Тень Лаборатории Z

Из магазина вышел флорист, оставив дверь приоткрытой. Он направился к своему фургону.

– Работаем, – скомандовал Раф.

В тот же миг из-за угла вышел мужчина в деловом костюме и быстро направился к флористу. Это был Раф. Он снял свою тактическую куртку, оставшись в строгом пиджаке, и теперь выглядел как типичный цюрихский клерк.

– Прошу прощения, – его голос, даже через наушник, звучал вежливо и слегка раздраженно. – Вы перегородили выезд. Я опаздываю на важную встречу.

Флорист что-то недовольно проворчал. Он посмотрел на свой фургон, потом на дорогую машину, выезд которой он действительно блокировал. Начался короткий, тихий спор. Идеальное отвлечение. Все внимание было приковано к ним.

Двойной щелчок в ухе.

Мы с Томом двинулись одновременно. Не бегом, а быстрым, уверенным шагом. Мы пересекли улицу за несколько секунд. Том первым вошел в магазин, я – следом, прикрывая его со спины.

Внутри пахло старой бумагой и лилиями. За прилавком в глубине зала сидел пожилой хозяин в очках с толстыми линзами. Он был увлечен чтением и даже не поднял головы.

Том подошел к стойке с посылками. Его движения были точными, выверенными. Он взял верхние два свертка, словно проверяя адрес. Потом его рука скользнула к третьему. Он поднял его, одновременно подсовывая под него наш, абсолютно идентичный сверток, который он достал из внутреннего кармана. Я шагнула вперед, доставая из сумки нашу фотографию в тонком конверте. Том приподнял край синей ленты, и я просунула конверт под нее. Все заняло не больше пяти секунд.

Он положил «вражескую» посылку обратно наверх. Идеально. Никто ничего не заметил.

Мы вышли из магазина так же тихо, как и вошли. На улице Раф все еще «препирался» с флористом. Мы с Томом разошлись в разные стороны, не глядя друг на друга, и растворились в утреннем городе. Через десять минут мы все встретились в машине на соседней улице.

Никто не произнес ни слова, пока мы не отъехали на безопасное расстояние. Только тогда Раф позволил себе выдохнуть.

– Курьер забрал посылку в восемь тридцать две. Наша уехала. Чистая работа.

Он не хвалил. Он просто констатировал факт. Но для нас это была высшая оценка.

– Теперь что? – спросила Камилла, ее голос все еще был напряженным.

– Теперь, – сказал Том, поворачивая на автостраду, ведущую из города, – мы ждем.

*

Ждать оказалось сложнее, чем действовать. Мы сняли шале в маленькой деревушке в Гриндельвальде, в часе езды от комплекса «Прометей». Место было выбрано Рафом не случайно. Оно было достаточно близко, чтобы перехватить инициативу, и достаточно далеко, чтобы не привлекать внимания. Туристический рай с открыточными видами на Эйгер и Юнгфрау. Идеальное место, чтобы спрятать четырех призраков.

Следующие сорок восемь часов превратились в вязкую, тягучую пытку неизвестностью. Камилла не отходила от ноутбука, отслеживая путь посылки по номеру курьерской службы. «Принято в отделении». «Отправлено из сортировочного центра». «Прибыло в пункт назначения». И, наконец, финальное, заставившее всех нас затаить дыхание: «Доставлено получателю».

Наш троянский конь был внутри крепости.

Но молчание, последовавшее за этим, было оглушающим. Прошел день. Потом второй. Ничего. Никаких новостей о провале системы безопасности. Никаких странных сообщений в сети. Никаких признаков того, что наше послание было получено, а тем более – понято.

Напряжение в нашем маленьком шале можно было резать ножом. Раф чистил оружие с мрачной сосредоточенностью. Том уходил на долгие прогулки в горы, возвращаясь с обветренным лицом и все тем же непроницаемым спокойствием, которое, как я знала, было лишь маской. Камилла снова и снова прогоняла данные, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, хоть малейшее изменение в онлайн-активности комплекса.

А я… я боролась с белым шумом.

С тех пор как мы прибыли в Альпы, он стал громче. Тихий гул в голове, который я впервые услышала в карстовых пещерах, теперь превратился в постоянный фон. Он был похож на звук ненастроенного радио, на шепот ветра в высоковольтных проводах. Иногда он был почти неслышен, иногда усиливался до навязчивого звона в ушах. Я достала из рюкзака черный кристалл. Он был холодным, как лед, и, казалось, вибрировал в унисон с шумом в моей голове.

Мой отец был одержим резонансными частотами. Он верил, что определенные минералы, определенные места на Земле, могут генерировать и усиливать… что-то. Информацию. Энергию. Он искал «поющие камни» по всему миру. Научное сообщество смеялось над ним. Но сейчас, держа в руке этот кусок застывшей ночи, я понимала, что он был прав. Этот кристалл был не просто камнем. Он был приемником. А где-то там, в стеклянной горе, был передатчик.

– Может, она просто выбросила фотографию, – сказал Раф на исходе второго дня. Мы сидели за кухонным столом. За окном шел снег, крупные хлопья медленно оседали на еловых лапах. – Или передала ее службе безопасности. И Роуэн сейчас просто смеется над нами, выжидая удобного момента, чтобы захлопнуть ловушку.

– Нет, – возразила Камилла, не отрывая глаз от экрана. – Янис сказал, что она боится, но месть и горе – сильные мотиваторы. Она не могла проигнорировать послание от брата. Она должна была что-то сделать.

– Но что? – спросил Том, который как раз вошел, стряхивая с куртки снег. – Она не может отправить нам имейл. Не может позвонить. Любой канал связи прослушивается. Она в золотой клетке. Как ей подать сигнал?

– Она ученый, – пробормотала я, скорее для себя. Я смотрела на кристалл, лежащий на столе. Его черная, матовая поверхность поглощала свет лампы. – Она думает как ученый. Она не будет использовать стандартные методы. Она создаст свой.

В этот момент белый шум в моей голове резко усилился. Он стал громче, настойчивее, словно кто-то выкрутил ручку громкости. Я зажмурилась, схватившись за виски.

– Майя? – голос Тома прозвучал встревоженно. – Что с тобой?

– Шум… – прошептала я. – Он изменился.

Одновременно с этим Камилла вскрикнула.

– Нашла! Боже мой… нашла!

Мы все бросились к ее ноутбуку. На экране был график. Кривая линия, до этого почти ровная, внезапно начала скакать вверх-вниз, образуя странный, но четкий узор.

– Что это? – спросил Раф.

– Это данные с общедоступного сервера альпийской метеостанции, – быстро заговорила Камилла, ее пальцы летали по клавиатуре. – Он отслеживает фоновое электромагнитное излучение в регионе. Обычно оно стабильно, с небольшими флуктуациями. Но полторы минуты назад я зафиксировала аномальный всплеск. Очень слабый, на грани погрешности. Источник – сектор горы, где находится «Прометей».

Она вывела на экран увеличенный фрагмент графика. Теперь хаотичные, на первый взгляд, скачки обрели смысл. Это был не шум. Это был код. Короткие и длинные импульсы.

Азбука Морзе.

– Она использует какое-то лабораторное оборудование, – выдохнула Камилла, ее глаза горели восторгом. – Направленный излучатель. Она создает помехи, которые выглядят как естественный шум, но на самом деле являются сообщением! Гениально! Роуэн никогда бы не додумался искать здесь.

– Что она передает? – спросил Том.

Камилла уже забивала последовательность в программу-дешифратор. На экране начали появляться буквы.

`В Е Н Т… Ш А Х Т А… Ю Г… К Р Ы Л О…`

– Вентиляционная шахта, южное крыло, – перевел Раф, его лицо стало жестким. – Это вход.

Но сообщение продолжалось.

`Д В А… Н О Л Ь… Т Р И… Н О Л Ь… Н О Л Ь…`

– 20300, – прочла Камилла. – Это время? Двадцать тридцать? Или код?

– Это и то, и другое, – сказала я. Белый шум в моей голове начал затихать, но теперь я слышала в нем отголоски… ритма. Того самого ритма, что был на экране. Я поняла. Кристалл не просто реагировал на излучение. Он переводил его на язык, понятный мне.

– Это не просто время, – продолжала я, глядя на своих друзей. – Это окно. Сегодня, в двадцать тридцать, на тридцать секунд, она отключит сенсоры на решетке одной из вентиляционных шахт в южном крыле. Той, что выходит на восточный склон. Она дает нам вход.

Мы смотрели друг на друга. Радость от полученного ответа смешивалась с леденящим осознанием того, что это значит. Наш план сработал. И теперь нас ждал самый опасный его этап. Проникновение в логово зверя.

– У нас есть меньше шести часов, чтобы добраться до склона, найти шахту и подготовиться, – сказал Том, уже мысленно прокладывая маршрут. – Снегопад усиливается. Это нам на руку – скроет наши следы. Но и усложнит подъем.

– Это может быть ловушка, – как всегда, прагматично заметил Раф. – Роуэн мог сломать ее. Он мог заставить ее отправить это сообщение, чтобы заманить нас внутрь.

– Мог, – согласилась я. Я взяла со стола кристалл. Он снова стал просто холодным камнем. – Но он не знает о моем «радио». Я слышала этот сигнал. Я чувствовала его. В нем не было лжи. В нем была… надежда. И отчаяние. Она поставила на нас все. Мы не можем ее подвести.

Я посмотрела в окно. Заснеженные вершины, которые днем казались величественными и прекрасными, теперь выглядели как клыки гигантского зверя. Стеклянная гора ждала нас. Она манила нас обещанием ответов и угрожала вечным холодом.

«Даже самая темная ночь заканчивается», – гласила надпись на обороте фотографии.