в водоворот. Отец хохочет, а мне хочется только одного: спрятаться…

БЭЛЛА:

– Бедный мальчик…

Яков потушил папиросу, посмотрел на Бэллу.

ЯКОВ:

– А вот ты не спрячешься от меня, и не уцелеешь, товарищ Бэлла.

За сим последовал продолжительный, далеко не товарищеский поцелуй.

БЭЛЛА:

– И никакая я не Бэлла…

ЯКОВ:

– Да и я не Степан…

23. НАТ. ДЕНЬ. ТАРКОВИЧИ. ДВОР ДОМА СОЛОМОНА КАЦА

К отцу Яков пришёл только на четвёртый день.

Соломон как раз, хе́кнув, развалил колуном огромное полено, когда Яков неожиданно вышел на него со стороны сарая.

ЯКОВ:

– Здравствуй, отец.

Соломон поставил колун, поднял лежащие на земле вилы и прислонил их к стене. Только после этого, проходя мимо сына, он пробурчал недовольно.

СОЛОМОН:

– Еврей здоровается с отцом не так, еврей говорит: «Шалом».

ЯКОВ:

– Прости, я уже давно позабыл, что я еврей.

СОЛОМОН:

– Вижу.

Соломон пошёл в дом.

24. ИНТ. ДЕНЬ. ТАРКОВИЧИ. ДОМ СОЛОМОНА КАЦА

СОЛОМОН:

– Есть хочешь?

ЯКОВ:

– Спасибо, я сыт.

Соломон свалил дрова у печи.

СОЛОМОН:

– Спасибо, еврей не говорит. Он говорит: «Тода раба, адони ханибат».

Яков опустился на ту же лавку у двери, всё как в тот раз.

ЯКОВ:

– Ой, не цепляйся, отец!..

Соломон подошёл к незаконченному шитью и уселся, основательный и серьёзный. Взял иголку и, не смотря на криво торчащий сломанный палец, ловко стал вправлять в неё нитку.

СОЛОМОН:

– Я к тебе семь годов не цеплялся, сын. А твоя мама Мирра Самуиловна Брауде больше никогда к тебе цепляться не сможет… Зачем пришёл?

ЯКОВ:

– За деньгами… Я оставлял у тебя десять мешков…

СОЛОМОН:

– Да, помню, как же. А для чего они тебе?

ЯКОВ:

– Это не мои деньги, отец, это деньги моей партии…

Соломон воткнул в подушечку иглу. Сдерживать себя он больше не мог.

СОЛОМОН:

– Это не партии твоей грязной и смрадной, деньги, это деньги других людей. Весь Витебск гудит за налёт, и ты их не получишь, запомни! Ты убил за них простых человек, и Бог тебе не простит такое, гнев Его падёт и на меня, отца изверга и душегуба.

ЯКОВ:

– Ой, не надо мне, Соломон Израилевич!

Досадуя, что сказал это грубее чем хотел, Яков произнёс примирительно.

ЯКОВ:

– Бога нет и никогда не было!

Вот тут, Соломон поднялся во весь свой медвежий рост и со сжатыми кулаками пошёл на сына.

СОЛОМОН:

– Я проклинаю тебя, Убийца! Вон из моего дома! Иди к своей партии, скажи, что ты проклят своим отцом. Скажи, что он отказался дать денег негодяям для новых у́зверств! Никогда! Ты слышишь: Никогда – Вы – Не – Получите – Их! Я сижу, я шью, я порчу свои немолодые глаза, – Я работаю!!! Конечно, куда проще украсть, убив ближнего, – конечно! Вы – мошенники, не желающие трудиться, как делаю это я. Как делал это мой отец, как делал отец моего отца!!! У вас нет ни совести, ни веры!

Яков тоже вскочил и тоже закричал неожиданно тонким от напряжения голосом.

ЯКОВ:

– Отец, великий Бакунин сказал: «Покуда народные массы будут погружены в религиозные суеверия, они будут послушным орудием в руках всех земных деспотов»!

СОЛОМОН:

– Мудак твой Бакунин, так ему и передай! Небось, такой же прощелыга, как и ты, Яков. И кто он такой?! Пророк Моисей твой Бакунин?! Пророк Исайя твой Бакунин?! Жопа он с ушами. И – вон отсюда! Деньги про́клятые, я сжечь буду, чтоб даже пепла вам не вышло!

Яков со сжатыми губами опустил руку в карман шинели. Она оттопырилась вперёд.

ЯКОВ:

– Соломон Кац, я вынужден прибегнуть к крайним мерам…

СОЛОМОН:

– Что? Убить меня хочешь? Отца?! Ну, стреляй… Моя Мирра уже заждалась меня, Яша.

Лицо Якова стало кривиться, словно он вот-вот расплачется. Уголки губ его дрожали, но сейчас от гнева, обиды и бессилия.

Яков опустил глаза и тихо произнёс.

ЯКОВ:

– Отец, ты не знаешь их… Если я не привезу мешки, они убьют меня…

СОЛОМОН:

– Пустое! Настоящий мужик должен уметь стоять за себя. К тому же, ты имеешь оружие. Ступай от меня, Яков. И повтори своим бандитам мудрые слова твоего прадеда: «Слепой теряет посох только один раз». Выбирай, Яша, жить: или твою жизнь… или свою.

Соломон опять уселся и, не обращая внимание на стоящего перед ним сына, опять принялся за своё шитьё.

Яков молча повернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

СОЛОМОН:

– Засранец. Добрые люди так не прощаются с родителем, Яша.

25. ИНТ. ВЕЧЕР. ТАРКОВИЧИ. ДОМ СОЛОМОНА КАЦА

… Обухом сзади по голове, сапог под рёбра.

Его били, верней его убивали. Это повторялось снова и снова.

Трое из нападавших возились у буфета. Они начали лихорадочно распахивать створки, бросать на пол ящики. Нашли несколько серебряных рублёвок, да шкатулочку с украшениями.

«Деньги ищут, – успел подумать Соломон, – А их там нет».

СОЛОМОН:

– Берите всё и уходите.

Четвёртый погромщик, покачивая топором, с перекошенным ртом пошёл на жертву.

ПОГРОМЩИК:

– Ты думаешь, Соломон, мне деньги твои надобны. Нету такого, нету!

Закрыв окровавленную голову руками, Соломон рванулся к чёрному крыльцу и, такое ему удалось.

26. НАТ. ВЕЧЕР. ТАРКОВИЧИ. ДВОР ДОМА СОЛОМОНА КАЦА

Соломон смог выбежать на задний двор.

За ним, с животным воплем, выскочил из дома погромщик с топором.

ПОГРОМЩИК:

– Мне твоя жидовская душа нужная!

27. ИНТ. ВЕЧЕР. ТАРКОВИЧИ. ДВОР ДОМА СОЛОМОНА КАЦА. САРАЙ

Соломон распахнул двери сарая и, схватив вилы, прижался к стене.

Вилы на удивление легко вошли в живот преследователя, едва тот переступил порог.

Соломон сглотнул накопившуюся во рту кровь.

Жертва упала на землю, поджав к животу ноги и мелко ими перебирая.

СОЛОМОН:

– Вот и я убил… человека…

Соломон переступил через умиравшего, ногой откинул в сторону топор.

28. НАТ. ВЕЧЕР. ТАРКОВИЧИ. САДЫ ЗА ДОМОМ СОЛОМОНА КАЦА

Шатаясь, он нашёл в себе сил перевалить огромное своё тело через изгородь. Спотыкаясь и падая, он картофельными грядами выбрался из Тарковичей и пошёл к белому под вечерним туманом лесу.

29. НАТ. УТРО. СМАРГОНЬ. ОКРАИНА У КОЛОДЦА

Федосья крутила ворот колодца, уже и первое ведро вытянула, а как второе поднимать стала, то стон услыхала.

Загрохотала цепь колодезная. Федосья выглянула из-за сруба и увидела: лежит на земли мужчина. Стонет.

Всколыхнулась вся, Федосья, да и прыснула по дороге оттуда.

30. НАТ. УТРО. СМАРГОНЬ. У ДОМА ВАСИЛИЯ

Подбежала Федосья к конюхову дому, отдышалася и в окошко – тук. Тук-тук.

Недолго и ждала-те, Василий на крыльцо вышел, грудь под рубахой поскрёб, на бабку уставился.

ВАСИЛИЙ:

– Чё те, молодка?

ФЕДЬКА:

– Помоги, Васюшко, мужика сташшить.

Конюх хохотнул похабно.

ВАСИЛИЙ:

– С тебя, что ли?

Да, сам-то в нужник, опроста́ться. Федосья возмущённо перекрестилась на дверь с окошечком сердечком.

ФЕДЬКА:

– Болтай! Дядька какой-то у колодца лежит. Кровишши на ем, – страсть! Лежит на земли, здоровенной да в годах, голова да бородишша кровью залиты, одежда порва́тая, но живой, потому как дышит часто. А, чо мне, бабе слабой делать, и понять не можу. Куды такую горищу поднять, – уму невозможно! А утро. Только-только петелы по деревне отпели. Я смотрю поле́во, – никого. Попра́во, – ни души. А он и стонет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.