Как не надо писать. От пролога до кульминации

Дмитрий Миропольский

Как не надо писать. От пролога до кульминации

Да будут прокляты те, кто раньше нас высказали наши мысли.

Элий Донат, IV век

Плюнь в глаза тому, кто скажет, что можно объять необъятное!

Козьма Петрович Прутков, XIX век

В основе творческого труда всегда лежит чувство протеста.

Пётр Леонидович Капица, ХХ век

– Пап! Кто такой Дмитрий Мамин-Сибиряк?

– Доченька, Дмитрий – это Миропольский.

Но лучше спроси у мамы, я всех её сибиряков не знаю.

Читательский анекдот, XXI век

Текст издается в авторской редакции

© Д.Миропольский, текст, 2024

© ООО Издательство АСТ, 2024

Пролог

В Древнем Риме трапезу начинали с яйца – ab ovo.

В Древней Греции похожая традиция существовала у литераторов. Больше двух тысяч лет назад римлянин Квинт Гораций Флакк заметил, что греки начинают рассказ о Троянской войне с яйца, из которого вылупилась прекрасная Елена. И постепенно ведут к тому, как её похищение превратилось в casus belli – повод к объявлению войны.

Во второй половине XIX века россиянин Василий Слепцов оставил недописанным роман «Хороший человек». По сюжету юного героя учили танцам. Он сбивался в одном и том же месте, и отец говорил с укором: «Ну, ступай опять к печке, начинай сначала».

Позже Антон Чехов писал в повести «Моя жизнь» об архитекторе: «Он обыкновенно чертил сначала зал и гостиную; как в былое время институтки могли танцевать только от печки, так и его художественная идея могла исходить и развиваться только от зала и гостиной».

Идея антикоучинга тоже берёт начало издалека, поскольку само писательство начинает складываться гораздо раньше, чем сложена первая фраза литературного произведения.

Придётся танцевать от печки.

О книге

Она написана по традиционной схеме: в пяти актах с прологом и эпилогом. Так древнегреческие драматурги строили свои трагедии и комедии.

Говорят, в Японии продаются леденцы со вкусом пустоты, которые не вызывают ощущений. В отличие от них, содержание этой книги обещает самые разные ощущения – трагедию для одних и комедию для других. За чтением кто-то всплакнёт, кто-то повеселится, а самые смышлёные намотают на ус некоторые практические соображения. В том числе и по поводу традиционных писательских схем…

…а поскольку Гораций под ab ovo имел в виду ещё и затянутое предисловие, самое время начать разбираться в предмете.

Что такое антикоучинг?

Это продолжение мысли философа Лао-цзы – тоже древнего, но китайского.

⊲ Когда всем в Поднебесной становится известно, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло. Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и лёгкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотносятся, высокое и низкое взаимно определяются; звуки, сливаясь, приходят в гармонию, предыдущее и последующее следуют друг за другом.

В классической логике тезис можно доказать через опровержение его противоположности – антитезиса. Приём называется «доказательством от противного». В этой книге противным – и особенно противным для коучей – выступает коллективный разум знаменитостей прошлого и настоящего.

Антикоучинг естественным образом опровергает коучинг, помогает миру вернуться в гармоничное состояние и удерживает авторов от «ошибок выжившего».

Что такое «ошибка выжившего»?

Это неудачный перевод на русский термина survivor bias, который означает предвзятое отношение к выжившим.

В 1944 году специалисты военно-морского аналитического центра США изучили повреждения самолётов, которые вернулись из боя, и рекомендовали усилить броню в наиболее пострадавших местах. Но математик Абрахам Вальд обратил внимание на то, что ни у одного вернувшегося самолёта не было серьёзных повреждений кабины или двигателей. Значит, именно уцелевшие места нуждались в дополнительной защите: если туда попадал вражеский снаряд, самолёт не возвращался.

«Ошибка выжившего» возникает из-за предвзятости аналитиков, которые опираются на информацию лишь о благополучной группе, забывая об остальных. Своим открытием Вальд спас множество жизней и продолжает спасать до сих пор: его подход к анализу по-прежнему используется в самых разных областях.

Скажем, призыв литературных коучей – повторять шаги к успеху вслед за известными авторами – это стандартная «ошибка выжившего» № 1. Копирование чужого пути в лучшем случае ведёт в тупик, а в худшем – ломает психику и уничтожает личность.

Больше чем за два столетия, прошедших от зарождения русского романа во второй половине XVIII века до наших дней, знаменитых мастеров литературы наберётся немного. Это исключения…

…а правилом стала судьба тысяч их талантливых современников. Они пали жертвами «ошибок выжившего» и канули в безвестность, повторив судьбу самолётов, которые не вернулись из боя. Поэтому тот, кто ищет себя в литературе, анализирует прежде всего не успехи других писателей, а причины неудач.

Зачем разбираться, как НЕ НАДО писать?

«Бойтесь единственно только того, кто скажет: ″Я знаю, как надо″», – призывал поэт и бард Александр Галич.

Со времён древнего римского права существует установка: что не запрещено, то разрешено. Точнее, ubi jus incertum, ibi nullum – если закон не сформулирован, то закона нет.

Коучи уверяют, что следование правилам даёт гарантию писательского успеха, но это – «ошибка выжившего» № 2.

Формулировка того, как надо писать, ограничивает автора множеством запретов и вяжет по рукам и ногам.

Если бы Фёдор Достоевский, Лев Толстой и Михаил Булгаков писали, как надо, их романы были бы построены по единой схеме и представляли собой универсальную матрицу, наполненную однотипными событиями и персонажами. Но вряд ли кто-то перепутает «Преступление и наказание» с «Анной Карениной» или «Мастером и Маргаритой». Три совершенно разных автора, каждый по-своему, написали три совершенно разные книги, хотя в основе сюжетов – один и тот же ход: герои сознательно противостоят обществу, нарушают границы дозволенного и несут ответственность за свои поступки.

Формулировка того, как не надо писать, лишь оберегает автора от явных промахов и оставляет ему безграничный простор для творческого манёвра, для формулирования собственных законов…

…а про коучей сказано у того же барда: «Гоните его! Не верьте ему! Он врёт! Он не знает – как надо!»

Что в итоге?

Можно уже назвать первые – в порядке перечисления, а не значимости – «ошибки выжившего»:

№ 1 – пытаться повторить шаги к успеху вслед за известными авторами;

№ 2 – верить в то, что следование строгим правилам даёт гарантию писательского успеха.

Также можно перечислить первые рекомендации для чувствующих разницу между литературой и составлением текстов.

Не надо писать, копируя других: в литературе каждый автор индивидуален и для начала хорош уже своей индивидуальностью.

Не надо писать по шаблонам: в литературе важна свобода творческого манёвра и возможность формулировать собственные законы письма.

О писательстве

В толковом словаре Дмитрия Ушакова сказано: «Писатель – человек, пишущий литературные произведения». Пусть так, хотя формулировка небесспорна.

Как стать писателем?

Запросто.

Британский литератор Ивлин Во между делом обмолвился: «Написать роман может каждый, если дать ему шесть недель времени, карандаш, бумагу и убрать телефон и жену».

О результатах такого творчества знаменитый прозаик деликатно умолчал. А в этом состоит «ошибка выжившего» № 3: мало кому под силу написать что-то стóящее даже в тепличных условиях. Правда, ещё больше ошибается тот, кто ведёт себя, как персонаж анекдота:

⊲ – Вы умеете играть на скрипке?

– Не знаю, не пробовал.

«Никто не знает своей силы, пока не попробует», – говорил то ли Иоганн Вольфганг фон Гёте, то ли персонаж сериала «Остаться в живых». Придётся взять инструмент и попробовать, чтобы узнать наверняка.

Как пользоваться писательским инструментом?

Научить этому берётся любой коуч – в два счёта за три часа на четырёх занятиях. Правда, и здесь есть проблема, которую обозначил старейшина мировой политики Генри Киссинджер: «Девяносто процентов политиков портят репутацию остальных десяти процентов».

У коучей другой баланс. Не девять из десяти, а девятьсот девяносто девять из тысячи приводят свою паству к «ошибке выжившего» № 4, когда профессия подменяется самодеятельностью – с предсказуемым результатом. Антикоучинг направлен против этих девятисот девяноста девяти: лишь тысячный коуч достоин звания Учителя.

В лучшем случае на коучинге удастся приобрести писательский инструмент. Но владелец разводного гаечного ключа – ещё не сантехник; обладатель даже лучшей в мире скрипки – далеко не скрипач, и обезьяна с гранатой – никакой не воин.

Инструмент и знание теории нужны для успеха в любом деле. Но если бы всё было так просто, книжный рынок захлестнула бы волна успешных профессиональных писателей. А много их выпустили коучи? Найдётся хоть один серьёзный профессионал среди массовой продукции коучинга? Или, может быть, сами коучи готовы похвастать заметными писательскими достижениями?

В реальности современный коучинг лишь делит жертв литературного зуда на тех, кто потратились на коучей, и тех, кто сохранили деньги для чего-то более полезного.

Чему не учат коучи?

Тому, как не надо писать…

…хотя начинающим литераторам обязательно стоит держать в голове два соображения.

Не надо писать так, будто всё, что важно и очевидно для автора, настолько же важно и очевидно для читателей: это «ошибка выжившего» № 5. Темы, которые волнуют одних, оставляют безразличными других. Не все доводы и логические построения очевидны для всех.

Российский математический гений XIX века Пафнутий Чебышев в конце 1870-х читал в Париже лекцию «О новых принципах моделирования одежды». К началу выступления мировой знаменитости гламурная публика заполнила даже проходы зала и оскорбилась после первой же фразы: «Для простоты предположим, что человеческое тело имеет форму шара». Толпа возмущённых слушателей схлынула, так и не услышав тончайших рассуждений Чебышева «об аналитическом расчёте развёрток плотно облегающих оболочек из ткани для различных поверхностей». Аудитория оказалась неподготовленной.

В середине 1990-х литературный критик и энтузиаст Виктор Топоров полгода искал скромную сумму на издание антологии поэтов Петербурга, хотя состоятельных людей в городе хватало.

Когда книга всё же вышла из печати, Топоров намекнул спонсорам, что по такому случаю полагается устроить презентацию с фуршетом. Спонсоры спросили: «Сколько?» – и выдали деньги. Стоимость издания антологии примерно соответствовала затратам на застолье, но первый платёж обсуждался многие месяцы, а второй – всего пару минут.

Для максимального эффекта необходимо говорить с аудиторией на тему, которая ей близка и понятна. Топоров вооружился новым опытом и несколько лет спустя, в начале 2000-х, основал премию «Национальный бестселлер» с внушительным призовым фондом от спонсоров.

Язык тоже должен быть близким и понятным читателю, но есть важный нюанс.

Не надо писать так, будто одни и те же слова значат для всех одно и то же. Любой текст производит на разных читателей разное впечатление: каждый видит в нём что-то своё. Забывать об этом – «ошибка выжившего» № 6.

В 1901 году, вскоре после создания Московского Художественного театра, Константин Станиславский поставил на его сцене пьесу Чехова «Три сестры». Потрясённые зрители спорили о новаторской драматургии, о психологизме, о режиссуре, о перевоплощении актёров и о других причинах оглушительного успеха спектакля. Но всех интеллектуалов заткнул за пояс юный курсант-артиллерист Лешков:

⊲ Мы высоко ценим постановку Станиславского за то, что в последнем акте при уходе артиллерийской батареи он сумел воспроизвести за кулисами цоканье копыт по мостовой и характерное, в своём роде единственное треньканье хоботовых колец орудий на шкворне передка.

Кому что.

Лис, персонаж самой известной книги Антуана де Сент-Экзюпери, показывал Маленькому принцу зреющую в поле пшеницу со словами:

⊲ Я не ем хлеба. Колосья мне не нужны. Пшеничные поля мне ни о чём не говорят. И это грустно.

Грустно – не то слово.

Любые методические пособия из разряда «Как правильно читать классиков» или «Как правильно писать книги» – ущербны, поскольку строятся на ущербных правилах. Родственную мысль в начале ХХ века развивал автор историй о Ктулху, создатель отдельного литературного жанра Говард Лавкрафт:

⊲ Если бы религия была правдой – её последователи не вбивали бы её насильно в головы детей, а лишь наставляли бы их на неуклонный поиск истины, вне зависимости от её соответствия традициям или практической пользы.

Литературный коучинг – подобие современной религии, которую интересуют лишь соответствие традициям и практическая польза для её жрецов – коучей.

Оскар Уайльд объяснил, почему невозможно установить для всех единые правила, как надо читать и писать. «Я отвечаю за то, что говорю, но не отвечаю за то, что вы слышите», – изящно высказался он, а Владимир Маяковский рубанул сплеча: «Мы говорим Ленин, подразумеваем – партия, мы говорим партия, подразумеваем – Ленин». Так уж повелось: говорим одно, а подразумеваем другое…

…в том числе и поэтому читателю зачастую сложно понять писателя. Но разговор о необходимости кропотливого подбора слов ещё впереди.

Что в итоге?

Следующие «ошибки выжившего»:

№ 3 – надеяться, что в тепличных условиях обязательно удастся написать нечто достойное;

№ 4 – подменять профессиональную работу самодеятельностью;

№ 5 – писать так, будто всё важное и очевидное для автора настолько же важно и очевидно для читателей;

№ 6 – писать так, будто одни и те же слова значат для всех одно и то же.

Не надо писать в надежде на писательский инструмент, полученный от коуча: даже лучшая скрипка не превращает своего владельца в скрипача.

Не надо писать так, будто вещи, очевидные для автора, настолько же очевидны для читателя: сперва предстоит сделать их очевидными, а для этого – поделиться своим знанием.

Не надо писать так, будто автор с читателями одинаково переживает за одно и то же: сперва придётся достичь сопереживания.

Не надо писать так, будто одни и те же слова имеют один смысл для всех: любой текст в каждом конкретном случае производит разное впечатление – каждый читатель видит в нём что-то своё.

О понятиях и терминах

Это разные сущности.

Понятие даёт самое общее представление о предмете, а термин в идеале имеет единственное и строго определённое значение.

Понятие объединяет предметы и относится к области познания, а термин – разграничивает и относится к области классификации.

Формулировка «писатель – человек, который пишет литературные произведения» может быть как понятием, так и термином. Она может помочь проникнуть в суть писательства, а может просто классифицировать вид деятельности.

Антикоучинг не приветствует наукообразие, но синхронизировать основные понятия и термины всё же придётся.

Что такое культура?

Лауреат литературной Нобелевской премии Томас Манн требовал следить за смыслом слов и не путать культуру с цивилизацией:

⊲ Культура – это вовсе не противоположность варварства; часто это лишь стилистически цельная дикость.

Культурой могут быть магия, педерастия, чёрные мессы, человеческие жертвоприношения, инквизиция, аутодафе, пляска святого Витта, сожжение ведьм и т. д.

Цивилизация – это разум, просвещение, смягчение нравов, одомашнивание и скептицизм.

Не надо писать так, чтобы под культурой понималось что-то ещё, кроме цивилизации в её различных формах. Но было бы «ошибкой выжившего» № 7 не писать о проявлениях стилистически цельной дикости. Настоящая литература как раз и показывает отличие варварской псевдокультуры от подлинной цивилизации. Хрестоматийный пример – столкновение этих противоположностей в романе нобелевского лауреата Уильяма Голдинга «Повелитель мух».

Что такое литература?

Мудрецы больше двух с половиной тысяч лет обсуждают мысль о том, что мир, который окружает человека, – это сумма рассказанных историй.

В самом деле, на личном опыте основывается лишь мизерная часть представлений о действительности. Главным образом они получены от бесчисленных рассказчиков – родителей, педагогов, друзей, супругов, писателей, журналистов, телевизионных и радиоведущих, блогеров, случайных и неслучайных собеседников, – то есть от окружения в самом широком смысле. Человек сызмальства, буквально с момента появления на свет существует в литературной среде…

…но рассказ рассказу рознь. Современный философ Юрген Хабермас предлагал считать литературой лишь текст, который достоин быть рассказанным. А достоинство оценивал по тому, как в тексте проявляется опыт, способный служить примером: может ли он быть отделён от контекста и разработан дальше.

Не надо писать книгу, которая ничему не учит, никак не изменяет читателя и ничего не прибавляет к его опыту. Человек умный пожалеет времени на такое чтиво. Автору тоже стоит поискать себя в другой профессии, если только он не мечтает стать кумиром дегенератов, но это – «ошибка выжившего» № 8 для того, кто хочет заниматься именно литературой.

Философ Жак Деррида продолжил рассуждения Хабермаса. Особенность письменной формы в том, что она делает текст независимым – от контекста, от автора, от адресата… Вдобавок записанный рассказ приобретает уникальное свойство: его всегда можно перечитать.

⊲ Я посылала к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что ко мне не приходил? А я к тебе относилась, как к брату. А тебе, я вижу, это не любо. Если бы тебе было любо, то ты вырвался бы из-под людских глаз и пришёл. Может быть, я тебя по своему неразумию задела, но если ты начнёшь надо мною насмехаться, то суди тебя бог и я, недостойная.

Эту трогательную записку и другие новгородские берестяные грамоты учёные перечитывают спустя тысячу лет. «Даже после смерти всех разумных существ письмо сохраняет возможность повторного чтения», – утверждал Деррида и договорился до того, что «каждая графема по своей сути имеет характер завещания».

Не надо писать, как персонаж комедии Николая Гоголя: «Думаю себе, пожалуй, изволь, братец! И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня лёгкость необыкновенная в мыслях». Автору стоит помнить, что пишет он в некотором роде собственное завещание, – и не торопиться, пускай даже в ущерб необыкновенной лёгкости.

Впрочем, пафос теоретиков Хабермаса и Дерриды снизил практик, лауреат Нобелевской премии Жан-Поль Сартр: «Мир прекрасно обошёлся бы без литературы; ещё лучше он обошёлся бы без человека».

Кто такой автор?

«Латинское auctor происходит от глагола augere – увеличивать, умножать», – утверждал знаток античности Ян Парандовский, возводя звание «автор» к почётному титулу военачальников, которые расширяли своими победами границы Древнего Рима.

Не всякий пишущий и уж точно не составитель сонника достоин именоваться литературным автором. Для этого положено завоевать новые интеллектуальные и эмоциональные пространства и взойти на ещё не покорённые вершины духа.

Более того, автор живёт сразу в двух измерениях времени. Одно время отсчитывают часы на экране его смартфона или на мониторе компьютера, на стене или на запястье. Второе время творит он сам, создавая свою собственную Вселенную, населяя её персонажами и придумывая сюжеты из их жизни. Тут уже не отделаешься пренебрежительной репликой булгаковского персонажа: «Подумаешь, бином Ньютона!» Тут дело серьёзное.

Не надо писать влёгонькую, но не в смысле лёгкости прочтения написанного, а в смысле, который имел в виду Михаил Жванецкий: «Об этом не хочется говорить, потому что легко говорить». У настоящего автора с читателем разговор непростой и глубокий.

Тому, кто стремится к литературным лаврам, для начала стоит выслушать подлинного мастера – писателя и философа Рэя Брэдбери:

⊲ Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником.

Не надо писать, как все; не надо умножать и без того запредельное количество тусклых, безликих, однообразных текстов, созданных по шаблонам коучей…

…хотя всегда можно утешить себя глумливой фразой Чехова насчёт графоманов:

⊲ Стать писателем очень нетрудно. Нет того урода, который не нашёл бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя.

Каждый сам выбирает ориентиры и степень сложности решаемых задач. Каждый сам выбирает, кем становиться в литературе: пишущим уродом, который нашёл такого же читателя, – или настоящим садовником, который изменяет и украшает мир.

Кому адресована эта книга?

В предисловии к одному литературному переводу критик Виссарион Белинский писал:

⊲ Книга народная, для всех доступная, способная удовлетворить и самого привязчивого, глубоко учёного человека, и простолюдина, ничего не знающего.

«Антикоучинг» тоже для всех доступен и может пригодиться всем – от блогеров и копирайтеров до сочинителей повестей и романов…

…но писать книгу для всех – «ошибка выжившего» № 9. «У всякого свой вкус: один любит арбуз, а другой свиной хрящик», – утверждали сатирик Михаил Салтыков-Щедрин и драматург Александр Островский. Их поддерживает народная молва: «Кто любит попа, кто попадью, кто попову дочку».

На всех не угодишь. Читателем книги в конце концов становится тот, кому она действительно нужна; тот, кто хочет узнать что-то новое и не боится похрустеть мозгами; кто готов пройти с автором от первой до последней страницы; кого устроят стиль, слог и манера изложения, а главное – смыслы, заключённые под обложкой.

«Всё должно быть изложено так просто, как только возможно, но не проще», – рекомендовал Альберт Эйнштейн.

Объяснять очевидные вещи – напрасный труд: умному не надо, дураку бесполезно, а влюблённому в собственную точку зрения – бессмысленно…

…и всё же стоит попытаться, помня замечание Маяковского: «Дыра в ушах не у всех сквозная – другому может запасть».

Что в итоге?

Ещё несколько «ошибок выжившего»:

№ 7 – писать так, чтобы под культурой понималась не цивилизация в её различных формах, а что-то другое;

№ 8 – писать для массы примитивных читателей, если хочется заниматься настоящей литературой;

№ 9 – писать для всех читателей сразу.

Не надо писать так, чтобы ценности цивилизации подменялись варварской псевдокультурой.

Не надо писать книгу, которая ничему не учит, никак не изменяет читателя и ничего не прибавляет к его опыту.

Не надо писать поспешно, даже если возникает необыкновенная лёгкость в мыслях: «Служенье муз не терпит суеты», – предупреждал Пушкин.

Не надо писать того, о чём настоящему писателю не хочется говорить, потому что слишком легко говорить.

Не надо писать, как все: это лишь умножит и без того запредельное количество тусклых, безликих, однообразных текстов.

Не надо писать, пытаясь угодить всем: у каждого автора непременно найдутся свои читатели.