Зов Горящих Кораблей

Цунами, шедшее на нас, скрывало собой небо, а пепел извергающих вулканов стал могилою для солнечных лучей и издыханьем для лёгких, земля разламывалась и тряслась под ногами, с неба падали какие-то горящие сферы. Мы чудом успели спастись, сев на один из спасительных пароходов. Страх и беспомощность перед происходящим, слёзы от потери близких, дома. Люди не знали, что делать. Земля будто взбунтовалась против нас, возжелав стартовать новый цикл, но вместо спасения жизней, люди больше увлекались пострелушками и перебросами ядерок на головы друг другу, одна из таких вызвала поднятие, ещё спокойных вод и поднявшаяся волна, как нож прошлась по маслу… Разделила наш пароход надвое. На лучшие НЕ военные корабли были установлены пушки и отправлены воевать в один ряд с военными, а людям приходилось тонуть на ржавых корытах, давно списанных со счетов. Билет в один конец. Наша Le people15 – была сконструирована в две тысячи двадцать четвёртом и служила для водных экскурсий по водам окрестностей между городами, а не покорять просторы океана. Даже не будь этой разбушевавшейся воды, пароход не выдержал бы такой пытки. Он вмещал в себя максимум пятьдесят человек, а в тот день, в него влезло несколько сотен, странно, что мы ещё смогли отплыть, а не пошли ко дну из-за перевеса. Все стояли очень близко друг к другу, создавалась давка, мы спали на полу, вынужденные нюхать зловонья друг друга.

Я бы мог и дальше смотреть сны своего прошлого, что мне пришлось пережить, по очередному кругу, так как прошлое донимало меня каждую ночь, но какое-то бренчание, отключившее меня от мира снов, бренчание, тянущее в тот мир, в который я не хотел возвращаться.

ГЛАВА 7. ПЛАН, ОБРЕЧЁННЫЙ НА УСПЕХ

Это был Сэм, бренчащий музыкальными ложками. Он чётко понимал, как нужно бить ими друг о друга, чтобы выходило что-то путное. И я знал этот звук, слышал его лет пять назад в городе Даунтаун16. В ресторане «Кусочек родины», лучше всего я запомнил людей, которые играли на очень диковинных инструментах из дерева, хоть я и не знал о чём их песнь, но в их мелодиях было что-то родное, что согревало изнутри. Ресторан был завешен коврами на стенах, что было весьма несвойственно и непонятно. Там они были как обои, преимущественно красные, но узорчатый рисунок на каждом был отличен. Пили там больше всего водку, её распивали как воду, до посинения и полубредового состояния. Вскоре, после исчезновения большинства сортов алкоголя – водка стала самым популярным напитком среди людей рабочего класса. Очень крепкая и горькая, для многих она казалась испытанием похлеще всех бед и болезней. Воодушевляла к рутинной работе, без которой богатым слоям общества пришлось бы нырять носами прямо в навоз. Столики из пней и стулья покрытые шкурами лис. На первый взгляд: вязкая, сухая, но при этом сытная толченая картошка, которая буквально таяла на языке в свежем виде. Пиво, носившее название «Богатырь» ощущалось как ржаной, тёплый и хрустящий хлеб. Подавалось пиво вместе с окрошкой. В окрошку заливали квас, который чаще всего использовали как напиток, но здесь, он был и хорошим ингредиентом. Ресторан открыли русские беженцы. Об этом народе я знал чрезвычайно мало. Самая большая страна в мире, покрытая густыми лесами со злыми медведями и суровой зимой. Русская кухня показалась мне сытней иных других, недаром, большинство русских, которых я знавал, были большими словно камни и их большие животы не казались мне признаком толстоты, скорей наоборот, признаком силы. Русский народ был столь же суровым, как и их густые бороды. Я нахожу их очень схожими с народами Скандинавии. Ещё из того дня, я отчётливо помню группу, выступавшую на сцене в ярко-красных нарядах с жёлтыми вставками, пародиями на драгоценности. Ярко-выкрашенные лица девушек, несколько смущали, губы были накрашены до блеска, а мужчины не сильно заморачивались и красовались своими неотёсанными бородами и густыми бровями. Они пели и танцевали так, будто им сказали, что они умрут, если не будут делать своё дело с душой. Я был там всего раз и то, по деловым переговорам с русским барином, но тот день чётко отложился в моей памяти. Значит не так уж и прав был старик Норрингтон.

Продрав, наконец, глаза, борясь при этом с настойчивым желаньем придаться вновь постели. Корсар быстро это заметил и сказал с энтузиазмом:

– Алан! Нам пора!

***

Я молниеносно накинул на себя свои портки и понёсся внутрь виллы. Когда я вошёл, вся прислуга ещё спала, кроме одной симпатичной для глаз дамы, с непристойно подчёркнутыми, обтягивающей блузкой формами. Она разливала чай и кофе по кружкам. Когда я подошёл к столу, девушка улыбнулся, и окинула меня приветливым взглядом, я не сразу кивнул в знак приветствия. Засмотрелся. На вид совсем юная, а уже наверняка спит с далеко не молодым дядькой. Мои догадки быстро подтвердились, когда она села на коленки Декарда.

– Ну что ребята! Новая эра! В наших с вами руках! – воскликнул он, заходя свои руками вглубь короткой юбки сидевшей девушки.

Увидев, что я невольно стал зрителем данной шалости, он спросил:

– Нравится? Я мог бы, и догадаться, вам дать время? – он столкнул девушку, та ахнула от удивления.

– У нас есть дела, Паркер. – быстро переключился я.

– Отойдём? – спросил Паркер.

– Конечно, Декард.

– Сэм! – крикнул Паркер. – Подожди нас у двери, мы сейчас вернёмся!

Сэм не ответил, только кивнул и смиренно печальным маршем пошагал к двери, а мы отошли достаточно далеко от зоны потчевания прислуги. В импровизированную, сделанную на скорую руку комнатушку, ничего такого. Просто зона, у которой была единственная роль – стены от чужих глаз. Затянув её – это было полотно, предварительно убедившись в отсутствии лишних лиц и подслушивающих ушей.

– Я думал, ты доверяешь своим людям. – с долей ехидства сказал я.

– В этом мире нельзя никому доверять! – быстро проговорил он. – Чем меньше знают слуги – тем лучше. Я даже уверен, что кого-то ко мне подослал совет!

– А кому тогда можно доверять?

– Е-ди-но-мы-шле-нни-кам! – по слогам сказал он. – Наверно и то, ты должен убедиться в их приверженности и верности по отношению к вашей общей цели.

– Разве я похож на такого человека? – тихо хихикая, спросил я.

– Ни капли. Ты – человек настроения, Де Фаре. Страшное оружие гнева своего, но мне больше не к кому обратиться. – признал он.

– Понял.

– Надумал, что на ночь? – с надеждой спросил Паркер.

– Даже не пытался. Могу провернуть что-то лёгкое на подобии расстрела граждан.

– Не лучшее сравнение. – ошарашенно воскликнул Паркер, чуть не разбудив прислугу.

– Ладно. Только никому из нас это не видней. Ты точно погубил все мои отмычки?

– Ты предпочитаешь так называть преступные сорта?

– Ну, это же лаконично и логично. Отмычки – вещь вора, преступника, мошенника, а также они помогают в решении многих проблем, как отмычки отпирающие замки – объяснил я, ход мысли.

– За годы, ты изрядно просолился на третьем уровне.

– Хочешь жить – умей вертеться. Что расскажешь мне про контрабандистов Виттрок. Альянс и их смёл с улиц?

– Этих-то? Они сами себе хозяева. Пробовал на них выйти – послали. – разочарованно фыркнул Паркер.

– Вот и план наклёвывается. Сначала наведаюсь к ним, а там поглядим. Для начала уговорю их на более радикальные действия – развязать открытый конфликт, а там и остальные подтянутся.

– Куда уж радикальнее? Они и так воюют.

– Не совсем. Контрабандисты обороняют свою территорию, а я предложу им раскрыться, чтобы дать себе фору по времени, чтобы собрать команду, как ты это называешься – ряд приверженцев, найду корабль и вернусь, чтобы помочь в восстании, ну и на десерт отправлюсь за злосчастным лекарством.

– Звучит всё не так плохо, как я думал, а главное быстро придумал, браво, Де Фаре! – он тихонько похлопал, практически не отдаляя друг от друга ладони. – Но ты уверен, что они продержатся столько, сколько нужно?

– Эти-то? Сами себе хозяева! – процитировал я. – Будут посылать их до моего возвращения, главное договориться. Я могу идти? Не хочу откладывать.

– Да, конечно… Нет! – вскричал он. – Главное забыл! – он выпроводил меня из-за ширмы и приказал ждать снаружи.

– Вот корка! Со всеми моими кредитами! Всё что есть! С прошедшим тебя!

Я не сразу взял корку, иступив её и Паркера.

– У тебя-ж день рожденье пятого сентября было! Неужели не праздновал? Ладно, бросим этот вопрос! Бери! Не тушуйся!

Я уж было потянулся за коркой, и почти перенял её, как Декард схватил меня за руку, хладный хват окутал тело:

– Алан! Это дело бравое! Облажаешься – я найду тебя и…

– Знаю, знаю. Только стоило обращаться ко мне сразу, а не разбазаривать и отдавать на съедение совету все группировки третьего уровня, Декард Паркер, бывший канцлер! Усложнил ты мне жизнь.

– Моя вилла – была одноразовым убежищем. Скоро о наших делах прознает совет, ты знаешь, будут обыски – этого не избежать. Тебе необходимо действовать быстро!

– Не учи учёного. Главной проблемой будет покинуть забаррикадированную со всех сторон жестяную банку. – я до сих пор сомневался в возможности покинуть территорию Блаунза без десятка пуль в тушке.

– Не резоннее ли сначала, добыть лекарство и вернуться с ним. Оно могло бы стать решающим фактором в борьбе за власть. – позволил себе высказаться, Сэм.

– Видишь! Я говорил, что он не так плох. – продовольствовался Паркер, но не долго.

Сэм случайно снёс какую-то вазу, с дребезгом рухнувшую на пол.

– Упс! Раскололась! – успел выговорить он.

– Никаких выплат! Работаешь теперь бесплатно! Ты меня услышал!? – максимально прижимая плечи к шее и засучив сжатые кулаки в карманы халата, выговорил Паркер.

– Ладно-ладно…

Я обошёл Паркера, и уже воссоединившись с Сэмом объяснил:

– Нет, не резоннее. Совет не станет добровольно складывать с себя свои обязанности, из-за того, что мы найдём лекарство, даже если оно и вправду будет лекарством от всего на свете. Они начнут новую войну. Которой, разорённый город не сможет противостоять. Не сможет в ней победить. Нам нужно обрасти мышцами – дать отпор, дать людям увидеть это! Дать им понять – что мы способны давать сдачи такому сильному сопернику и не намерены терпеть!

– Понятно.

– Удачи вам, ребята! Я в вас верю!

– Ага, а как же. Верит он. – пронеслась мысль.

– Жду от вас хороших вестей, надеюсь вы не найдёте свою погибель, потому что мои хлопоты для подготовки плацдарма будут бессмысленны.

Сэм хотел ему что-то ответить, но я помахав Паркеру рукой, вытолкнул того наружу.

Мы застали непривычную для города тишину, хотя антикварные часы, на которые я не смотрел на протяжении долгого времени, стали ответом на этот вопрос. Пять утра. Сверяясь со словами Паркера, я перевёл их на седьмое сентября две тысячи сто тридцать третьего года. Сейчас, мне тридцать восемь. Быстро жизнь летит.

– Эх! Ещё бы спать да спать, но работа не ждёт. – произнёс возникший из-за спины Весельчак, хотя выходил наружу первым.

Шли мы по вчерашним улочкам улицы разноцветных фонарей, теперь смотря на серые неприметные постройки – это название кажется полным антонимом. Мы шли молча до тех пор, пока не дошли до треклятого моста.

– Стой! Алан! Я кажется, устал. Может быть, мы передохнём. Заодно расскажешь, куда мы двигаемся. – запыхавшись заговорил Весельчак.

Всё его лицо покраснело, а пот стекал ручьём, прямо на жилетку.

– Слышал поговорку. Меньше знаешь – крепче спишь?

– Нет.

Здесь я чуть вскипел, желая продолжить путь.

– Хорошо, а чем больше молчишь – тем дольше живёшь?

Он помотал головой.

– А ты запомни две эти фразы, они тебе пригодятся – если хочешь выжить, конечно, или не слететь вон в ту пропасть. – головой я мотнул в её сторону, Сэм с ужасом сопроводил мой взгляд и взглянув на неё, нервно вздрогнул.

– Паркер сказал…

– Мало ли, что Паркер сказал! Скажи, Сэм Маррон, сколько ты прожил на этом свете? – я подошёл к нему совсем близко.

– Девятнадцать и повидал я немало, знаешь ли! – дерзнул он с гордостью.

– Ох… Ну раз девятнадцать… Это много… – протягивал я с серьёзным видом. – Ну так вот, Сэм Маррон, с дебильной кличкой! Ты – пират, всю сознательную жизнь драил полы в каюте, вы пираты! Годами грабили, грабите и будете грабить торговые суда, порты, хватать как вороны всё, что плохо лежит или не защищенно! А ведь, Альянс предлагал вам примкнуть, но нет! Вы же хотели жить свободно, никому не прислуживая! Основались на Карибском острове и образовали свой «недоСОЮЗ» и строили из себя «Шайку Робин Гудов», хотя по факту, вы кучка идиотов, которые могут разве что принижать более слабых, а жить правильно для вас – слишком сложно! Поэтому не паясничай! Иначе – я тебя прикончу и глазом не моргнув! Я главный! Я говорю – ты делаешь! Делаешь – молча! Но раз уж ты сказал, что мы команда, то так уж и быть – я посвящу тебя. Мы – я и ты. – показываю на нас пальцами, чтобы ещё больше поиздеваться, просто ради удовольствия. – Идём в район Грёз.

– Р-р-р-р-р-а-а-а-й-й-й-он-н-н…Г-г-г-г-р-р-р-ё-з-з-з-з… – затрясся он, мигом позабыв про свою усталость и всё, что я говорил до этого.

Это неофициальное название района Юнон17, там была тюрьма Эбес18, она полностью соответствовала своему официальному названию. Пропасть с секциями для заключённых и работников тюрьмы, прихлопнутая бетонной крышкой, открывавшейся только по необходимости. Чтобы её открыть была нужна помощь двух десятков ПГМ-95, которые сдвигали эту плиту весом во сто двадцать тонн. Люди обитали там как кроты под землёй. Когда начался кризис, ставший кризисом, на фоне кризиса прошлых лет, про эту тюрьму забыли. Заключённые и их надзиратели стали голодать. Пришлось играть в одной команде и каким-то неведомым мне образом, они выбрались – смогли вскрыть свою крышку гроба и от злости, связанной, с тем, что их оставили умирать под землёй. Сколотив шайку – Виттрок, они оккупировали всю Юнону. Банда названа в честь цветов чёрного цвета – фиалок Виттрок. Которые в обильном количестве продавались только здесь. Это единственный район во всём Блаунзе, неподконтрольный Альянсу. Главная причина в штабе банды – высокой цитадели, бывшему отделению полиции, хоть он и располагается на третьем уровне, но он возвышается над ним и солдатам приходится проделывать большой путь вверх, чтобы добраться до неё и всё это под градом пуль из пулемётных калибров. Альянсу ещё ни разу не удалось преодолеть и половину пути. Бомбёжки района ничего толком не принесли.

Чтобы попасть на дорогу смертников, так называется подъём до цитадели. В случае удачного перехода через мост, нужно было повернуть влево и идти по набережной Синего Сквера. Набережная, как и Разноцветные фонари, держит уровень гробовой тишины. Простые смертные не рискуют ходить по ней, запросто можно наткнуться на грабителей и найти свою смерть.

Уговорить Сэма перейти мост, было непросто. Пришлось приставить к нему дуло кольта и толкать, как только он останавливался и как припадочный влипал на «красоты» бесшовной бездны, на счастье он очень пёкся о своей жизни и предпочёл пройти по мосту, рискуя упасть, чем пасть от пули, гарантированно отправлявшей его на тот свет. И зачем я только о нём так забочусь?

Справа стена, слева производственные сточные воды, омытые в едко-зелёной ереси. На стене дома-пансионата, который мирно сосуществует, не страдающий от грабежей, но умирающий без пожертвований. Несущая стена, без окон и дверей, выходящая на набережную, была зарисована рисунками разной степени паршивости и прелести. Изображение разных периодов жизни: от первых поселенцев острова до настоящего и просто самовыражения молодых и не очень мыслей. До одного такого творения, по непонятной мне причине – я захотел дотронуться и обжёгся. Солнце было скрыто наезжавшими сверху постройками второго уровня. Красочные и яркие цвета были как нечто живое, что я вижу наяву и чувствую… Как окошко в другой мир. А оно так и было. Внимательно присмотревшись, я в первую очередь увидел прибытие первых беженцев на этот остров. Скалистый и неприветливый берег встречал людей в порванных шмотках с выпученными от страха глазами, открытые рты, которые уже не могли орать от пришедшего как гром среди ясного неба горя потери дома и близких. Я помню, нам всем было очень страшно, наши корабли не могли пережить нещадно ломавший их шторм. Везунчики разбивались и утопали в огромных пучинах бурого моря, избавляясь от дальнейших страданий. Навсегда. Благосклонное к нам теченье, выбросило нас на берег. Мы шли через боль и сражаясь не только с его неприветливостью к нам, но и усталостью. Опирались друг на друга, кричали, рыдали, боялись, животы урчали, еды не было. Незнакомцы – стали семьёй. Из двадцати двух миллиардов, живущих тогда, выжил лишь один. На следующем рисунке был изображён «Творец». Он был одет в белую мантию с красно-синими символами Альянса. Двумя галками, простой рисунок пожимающих в знак дружбы рук. Отец заложил фундамент основания «Альянса Народных Республик», ему приносили присягу верности другие люди, уже в синих мантиях – семьи основатели. Творец – первый, кто смог взять себя в руки после такой катастрофы. Он начал сплочать и объединять всех тех, кто соглашался пойти за ним. Тогда же и начала зарождаться вера в богов. Вера как понятие, исчезло в пятидесятых годах прошлого века. Большинство церквей и мечетей превратились в музеи, священники стали их смотрителями и экскурсоводами, епископы – директорами. Создатель решил вернуть их, ради контроля, теперь своего народа и сохранения власти в своих руках. Трагическая гибель первой и единственной любви, свела его с ума.

Весельчак не сделал ни единой попытки, чтобы отвлечь меня от детского любопытства, он и сам казалось начал исследовать настенные рисунки, но больше его тянуло к реке, он метался между ними. Будто пиратская сущность звала его назад.

– Пора возвращаться, Сэм. Прошлое нам с тобой не вернуть, но вспоминать его мы никогда не бросим. Да и зачем? Иногда это бывает полезно. Напоминает нам, кто мы есть. Нам пора идти дальше. – я по-дружески толкнул его в плечо, возвращая на настоящие жизненные пути.

***

Район грёз. Трупы солдат Альянса покрывали остатки разломанного асфальта. Дым от гранат и пуль, окопы. Следы недавних битв. Альянс вновь решил попытать удачу? Похвальная прыткость, но этот бой они проиграли. Мы шли аккуратно, перешагивая через трупы, как по минному полю. Я бы вновь употребил термин «мёртвой тишины», но зубы корсара скрипели от страха настолько сильно, что нас могли расслышать все кому не лень. Потому я и припугнул его летящим в него кулаком, чтобы он прикрыл свой рот. Мы почти подошли к дороге смертников, оставалось только как-то подать сигнал и не пасть как эти исполнители долга своего, не стать потухшим решетом. Я начал осматриваться в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь в достижении этой цели, как услышал резкий, хлёсткий и звонкий свист. Как поднял голову, к источнику, увидел пулемётчика на вышке жилой панельки.

– Прячься! Сэм! – заорал я, что есть мочи.

Только как я успел опомниться, дробящий звук пуль посвистел по улице. Сэм успел запрыгнуть в окопы и сложиться в улитку, а я припал к близлежащему покойному владельцу автомата и бросился прочь. Меня преследовал град из пуль, и я был бы уже трупом, будь стрелок чуть манёвренней в движениях оружием или опытней, чтоб стрелять наперёд, то моё тело стало бы ещё одним сувениром этого кладбища. Ну или стрелку не повезло и он стрелял из «Старого Уиллиса», очень неповоротливый, но зато убойный крепыш, способный разности стены из некрепкого кирпича, да и прицел 4Х был приятной опцией, позволяющей вести более кучный огонь по цели. Я чудом успел зайти за угол старой почты. Одна из пуль чуть не попало в плечо, но отклонилась от начальной траектории и всего лишь ободрала кожу. Огонь не прекращался, поливая нас словно из лейки. Водя град из пуль по всему периметру. Когда огонь затих, я в нетерпении хотел выйти из-за угла, но звук световой гранаты и сапог. Отпугнул. Отряд. По нашу душу пришли коллекционеры. Банда любящая нападать на людей в мёртвых частях города, убивая и обирая своих жертв. Часто берут контракты на убийство. Возможно, кто-то из прислуги Паркера уже сдал нас с потрохами или он сам, ради личной выгоды. Или младший Форрест постарался. Я быстро вынул магазин, чтобы узнать, сколько смогу продержаться. Девятнадцать патронов из тридцати. Долговастенько прожил прежний владелец, но хотелось бы пережить это «долговастенько».

– Ладно, с-минутку протянем. – подумал я.

Это и вправду были коллекционеры. Их классические маскхалаты – собранные из тряпок, чтобы сливаться с городом и противогазы на голове – помогают дышать в заражённых частях города и на крышах зданий. На высоте воздух особенно разряжен и заполонён ядерной пылью окутывающей небеса. Всё это подарки, оставшиеся после ядерок. Я вернул магазин на место.

Пора.

Я выбросился из-за угла, отстреляв первую очередь. Все пули влетели чётко в одного бедолагу, он подкосился и упал на одного из сородичей. Готов! Пострелять ещё – возможности мне не выпало, я снова попал под обстрел. Обходить? Нет, не хватит времени – найдут Сэма в окопе, да и слишком читаемо.

– Думай! Думай! – я начал мысленно давить на самого себя, чтобы придумать выход из ситуации.

Отряд приближался ко мне. Взрыв! Откуда-то бабахнул, очень нежданно, а за ним зелёный дым. Может Сэм постарался и это обманный манёвр, чтобы я мог выйти в контратаку? Моя теория, как минимум частично – была правдой. Коллекционеры отвлеклись и двинулись в сторону окопов, оставив двоих ребят караулить мой выход. Просто выходить – глупо. Но мне пришла идея, которой я почему-то не прозрел раньше, хоть и факты для этого были предоставлены, когда я скрылся. Я ударил прикладом по окну и влез в здание почты. Звук разбитого стекла не мог не быть услышанным. Я занял позицию у пункта выдачи. Зашли они не вместе, по одному, как будто совсем ещё салаги. Залезавший через окно пал от первой же пули в глаз. Второй выбил дверь с ноги, и когда надо было стрелять, автомат осёкся. Chienne! Créature!19 Почему он не мог заглохнуть секундой позже. Мне пришлось сделать быстрый выход на две, как во времена учёбы в академии, чтобы поднять себя на лестницу, ведущую на этаж выше. Я забежал в другую комнату, раньше тут был офис. Я быстро заткнул дверь стулом. Очень хилый и долго не протянет под натиском. Офис, охваченный пылью, вырвал из меня предательский чих, выдававший моё точное местоположение. Я в панике начал искать чем можно вправить заглушку первого ПАШВ`а20. Эта модель давно не производится, но из-за нехватки: средств, ресурсов, технологий – приходится прибегать к помощи более старых моделей. Эта славилась своей недолговечной заглушкой. Погубившей не один миллион солдат. Заедает в самый неподходящий момент. Фортуна была на моей стороне и обрыскав почти все столы, я нашёл отвёртку – прекрасно подходящую для цели подобного характера.

– Что она делает в офисе? – пробежало в голове, но быстро выбросив эту мысль из головы, я занялся делом поважнее размышлений.

Борьбой за выживание. Я зажал автомат между ног – стволом вниз и начал толкать съехавшую заглушку на положенное место, задуманное конструктором.

– Давай! Родная! Ну, пожалуйста! Мне ещё рано умирать, ты стольких сгубила и утянула в сырые земли – дай мне ещё пожить. – говорил я, не знаю вслух ли.

Конечно, эти слова не помогали, но что мне оставалось?

– Есть! – восторженно обрадовался я.

Радость была недолгой. Возле меня появилась дыра в стена и световая граната, от которой я не успел увернуться из-за эффекта неожиданности. Голова начала трещать, в глазах всё исчезло. Тело потянуло меня на пол, в момент падения – я много раз, затаив дыхание нажимал на спусковой крючок, пока не свело руку. Вылетело десять пуль – я запомнил, а может меньше, а может и больше, после световой слуху доверять бессмысленно, а вот звуку предсмертного всхлипа и падения тушки на пол, я с охотой поверил. Казалось, что голова вот-вот взорвётся, глаза слезились, но я уже мог с горем пополам видеть окружающую обстановку. Я дополз до убитого. К моему счастью и горю, у него была полная обойма для моего автомата, к горю – что не нашлось оружия получше. На всякий случай, я стянул не задетый пулями противогаз с лица убитого и запихал себе в карман. Я вставил в патронник новый магазин и уже вновь был готов ринуться в бой на помощь Весельчаку, если его ещё не пришили. Пришли новые взрывы. Быстро вынув голову из окна, пренебрегая осторожностью. Из окопов выходил густой, чёрный дым. Возможно, Паркер был прав на его счёт. Корсар со сто процентной вероятностью поджёг оставшиеся в окопах запасы взрывчатки, чтобы обезопасить себя и подорвать пары ног. Не каждый бы догадался, так что, посчитаю это за изобретательность и плюсом ему в копилку. Я пошёл к выходу. Организм не слушался, давал сбои, но нужно продолжать драться.

Через две минуты, я уже был возле окопов. Коллекционеры с трудом вылезали из них, задыхаясь и кашляя, обожжённые до уровня углей руки, не позволяли натянуть снятые внизу противогазы. Я бесцеремонно избавлял их дальнейших мук. Пулемётчика не было на привычном месте. Странно. Совру самому себе, что принял это за добрую весточку. В окопах ещё продолжали раздаваться взрывы, но мне ещё нужно было спасать Сэма. Я выдернул противогаз из плотно стиснутых лап убитой коллекционерки женщины, с обожжённым черепом и скользнул внутрь. Оказался в тумане, в нулевой видимости. Шёл я наугад, перешагивая через трупы и выпуская пули в ещё живых. Ощущение, что я буду заживо погребён здесь давило не хуже узких стен и потолка. Пробираясь всё дальше и дальше, мне казалось, что я блуждаю по кругу. Заблудился и начал терять надежду.