Ты мой худший вариант

Тараканы бы ему ничем не угрожали. Но очень хотелось, чтобы директор хотя бы на мгновение испытал ужас, гадливость и беспомощность. Чтобы на мгновение ощутил себя не хозяином положения, а жертвой.

– Вау! Охереть, ну у тебя и фантазия, – почти восхищенно присвистывает Громов. – И как? Получилось?

– Если бы получилось, я бы тут не сидела, – бледно улыбаюсь я. – Было темно, я запнулась…

И дальше все было как в плохом фильме. Коробка с купленными в зоомагазине тараканами вылетела у меня из рук, я наклонилась за ней, но крышка от удара слетела и мои пальцы вместо картона коснулись этих мерзких хитиновых спинок. Я дернулась, подскочила, наткнулась на кресло, оно поехало куда-то в сторону, раздался почему-то металлический звон, затем звук бьющегося стекла и…

– А потом я просто убежала, – договариваю я, все еще не решаясь поднять глаза на Громова. – У меня все ботинки были мокрые, хорошо, что на камере это не заметили. Никогда не думала, что можно креслом разбить аквариум, там же такое прочное стекло.

– Не креслом, – лениво поправляет он. – Там в кабинете стояли металлические стойки для новых колонок в актовый зал. И ты их, походу, толкнула креслом. Выбила страйк как в боулинге! Одним ударом пиздец и рыбам, и аквариуму. Зачетно. Похоже, ты не такая уж серая мышь, какой прикидываешься, Лаура.

– Лия.

Громов довольно ухмыляется. Я не верю, что у него проблемы с памятью, просто ему нравится так надо мной издеваться.

Интересно, я достаточно его развлекла, чтобы он не стал спрашивать, зачем я вообще решила мстить директору? Кажется, да.

У Громова вдруг пиликает сообщением телефон. Он берет его, быстро смотрит на экран и убирает обратно в карман.

– Ладно, на первый раз достаточно, – говорит он мне деловито. – Пристегнись, отвезу тебя домой.

– Не надо! Спасибо! Я лучше сама доберусь.

– Если бы я хотел знать твое мнение, я бы его спросил, – скалится Громов. – Адрес, кукла. И давай побыстрее. Думаешь, у меня нет других дел кроме тебя?

Я медленно выдыхаю, пытаясь не закричать, и называю наш домашний адрес.

И уже у подъезда, смотря вслед белой спортивной машине, я вдруг осознаю две вещи.

Первое – моя куртка так и осталась висеть в гардеробе колледжа.

И второе – Громов теперь единственный, кто знает в подробностях всю историю.

Где гарантии, что он этим не воспользуется?

Глава 3. Когда лучше соврать

Хлопает входная дверь.

– Лия! Я пришла! – в мамином голосе звенит металл, а значит разбор полетов будет не после ужина, а прямо сейчас.

Терпеть этого не могу.

Мое настроение опускается еще ниже и практически пробивает дно, но я стараюсь не показывать этого, принимаю максимально веселый и беззаботный вид и иду в коридор.

– Привет, – говорю я, и мама тут же демонстративно сует мне пухлый пакет.

– Твоя куртка. Номерок принесешь завтра, я договорилась.

– О, супер! Спасибо, что забрала, мам.

– Не за что. Но ты меня очень удивила, Лия. Как можно было забыть куртку? В марте! Да что вообще с тобой?

Блин, когда я звонила маме и просила ее забежать в гардероб, это казалось самым удобным решением проблемы. А сейчас я запоздало понимаю, что лучше бы сама смоталась за курткой в колледж. Меньше было бы поводов для вопросов.

Черт, моя жизнь последние два дня – это сплошное «лучше бы я». И непохоже, чтобы дальше стало легче.

– Было тепло днем, и я просто забыла, что в куртке пришла, – не очень убедительно объясняю я.

По взгляду вижу, что мама мне вполне ожидаемо не верит, но, видимо, решает, что это сейчас не так существенно. Есть проблемы и посерьезнее.

– Что ты делала рядом с Захаром Громовым? – продолжает она допрос, снимая сапоги и аккуратно ставя их на полку для обуви. Потом мельком смотрится в зеркало, поправляя растрепанные от ветра светлые волосы.

Я молчу и вместо того, чтобы отвечать, наблюдаю за мамой. Она красивая. Очень красивая. Даже в самой простой одежде. Когда я была маленькой, то ужасно гордилась тем, что моя мама похожа на принцессу. А вот сейчас думаю, что будь она как все остальные мамы, нам с ней жилось бы намного проще.

Мама с детства твердила мне, что красота для девочки – это проблема. И что гораздо лучше быть умной, чем внешне привлекательной. Ну что тут скажешь? Мне природа не отсыпала ни того, ни другого. В школе я не блистала в учебе плюс считалась самой страшной в классе, потому что имела полный подростковый комплект из прыщей, очков и брекетов. И вдобавок ко всему этому у меня была грудь, которая начала расти раньше, чем у всех остальных девчонок, а к старшим классам вымахала в солидную четвёрку. И это было ужасно! Постоянные насмешки от одноклассников «у Истоминой дойки как у коровы» и бесконечное унижение на уроке физкультуры, потому что обтянутая спортивная футболкой грудь привлекала всеобщее внимание, особенно когда весело подпрыгивала при беге и прыжках – в общем, сплошной кошмар.

Именно поэтому я была невероятно рада, что школа кончилась, а еще больше радовалась снятым брекетам и линзам, заменившим очки. Прыщи вообще прошли как-то незаметно, просто в какой-то момент я поняла, что их нет, и все. И вроде ничего мне не мешало теперь чувствовать себя если не красавицей, то хотя бы не уродиной, но у меня не получалось. Может, если бы я поступила на худграф, как изначально мечтала, то там удалось бы начать новую жизнь: перекраситься в розовый, носить необычные вещи, улыбаться и флиртовать, но здесь, в этом колледже, где я и так была белой вороной, такое поведение было бы равносильно самоубийству. И я решила, что лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому я по-прежнему не красилась, собирала свои светлые, как у мамы, волосы в удобный пучок на затылке и носила широкие пиджаки, которые очень удачно скрадывали мою грудь.

Лучше быть незаметной, лучше быть никакой – это спасает от многих неприятностей.

Но, как сегодня выяснилось, не от всех.

Я все равно умудрилась влипнуть.

– Лия. Я жду ответа! – напоминает мама, строго прищурившись.

– Ответа? – растерянно спрашиваю я, потому что слишком глубоко ушла в свои мысли.

– Что ты делала возле Громова?

– Ничего, мам. Честное слово! Просто случайно так получилось! Он шел мимо меня, сказал что-то нецензурное, я сделала ему замечание, а рядом оказались вы и вышло… не очень хорошо. Прости, я не хотела! Правда, не хотела!

– Лия… – мама вздыхает, идет в зал и устало опускается на диван. Я плетусь за ней следом. – Родная, ну ты же понимаешь, что не должна допускать такие вещи. То, что другим простят, тебе может грозить отчислением.

Черт. Лучше бы она ругала меня, чем говорить со мной вот так искренне, вот так на равных…Это ранит гораздо сильнее.

– Я понимаю, мам.

– Постарайся, пожалуйста, родная. Тебе надо доучиться в колледже. Это престижная специальность, этот диплом котируется в нашем городе, плюс на четвертом курсе у вас будут стажировки в хороших фирмах, куда потом тебя могут взять. Я знаю, что тебе непросто сейчас, но я…

Мама замолкает и не договаривает фразу, но мы обе прекрасно знаем, что она имеет в виду.

«Я хочу для тебя лучшей жизни»

«Я не смогу сама оплатить тебе образование такого уровня»

«Я продолжаю работать в этом колледже, несмотря ни на что, чтобы ты могла учиться тут бесплатно».

– Ты уверена, что оно того стоит? – тихо говорю я. – Ты можешь уволиться, а я могла бы в сентябре поступить на худграф, например.

– Еще одно бесполезное образование в нашей семье? – хмурится мама. – Спасибо, не надо. Достаточно и того, что я закончила культурологию. Очень жаль, что мои родители в свое время меня от этого не отговорили. Так что давай постараемся доучиться здесь, Лия. Не подведи меня, ладно?

Я молча киваю.

В груди все тянет и болит от чувства вины. Я ее уже подвела, просто мама об этом пока не знает.

– И умоляю тебя, Лия, обходи стороной этого Громова. Сама знаешь, какая у него репутация и какие непотребства он творит. Вандализм в директорском кабинете! Можешь себе такое представить? Дай бог, он в этом году наконец выпустится и мы забудем его как страшный сон.

Ох мама! Я была бы рада обходить его стороной. Но, боюсь, это сейчас не от меня зависит.

Я снова киваю, поворачиваюсь, чтобы пойти в свою комнату, но вдруг в спину мне летит финальный вопрос, как добивающий удар.

– Лия, а что ты так поздно вчера в колледже делала? Ты же понимаешь, что едва не попала под подозрение. Я даже испугалась немного.

– В библиотеке была, мам, – ровным голосом говорю я, старательно контролируя интонацию. – Просто так разволновалась, что не смогла этого сказать.

– Я так и подумала.

– Ага. Ладно, я пойду, мне еще домашку доделать надо.

– Конечно, иди-иди.

В жизни столько не врала, как сегодня. И, кажется, у меня даже начинает получаться.

Я закрываю дверь своей комнаты и достаю из ящика стола…нет, не тетради с лекциями, а свой скетчбук. Мне надо успокоиться, а самый лучший способ для этого – нарисовать очередную серию моего фэнтезийного комикса. Он прекрасно отвлекает меня от реальности. А то, что главный герой этой истории – темноволосый и зеленоглазый маг с хищной улыбкой, так это просто совпадение. Не более того.

Я прикидываю расположение панелей на этой странице, решаю, что четыре рамки как раз подойдут: два небольших кадра рядом друг с другом и два длинных прямоугольных под ними, – а потом начинаю схематично набрасывать картинки. На первой будет испепеляющий взгляд мага и нахмуренная бровь, на второй красивая мужская ладонь с огненным шаром, а ниже пылающие големы и вид на башню, где другой магический клан держит эльфийку – его подругу.

Я довожу до ума все линии, решаю, что цвет добавлю в следующий раз, фоткаю страницу и отправляю ее в наш с девчонками чат, который с легкой руки Тани называется «реф, скетч и рок-н-ролл». Реакции идут практически сразу.

Танюшка: огонь женщина! ты просто богиня:))) вот бы кто издал твой комикс я бы сразу купила :))))

Анна: мне нравится. Лия, только проверь пропорции на нижнем рисунке, там как будто рука больше чем надо. Или ты так и хотела?

Смотрю внимательно на свой рисунок, чертыхаюсь, беру клячку – специальный ластик, похожий на тесто – и подтираю линии руки. Да, Аня права: ее действительно надо сделать поменьше, чтобы все гармонично смотрелось.

Я терпеть не могу критику своих рисунков, но Аня – единственный человек, от которого я готова принять ее с благодарностью, потому что она – гений. Вот правда. Так, как она рисует, не умеет никто из моих знакомых.

Мы познакомились с ней и Таней на одном из пленэров, когда целый день на жаре рисовали статуи и фонтаны. Мы все трое были из разных классов художественной школы, но случайно сели рядом, потому что выбрали одинаковый ракурс. Единственный, в котором эта дурацкая статуя смотрелась хоть немного поинтереснее. Наверное, мы бы так никогда и не заговорили друг с другом, но любопытная Таня глянула через плечо на Анин рисунок, восхищенно ахнула и… случайно смахнула рукой стаканчик с водой. Попало и на Аню, и на меня. Пока Таня извинялась, а мы махали руками и говорили «ничего страшного», как-то само собой так получилось, что мы разговорились. И на следующий день пленэра сели вместе уже специально. В художке у нас не совпадали дни занятий и общаться не удавалось, поэтому мы и завели этот чат.

Это было… о, ничего себе – целых три года назад!

Не могу сказать, что мы обсуждаем с девчонками что-то очень личное и что мы суперблизкие подруги, но именно им я позавчера рассказала, что собираюсь залезть в кабинет к директору. Просто потому, что больше некому было. Таня поржала и пожелала удачи, Аня выразила сдержанное недоумение, но в целом они меня скорее поддержали. Вот только про то, чем все это обернулось, я им так и не сказала.

Лия: спасибо, Ань, поправила. Таня, ты меня слишком хвалишь!

Танюшка: тебе полезно))) слушай а что там с директором? получилось его разыграть? ты же сегодня собиралась к нему в кабинет лезть? или вчера? что-то я запуталась)))

Я замираю над экраном. Очень хочется хоть кому-то пожаловаться на все, что со мной происходит, но… Но как будто меня что-то сдерживает. С одной стороны, не хочу перекладывать на девочек свои проблемы, у них и без этого сложностей хватает: Таня никуда не поступила, работает помощником флориста и ужасно устает, Аня хочет уехать в Лондонский университет искусств и занимается с каким-то строгим профессором, который ею постоянно недоволен. Куда им еще мои проблемы?

А во-вторых, не хочу рассказывать им про Громова. Потому что… ну просто не хочу и все.

Лия: не получилось залезть :( и в общем я передумала, девочки, это изначально была плохая идея

Танюшка: ну блииииииин!!!!!

Анна: Вот и правильно!

Дальше разговор переходит на другие темы. Таня хвастается букетом, который она собрала сегодня утром, а Аня скидывает в чат свою новую работу – невероятные наброски римского легионера, где в каждой черте красивого лица сквозит сила и жестокость. Это так офигенно, что я даже делаю себе скрин, а то Аня потом психанет и все поудаляет, как всегда, а я бы еще хотела полюбоваться этим рисунком.

Наверное, если бы я была такой способной, как она, я бы отстояла свое право идти на худграф, но мои комиксы и рядом не стояли с Аниными портретами. Так что мама, наверное, права. Лучше я получу надежную, хоть и скучную профессию и буду потом стабильно зарабатывать деньги в какой-нибудь фирме.

Но для этого… для этого надо остаться в колледже.

А для того, чтобы остаться в колледже, нужно, чтобы никто не узнал про то, что это не Громов был в кабинете директора, а я.

Но где гарантии, что он про это никому не расскажет?

Ночь проходит беспокойно: я постоянно ворочаюсь, долго не могу уснуть, а когда все же засыпаю, то во сне оказываюсь внутри огромного аквариума, где сотни пираний бросаются ко мне и начинают обгладывать мои руки. Вскрикиваю от ужаса и просыпаюсь.

Меня всю трясет, и я уверена: больше не засну до самого утра. Но понемногу сон меня все же забирает, и я с трудом слышу звонок будильника.

В колледж мы с мамой едем вместе, как и всегда, и хотя обычно я люблю это время, потому что можно поболтать и обсудить предстоящий день, но сегодня ее присутствие меня нервирует.

– Лия, что с тобой?

– А что такое? – вскидываюсь я.

– Ты сама на себя не похожа. Заболела, может? Вот я говорила тебе, что рано еще без куртки ходить.

– Нет, нет, все в порядке, – криво улыбаюсь я и оставшуюся часть дороги очень стараюсь вести себя нормально.

Но когда мы подходим к колледжу, у меня едва сердце из груди не выпрыгивает: я безумно нервничаю от того, что Громов может снова ко мне подойти – прямо при маме!

Но, к счастью, на парковке нет ни его белой машины, ни его черно-зеленого мотоцикла. Я чувствую такое невероятное облегчение, что едва слезы на глаза не наворачиваются.

Какая же я дура!

Как я могла забыть, что Громов никогда не приезжает к первой паре! Это ведь слишком сложно для его высочества. Раньше второй-третьей его ждать не стоит, и то не факт, потому что иногда он и вовсе забивает на учебу и целыми днями не показывается в колледже.

«Пожалуйста! – мысленно умоляю я высшие силы. – Пусть сегодня будет именно такой день!»

Но или высших сил попросту не существует, или они сегодня не в настроении, потому что когда я выхожу со второй пары, Громов уже ждет меня в коридоре, оперевшись спиной на стену.

Глава 4. Когда у кого-то на меня свои планы

– Привет, Люба! – ухмыляется Громов.

– Меня зовут Лия, – бормочу я и воровато оглядываюсь по сторонам, нет ли поблизости мамы.

Мамы, к счастью, нет, но зрителей и без того хватает: все девочки из нашей группы замерли на месте и, вместо того, что идти на третью пару, стоят и пялятся на Громова.

– Как настроение? – продолжает он весело.

«Было лучше, пока тебя не увидела!» – хочется мне сказать, но я не рискую.

– Ты что-то хотел? – нейтрально спрашиваю я, стараясь не обращать внимание на удивленные шепотки. – Извини, я просто тороплюсь…

– Уже не торопишься, – расслабленно сообщает мне Громов.

Он отталкивается от стены и грациозно, словно огромный зверь, потягивается всем телом. На руках красиво прорисовываются мышцы, футболка чуть задирается, обнажая крепкий рельефный живот, и все девочки в коридоре восхищенно вздыхают.

Но Громов смотрит только на меня.

– Иди сюда, – негромко приказывает он.

Я не двигаюсь с места.

– Захар, – подает голос Элина Вишневская, как самая наглая из всех. – А ты с кем-то поспорил на это чучело, да?

– Неа, – лениво отвечает он. – Она у меня личным секретарем просто подрабатывает.

– О! – ее пухлые губы складывается в удивленное колечко, а потом Элина улыбается, хлопая своими ненатуральными ресницами так активно, будто хочет взлететь. – А тебе нужен секретарь, Захар? Может, меня лучше возьмешь?

– Ты слишком красивая, малышка, отвлекать меня будешь, – ухмыляется он, и это звучит так пошло и фальшиво, что я невольно закатываю глаза.

Но Вишневская принимает его слова за чистую монету и смеется своим звонким кукольным смехом.

– Тогда, может, просто пригласишь меня куда-нибудь? – кокетливо интересуется она.

– Может, – ослепительно улыбается Громов. А потом добавляет: – Но сначала запишись у моего секретаря, окей?

– Ооокей, – растерянно тянет Вишневская и поворачивается ко мне. – Слушай, Истомина…

Но я не успеваю дослушать, что она хотела, потому что Громов бесцеремонно хватает меня за запястье и куда-то тащит. Все, как вчера – полное дежавю, только теперь мы поднимаемся по лестнице наверх.

– Хватит! – вскрикиваю я и пытаюсь выдернуть руку. Ничего не получается, но Громов хотя бы останавливается.

– Что?

– Ты издеваешься надо мной, да? – с отчаянием спрашиваю я. – Ну зачем ты сказал эту ерунду про секретаря, они ведь правда тебе поверили! И будут теперь ко мне лезть!

– Ну и дуры, – легкомысленно отмахивается он. – Забей, Лиля.

Но мою руку при этом не отпускает.

– Лия, – поправляю я, не получаю в ответ никакой реакции, тяжело вздыхаю и осторожно говорю: – Послушай. Захар…

– Зак, – немедленно говорит он.

– Что?

– Мне больше нравится, когда меня зовут Зак.

«Да пофиг мне, что тебе нравится!» – злобно думаю я.

Я слышу, как в коридорах хлопают двери аудиторий, и затем воцаряется тишина. Значит, третья пара уже началась, а Магда Валерьевна не любит опозданий и прогулов. Меня она, кстати, тоже не любит. Просто комбо.

Так. Надо как-то аккуратно избавиться от Громова и поспешить на лекцию. Лучше уж опоздать на нее, чем совсем не прийти.

Я набираюсь храбрости, поднимаю голову и, глядя прямо в наглые зелёные глаза, говорю максимально вежливо:

– Послушай, Зак, я очень тебе благодарна за помощь, правда! Но я же тебе уже все вчера рассказала. Как ты просил. И думала, что тебе от меня больше ничего не нужно.

– Ну и зря думала, – хмыкает он и почти ласково интересуется: – Неужели твой вчерашний рассказик – это все, чем ты можешь отблагодарить меня, кукла? Не слишком ли дешево?

– Я не знаю, чем я должна за такое расплатиться! – отчаянно говорю я, потому что правда не понимаю, что ему от меня надо. Протекция моей мамы ему не нужна, он и так в колледже на особом положении, денег с меня не возьмешь, помощь с учебой тоже мимо, а всякие интимные услуги у Зака и так в неограниченных количествах. Только руку протяни. А я не в его вкусе, унылая, страшненькая и все такое.

Что он тогда пытается от меня получить, черт возьми?

– У меня же ничего нет, – тихо озвучиваю я совершенно очевидную вещь

– Нет, – подтверждает Громов, проходясь по мне незаинтересованным взглядом.

– Тогда я могу идти? – осторожно спрашиваю я.

– Не угадала, – лениво сообщает он. – Пойдешь со мной на пару.

– Зачем?

– Мне там скучно. Будешь меня развлекать.

– Я тебе не клоун, – зло отвечаю я.

– Но ведь это в твоих интересах, разве нет? – насмешливо приподнимает он бровь. – Или тебе хочется, чтобы все узнали о твоей маленькой тайне? Ты ведь сама мне вчера во всем призналась. И если представить, что я делал запись нашего разговора…

– Ты делал?!

– Да, – Громов секунду наслаждается моим ужасом, а потом с усмешкой добавляет: – Или нет. Сложно сказать. Ну так что? Идем?

– Идем, – обреченно говорю я. – В какой аудитории у тебя сейчас пара?

– Понятия не имею. Не слежу за расписанием. Посмотри на сайте.

– А почему ты не можешь это сделать сам?

– Потому что ты мой секретарь, – ухмыляется он. – Забыла?

– А где моя зарплата в таком случае? – угрюмо интересуюсь я, доставая телефон и открывая страницу нашего колледжа.

– Ты уже всю ее потратила на огромный аквариум, – невозмутимо парирует Громов. – Такой, знаешь, во всю стену. У директора в кабинете похожий стоял. Видела?

– Не видела, – огрызаюсь я. – Там темно было. У тебя сейчас ПАД в В15. Это на втором этаже.

– Отличная работа, Лола, – ухмыляется он, а в зеленых глазах искрится веселье.

Ему нравится надо мной издеваться – я уже это поняла.

Если не показывать, как сильно меня это бесит, может, он рано или поздно прекратит свои идиотские шуточки?

Ну или просто закончатся женские имена на Л. Когда-то ведь это произойдет?

– Что значит, ПАД, кстати? – миролюбиво интересуюсь я, когда мы спускаемся вниз на второй этаж.

– ПАД?

– Ну так называется твоя пара, куда мы идем. Что это за предмет?

– Признаки алкогольной депрессии? – приподнимает он бровь.

Я фыркаю.

– Сомневаюсь.

Громов задумывается.

– Значит, прерывание анальной девственности. Сто процентов.

Я давлюсь воздухом, кашляю, а потом возмущенно на него смотрю, надеясь, что ему станет стыдно.

Но он только шире ухмыляется.

Перед дверью аудитории В15 я неловко замираю. Может, Громов все-таки пошутил?

– Ты серьезно хочешь, чтобы я туда пошла?

– Угу.

– Зачем?

– Сказал же. Развлекать меня.

– Как?! – шепотом кричу я. – Я не понимаю! Не умею!

– Зато я умею. – Громов открывает дверь аудитории и вталкивает меня туда. А потом заходит следом.

Молодой преподаватель с гладко зализанной челкой замирает, глядя на нас из-под очков. Я видела его несколько раз в коридорах, но у нас он еще ничего не вел.

– Пара уже началась, – говорит он сухо.

– Поэтому я и пришел, – развязно отвечает Громов. – Не началась бы, я бы не пришел. Логично?

– Садитесь. А эта девушка?.. – он смотрит на меня вопросительно.

– Мой учебный ассистент, – объявляет Громов, притягивая меня к себе и приобнимая за плечи. Его широкая ладонь обжигает даже через одежду, и меня пробирает дрожью от этого касания. – Администрация ее выделила специально, чтобы она мотивировала меня на выполнение учебной программы. Если вы понимаете, о чем я. Да, малыш?

Аудитория с готовностью ржет. Даже самое дешёвое представление для них лучше, чем скучная лекция – это понятно.

– Девушка? – брови преподавателя уезжают куда-то к линии лба. – Объяснитесь.

– Он шутит, – неловко бормочу я, пытаясь сбросить с плеча тяжелую руку.

– Вы же дочь Ольги Григорьевны? – вдруг доходит до преподавателя, который все это время придирчиво изучает мое лицо.

– Да. (О господи, я надеюсь, мама никогда об этом не узнает!)

– Это ее распоряжение?

– Да. (Когда, когда я стала столько врать?!)

– Понятно. Ну что ж, садитесь.

Он вздыхает, поправляет очки и снова возвращается к лекции. Что-то про крупные задачи, часто возникающие в бизнес-аналитике, и еще много всяких непонятных слов.

Полностью свободных парт нет, на каждой кто-то сидит, но Громов уверенно подходит к последней, где развалился какой-то блондин с модной стрижкой. Хватает короткого «Свалил», и тот быстро хватает вещи и пересаживается на другой ряд.

Мы садимся за эту парту. Вдвоем.

– Первая задача связана с прогнозированием временных рядов, – бубнит преподаватель. – Задачи такого типа часто возникают, когда необходимо оценить значение показателя в будущем, основываясь на истории его изменения в прошлом. Такими показателями могут быть спрос на товар, аудитория рекламного баннера, цена акций…

Громов со скучающим видом достает телефон, что-то там набирает, а потом протягивает его мне.

«Сыграем?»

«Во что?» – печатаю я и отдаю ему обратно.

На этот раз он пишет дольше.

«В жопу. Сначала я говорю это слово шепотом потом ты громче потом я еще громче и так пока не выявится победитель»