Полная версия
Агафодор. Книга вторая. Дух огня повсюду, он слышит каждого
Агафодор. Книга вторая
Дух огня повсюду, он слышит каждого
Ольга Юкнявичене
Главный помощник – мой сын Максим Русланович Аулов
Главный советчик – ⠀моя дочь Мария Романовна Юкнявичене
Посредник Кот Тошка
Корректор Елена Кормильцева
Иллюстратор Ксенон
Дизайнер обложки Клавдия Шильденко
© Ольга Юкнявичене, 2025
© Ксенон, иллюстрации, 2025
© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0068-8971-2 (т. 2)
ISBN 978-5-0065-7476-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
В древности домашний очаг почитался как святыня. Его пламя наделяли особой силой, способной не только обеспечить людей едой и теплом, но и защитить жилище от злых духов и всяких болезней. Очаг был сердцем дома, где собиралась вся семья. Здесь обсуждались важные вопросы, делились как радостями, так и печалями, а вечера наполнялись рассказами о событиях дня и впечатлениями. Огонь – это волшебная искра бытия, несущая в наши сердца тепло и безмятежность. В доме, где царит тепло домашнего очага и уютно потрескивают дрова в печи, редко возникают раздоры и недоразумения. Когда пламя в чьей-то избе замирало, это было тревожным сигналом, предвещающим несчастья и даже угасание семейного древа. Даже хаос, учиненный дровами, выпавшими из очага, казался зловещим предзнаменованием для хозяев. Если кто-нибудь заливал водою чужой очаг, это было выражением непримиримой вражды – не на жизнь, а на смерть…
Глава первая
Надвигалась первая весенняя гроза, и предвестником ее на фоне потемневшего неба были изломанные слепящие молнии. Накрапывал слепой редкий дождик. Небо, сливаясь с землей, нависало сверху угрожающей тяжестью.
– Сынок, ты развел огонь?! – спросила Ефросинья, выглядывая в окно. Из-за печи доносились мучительные стоны Варвары.
– Да, матушка, я все сделал. Скорее зови повитуху к Варваре, она совсем измучилась… – в голосе Митяя звучала тревога. – Родная моя, ну потерпи еще немного! Скоро все закончится!
Митяй не находил себе места и не знал, какую принять позу и что делать, чтобы хоть немного отвлечься от дурных предчувствий. Он чувствовал себя беспомощным, видя, как его жена изнемогает от боли, и отчаянно желал, чтобы ей стало хоть чуточку легче.
Ефросинья тихонько вышла в сени и стала искать свои башмаки. Надо было спешить: невестка вот-вот разродится.
Митяй, словно повинуясь неведомому зову, взял кочергу и принялся ворошить поленья в печи. В голове снова всплыл образ Агафодора и его слова: «Если я тебе понадоблюсь, разожги огонь в печи и позови меня. Я услышу твою мольбу и приду. Но не тревожь меня без нужды, у меня полно дел…»
Прошел почти год с тех пор, как Агафодор оставил их. Жизнь в северном городе вернулась в привычное русло. И вот в жизни Митяя грядет событие огромной важности: он готовится стать отцом долгожданного ребенка. А как пришло время мальцу на свет появляться, так и пошли дела вкривь и вкось – Варвара кричит, ничего не происходит. Уже полдня она промучилась.
В стародавние времена рождение нового человека, без сомнения, являлось одним из самых значимых событий. Славяне верили, что три злых духа – Кручина, Горя и Недоля – прилетали к колыбели младенца, чтобы навлечь на него страдания и всевозможные беды. И чтобы отпугнуть их, призывали дух огня. Кроме того, чтобы умилостивить злых духов и отвлечь их от недобрых замыслов, возле колыбели оставляли угощения. Обычно это был сладкий пирог, блюдце с медом и немного вина. Духи набрасывались на угощения и забывали о своих злых намерениях.
Семья стража огнива тоже готовилась к радостному событию – ожидалось пополнение. Вышеслав и Яромила были суеверными людьми. Чтобы обезопасить себя, свое жилище и своего первенца от нападок нечистой силы, они решили задобрить злых духов. Стол был накрыт с размахом, словно для пира. Пузатый самовар занимал почетное место. Рядом аппетитно дымились пироги с грибами, лежала горка свежеиспеченного хлеба, красовался румяный гусь, а блюдце с медом искрилось золотом. Вся эта простая, но вкусная снедь обещала настоящее пиршество. В суете повседневных забот хозяева пропустили тревожный свист, вырывающийся из печи. Это был голос огня, духа-хранителя, пытающегося предупредить их о приближении злых сил и надвигающейся беде…
Небо, истерзанное молниями, содрогалось, а горные вершины откликались, то вспыхивая синим заревом, то исчезая во мраке. Внезапно оглушительный грохот сотряс землю. Ослепительная молния прорезала небо от края до края. Митяй вздрогнул от неожиданности. И в тот же миг небеса разверзлись, обрушив на землю потоки воды. По крышам застучали тяжелые капли, их монотонный стук навевал грусть и тоску. Не выдержав, забормотала река и пошла раскачиваться, биться о крутые берега.
Поглядывая на Варвару, Митяй беспокойно мерил шагами горницу.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Агафодор. Он поставил корзину с душистыми травами на стол и чуть склонил голову. В этот момент раздался отчаянный крик Варвары. Агафодор и Митяй переглянулись. Не успев обмолвиться и словом, они уже спешили ей на помощь.
Варвара тяжело прерывисто дышала, и по ее виду было ясно, что ей очень плохо.
– Погоди, Митяй, не горячись! Ты чуток успокойся, посиди, вон, чайку попей. Я сам ей помогу, – мягко сказал Агафодор. Он подошел к измученной Варваре, взял ее за руку и начал бормотать какие-то слова. Его тихий шепот, казалось, проникал в самую душу, и боль начала отступать. Варвара, словно зачарованная, успокоилась, и на ее лице пробилась робкая улыбка надежды.
Не прошло и часа, как Варвара с новорожденным крепышом на руках шептала одни и те же слова благодарности:
– Агафодор… благодарствую, благодарствую…
В сенях послышалась какая-то возня. Дверь распахнулась, и на пороге показалась запыхавшаяся повитуха, а вслед за ней, один за другим, вошли Ефросинья, Иларий и Путислав.
– Успел! – с облегчением выдохнул Путислав, нерешительно выглядывая из-за плеча брата. Вождь южного города, прибывший к их дому, оставил коня неподалеку и спешился, чтобы не пропустить столь важное семейное событие.
Вся семья, кроме повитухи, замерла в ожидании посреди горницы. И тут раздался звонкий и пронзительный крик младенца. Митяй облегченно выдохнул и даже улыбнулся. Ефросинья расплакалась от счастья. Иларий и Путислав, полные радости, одобрительно похлопали Митяя по плечу.
Взяв крепыша на руки, Агафодор с теплотой разгладил его ручки, ножки и животик, поправил голову. Читая заговор, он погрузил ребенка в теплую травяную воду, чтобы изгнать болезни, смыть следы потустороннего мира и уберечь от сглаза.
– Лучезар! Первый луч зари! – так нарек Агафодор младенца.
Повитуха бережно взяла ребенка, укрыла его отцовской рубахой и осторожно положила рядом с Варварой. Оба вскоре крепко заснули.
В тот миг, когда слепящая молния расколола чернильное небо надвое, в избе Вышеслава раздался первый плач новорожденного. Мальчика назвали Мстиславом.
С тех пор минуло много лет.
Наступило лето. Воздух наполнился благоуханием полевых цветов, которые притягивали к себе разноцветных бабочек с радужными крыльями. Они легко и изящно парили над душистыми растениями, наслаждаясь сладким нектаром. Словно крошечные труженики, дикие пчёлы с назойливым жужжанием облетали окрестности в поисках медоносных цветов. Обнаружив добычу, они возвращались в свое жилище, чтобы позвать туда других пчёл.
В старину люди добывали мед варварским способом: они разрушали ульи диких пчёл, гнездившихся в кронах и дуплах. Этот чудодейственный нектар, чья целительная сила была известна и почитаема, всегда манил людей. Охотники за медом, не задумываясь о последствиях, без колебаний уничтожали пчелиные дома в лесу.
В одно солнечное воскресное утро Лучезар поднялся ни свет ни заря, едва пропели первые петухи, и тут же принялся собираться в лес за медом. Он спешил, чтобы все успеть до полудня, ведь вечером начинались народные гуляния…
Митяй возился в кузнице, когда во двор, скрипнув калиткой, зашел Мстислав. Парнишка был явно чем-то обеспокоен, его лицо выражало смятение. От волнения он не находил себе места, постоянно ерзал и оглядывался, не зная, куда себя деть.
– Небось с первым петухом вскочил? Чего такой взвинченный? – с легкой насмешкой поинтересовался Митяй.
– Здорово, дядь Мить. Мне что-то ночью сегодня не спалось… Лучезар за медом пойдет?
– Подожди, он скоро, – ответил Митяй, внимательно глядя на сына друга. Еще недавно он был маленьким, несмышленым ребенком, которого приходилось кормить, одевать и купать, а теперь… Его как подменили: он стал упрямым, дерзким и своенравным. Яромила чуть не плакала, ругала сына, требовала от мужа мудрых и умных слов, но ничего не помогало. Этот упрямый мальчишка, движимый юношеской гордостью, отвергал советы старших. Несмотря на свой юный возраст, он обладал недетской рассудительностью. Мстислав стремился к совершенству во всем, что в принципе похвально, но его чрезмерная вспыльчивость и неуступчивость часто мешали ему.
«Он все такой же бездельник! Только о себе и думает! Ему подавай похвалу и восхищение, а вот руки приложить к делу – это уже не про него. Разве что совет какой-нибудь выдаст, и на том спасибо», – сетовала Яромила мужу на поведение сына, но тот лишь беспомощно разводил руками, не зная, как помочь. Он уже все перепробовал, но сын и слушать не хотел.
Мстислава угнетало однообразие, а отцовские нравоучения вовсе делали жизнь невыносимой. Сын не горел желанием идти по стопам отца, чьим призванием было оберегать священное огниво. Ежедневная рутинная работа вызывала у него лишь скуку и чувство опустошения. Его сердце стремилось к приключениям и неизведанному… Мстислав ясно дал понять отцу, что его желания расходятся с отцовскими. Его беда была в том, что он не умел скрывать свои мысли, и это часто причиняло боль его родным. Отец был тоже сдержан, потому что не сочувствовал сыну в его решении. Вышеславу было невдомек, почему сын так пренебрежительно относится к семейным традициям. Отец мечтал, чтобы его сын вырос человеком честным и отважным. Однако жизнь распорядилась иначе…
Митяй тепло поприветствовал сына, когда тот вышел во двор. Он был полной противоположностью Мстислава. С первых дней жизни Лучезар был окружен такой любовью и заботой, что ни в чем не нуждался. Его детство было ярким и насыщенным, полным захватывающих приключений и счастливых воспоминаний. Этот жизнерадостный мальчишка с горящими глазами жадно впитывал все новое, что предлагал ему мир. В детстве он часто спрашивал у отца:
– Батенька, а почему огонек так громко трещит? Ой, а теперь он свистит, совсем как я!
Отец хитро улыбался и отвечал:
– Это Агафодор за тобой приглядывает!
Лучезар с ранних лет был любознательным ребенком, но огонь вызывал у него особое восхищение. Он был очарован домашним очагом и мог бесконечно наблюдать, как огонь пожирает поленья, превращая их в причудливые узоры и тени. Это зрелище завораживало. Лучезар во всем брал пример с отца, желая стать таким же сильным, отважным, волевым и решительным. Его с малых лет учили отвечать за свои поступки и с достоинством признавать ошибки. Лучезар был открыт и доброжелателен ко всем, кто жил в городе, и благодаря этому без труда находил новых друзей. Он очень любил своего дедушку, которого вечно терзала трясуница. Внук с радостью навещал деда, где его ждали не только забота, но и волшебные истории о древних духах, которые он слушал с замиранием сердца. Иларий часто упоминал Агафодора в своих рассказах. Лучезар не помнил таинственного героя, но слава о его добрых делах гремела повсюду. Известно было, что Агафодор обучил Митяя кузнечному ремеслу, и с тех пор кузница не умолкала от звона молотов. Дед бережно хранил в памяти и много раз пересказывал истории о подвигах Митяя и Агафодора. Он не раз вспоминал, как они вырвали Ефросинью из когтей смерти и как отважно встали на защиту города, отражая нападение Аспида и нашествие прожорливых стрекоз.
Митяй смотрел на сына и думал: «Годы промчались, и вот Лучезару уже шестнадцать. Как быстро время летит». Сын старался быть опорой для отца, с охотой выполняя все его поручения.
Мстислав, увидев Лучезара, состроил недовольное лицо и буркнул:
– Да чего ты там копаешься?! Весь мед растащат!
Лучезар, допив парное молоко, схватил пустой бочонок и отозвался:
– Уже бегу.
Оставив двор позади, друзья понеслись по ухабистой дороге, ведущей в лес.
Когда солнце стояло в зените и жара становилась невыносимой, и взрослые, и дети искали прохладу на краю леса, укрываясь под ветвистыми кронами деревьев. В лесу царила умиротворяющая красота: деревья щеголяли в сочной зелени, а шелковистая трава, подобно мягкому ковру, покрывала землю. Утренняя роса, словно россыпь жемчуга, украшала траву своим сиянием. Несмотря на столь ранний час в траве кипела жизнь: букашки, жучки и муравьи стремительно перемещались по своим делам. Черемуха, словно в свадебном убранстве, была усыпана душистыми белыми цветами. Воздух был наполнен пьянящим букетом ароматов – смесью полевых трав и терпкого запаха смолы, с которой стекали янтарные слезы.
Сбросив башмаки, друзья неторопливо бродили по лесу, наслаждаясь прохладным утренним воздухом. Голубика щедро устилала землю, ее ветви буквально усыпали сладкие, сочные синие ягоды. Среди болотных сосен, на каменистых выступах и в непроходимой чаще, буйно раскинулись брусничные заросли. Их ветви прогибались под тяжестью спелых, ярко-красных ягод, которые сверкали, как драгоценные камни. Даже в самые лютые морозы, под толстым одеялом снега, вечнозеленая брусника сохраняет свою зелень, а ягоды покрываются изморозью.
Лучезар остановился, вслушиваясь в звонкое пение птиц, доносившееся из чащи леса.
– Пойдешь на праздник? – спросил он, разглядывая дерево.
Мстислав нахмурился и почесал затылок, словно не понимая, о чем идет речь, и явно думая о чем-то своем.
– Праздник? Какой еще праздник? – рассеянно переспросил он.
– Да ты никак запамятовал? Сегодня же день летнего Солнцеворота! – весело воскликнул Лучезар. Славяне отмечали этот день как пик лета и время буйного цветения природы.
– Вот те на… Совсем забыл про Купалу! – пробормотал себе под нос Мстислав и внезапно расхохотался.
– Ну ты даешь, братец! Ты меня удивляешь! – усмехнулся Лучезар и полез на дерево.
– Сам себе дивлюсь! И все это из-за проклятой бессонницы, – проворчал Мстислав и тоже начал карабкаться на дерево.
– Так будем хоровод заводить или будешь спать? – крикнул Лучезар с дерева.
– Да как я такое пропущу! Это же такая забава! – радостно отозвался Мстислав.
– Ты сегодня какой-то странный…
– Почему? – удивился тот.
– То смеешься, то хмуришься, а то и вовсе молчишь. Ты часом не захворал?
– Со мной все нормально… ну, или почти.
– Расскажи, что случилось, – не унимался Лучезар.
– Послушай, я тут недавно узнал кое-что…
– И что же?
– А ты знаешь, что в купальскую ночь по земле бродят неуспокоенные злые духи?
– Не-а… Такого я не слышал, – ответил Лучезар, покачав головой.
– Так вот. Эти злобные духи рыщут в поисках невинной души, чтобы ее погубить. А потом они устраивают жуткий шабаш на огненной горе, что-то вроде кровавого пира. Говорят, что это время отдано всякой нечисти.
– С чего ты взял?
– Я наткнулся на одно любопытное предание.
– А ты поменьше любопытствуй, и тогда сможешь спать спокойно по ночам, – усмехнулся Лучезар.
– Ты что, не веришь мне? Сомневаешься в моих словах?! А вот нечистая сила в тебя верит…
– Да полно тебе.
– А ты спроси у своего отца про черного колдуна! – не смог сдержаться и вспылил Мстислав. Он так рассердился, что чуть не свалился с дерева.
– Ну-ка растолкуй, что к чему? – слегка опешил Лучезар.
– Ты ничего об этом не знаешь?! – поразился Мстислав.
– Знать не знаю, ведать не ведаю. Мне известна лишь малая часть того, как отец спас Агафодора от беды. Про черного колдуна там было что-то еще, но я, если честно, так и не разобрался, – Лучезар пожал плечами, как бы подтверждая свое непонимание.
Чтобы избавиться от назойливых укусов диких пчёл, молодые люди отломили внушительный кусок сот с медом и спрыгнули с дерева.
– Однажды я услышал, как отец разговаривал с другом, – сказал Мстислав, понизив голос до шепота.
– Неужто ты подслушивал? – весело спросил Лучезар, прищурив глаза.
– Ну и что с того?! – с обидой воскликнул Мстислав. Сегодня его словно подменили: он с тревогой вглядывался в каждую тень и настороженно прислушивался к малейшему шороху в лесу.
– Полно тебе, не томи, рассказывай уже, – Лучезар внимательно изучал лицо друга. Он знал его как свои пять пальцев. Друг явно что-то задумал, и это, как казалось Лучезару, было нечто важное.
– Так вот слушай… еще до того, как мы родились, в нашем городе творились ужасные вещи! Говорят, это все из-за одного злого колдуна. Ты разве не замечал, как все обходят его дом стороной?
– Ага, видел, – согласился Лучезар.
– Окна и дверь там наглухо заколочены. Только имя его услышат – сразу плюются. Порой мне кажется, что в той заброшенной избе и по сей день обитает неуспокоенный дух самого колдуна.
– А тебе какое дело до этого, а? – Лучезар все еще не понимал, куда клонит его друг.
– Этот злодей посеял вражду между братьями, хитростью заполучил древнюю книгу, предал доверие друга, похитил твою мать, одурачил вождя южных берегов! Его злодеяния бесчисленны…
– Погоди, что за книга? – Лучезар не смог скрыть своего любопытства. Он часто ходил к сказителю в лавку, чтобы изучать жизнь и традиции славян. Его отец, Митяй, делал то же самое, но никогда не упоминал о книге. Лучезар был заинтригован до глубины души.
– Чернокнижие.
– Откуда оно взялось?
– Его сотворил древний чародей, чья сила была велика. Веками оно покоилось в городе, где обитают забытые души.
– И что же произошло дальше?
– Колдун обманом завладел чернокнижием.
– И где же оно находится сейчас?
– Оно бесследно исчезло, и никто не в силах его отыскать… Ходят слухи, что дух колдуна зорко охраняет это темное писание.
– Зачем? – спросил Лучезар, его взгляд был полон искреннего недоумения. Он пытался понять, кому она могла понадобиться, что в ней было такого важного и загадочного, что вызывало такой интерес…
– В этой книге собраны самые страшные заговоры и заклинания против всего живого. Наш сказитель считает, что все несчастья коренятся в ней, и она страшнее, чем любая стужа или голод!
«Дивное дело, – подумал про себя Лучезар, – вот для чего колдуну понадобилась эта книга».
– Только представь, – мечтательно добавил Мстислав, – если мы отыщем эту книгу и вернем ее в город забытых душ, мы станем настоящими героями и прославимся на всю округу!
– Тебе что, приключений на одно место захотелось?
– Да ты оглянись вокруг! Жизнь у нас какая?!
– И какая же? – усмехнулся Лучезар, недоумевая, почему его друг так безрассудно ищет себе неприятностей.
– Сплошная тоска и уныние… Ничего, кроме серости, – с вызовом ответил Мстислав. Он жаждал вырваться из рутины, совершить что-то героическое и прославиться…
– Ну ты прямо как дитя малое, опять витаешь в облаках! Спустись с небес на землю! И где, интересно, ты собираешься искать эту книгу?! Ты же невежда в этом деле… Или ты решил с темными силами поиграть? Тебе совсем не боязно? – Лучезар пытался его припугнуть, но тот, казалось, жил в своем мире.
– Не знаю. Не думал об этом. Кстати, сказитель обмолвился, что его дух обречен блуждать между миром живых и миром мертвых. Из мира теней еще никто не возвращался…
Отгоняя свирепых пчёл, Лучезар размышлял: «Столько времени утекло с тех пор, что теперь неясно, где вымысел, а где правда… Надобно хорошенько все обдумать…»
Мстислав думал о том же, но жажда приключений брала свое.
Бочонок был переполнен душистым медом, его сладкий запах витал в воздухе. Лучезар и Мстислав пытались отогнать назойливых пчёл, но разъяренные полосатые труженицы, издавая тревожное жужжание, не отставали. Только оказавшись на опушке леса, им удалось наконец-то избавиться от преследования этих крылатых созданий. Переведя дух, молодые люди поспешили домой.
Перед тем как разойтись по домам, Мстислав задержался и спросил у друга:
– Ну что, брат, ты со мной?
– Я пока не решил, – Лучезар не спешил с ответом.
– Не знаю, как ты, но я для себя уже все решил. Поверь, это дело того стоит… – сказал Мстислав с мрачной убежденностью.
– И чего тебе все неймется? – с легкой усмешкой спросил Лучезар.
Мстислав продолжал настаивать:
– Смотри, не затягивай! И поклянись, что никому не расскажешь о нашем разговоре!
– Клянусь, – ответил Лучезар и направился в свой двор.
Глава вторая
На берегу широкой реки собралось народу видимо-невидимо. С этого часа все дела откладывались, и начиналось всеобщее веселье. Приближалась волшебная купальская ночь, и люди собирались, чтобы отпраздновать этот дивный праздник. Сегодня был самый длинный день в году, а ночь – самая короткая, и гуляния только набирали силу. Считалось, что в эту ночь земля дышит иначе. Луга покрывались росой с исцеляющей силой, а травы наполнялись чудодейственной мощью. На холмах и полянах вспыхивали костры – яркие, горячие, словно живые существа. Их не просто поджигали, а добывали огонь трением дерева о дерево. Традиционно эти празднества сопровождались задорными хороводами, зажигательными плясками и звонкими песнями. Люди умели черпать радость из мелочей, не омрачая бытие жалобами, а превознося его, ведь жизнь так быстротечна.
На Руси это торжество величали «веселым», «чистым», «любовным» или «травником».
«Любовным» – потому что, по поверью, в этот день один раз в году расцветает горицвет, который «сердце девичье огнями зажигает на любовь». Также существует поверье, что с цветком горицвета можно найти клад, спрятанный в лесу, а цветет растение в полночь накануне купальского дня. Но как этот удивительный цветок выглядит, точно никто не знает. По преданию, кто найдет горицвет – станет хозяином несметных кладов, откроет любые замки без ключей, сможет видеть скрытое и приказывать даже нечистой силе. Но путь к горицвету непрост. В лесу, где он растет, вокруг вьются змеи, деревья перешептываются между собой, а земля уводит с тропы. Лишь тот, кто сумеет побороть свой страх, будет достоин прикоснуться к чуду. Поговаривали, что были такие люди, кто находил. Один стал сказочно богат, другой исчез, словно его никогда и не было. А кто-то просто ослеп от света, исходившего от горицвета, и бродил потом по миру, бормоча что-то про сокровища, ключи и вечное знание…
«Веселым» день называли, потому что полагалось на купальские дни веселиться, разжигать костры, петь особые купальские песни, плести венки, танцевать и водить хороводы вокруг костра. В купальские дни строго запрещалось поддаваться печали, страданиям или унынию. Недопустимо было омрачать душу дурным настроением. Не дозволялось ворошить в памяти неприятные события минувшего. По традиции в купальскую ночь избегали одиночества, предпочитая проводить время с друзьями, в гостях или в местах народных гуляний. Считалось, что темная нечисть заколдует душу, если нарушить эти главные запреты на купальские дни.
«Травником» день прозвали, потому что верили, что в это время травы и коренья обладают особой целебной силой. С этого времени разрешалось ломать прутья березы для банных веников.
«Чистым» этот день назвали, потому что было принято умываться утренней росой, которая считалась целительной, купаться в реках, обливать водой встречных прохожих.
Женщины и девушки плели венки из душистых трав и надевали их на головы – не просто для красоты, а чтобы сберечь здоровье, счастье и привлечь любовь. По старинному обычаю, венки пускали по реке. Считалось, что та, чей венок дольше всех продержится на воде, обретет самую счастливую судьбу и встретит своего суженого…
Румяные и оживленные девушки толпились у самой кромки воды.
– Смотри, Осина, твой венок впереди! – послышался чей-то радостный возглас.
Неподалеку от них стояли Лучезар и Мстислав. Внезапный окрик заставил их обернуться, и они увидели ее. Миловидная девица, одетая в простой голубой ситцевый сарафан, стояла по колено в прохладной воде, пытаясь разглядеть вдали свой уплывший венок. Стройная и юная, она словно парила в лучах солнца, а ее образ оживал в отражении воды. Девушка была хороша всем. Ее щеки вспыхнули, когда она заметила молодых людей. В ее выразительных изумрудных глазах таилось нечто завораживающее. Девушка, слегка смутившись, моргнула своими густыми изогнутыми ресницами и застенчиво улыбнулась. Ее живая улыбка и красивые черты лица сразу же произвели впечатление на юношей. Они застыли, как зачарованные, не в силах оторвать взгляд от незнакомки. Было очевидно, что она не из этих мест.