Свободный хутор

Евгений Филимонов

Свободный хутор

ГЛАВА I

Опора царя

Мы узники времени, путь наш отмерен,

Судьба предначертана. Каждый уверен

Попутчики в жизни Удача и Счастье!

Что будут обиды, печаль и ненастье,

Никто ведь не верит, и это понятно,

Иначе бы, друг, жизнь была безотрадна!

В канун Рождества на крестьянском хуторе Гладков Саратовской губернии в пять утра, когда все ещё сладко спали, раздались ружейные выстрелы, которые сопровождались истошным криком. Хутор тут же проснулся. Во дворах залаяли собаки. То здесь, то там в окнах изб забрезжил тусклый свет. На улицу стали выбегать встревоженные мужики в накинутых наспех полушубках. Бабы остались дома и, отодвинув шторки крохотных окон, тщетно пытались разглядеть сквозь подмороженные стёкла хоть что-нибудь в ночной темноте зимней улицы.

Зима выдалась снежная и морозная. Землю покрыли глубокие сугробы. Дома под высокими соломенными крышами надели ещё и большие снежные шапки и стали похожи на огромные грибы шампиньоны. Тощий рогатый месяц, ровно огромный светлячок, заливавший хутор синюшным бледным светом, стал играть с обеспокоенным народом в прятки, скрываясь иногда за чёрные облака, погружая во мрак весь хуторской околоток.

На пустынной полутёмной улице стоял мужик в распахнутом армяке с непокрытой головой и растрёпанными волосами. Поверх наскоро одетых добротных белых чёсанок болтались штанины суконных порток – одна застряла на голенище, другая опустилась до щиколотки. В высоко поднятой руке, он держал двуствольное ружьё и орал во всё горло:

– Сын родился!!!

– Д-Да-х!!! – подтверждало ружьё.

– Костя Калинкин!

– Дад-ах!!! – говорило ружьё.

Его окликнули:

– Федот! Ты штоль?

– Я, я! – орал Федот. – Сын родился!

– Во, дурень шотоломный, – ворчали мужики, – ну и дурень.

– Весь хутор распугал, чёрт лохматый.

От дальних домов тревожно кричали:

– Чё там у вас? Война штоль?

– Да сын у Федота родился, – отвечали по цепочке.

Мало-помалу начали расходиться.

Кто-то чертыхался, но многие кричали Федоту:

– Молодец, отец!

– За тобой магарыч!

Федот потрясал в воздухе руками и радостно кричал:

– Ужо заходите! Отметим.

Разошлись. Последней скрипнула дверь за Федотом, и хутор невольно стал просыпаться. Изредка слышались хриплые крики петухов, скрип дверей, грохот вёдер и жалобное мычание коров.

Зимних дел у мужиков совсем мало, поэтому кто-то снова полез на печку спать, недовольно ворча, а кто-то, потягиваясь, стал расхаживать по горнице, обдумывая, наверное, дела предстоящие. Ответственные мужики, не рассуждая, занялись делами и уж самые сознательные начали помогать своим жёнам в их бесконечных делах.

Бабы даже были рады, что их рано разбудили, ведь столько дел можно переделать: и корову подоить, и печь затопить, и воду принести – благо муж поможет. Потом надо пшено промыть, картошку почистить и поставить в чугунке в устье печи вариться. А сколько забот с детьми: разбудить, умыть, накормить, одеть, обуть, отправить в школу или погулять… Да разве всё перечислишь. И так весь день – ни присесть, ни прилечь.

Небольшой, в тридцать шесть дворов, хутор Гладков относился к свободным хуторам, которые появились при Столыпинской реформе. Такие хутора участвовали в экономическом эксперименте в качестве образцового ведения сельского хозяйства и были надёжной опорой самого царя-батюшки. Крестьяне познали свободный труд и были благодарны своему Отечеству.

Добротные дома Гладкова в два ряда расположились на левом берегу Камзолки. В летнюю пору прохладные воды её величаво текли по широкой чернозёмной степи. Выйдя за околицу, можно было увидеть, как две извилистые тёмные чёрточки степной дороги осторожно подходили к переправе и ныряли в синеву прозрачной речки. Появлялись они уже на сыром песке другого берега, взбирались на бурую поверхность просторной степи и, петляя, убегали вдаль, пропадая местами в углублениях широких лощин.

А Камзолка, не спеша, несла свои воды дальше, заботливо приютив на своих берегах кусты шиповника, деревца калины, плакучие ивы, а вместе с ними беспокойный птичий народ. Хутор утопал в зелени посаженных деревьев. Почти у каждого дома в палисадниках благоухали кусты сирени, барбариса или бересклета.

За хутором, после картофельных участков и яровых полей, начиналась обширная лесостепь. Недалеко от берега речки, рядом с хутором, из-под земли пробивался холодный прозрачный родник, вокруг которого образовался оазис с густыми зарослями деревьев и высокой сочной травы. Народ любезно называл его Студёный. Здесь было раздолье для пернатых – особенно в мае, когда природа расцветала и благоухала. Ранним утром, каждый идущий по воду к Студёному, наслаждался уникальным птичьим концертом. Красивые, затейливые трели исполняли маленькие птички-невелички – пеночки и славки. Но самый талантливый солист птичьего хора – его величество Соловей – выводил неповторимые и виртуозные рулады.

Вопрос реформы

Федот Калинкин помнит, как пару лет назад, в такой вот майский день к ним в Чубаровку приехал губернский распорядитель по земельным делам. За этим фактом последовало событие, которое изменило дальнейшую жизнь многих крестьян, более того, можно сказать, что произошёл исторический поворот в судьбе Российского государства!

На деревенском сходе прибывший чиновник стал разъяснять суть аграрной реформы, разработанной председателем Совета Министров П.А. Столыпиным. Желающих услышать судьбоносную новость собралось в помещении земской школы огромное множество. Государственный служащий, мужчина средних лет с русой бородкой, в пенсне, представился Акимом Сергеевичем и начал обстоятельно, с выдержками из печатных изданий, излагать сущность предстоящих преобразований в жизненном укладе крестьянского быта.

Перед ним на столе лежали журналы «Промышленность и торговля», «Весы», газеты «Новое время», «Вехи» и другие. Аким Сергеевич после краткого вступления перешёл к конкретному делу оформления земли в собственность.

– Судари и сударыни! – начал он. (Многие самодовольно ухмыльнулись). – Извольте сообщить вам, что Государственной думой приняты законы о выходе членов крестьянской общины на хутора и отруба и об укреплении Крестьянского банка. Теперь, стало быть, государство само будет закупать продаваемые частные земли. Цель акции исключительно одна: продать по льготной цене эти земли вам, крестьянам. В итоге резко возрастёт производительность, то есть гораздо повысятся урожаи. Вы удивлены? Но это так!

Но произошла обратная реакция. В зале закричали:

– Не верим!

– Очередная ловушка!

Аким Сергеевич растерялся от неожиданности, но тут же оценил ситуацию, подождал немного и поднял руку, чтобы все успокоились.

– Соблаговолите вести себя достойно. Давайте уважать друг друга. – Выждал паузу. – Позвольте продолжить, господа.

В полной тишине кто-то негромко буркнул:

– Во! Уже господа.

Но залу было приятно такое обращение, и на лицах появились важные взгляды. Аким Сергеевич дипломатично не отреагировал на усмешку, да и обращение такое к простым людям было в силу его привычки – ну, просто вырвалось! Что ж теперь, ничего страшного. Всем приятно. И он продолжил:

– Простите-с, вы так считаете? А что скажете относительно того, что Крестьянский банк будет давать долгосрочную ссуду на покупку земли, а государство возьмёт на себя значительную часть кредита?

– Начало хорошее, любезный, но одна ласточка весну не делает.

В зале оживлённо заговорили друг с другом и потом как-то разом умолкли, обратив всё внимание на государственного служащего, терпеливо ждущего тишины.

– Это уже замечательно, – с сухой вежливостью произнёс Аким Сергеевич и снял пенсне, которое повисло на серебряной цепочке. – Уверяю вас, обойдётся вам такая покупка почти даром, господа. – Опять вырвалось, но никто уже не обращал внимания. – Стало быть, за вами остаётся только желание начать новую обеспеченную жизнь. Хочу открыть вам весьма интересный факт: земля будет принадлежать вам с правом наследия. У меня есть все основания полагать, господа, – Аким Сергеевич уже не сдерживал свою привычку, – что враз вам решиться тяжело – надо подумать, но уж поверьте мне, уважаемые, повода для беспокойства нет. Не отрицайте тот факт, что выгоды предлагаются немалые. Скажите на милость, раньше подобное было? С абсолютной уверенностью отвечу: «Нет!». И что делается для вашего благополучия, а что в ущерб, вы, надо полагать, понимаете. И уж простите меня, но, увы, ваши доводы насчёт ловушки – ошибочны.

Всё, о чём осведомлён, я сказал. Поступайте, как вам заблагорассудится. А сейчас мне надо знать, хотя бы для начала, кто согласен переселиться на хутор Гладков и начать новую жизнь? Свободные хутора, наподобие Гладкова, будут создаваться по всей России! Сам царь и государство встают на их защиту от посягательств любых противоборствующих сил. Кто же согласен, господа? Поднимите руку.

Все притихли, озираясь друг на друга, но первым поднять руку никто не решался.

– Отдашь деньги, – раздался опасливый голос, – а потом поминай, как звали.

Аким Сергеевич встал и начал расхаживать вдоль стола.

– Отнюдь, сомнение в таком важном деле – факт печальный, господа, весьма печальный. Но, собственно говоря, для того я и призван, чтобы развеять ваши сомнения. Не вижу здесь повода для беспокойства. На первоначальный взнос деньги нужны небольшие или можно оформить залог, зато земля будет по праву принадлежать только вам, – наконец отпарировал он.

– Небольшие, зато кровные, – снова возразил голос.

– Как вам будет угодно, но я огорчён, – нахмурившись, отрезал он. – Я в полном недоумении: как можно не видеть явного?

Помолчав немного и собравшись с мыслями, Аким Сергеевич решительно заявил:

– Ну, да ничего. Отложим ваш ответ до завтра. Покорнейше прошу, потрудитесь всё обдумать и взвесить. Дело не терпит отлагательств. А пока…

Он быстро шагнул к столу, сел и стал перебирать журналы. Народ почувствовал, что докладчик собирается сказать что-то очень важное. Наступила тишина.

Чиновник резко поднялся и громко произнёс:

– Господа! Хочу довести до вашего сведения информацию для предстоящего размышления. – В его бодром голосе звучали решительные нотки.

Взяв в руки один из журналов, открыл его, надел пенсне и слегка стукнул тыльной стороной ладони по его странице.

– Вот, к примеру, выдержка: «Власть спокойна лишь тогда, когда народ в достатке». Или вот: «…двоюродный брат Петра Аркадьевича Столыпина – Дмитрий, его единомышленник, который вложил немалый труд в аграрную реформу, говорил, что беда крестьянской общины в том, что она сдерживает развитие трудолюбивых и талантливых крестьян…»

– Почитай угадал, – прокомментировал кто-то из зала.

Докладчик многозначительно посмотрел на слушателей поверх очков, довольно кивнул и продолжил зачитывать выдержку:

– «Много лет разрабатывал положение об аграрной реформе министр финансов господин Витте Сергей Юльевич. Взяв за основу труды Витте и двоюродного брата, Пётр Аркадьевич составил программу реформ, в центре которой система надельного землевладения».

Аким Сергеевич явно был немного взвинчен и не мог спокойно усидеть на месте. Он встал, снова снял пенсне и, опёршись о стол, уверенно сказал:

– Весьма интересно то, что теперь вы можете выйти из общины без согласия двух третей домохозяев…

– А скажи, милый человек… – перебивший его седоватый крестьянин, сидевший у самого края, встал. Держа в руке кепку, он обвёл глазами всех присутствующих, чтобы, видимо, усилить эффект приготовленного им вопроса, – дело это, думается, не шуточное… я вот, допустим, соглашусь… всё у вас, надо полагать, по-божески… – он снова посмотрел на односельчан.

– Пошто кота тянешь, Егорыч? Говори, – крикнули с другого конца зала.

Егорович внезапно повернулся к докладчику и громко, чтобы все слышали, прищурив один глаз и наклонив голову, спросил:

– А выкупной долг? Многие ведь как в шелках, в этих долгах. Кто ж нас отпустит-то? – напоследок Егорович гордо оглянулся и с видом победителя сел. И уже с места спросил:

– Что же ты присоветуешь нам, хороший человек?

Аким Сергеевич проявил великодушие и по-доброму ответил:

– Примем тебя, голубчик, на хутор без погашения выкупного долга.

– Как так? – только и смог выговорить Егорович и весь напрягся.

– А так, дорогой ты мой, – глаза докладчика подобрели, – надобность отпала в твоих долгах. Более того, государство их погасило заблаговременно.

На радостях зал оживился и негромко зааплодировал. Послышались голоса:

– Это уже что-то… Ура!

Аким Сергеевич снова поднял руку.

– Прошу тишины! Давайте благоразумно отнесёмся к своему времени, и не будем пока задавать вопросы. Покорнейше прошу выслушать меня, а затем я буду к вашим услугам.

Он окинул сельчан вполне серьёзным взглядом, выдержал паузу, и когда все успокоились, сказал:

– Сердечно благодарю, господа, за доверие.

Прохаживаясь вдоль стола, Аким Сергеевич постарался доходчиво разъяснить все обстоятельства выхода из общины и скорее закончить свой доклад.

– Итак, дорогие мои, среди вас теперь не будет малоземельных с двумя, тремя десятинами, не будет чересполосицы – это замечательно. Не надо будет арендовать помещичью землю на жёстких условиях, платить штрафы за потраву…

И всё же кто-то не выдержал и с подковыркой негромко сказал:

– А это прелестно.

Докладчик не обратил на это внимания и продолжил:

– Платежи с надела будут мизерными! Я вас уверяю. Без ложной скромности, пожалуй, замечу, что я досконально изучил указ о реформе. Текст его будет у старосты и любой желающий может ознакомиться с ним. Добавлю следующее: вы будете обеспечены удобрениями, сельскохозяйственными машинами, выгонами и пастбищами.

В зале чувствовалось радостное напряжение. Люди еле сдерживались от комментариев. Но неймётся крикливому мужику:

– Матерь пресвятая Богородица, да здесь идеал какой-то …

Аким Сергеевич бросил на нарушителя порядка строгий взгляд и обратился к нему:

– С вашего позволения я продолжу…

Крикливый не ответил и лишь потупил глаза, а Аким Сергеевич запнулся и сбивчиво пробормотал:

– То бишь, о чём это я… Ну вот, – сбился… Бывает… Так вот-с, господа, государство создаст вам все условия для творческого труда. На такой основе давно уже работают фермеры Франции, Германии, Англии, Италии и других государств. Личная цель Столыпина заключается в том, чтобы крестьянин был богатым человеком и хозяином на своей земле. А чтобы освободить его от пут общины, надо помочь ему деньгами. Пётр Аркадьевич всегда говорил, что природа вложила в человека врождённые инстинкты, среди которых самый сильный – это чувство собственности. Никто из вас не будет обхаживать землю, находящуюся во временном пользовании, наравне со своей землёй. Зарубежные фермеры давно уже доказали этот постулат…

На этот раз не вынесла испытание молчанием полная молодуха в розовом платочке в третьем ряду и громко сказала своей соседке:

– Ишь, как верно: на чужой работе всё и так сойдёт, а на своей горы свернёшь.

Все засмеялись, а пышечка покраснела под стать своему платку и смутилась. Аким Сергеевич тоже рассмеялся, окончательно понял, что увещевать о тишине бесполезно и поддержал женскую логику:

– Верно, красавица! – он взял со стола газету. – Вот послушайте, друзья, что пишет французский обозреватель Эдмон Тэри: «…при полном осуществлении столыпинской реформы Россия к середине настоящего столетия станет доминирующим государством в Европе, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». – Он отложил газету. – Надеюсь, что вы проницательные люди, господа. От решения каждого из вас будет зависеть будущее нашего Отечества. Посоветуйтесь с домашними, с соседями, с друзьями. Хорошо подумайте о предлагаемой вам и вашим детям счастливой судьбе. Осознайте все ждущие вас выгоды и помогите России стать процветающей страной! На этом я закончил и жду вас завтра здесь и в это же время.

Правильный выбор

Помнит Федот, как не мог уснуть в ту ночь. Обдумывал все возможные варианты выхода из общины. Знал он сладкие государевы песенки, после которых простой мужик попадал в кабалу. Но теперь какое-то неведомое чувство подсказывало ему, что обмана не будет. Помнил Федот и народную мудрость: «Не зная броду, не лезь в воду», но рисковый характер побороть было не возможно. И он решился.

На следующий день, когда все собрались, Аким Сергеевич снова стал убеждать людей принять выгодное дело.

– Позвольте зачитать весьма любопытные цитаты из речи Столыпина в Госдуме: «…частная собственность – это стимул к труду», – не отрываясь от газеты, он многозначительно поднял указательный палец, – «могущество страны напрямую зависит от благосостояния народа…».

Не дав ему закончить, из зала раздался голос:

– Не кручинься, мил человек, приступай к делу.

– Прошу прощения, господа, последнее лирическое отступление, если позволите.

– Хорошо, барин, отступай…

Зал замер в ожидании.

– Без промедления прочту вам отрывок из стихотворенья. Возможно, оно уже знакомо вам, – заторопился Аким Сергеевич:

Люблю дымок спалённой жнивы,

В степи ночующий обоз,

И на холме средь жёлтой нивы

Чету белеющих берёз.

С отрадой многим незнакомой

Я вижу полное гумно,

Избу, покрытую соломой,

С резными ставнями окно…

Аким Сергеевич чуть выждал и промокнул платком влажный лоб.

– Это написал наш земляк, друзья, про степные края, про нашу милую Родину.

– Лермонтов, – раздался звонкий девичий голос.

– Правильно, дочка. Умница.

Все повернулись посмотреть, кто же в их деревне такая знающая. Курносая девушка с тугой русой косой смущённо, будто оправдываясь, пробормотала:

– У нас книжка есть с его стихами…

Дружные аплодисменты заставили её поднять глаза и улыбнуться. А Аким Сергеевич продолжил:

– Вы, очевидно, спросите: а причём здесь Лермонтов? Не буду отнимать ваше драгоценное время и сразу скажу, что Лермонтов и Столыпин троюродные братья. Величественное родовое древо Столыпиных поднялось из глубины российской истории. В родственных связях с ними были Суворовы, дворяне Оболенские и Извольские. Многие предки Столыпина были талантливыми воинами, землевладельцами, поэтами, политиками. Уникальные способности предков унаследовал Пётр Аркадьевич. Он войдёт в историю России, как подлинный патриот и великий реформатор, поднявший нашу Родину на пьедестал лидера европейских государств! Помяните моё слово, вы будете гордиться своим бывшим губернатором.

Докладчик замолчал, не решаясь объявить голосование. Самый, видимо, понятливый в зале решил помочь ему и громко предложил:

– Поясни нам, Сергеич, с чего начинать-то?

– Позвольте, друзья, сначала полюбопытствовать, кто же все-таки возьмётся за новое дело?

Федот поднял руку первым. За ним робко, по одному, по двое стали поднимать руки другие односельчане. Желающих набралось не столь уж много – примерно третья часть присутствующих, но Аким Сергеевич остался довольным.

– Очень вам признателен за доверие, – сказал он удовлетворённо. – Но каково! Большая часть из вас так и не оценила заботу государства. Осторожность не помешает, решили вы. Может быть, вполне может быть, но я убеждён, что в скором времени община прекратит своё существование, и все будут трудиться на своей земле в своё удовольствие.

А, впрочем, не всё ещё упущено. Желающим достаточно подать заявление через старосту, и они становятся хозяевами находящейся в их пользовании земли. Вот и вся премудрость, господа! Если же вы захотите прикупить землишки через Крестьянский банк, нужно будет оформить паспорт, кстати, без согласия общины, и написать заявление. Подробности дела вам расскажет староста. Так что пожалуйте к нему, господа, и в добрый час!

Собрание зашумело, оживилось. Люди стали что-то обсуждать и собрались было расходиться, как вдруг раздался громкий молодецкий голос:

– Аким Сергеевич! Последний вопрос, если можно.

– Нуте-с… – Аким Сергеевич внимательно посмотрел на молодого кудрявого парня в белой косоворотке, поднявшегося с места.

– Не лежит душа к земле. Хочу работать на заводе. Как быть? Подскажите куда обратиться.

Все утихли и переглянулись. Было интересно, что же ответит государственный служащий.

Федот в эту минуту вспомнил, как ещё в школе читал книгу Майн Рида о приключениях юных охотников в дебрях Африки. Тогда мечтал он выучиться в каком-нибудь городе на геолога и ходить с ружьём в экспедиции по земле России и земле других стран. Но, когда он вырос, мечте этой сбыться не довелось – не пустила земля. Все его бывшие мытарства по этому поводу пронеслись в голове за одно мгновение. Теперь ему любопытно было услышать ответ грамотного чиновника.

Аким Сергеевич задумался на секунду, развёл руками и, как бы рассуждая, сказал:

– Бывает… Бывает, батенька, и такое. Уж лучше в молодости это понять и изменить свою жизнь, чтобы потом не мучиться и не кусать локоток-то. Вполне возможно, что вы, батенька, талантливый механик или электротехник, а может быть будете владеть другим техническим ремеслом – кто знает. Многие изобретатели и учёные вышли из крестьянской среды – взять, хотя бы Ломоносова. В любом случае вас ждёт прекрасное будущее. Вам, любезнейший, надо будет получить паспорт, выбрать профессию и сменить место жительства. И мой вам личный совет: сначала обучитесь в техническом лицее делу, к которому у вас лежит душа. Вы ещё молоды, потом будет поздно. Успехов вам!

– Спасибочко! – радостно закричал парень и поспешил, видимо, к старосте.

Люди поблагодарили Акима Сергеевича за убедительный доклад и радостные новости и стали потихоньку расходиться. Федот глубоко вздохнул, сожалея о несбывшейся мечте, тряхнул головой, как бы отгоняя навязчивые мысли и постарался думать о делах предстоящих. При полной неудаче и разочаровании, всё же остаётся надежда на лучшее!

Так Федот Калинкин с семьёй оказался на свободном хуторе Гладков. На деле все эти обещания оказались не такими уж складными. Общинное житие с незапамятных времён укреплялось в сознании крестьян и имело непреложную силу закона. Но в процессе развития общественные отношения постепенно изменялись в сторону демократических принципов.

Ветер первых лет революции донёс до крестьянства пьянящий запах независимости и свободы. Участие в общинных сходах заметно упало. Общественные дела становились в тягость. Угасали постепенно солидарность и коллективизм. Новый закон, позволяющий вольный выход из общины, способствовал ослаблению её Морального кодекса. Многие крестьяне занимались предпринимательством, и общинные принципы тормозили их деятельность. И теперь, когда свободные крестьяне вышли на хутора и выселки, конфликты между общиной и ними стали переходить черту закона. Это была явная, почти безнаказанная преступность.

Общинники на хуторах ломали технику, пускали скот на поля, жгли посевы. По каждому делу разбирались в жандармерии, но найти виновников не удавалось и дело закрывали. Были случаи, когда сам Столыпин и его помощник Кривошеин выезжали на место преступления, и дело сдвигалось с мёртвой точки, но большинство случаев потрав и им подобные оставались безнаказанными. За многие годы проблема обострилась, и её стала решать Русская группа в Петербурге на конференции Международного союза криминалистов.

Федот в те смутные времена занимался борьбой, имел хорошую физическую подготовку и состоял в обществе охотников района. Для защиты хуторского хозяйства от общинных супостатов, он организовал курсы по обучению односельчан приёмам самообороны. Создал бригаду гладковцев с круглосуточным дежурством и их почти не трогали. Теперь его мечтой стало вырастить сына и обучить его бойцовскому искусству, чтобы смог он защитить от врагов свою семью, родную землю и священную Родину!

Гром небесный

Вечером того дня, когда родился Костя, в избу Калинкиных стали заходить хуторяне, желающие поздравить их с рождением сына. Мать Федота и его тёща – две молодые бабушки – радостно встречали гостей:

– Доброго здоровья, уважаемые, раздевайтесь, проходите. Посмотрите на богатыря нашего, Костика…

– Всех вам благ, – отвечали им односельчане, чуть кланяясь.

В опочивальне в белоснежной постели, расслабившись, бледная, но счастливая отдыхала жена Федота – Анна. Рядом на большой подушке, завёрнутый в пелёнки, лежал живой комочек с широко открытыми и удивлёнными глазками. Костик смотрел по сторонам и изучал подаренный ему новый мир. Близкие родственники, чуть приоткрыв дверь опочивальни, справлялись о здоровье и поздравляли счастливую молодую маму. Поднимали руку и, часто шевеля пальцами, улюлюкали, приветствуя таким образом крепкого малыша. Мужики по двое, по трое заходили на кухню и, глядя на образа, осеняли себя крестным знамением.