Заберу твою жену

– Опять питаешься всякой травой! Желудок посадить хочешь? – ворчит Надежда, наша горничная и моя домашняя «нянька».

В отличие от Вадима она обо всем докладывает Мише, так что с ней я не любезничаю.

– Ничего тяжелого на ночь не хочется. Вредно. – Кошусь на ее необъятную талию.

– Вредно быть стервой, – не остается в долгу Надежда. – А еще держать мужа на голодном пайке.

– Мы как-нибудь обойдемся без вашей свечки у нашей кровати.

– Двадцать четыре года, сына родила, а ума не нажила. – Закатывает глаза горничная.

– Умных у нас и так слишком много. Я, пожалуй, останусь красивой.

Смотрю на свое отражение в зеркальной дверце холодильника. Кажется, про красоту я загнула.

Когда-то, возможно, что-то милое во мне и было, но сейчас не осталось и следа. Тощая бледная моль. Мечта какого-нибудь извращенца-модельера. Огромные глаза с серыми кругами вокруг. Маленький нос и такие же маленькие, совсем немодные губы.

Тело такое же непропорциональное. Сплошные линии и никаких приятных женских округлостей. Если бы Миша не заставлял краситься в блонд и ежедневно делать макияж, выглядела бы подростком. Скорее сестренкой Роберта, чем его мамой.

– А толку с этой красоты, когда муж по вечерам с другими развлекается?

Надежде, кажется, сегодня скучно. И она от безделья решила поучить меня жизни.

– То есть он развлекается, а плохая я? – Добавляю к зелени немного вареной курицы и жмурюсь от удовольствия.

– Жена не памятник, чтобы смотреть было приятно. Жена нужна, чтобы подержаться, радость почувствовать. Жена для здоровья и молодости.

– Ох, как серьезно! Научите доставлять Мише радость? – промокнув губы салфеткой, внимательно наблюдаю за моей «чудесной» собеседницей.

В целом я не удивлюсь, если Миша трахает и ее. Мой муж помешан на здоровье. В стремлении доказать, что еще ого-го, он готов трахать все, что движется. А что не движется… взбодрить и снова трахнуть.

– Жизнь научит, – машет полотенцем Надежда. – Тогда и улыбаться ему начнешь, и дома встречать.

– И тапочки в зубах подносить, – подсказываю я. И, чувствуя, что наелась, оставляю тарелку с недоеденным салатом на столе.

К счастью, Надежде хватает ума не требовать от меня прибрать за собой.

Стиснув зубы, она бросает зелень в контейнер для органических отходов и, потупив глаза, семенит прочь из кухни.

– Трепались о женском? – слышу за спиной голос мужа.

Тут же становится ясно, почему Надежда так быстро убралась отсюда.

– Обсуждали питание.

– Ну-ну… – хмыкает Миша, доставая из холодильника запечатанную бутылку с коричневой бурдой. Очередным витаминным коктейлем для долголетия. Их оптовыми партиями поставляет ему из Алтая тамошний шаман.

– Ты так и не приехал на вечер, – я решаю перевести тему разговора.

– Были дела поважнее, – темнит Миша. – Но мне рассказали, что там было.

От этих слов все мышцы в моем теле каменеют от напряжения. Я не сделала ничего плохого, и все же чувствую себя так, будто меня поймали с поличным.

– Ничего особенного. Вечер как вечер.

– Врать все же научись. Пригодится, – ухмыляется муж.

– Скажи прямо, на что ты намекаешь.

– Аристархов, – звучит как выстрел. – Этот сукин сын решил влезть в наш фонд.

– Он… – путаюсь. – Он пожертвовал деньги. Теперь мы сможем сделать не одну операцию, а три.

– Ты же у меня умненькая девочка.

Миша подходит ко мне. Берет толстыми пальцами за подбородок. И заставляет посмотреть ему в глаза.

– Хочу, чтобы ты его трахнула, – выдает со звериным оскалом муж. – Залезь к нему в штаны и узнай, какого черта этому ублюдку нужно на самом деле!

Глава 6

Первую секунду кажется, что я ослышалась.

Залезть в штаны?

Трахнуть?

За последние пять лет Миша ни разу не требовал ничего подобного. Для «близкой» работы с партнерами и конкурентами у него есть целое эскорт-агентство с профессионалками высшего класса.

Я видела этих девушек в деле и даже в нашей спальне. Яркие, фигуристые, опытные – они привлекали к себе внимание и мужчин, и женщины.

Я не дотягиваю до них по всем показателям. Единица за покорность. Единица за технику. И ноль за силикон в стратегических местах. Если меня как-то и можно использовать, то лишь в виде фона, на котором эскортницы будут смотреться настоящими звездами.

– Ты сейчас пошутил? – Обхватываю себя руками.

– Я похож на клоуна? – Миша выгибает густую левую бровь.

– Твой коктейль забродил, – забираю у него бутылку. – Не пей больше эту дрянь.

– Дрянь здесь только ты. – Муж замахивается, чтобы ударить, но в последний момент останавливает руку. – Моя маленькая безотказная подстилка.

Он вминает меня своим огромным телом в стену и левой рукой лезет в трусы.

Задержав дыхание, я не двигаюсь. Проклиная всей душой паранойю этого животного, позволяю потрогать и засунуть внутрь указательный палец.

Стандартная проверка. Первое время, когда он только начал устраивать мне такие процедуры, я вырывалась, кричала, пыталась драться. Мне было грязно и стыдно.

Потом, со временем, я научилась терпеть.

«Палец – это не член», «пара секунд в трусах – это не секс» – принялась успокаивать себя, и проверки стали проходить проще.

– Сухая и тугая, – с ухмылкой заявляет Миша, вынимая руку.

– Доволен? – Поправляю платье.

– Говорят, если женщину редко драть, то характер портится. Твой уже полное дерьмо. Надо срочно исправлять.

– Я не буду спать ни с кем из твоих дружков.

– Какая верная женушка! Какое редкое сокровище!

Миша вытирает ладонь о мою грудь и, забрав бутылку, залпом выпивает свою бурду до дна.

– Когда ты забрал меня из дома, уговор был лишь об одном мужчине. О Германе Боровском. Больше никаких услуг.

Я знаю, что для мужа и ему подобных слово дороже золота. Они позволяют себе нарушать любые правила, но всегда исполняют данное слово. Это единственная ценность, какая есть у моего мужа, потому давлю именно на нее.

– Времена поменялись. С Боровскими пора кончать. Старик мешает мне вести дела в Питере, а его приемный младшенький сынок сунет свой ментовский нос в московские схемы.

– Но они – не я…

У меня есть жуткая догадка. Не хочу ее озвучивать.

– Когда я с ними покончу, наш милый Роберт станет единственным наследником империи старика. Я буду управлять от его имени. А вот ты…

Он по-собачьи поворачивает голову набок. Выжидает.

– Я не стану тебе помехой. Я его мама, – спрятав руки за спиной, сжимаю их в кулаки.

– У моего наследника очень ненадежная мать. Слабое звено.

– Я никогда не предам сына.

– Дура! – выдыхает мне в лицо Миша. – Верность хранят хозяину, а не его щенку! Ты должна ноги мне целовать. Из шкуры вон лезть, чтобы доказать свою преданность.

– Спать с другими, чтобы доказать верность? – Даже звучит абсурдно.

– А какая еще мне от тебя польза? – Жмет плечами муж.

– Я ращу нашего сына и представляю тебя на всех официальных мероприятиях. Чаще всего отдуваюсь за нас обоих. Как сегодня.

– Ишь какая важная! – цокает языком. – Только все это полная хрень. На всех этих шабашах тебя заменят по одному щелчку моих пальцев. Желающие в очередь выстроятся! А что касается сына… Я как-то вырос без мамских сюсюканий. И Роберт вырастет. Может, хоть мужиком станет.

– Ты чудовище…

Я так сильно его ненавижу, что самой страшно от этой черноты на душе.

Он словно колодец с ядом, а я – глупая лягушка, которая барахтается на дне, мечтая выбраться, и все больше пропитывается этой отравой.

– Все для тебя, драгоценная моя.

Миша, наконец, делает шаг назад. Снова выжидает. Наша старая игра – гребаное домино из слов.

– Аристархов… – Решаюсь я. – Почему ты вообще решил, что у меня получится его соблазнить? Думаешь, у него нет женщины?

– Баб у него хватает.

– Вот видишь!

– Но такой, как ты, нет.

– Сомнительный комплимент.

– Ты даже не представляешь, какая у тебя фора перед другими. – В голосе Миши чувствуется непривычная гордость.

Я не знаю, что муж имеет в виду, потому молчу.

– Ты моя жена! – важно поясняет он. – А этот сукин сын решил подобраться к моему фонду.

– Тогда ему проще начать с бухгалтерии. – Ничего не понимаю.

– Если я правильно понял, в ближайшее время Аристархов поселится в твоем детдоме! Вы будете видеться с ним так часто, что рано или поздно ты встанешь перед ним на колени. Раскроешь свой чудесный ротик и выдоишь из этого мудака всю информацию.

Ошарашенная, я даже не знаю, что ответить. Дрожь берет только от одной мысли об Аристархове. Я до сих пор боюсь думать о нем и о его странном сходстве с Германом. А чтобы лечь в кровать…

– Не уверена, что смогу, – вытягиваю из груди с тихим шепотом.

– Однажды ты это уже говорила. – Миша гладит меня по щеке. – Вместе мы справились. Как-нибудь сдюжим и в этот раз.

По одутловатому мужскому лицу кривой трещиной ползет улыбка. А меня от его дикой уверенности, как на адских каруселях швыряет в прошлое. Туда, где я была беззаботной студенткой. Изучала иностранные языки. Мечтала о стажировке за границей, о браке по любви и о детях…

Если бы не служба моего отца, это, наверное, было бы возможным.

Вероятно, я бы даже встретила Германа Боровского. Влюбилась. Разбила себе сердце. Научилась жить без него и без боли.

Когда-нибудь я стала бы счастливой…

Но папа был прокурором.

Принципиальным.

Честным.

Неподкупным.

И однажды раскопал то, о чем нельзя было даже упоминать. Он умудрился добыть компромат на Михаила Мансурова.

Ответка прилетела сразу. Четыре тонированных джипа. Инфаркт у отца. Нервный срыв у мамы. И мой экстренный переезд в Питер.

Папа до последнего ограждал меня от этого дела. Он согласился отдать Мансурову все доказательства и забыть, что узнал. Мне кажется, он был готов даже умереть, лишь бы спасти нас с мамой. Но Мансуров придумал способ, как обезопасить себя от честного прокурора и не запачкать руки.

В качестве гарантии он потребовал меня и одну небольшую услугу.

Поначалу я даже поверить не могла, что это правда, и мне придется совершить подобное. Прежняя девятнадцатилетняя Катя верила в секс по любви, еще ни разу ни с кем не целовалась и мечтала о такой же дружной семье, как ее собственная.

Я была тихой папиной дочкой. Я была хорошей и правильной девочкой… до того, как мой нынешний муж решил избавиться от двоих врагом одним ударом. Сделать меня матерью наследника Боровских и привязать к себе страхом за родных.

Глава 7

Герман

– Глеб, ты сегодня рано, – удивленно произносит Елизавета. – Я пока не освободилась. Еще трех малышей не забрали.

Она так искренне рада меня видеть, что улыбается и хлопает ресницами. А я не могу отвести взгляд от двери, за которой скрылись жена моего врага и мой сын.

– Удалось пораньше освободиться. Был рядом. – Усилием воли заставляю себя расслабить сжатые челюсти.

– Если подождешь минут двадцать, я тоже освобожусь.

Она кивает в сторону скамейки во дворе детского сада. Именно там я обычно жду и смотрю на игры детей… вернее, не всех детей, а одного ребенка. Не слишком бойкого, не слишком активного. Очень замкнутого и смышленого не по годам. Мою маленькую копию.

– Прости. Ждать не смогу. Вечером важная встреча.

Раз Катя забрала Роберта, то и мне нечего здесь делать.

– Так ты приехал сообщить, что на ужин все отменяется? – Елизавета опускает голову и тяжело вздыхает.

Наверное, это такая разновидность профдеформации – дети перенимают привычки своих воспитателей, а те – заражаются манерами воспитуемых.

– На самом деле, мне нужно сказать кое-что еще. Завтра я уезжаю по делам. Далеко и надолго. Прости.

Достаю из кармана прощальный подарок – браслет, который вчера купила моя помощница. Понимаю, что расплачиваться за месяц отношений драгоценностями – это цинизм, только и я не Ромео.

Милая добрая воспитательница детского сада была нужна мне лишь для одной цели. Уж точно не для обогрева в кровати.

– Ты бросаешь меня?

Елизавета даже не смотрит на подарок. На ресницах слезы. Плечи опущены.

– Ты связалась с мудаком. И теперь этот мудак сваливает из твоей жизни. – Сам застегиваю браслет на ее запястье.

– Нет, ты хороший. Я чувствую.

Она снова пытается повиснуть на моих плечах. Но я не позволяю.

– Хорошего ты себе найдешь. Это точно не я.

Делаю первый шаг назад, а Елизавета все еще стоит. Потерянная, как девочка.

– Глеб, умоляю… Почему вдруг? Я тебя в чем-то не устраиваю?

– Можно и так сказать. Больше не устраиваешь.

Быть сволочью не так уж сложно. В этом есть определенное удобство. Не нужно объяснять, что наша интрижка – способ незаметно подобраться к сыну, приучить его к себе. Чтобы потом забрать у фальшивого папаши и аферистки-мамаши.

– Ты все же мудак! – Здоровая психика моей воспитательницы берет верх.

– Наконец, правильная реакция.

– И подонок.

Глаза Елизаветы наполняются слезами. Но это не слезы отчаяния, а слезы злости.

– Я рад, что мы прояснили, кто есть кто.

– Циничный, холодный мерзавец, для которого нет ничего святого, – Елизавету как прорывает. – Для которого другие люди – всего лишь вещи. Захотел, взял. Захотел, выбросил.

– Ты даже не представляешь, насколько это точное описание, – даже хочется аплодировать.

– Аристархов, ты… – Елизавета набирает полные легкие воздуха. Вероятно, сейчас мой психологический портрет станет еще богаче и красочнее.

К сожалению, на разговоры нет ни минуты.

– Продолжай сама. Я заранее под всем подписываюсь.

Глянув на часы, я киваю на прощание. И с чистой совестью сваливаю в закат.

***

В машине, как и договаривались, уже ждет мой помощник – Ювелир. Одет как подросток: теплый пуховик, несмотря на пятнадцать градусов, очки с толстыми линзами и неизменная бейсболка с пингвином.

Типичный московский курьер. Даже сумка службы доставки с собой.

– Вовремя ты ее слил, – поправляя очки, говорит Ювелир. – Мансуров уже дал распоряжение установить слежку. Сегодня ты еще без хвоста. Но завтра было бы уже стремно ездить в этот сад.

– Не учи ученого. – Хлопаю Колю, своего глухонемого водителя по плечу, чтобы ехал.

– Извините, ваше всезнающее величество.

Ювелир прекращает трепаться и достает из сумки ноутбук.

– По новой поставке сведения подтвердились? – я тут же перехожу к делу.

– Да. У нас месяц. Плюс-минус пара дней.

Длинные, узловатые пальцы хакера порхают над клавиатурой, и на мониторе графики сменяются картами.

– Товар пойдет через Питер?

– Да.

Мы предполагали что-то подобное, и все же это худший сценарий.

В отличие от Москвы, где Мансуров царь и бог, Питер принадлежит моему отцу – Семену Боровскому-Черному. Тот никому не позволит толкать оружие и всякую дрянь через свой город.

Спокойно принять партию можно будет лишь в одном случае, если убрать отца и поставить на его место кого-то своего.

– Могу скинуть информацию твоему брату, чтобы пробил по ментовским каналам. – Отрывается от ноутбука Ювелир.

– Не надо. Пока копаем сами. Брата подключим, когда нас пустят к барскому столу.

Еле сдерживая стон, выпрямляю ноги. Всего три дня без тренировок, а тело уже начало деревенеть. Если в самое ближайшее время не доберусь до зала, придется колоть обезбол и вызывать костолома.

Хреновая перспектива.

Гребаное воскрешение рано или поздно загонит меня туда, откуда чудом выбрался.

– Тогда с завтрашнего дня надо вплотную приниматься за фонд Мансурова.

Это Ювелир говорит скорее для себя, чем для меня. Я уже в фонде! По самое не балуйся. И сердцем, и кошельком.

– Работай по прежней схеме, – командую я. – Досье на всех работников у нас есть. Теперь нужно найти слабые места. Кредиты, больные родственники, любовники, любовницы, зависимые и иждивенцы.

– Мы за пять лет восемь фирм потопили, чтобы загнать урода в долговую яму. Можешь не учить! – поправляя очки, как старый дед, ворчит хакер.

– Считай, что это была разминка. Мансурову до зарезу нужны мои деньги, но этот параноик возьмет в дело, лишь когда будет полностью уверен, что я свой.

– Тогда первое, что он сделает, подсунет тебе агента.

Как только Ювелир заканчивает эту фразу, мой водитель сбрасывает скорость. И мы все дружно поворачиваем головы налево, в сторону парка.

Сейчас не самая хорошая погода для прогулок. Ветрено. Серо. Ночью, скорее всего, пойдет дождь.

Однако это не мешает одной странной мамаше и ее сыну запускать воздушные шары и есть мороженое.

– Подсунет. – Скольжу взглядом по тонкой женской фигуре. – Кажется, я даже знаю, кого именно Мансуров ко мне подошлет. – Чувствую знакомую тянущую боль за грудиной и жар там, где не было жарко даже с хорошенькой послушной воспитательницей.

Глава 8

Катя

Никогда еще я не собиралась в детский дом так долго.

Роберта пора везти в сад, а я все меряю одежду и перебираю туфли. Все кажется не то и не так. Что-то слишком скучно, что-то слишком сложно, что-то чересчур откровенно для моей волонтерской работы.

Если бы не Аристархов, я бы давно надела рубашку и влезла в любимые джинсы. Это самая удобная форма, чтобы играть с малышами и помогать нянечкам. Платье или костюм – там настолько же «подходящая» одежда, как пижама на званом вечере.

Но, как назло, я не имею права ошибиться. Миша просто-напросто не выпустит меня из дома, пока не убедится, что его жена похожа на приманку. А Аристархов…

Ума не приложу, что нужно напялить на себя, чтобы этот мужчина заметил меня среди десятка других работников, да еще и заинтересовался.

Задача такая же сложная, как та, какую пришлось решать пять лет назад.

Тогда у меня не было никого опыта в соблазнении мужчин. Я бледнела от одной мысли, что нужно будет переспать с недоступным красавцем Германом Боровским. А когда попала к нему в кровать…

От этих воспоминаний щеки заливает румянцем. Понимаю, что мы безбожно опоздаем в сад, и все равно проваливаюсь в прошлое.

Снова чувствую свежесть от Финского залива за окном.

Вновь вижу в зеркале ту прежнюю русую девчонку в голубой ночной сорочке.

Опять вздрагиваю.

Наверное, для соблазнения искушенного мужчины, нужно было найти что-то поизящнее – с кружевом и завязками. Влезть в туфли на высоких каблуках. Сделать яркий макияж и депиляцию.

Сейчас я бы, наверное, так и поступила. Но в девятнадцать даже представления не было о таких вещах.

Все, на что хватило ума – устроиться няней к подруге Германа. А когда она затеет ремонт и улетит в свадебное путешествие, на неделю переехать к Боровскому. На счастливые семь дней стать для него уборщицей, кухаркой, личным ассистентом и незаметной тенью… призраком, который в последнюю ночь решится прийти в спальню к своему потрясающему боссу.

Вспомнив этот момент, я с грустью улыбаюсь и беру из шкафа простые черные брюки и рубашку… но не белую, как обычно, а голубую.

Увидев меня в гостиной, Миша довольно цокает.

– Решила закосить под ангела? – Миша проходится заинтересованным взглядом по моей фигуре.

– Надеюсь, я не буду крайней, если твой Аристархов все же не явится? – Накидываю сверху пальто и беру Роберта за руку.

– Приедет, как миленький! Он не похож на блаженного, который просто так разбрасывается деньгами. Если вложился, значит, имеет интерес.

– Тогда мне нужен карт-бланш.

В прошлый раз я не ставила Мише никаких условий. Запуганная до смерти, я поклялась, что сделаю все, что он от меня требовал. И бездарно провалила задание. Штрафные за провал оказались с процентами. Пришла пора делать выводы и учиться на ошибках.

– А слова-то какие умные знаешь! – хмыкает муж. – Слышишь, сынок, что мамка сказала? Карт-бланш!

– Не втягивай, пожалуйста, Роберта.

Стараюсь заслонить его собой. Только моего маленького защитника не так просто спрятать.

– Ну раз даже «пожалуйста»… – Миша кивает сыну на дверь. – Иди в машину, пацан. Петр, небось, тебя уже заждался.

– Давай, – я с облегчением отпускаю своего мальчика. И слежу взглядом, как он выходит на улицу.

– Так что ты там пропищала? – подступает ко мне муж, когда остаемся одни.

– Я сделаю, что ты просишь, но ты мною не командуешь, – произношу спокойно и четко. Не позволяю этому больному ублюдку питаться моим страхом.

– Борзая? – Миша обхватывает толстыми ручищами мою талию.

– Учусь у лучших. – Задираю подбородок.

– Хороша! – тянет муж. – Заматерела прокурорская дочка. Ссучилась в настоящую стерву. Так и хочется поставить тебя на колени и хорошенько отодрать.

– Ты принимаешь мои условия?

Контролирую каждый мускул в своем теле. Не даю хищнику заглянуть в душу.

– Хрен с тобой, золотая рыбка, – отступает Миша. – Делай, что хочешь.

– Твои шестерки не станут меня останавливать. Не будет никаких наказаний за опоздания и прогулки с Робертом. И ты подыграешь, если понадобится, – пользуясь удачей, требую все, что может пригодиться.

– Уложишь его в койку за две недели, я тебе даже цыганочку спляшу. С выходом!

– Две недели мало.

Отчаянно держу лицо. В прошлый раз я и за месяц не смогла сделать то, что требовалось. А две недели… Это ни о чем.

– Больше нет ни дня. – Разводит руками Миша. – Через месяц у меня важная сделка. К этому времени нужно, чтобы вы трахались как кролики, и ты могла подсунуть ему прослушку или выпытать нужную информацию.

– А перенести сделку? Отсрочить?

– Прости, дорогая. Однако тебе придется справляться быстро. В моем случае перенос невозможен. А в твоем… обещаю, наш мальчик первым бросит горсть земли на могилку своей любимой мамочки.

Словно уже похоронил меня, Миша печально вздыхает. А затем указывает рукой в сторону двери.

***

Надежда на то, что Аристархов не приедет, тает после первого же шага по коридору детского дома.

Интуиция вопит, что он здесь. А вместе с ней вопит и моя помощница Аня:

– Ой, Катенька, как здорово, что ты уже приехала. – Бросается она навстречу. – Там к нам новый спонсор приехал. Валентина Сергеевна просила позвать тебя, как только появишься.

– Так он уже у нее в кабинете?

С опаской, как на клетку с тигром, смотрю на дверь приемной.

– Да! Уже кофе пьют и переговоры переговаривают.

– А это точно вчерашний спонсор?

Не знаю, на что я надеюсь. По сути весь прошедший вечер был одной сплошной презентацией нашего нового щедрого спонсора.

– Он самый. – Аня мечтательно закатывает глаза. – Призовой жеребец. У меня аж трусы промокли, когда он вошёл в приемную и поздоровался. А теперь он и директриса хотят тебя.

Глава 9

Катя

Когда вхожу в приемную, легкие тут же заполняет аромат пряностей, шоколада и сухофруктов. За пять лет под одной крышей с Мансуровым я научилась разбираться в сортах кофе, и с точностью могу сказать, что это «Суматра Манделинг».

Не самый доступный сорт. Сомневаюсь, чтобы Валентина Сергеевна хотя бы слышала о нем, а уж сварить такой кофе для гостя – чудо на грани фантастики.

– О, Катюша! – Директриса отставляет стаканчик с эмблемой знаменитой кофейни и протягивает ко мне руки. – Здравствуй, дорогая. Мы как раз тебя ждали.

– Добрый день. – Смотрю на затылок Аристархова.

Он, похоже, и не думает поворачиваться. Как пил свой кофе, так и продолжает это делать.

– Я немного задержалась. – Обнимаю директрису. – Не знала, что у вас гости.

Поворачиваюсь к мистеру Памятнику и чуть не вздрагиваю от обжигающего взгляда.

Возможно, я недостойна, чтобы ради меня ворочали шеей, но вот с интересом полный порядок.

Миша оказался прав – Аристархов ждал меня и явно чего-то хочет.

– Знакомить вас, наверное, не нужно? – улыбается Валентина.

– Да, мы с Глебом Юрьевичем уже успели вчера познакомиться. – Сажусь в кресло рядом с Аристарховым.

Его сиятельство любезно ставит передо мной третий стаканчик кофе.

– Надеюсь, еще не остыл, – кратко комментирует он, снимая крышку.

– Спасибо… – Хочу сказать, что это мой любимый сорт, но взгляд останавливается на кривом, неприметном шраме между указательным и большим пальцами.

Я не знаю, от чего он. Это вообще не мое дело. Только собственное тело реагирует быстрее, чем мозг.

– Шрам от ожога? – Я прикасаюсь к его пальцам. Легко, одними подушечками. И как воровка тут же отдергиваю ладонь.

– Неудачная попытка потушить камин. Оказалось, я не такой огнеупорный, как думал, – с досадой произносит Аристархов и кивает директрисе.

– Пока вас не было, – сразу же начинает она, – мы обсуждали, на что в первую очередь пойдут средства фонда.

– Я думала, вопрос решен. Операции!