Без причины

Без причины

Баграт Бегларян

© Баграт Бегларян, 2025

ISBN 978-5-0068-8570-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Доброго времени, дорогой читатель!

Я несколько раз переписывал предисловие, но в конце концов хочу лишь пожелать тебе приятного чтения.

Без ножевого ранения труп относителен

Пролог

Не знаю, только у меня и у тебя, дорогой читатель, или у каждого человека бывала в жизни ситуация, в которой он находится один, стоящий на табуретке и с петлей на шее. Бог знает, почему так случилось, может банальные, но не менее сложные вещи: безответная любовь, подростковое непонимание мира, детский буллинг, а может более страшные, но часто встречаемые, намного чаще, чем хотелось бы: смерть близкого, наркотики, предательство, разочарование в вере… Может, совокупность этих проблем. Причин достаточно. Интересно, может ли человек оказаться в такой ситуации без причины? Но самый важный вопрос: готовы ли ВЫ оттолкнуть табуретку? Может табуретки то и давно нет? И вы висите свободно с давящей верёвкой, но никак не потеряете сознание?

Пентхаус в Москве, наши дни. Вид сверху на двуспальную кровать, на её одной трети лежит на боку, съёжившись, молодой человек в обнимку с подушкой, его ноги согнуты в коленях. Камера две минуты наблюдает за ним, он не двигается, затем камера, оставаясь сверху, поворачивает свой металлический подбородок направо, там стол, на столе 10 пустых банок немецкого пшеничного пива, ваза с сиренью, и открытая коробка от пиццы, внутри остались только бортики. Камера поворачивает налево, там вид из окна на всесезонно чистые панорамные окна Москва-сити. Камера плавно опускается вниз, потом налево и останавливается перед глазами полностью голого персонажа. Глаза уставшие, мокрые, то ли от очередного незваного конъюнктивита, то ли от количества прожитых эмоций накануне. На щеке след от помады, на голове типичная модельная стрижка, лицо чистое без бороды. Макс. Так зовут нашего героя. Молодой гетеросексуальный (считаю сейчас обязательной характеристикой) молодой человек, среднего роста.

За окном день радовал прекрасной летней погодой, но комната огорчала атмосферой грязной вчерашней вечеринки. Оксана, хозяйка квартиры, без ведома, кстати, Макса позвала вечером друзей… зато они на славу повеселились.

Макс встает, садится на край мягкого матраса со съехавшим постельным бельем, убирает плавно одеяло, протирает усердно двумя руками лицо, пытаясь взбодриться, и глубоко нуждается в жидкости и пище. Он без утреннего туалета стремглав направляется к холодильнику через длинный коридор, его сопровождают картины Виктора Гюго и Пикассо, будто Макс – герой молодого папы. Камера чуть ли не касается пола спереди от него и отдаляется по мере приближения. На весь экран Оксана рассматривает пальцы его ног. Зачем она так странно управляет этим чертовым устройством Максу непонятно, но не настолько, чтобы искать ответ. Наверное, забавы ради.

Макс доходит до кухни, жадно выпивает литр жидкости, открывает холодильник и вслух произносит, параллельно убирая ногой какую-то прилипшую штуку с пола:

– Колбаса… прожаренная большими кусками на черной сковороде… где она покупала эту чертову самую вкусную колбасу во всём мире… блять… как она называлась, и хлеба нет, мама всегда покупала тот свежий хлеб сразу после ночной смены на скорой…

Мать Максима погибла, один сумасшедший пациент жестоко разрезал ее кухонным ножом. Ужасно. Он вспоминал её после каждого пробуждения. Но теперь уже без слёз.

Макс закрывает холодильник, тщетно пытаясь найти там что-то мало-мальски съедобное, поднимает телефон с напольной плитки (и как он там оказался?), включает экран блокировки, там фотография Оксаны в обнимку с ним на белом студийном фоне ярким светом врезается в глаза. Время 13:13.

Телефон снова брошен на пол, но уже на мягкую подушку, которой тоже не стоило быть на кухне. Герой прошёл в ванную комнату. Оксана бы с удовольствием зашла и туда вместе со своей бездушной висящей машиной, если бы только персонаж её съёмки резко не закрыл дверь.

Включилась музыка через умный дом, что-то на английском, успокаивающий инди.

Камера разворачивается и показывает единственному зрителю всю оставшеюся квартиру в полной тишине (на самом деле этот зритель ищет потерянный во вчерашней шумихе наушники). Вторая спальня. В ней стоит изогнутый телевизор с небольшой диагональю, включена какая-то заставка ожидания, снизу игровая консоль прямо на полу, в углу комнаты находится большой кальян, дым из которого они жадно вчера высасывали. В противоположном углу стол со всевозможными настольными играми, в середине находится велотренажер, обвешанный одеждой. Напротив телевизора диван, ярко красный. Это была комната Оксаны, и она сильно отличалась от всего спокойно светлого серого дизайна дома. На диване грациозно сидит голая девушка в позе лотоса с включённым приложением по управлению камерой в телефоне.

Оксана высокая, у неё модельные стройные ноги, длинные рыжие волосы. Камера смотрит на неё со стороны телевизора уже минут пять, Оксана любовалась собой и представляла, как является героиней фильма своего отца-режиссера.

Затем камера переходит в последнюю комнату с железной чёрной дверью, на ней надпись «зрителю вход запрещён». Интересно, что Макс там прячет от неё? Как только он переехал к ней, то сразу дал понять, данное пространство только его. Это было странно, но Оксане пришлось принять сложившуюся ситуацию, Оксана часто принимала сложившиеся ситуации.

Шум воды и звуки песен из ванной прекратились.

У Макса вчера был отличный вечер, девушка с прекрасным телом, много алкоголя, еда, они даже разок дунули.

Вместе они с Оксаной где-то полгода.

Но и сегодня не менее прекрасный день, у него много дел. В последнее время он получает удовольствие от ухода в работу.

Камера взглянула на дверь ванной комнаты и двинулась к Максу. Капли тёплой воды падают с тела на пол. Камера тихо, но шустро располагается прямо у его правого уха. Теперь у них у обоих один обзор. Напротив стояла уже одетая, готовая выходить, Оксана.

– Может хватит играть с этой штукой, – ворчливо пробормотал Макс, указывая на камеру.

– Хочу и играю, не тебе мне указывать, – она высунула язык.

– В твоем же доме, – продолжил ее фразу Макс и смачно приложился к её губам.

Оксана знает как ему понравиться: легкое, среднее по длине платье с ромашками, светло-розовые балетки и чёрная медицинская маска с принтом улыбки, с такими тёмными масками её голубые большие глаза становились ещё более выразительными. Раньше она любила джинсы и базовые футболки, но почему-то рядом с ним хочет быть девочкой.

Он ищет по всему дому свою одежду. Нашёл. Одевается.

Она смотрит на него. закатывая глаза:

– Белый помогает Вам легче говорить с родственникам своих пациентов об их смерти, профессор?

Он нервозно вздыхает:

– Маска то тебе зачем?

– Не задавай глупых вопросов, дорогой.

Это был 2020 год, год вируса и начала любви Макса и Оксаны.

2.

Макс любил свою работу, он осознавал, что приносит пользу обществу, делает людей лучше, хоть и в физическом плане, Макс был пластическим хирургом. Он долго выбирал в своё время, когда ещё жил с родителями в Астрахани, направление ординатуры, но в конце концов просто спросил первого встречного человека, дав ему на выбор три специальности. Да это странно и беспечно – он знает, но Макс редко хотел чего-то по-настоящему сам, кроме простых биологических потребностей и любви, конечно, чертов романтик.

Есть вероятность, что с Оксаной всё серьёзно, но Макс иногда слишком сильно не понимает её. Если говорить честнее, часто от её поведения его тошнит, но ещё чаще он чувствует от неё тепло, которое не чувствовал ни от кого на этом свете. Он остановился на том, что они вместе, и перестал об этом думать.

Больше всего в своей работе он любил общение с медицинской сестрой Светой, молодая брюнетка с нетипичным мышлением, разговоры с ней часами завлекали Макса, он обожал обеденные перерывы, когда они вдвоём вместо того, чтобы кушать со всеми, сидели в пустой ординаторской и общались на разные темы. Тему выбирали в своей беседе в мессенджере под названием «Отдушина». Процентов 50 их разговоров составляла критика популистских вещей, процентов 20 философские темы и 30 процентов обсуждение творчества каждого из них. В такие дни она показывала ему свои рисунки, а он свои стихи.

Примечательно, что в первый раз, когда Макс решился показать Оксане свои произведения, она сказала «мне нравится». Макс ненавидит, когда так говорят! Можно больше информации и вовлечённости?!

Света считала эти встречи чем-то вроде дружеских посиделок, она знала что у Макса есть девушка, и очень красивая девушка. Она же сама не считала себя симпатичной, обычные тёмные волосы, обычные острые скулы и обычные пухлые губы. Но этот нос, он какой то ненормальный, она ненавидила свой нос, каждый раз когда Света хотела сделать его, вспоминала слова Егора из 10б, в которого она была безнадёжно влюблена, тот как-то на перерыве в коридоре школы сказал ей «красивый нос». Просто. Красивый нос. Ничего другого. Ублюдок. Впечатлительная девушка. Была впечатлительной. Сейчас то совсем по-другому, она начала меняться после 2 курса в медицинском колледже, стала носить стильную одежду, обожала мягкие домашние тона и минимум косметики. Света накачала пятую точку в спортзале да так, что та выпирала достаточно, чтобы любой знакомый ей парень захотел с ней переспать. Но она так никогда ни с кем и не завела отношения, ни любовных, ни разовых половых. Ей сейчас 20, и она считает себя неудачницей. Разговоры с Максом наполняют её жизнь смыслом. Света даже начала думать, что он ей нравится, нравится как мужчина.

3.

«Бескомпромиссной работой отметился у нас в этом году только Максим Дмитриевич, давайте поздравим его, ну же выходите. Его ученик занял призовое место на олимпиаде!».

– Это был обычный актовый зал, коих много в постсоветских странах, красные вычурные занавески, линолеум на полу со всеми возможным оттенками телесного цвета, окна со стёртой штукатуркой по бокам – явно недавно заменённые с деревянных на пластиковые. В то время я работал в школе, до ординатуры и после медицинского университета, учил биологии. Не то чтобы у меня было педагогическое образование, но какие-то курсы… какие-то знакомые… в не сильно больших городах это не новость. В моих мечтах был одарённый ребёнок, из которого я в дальнейшем сделаю лауреата нобелевской премии. Как это и бывает часто у людей, я не получил ожидаемого, но в этот промежуток времени нашёл свою первую любовь, почувствовал себя самым счастливым человеком и задумывался стоит ли вообще уходить из этой школы. Да, странно, закончить медицинский университет и работать учителем, но это было, наверное, единственное собственное решение. Тогда мне было 23, а ей 17, училась в 11 классе, для неё это были детские игры, для меня как не странно тоже игры, только взрослые. Так я думал, и так я в своей жизни ещё никогда не ошибался.

Макс рассказывал все это Свете только по одной причине – ему больше не с кем было об этом говорить. Друзья его не поймут, родители и общество осудят, а Оксане вообще об этом и знать не надо. Как же много мы скрываем от своих вторых половинок, только потому что боимся сделать им больно, а ещё называем их самыми родными людьми.

– Так вот, – продолжил Макс, – я не пришёл в актовый зал на вручение награды, потому что утренние объятия нежного женского тела не отпускали меня. Звали её Никой.

Макс задумался рассказывать Свете абсолютно всё или какие-то определённые моменты.

Пока он думает, хочется описать вещи, которые Макс не расскажет Свете. Та самая Ника была озорной девчонкой с ветром в голове, невзрачная, но женственная внешность придавали ей черты состоявшейся дамы, у её мыслей не было воли, как только что-то умное хотело образоваться в голове Ники, это что-то тут же сметалось вихрем воздушности нрава и любопытством детского начала.

Макс лежал на спине и смотрел на потолок, она опрокинула одну ногу на него и разглядывала лицо своего опытного спутника. Он видел на потолке трещины и бурчал, почему они не сделают ремонт перед тем, как сдавать комнаты. Она смотрела на его первые в жизни морщины и думала о том, что у Павла из 11а этих морщин нет, да и вообще Павел будет в разы симпатичнее.

Макс не стал описывать Свете ни характер Ники, ни образы их быта, возникшие у него в голове.

– Мы провели ночь в отеле на окраине Астрахани, – уже с грустными задумчивыми глазами он продолжил.

Света это заметила :

– Что-то не так? Если хочешь не будем об этом.

– Нет! Все нормально. Так вот, на утро, аккурат в час вручения премий, случился следующий разговор.

– Скажи мне Ника, чем ты хочешь заниматься в жизни?

– Ты спрашиваешь как мой отец – торопливо ответила Ника, смотря на него исподлобья, будто ждала от него такой вопрос.

– Это плохо?

Тут внезапно ординаторскую потревожил заблудившийся пациент, старик, еле идущий на костылях:

– О! Вас то я и искал, поменяйте мне повязку, миледи, – сказал старик с забинтованным носом, обращаясь к Свете. Он всегда говорил так с ней, ну знаете, как разговаривают взрослые дядьки с молодыми девушками, хотят их заинтересовать, но в то же время понимают, что их прибор уже ни на что не способен.

– Сейчас подойду! – чуть было не выкрикнула Света. Она давно хотела послушать про первые в жизни чувства Максима Дмитриевича, ибо никогда не понимала как так получилось, что он не сделал ничего, чтобы сохранить её в своей жизни.

Старик ушёл прочь.

– Максим Дмитриевич, скажите Бога ради зачем мы оперировали в отделении пластической хирургии нос старого еле дышащего деда?! – Света была явно раздражена.

– Светлана Сергеевна, – начал он также официально, как они иногда общаются дабы разбавить стиль разговора, – это дед моего друга, я удалил у него полипы, меня попросили. Просто меняйте ему вовремя повязку, и через пару дней я его уже выпишу.

– Мы же продолжим говорить про Нику?

– Тебя она интересует или все таки я?!

Света обожала, когда он говорил с неоднозначными намёками и улыбался на середине фразы.

– Конечно, она, вы для меня не представляете никакого интереса, – как казалось Свете, она поставила остроумную точку в их разговоре.

Они улыбнулись друг другу и Света пошла к старику.

Максу было плохо, он впервые хотя бы смог начать с кем-то делиться тем, что произошло. Он до сих пор не может смириться с тем, что убил Нику, свою первую и, возможно, единственную любовь.

Часть 1. Ника

1.

– Главная проблема в том, что в России нет идеи. Идеалогия – важная составляющая каждого государства. Как развиваться молодому человеку, если ему даже на выбор не дают хоть какое-то мироощущение?!

– Что? Какая ещё важная составляющая? И почему ты опять говоришь, будто находишься на своих совещаниях?, – обратился Макс ко своему другу Саше.

Саня и Макс давно вместе проводят время после своих рабочих дел, как и в этот раз. Они сидели в кальянной и обсуждали разные вещи, неважно какие. Просто они считали, что это лучшее что они могут дать друг другу.

Саня был достаточно открытым добродушным человеком, но занимался политикой и возглавлял местное молодёжное подразделение Одинокой России. Его деятельность ему не очень нравилась, как, наверное, и всем членам этой партии. Он всегда оправдывался отсутствием других возможностей, чтобы это не значило. Выглядел как обычный русский парень, одет также, но с животиком, редко встретишь типичного русского парня с животиком. Сейчас он занимает неплохую должность для своих лет, и видит себя в будущем успешным политиком. Но на тот момент его работа не нравилась никому, ни его родителям, ни его девушке, ни его друзьям, ни ему. Тогда зачем?

Сидели они в заведении «Лав Коустер». Небольшое местечко прямо в центре Астрахани, южного спокойного города со уютными набережными у реки Волга.

Стоит сказать, дорогой читатель, что такого рода дружба бывает редко, особенно из-за того что молодые люди их возраста разъезжаются кто куда. Но им повезло, потом друзья почти одновременно переехали в Москву. Саня, между прочим, занимал должность помощника мэра. Нехилая карьера, да?

Ладно, вернёмся ко времени, когда им по 23, и они ещё могут позволить себе каждодневные встречи ради встреч.

– Кстати о совещаниях, придёшь на следующее? Мне нужна массовка и поддержка, – с надеждой в глазах посмотрел Саня на Макса.

– Но массовка больше да?

– Да.

– Я не ненавижу политику.

– Я знаю, её никто не любит.

– Тогда зачем?

– Ты придёшь или нет?!

– Да приду, приду… Расскажи-ка мне лучше как там с Аней?

– Да все хорошо.

У Саши с Аней было не всё хорошо – повздорили, и он думает, что они больше никогда и не смогут снова сойтись.

– Ты всегда отвечаешь коротко, когда что-то не так, я прав?

– Я хочу уехать в Москву и развиваться дальше там, – начал он было целый рассказ, но Макс его перебил:

– А она что?

– А она учится, ты же знаешь, у нас нет будущего.

– Грустно.

– Пожалуй, может выпьем?

– Я за рулём.

– Может завтра?

– Может, передай уже кальян, – зло и мило пробормотал быстренько Макс.

Они уткнулись в свои телефоны, но продолжалось сие действие недолго.

В кальянную зашли три девушки. Макс часто всматривался в лица людей. Этот раз не оказался исключением. В середине, она была по середине. Нежное лицо, щёки похожие на что-то, что обязательно должна тронуть его ладонь, не маленький, но аккуратный нос с небольшой горбинкой, будто только сделанные тонкие брови, ямочки на щеках вылезали при малейшем намеке на улыбку, уши вообще были как у Афродиты, Макс так и подумал, если бы у Афродиты были уши, они точно были бы похожи на эти. Она легонько поправила волосы за левое ухо и принялась искать свободное место с подружками. Интересно сколько ей лет, с виду лет 18, а одежда на все 35: странный плащ бабушки, джинсы второй руки и чопорные местами рваные полуботинки. «Кто вообще так одевается?!», – подумал Макс. Второе на что он обращал внимание в девушке, это были ногти, подсознательно он хотел, чтобы они ему не понравились, ибо сегодня у него не было никакого настроения для знакомства. Сегодня годовщина смерти его матери, и подходить знакомиться в это день с девушкой как-то мерзко. Но было одно «но», Макс обожал в меру мерзкие вещи.

Ногти были потрясающие, тёмно-зелёные, похожие странным образом на тёмно-синие, матовые, и на одном только пальце, на среднем, белая ромашка. Макс точно познакомится с ней сегодня, хоть пока и не знает как.

Весь вечер он смотрел на неё и параллельно играл в покер с другом и выигрывал, постоянно, он не проиграл ни одной игры, Саня выглядел так, будто прошёл все круги ада и ненавидел своё везение, и ненавидел весь мир.

Так, время!

Её подружки вышли и-за стола, и он подсел, как можно быстрее подсел, но, обязательно, чтобы никто из подруг не заметил. Да и кто знает как надолго они вышли и куда исчезли. Макс знал важное правило знакомства, если подружки девушки видят, что с ней хотят познакомиться, это дело не выгорит, точно, проверено.

– Извините, я не помешаю, если присяду к вам буквально на пару минут?

– Ну вам стоило бы сначала поздороваться.

– Привет, – «идиот», – подумал он в голове.

– Привет, так вы хотите присесть только на пару минут? – сказала она играючи сухо и холодно, окидывая его чутка заинтересованным взглядом.

Прошло несколько секунд после этих слов, для Макса, конечно, то была вечность.

– Так я присяду?, – еле выдавил он из себя.

– Да, конечно, – улыбнулась она, чем немного облегчила его ношу.

Макс присел, скрестил руки на столе и было начал.

Вдруг Саня закричал чуть ли на все заведение :

– Макс, какого черта ты оставил игру, так не делается!

– Да подожди ты секунду!, – проорал он в ответ, если бы не дама, скорее всего криком Саша был бы послан куда подальше.

…

– Как меня зовут вы уже знаете благодаря моему нетерпеливому другу, могу я узнать ваше имя?

– Ника. Меня зовут Ника.

2.

Они сидели в парке на скамейке и кушали мороженое. Она была одета в синие узкие джинсы и белую фотку. Ника очень редко парилась из-за одежды. Только если ходила в театр, в любом другом случае она предпочитала обычную повседневку, иногда бывает настроение на что-то выглядящее как антиквариат, как тогда в кальянной. Она любила искусство и замудренные фильмы. Как раз о кино и шла речь в момент, когда мы застали эту уже почти влюбленную парочку. Это было их первое свидание после знакомства.

– Какой твой любимый фильм?, – с интересом задал банальный вопрос своей спутнице Макс.

– У меня нет любимых фильмов, – резко начала Ника и продолжила, – знаешь, у меня вообще нет ничего любимого, я не составляю топы и не ставлю оценки ничему. Но мне нравится многое, сегодня что-то одно, завтра совсем другое. Постоянство – не мой конёк.

– Это все, конечно, очень интересно и занимательно, дорогая…

– Не называя меня так.

– Что?

– У меня есть имя, – она любила грубо кокетничать и ждать реакцию.

– Я просто использовал слово как способ обращения и всё… – Макс чувствовал себя зажатым к обрыву на ровном месте, и вспомнил, как она отчитала его в кальянной, когда он не поздоровался.

– Не нужно.

– Хорошо, так я продолжу?!

Он сказал это с абсолютным укором и показал тем самым, что ему не нравится ее поведение.

– Ты злишься, – уже мягким тоном и с заигрыванием человека, получившего желаемое, сказала Ника.

Такие моменты в разговорах были довольно часто в их общении, но, думаю, они сами не понимали, что так лишь нравятся друг другу все больше и больше. Он показывал ей свой опыт в силу возраста и давал ей понимание, что она не имеет права разговаривать и манипулировать им, как сверстниками, она же продолжала манипулировать, и скажем честно, очень даже успешно.

В свою первую встречу они общались, очень долго общались. В том разговоре они сошлись на том, что оценка всегда происходит, записывать это где-либо или нет, и собственный рейтинг, в особенности фильмов строится непроизвольно. Макс чувствовал себя победителем.

Затем встреча перенеслась на задний ряд кинотеатра, ничего интересного, очередной попкорный фильм студии Дисней. Ничего интересного на экране, но не в самом зале. Именно там она впервые поняла, насколько Макс ее заинтересовал, хоть и был старше на 6 лет. В порыве возбуждения она сделала первый шаг. Хотя, говоря по правде, она вообще не думала в этот момент. Тёплый влажный язык Ники, облизывающий все уголки его правого уха напомнил Максу о детстве. В детстве было также тепло и приятно. Уже на парковке Макс поцеловал Нику, но достаточно недолго. Она спросила его, чего он хочет от их отношений сразу после поцелуя.

Здесь стоит сказать, что Макс был консервативен настолько же, насколько современен. Две эти ипостаси жили в нем с самого рождения: максимальная традиционная семья и современное европейское мышление.

Что он ей ответил? Сказал, что пока хочет дружить и узнавать друг друга. А в голове была лишь мысль, что он не может позволить себе относиться серьёзно к ней. Не хочет и не может. Хотя бы потому, что ей всего-то 17 лет, она же совсем ребёнок.

Такого Ника не ожидала, но после этих слов захотела его ещё больше.

Макс довёз Нику на новеньком белом минивэне своего отца до её дома. Произошёл ещё один недолгий поцелуй и они попрощались.

Уже в пути Макс думал, что все таки она ему нравится, и, что, начать с дружбы это не так уж и плохо. Её светлое девчачье лицо он теперь хотел видеть каждый день, и целовать её мягкие нежные розовые губы тоже.

Через часик Максу пришло от неё странное сообщение:

«Мы точно друзья?!» Макс ответил «Да».

На следующий день Максим Дмитриевич узнал что у Ники был секс с одноклассником в вечер после поцелуя с ним. Тот видите ли просто зашёл забрать тетрадку с конспектами по химии, она же пригласила его на чашечку чая.

Когда он прочитал это сообщение от неё… Его мозг превратился во что-то, что не являлось им самим, его руки выглядели чужими, кожа его губ так и норовилась отклеиться, кровь переливалась то в правую половину всего его тела, а в сосудах в левой была пустота, то наоборот. Ему казалось, что он чувствует каждую клетку своего тела, и, что все они хаотично решили не работать. Все это усложнялось тем, что Макс в этот момент был в отделении пластической хирургии, куда начал ходить для будущей возможной ординатуры, в палате вновь поступившей пациентки. И зачем он только достал телефон. Зачем она вообще ему написала об этом? И как он сейчас проведёт первичный опрос?