Последняя константа

А если ответов нет? Что тогда?

Она не знала. Пока – не знала.

Но собиралась узнать.

Глава 4. Седьмая койка

Станция «Предел», 120 а.е. от Солнца. 10 октября 2142 года. 02:14 по бортовому времени.

Мира не могла перестать думать о блокноте.

Она нашла его два дня назад – в каюте, которой не должно было существовать. Читала записи, написанные почерком женщины, которую никто не помнил. Видела, как чернила расплываются на последних страницах, словно сама реальность отказывалась хранить эти слова.

«Меня зовут…»

Имя было стёрто. Не зачёркнуто – стёрто. Как будто его никогда не писали.

Два дня она пыталась забыть. Сосредоточиться на работе, на данных, на графиках дрейфа констант. Но ночами – когда станция затихала и тени ползли по коридорам – мысли возвращались к каюте номер семь.

Кто-то жил там. Кто-то заметил аномалию раньше неё. И этот кто-то исчез – так полно, так абсолютно, что даже память о нём растворилась.

Что если это случится со мной?

Мысль была иррациональной. Ненаучной. Но в два часа ночи, в тишине космоса, рациональность теряла свою силу.

Мира встала с койки. Оделась в темноте, не включая света. Вышла в коридор.

Станция спала. Аварийные лампы горели тускло, отбрасывая синеватые тени на стены. Где-то гудела вентиляция – ровный, монотонный звук, который давно стал частью фона.

Она шла по коридору, не задумываясь о направлении. Ноги несли её сами – мимо кают, мимо технических отсеков, мимо закрытых дверей.

К двери с номером семь.

Мира остановилась перед ней. Табличка поблёскивала в тусклом свете – простая металлическая пластина с выгравированной цифрой. Такая же, как на всех остальных дверях.

Только этой двери не должно было быть.

Она протянула руку к замку.

– Мира?

Голос раздался за спиной – тихий, хриплый. Она обернулась.

Юрий стоял в нескольких метрах от неё. Он был босиком, в мятой футболке и пижамных штанах. Глаза – красные, воспалённые, словно он не спал несколько суток.

– Ты тоже, – сказал он. Не вопрос – констатация.

– Тоже что?

– Не можешь пройти мимо.

Мира посмотрела на него. Потом – на дверь. Потом – снова на него.

– Ты знаешь, что это за каюта?

– Нет. – Юрий покачал головой. – Не знаю. Но я… – Он замолчал, провёл рукой по лицу. – Каждую ночь прихожу сюда. Стою. Смотрю. Не понимаю, зачем.

– Ты заходил внутрь?

– Нет. Не могу. – Он сделал шаг ближе. – Боюсь.

Это признание – простое, честное – ударило Миру сильнее, чем она ожидала. Юрий был инженером, практиком. Человеком, который чинил сломанные вещи и не верил в то, чего нельзя потрогать руками.

И он боялся.

– Я заходила, – сказала Мира.

Юрий вздрогнул.

– Когда?

– Два дня назад. Ночью.

– И что там?

Мира помедлила. Слова застревали в горле – не от страха, а от чего-то другого. От понимания, что то, что она скажет, изменит всё.

– Чьи-то вещи, – сказала она наконец. – Одежда. Фотография. Блокнот.

– Чьи?

– Не знаю. В блокноте было имя, но… – Она замолчала. – Оно стёрлось. Исчезло.

Юрий смотрел на неё. В его глазах было что-то – тёмное, болезненное, похожее на узнавание.

– Покажи мне, – сказал он.

Замок мигнул зелёным.

Мира толкнула дверь, и та открылась – беззвучно, словно петли недавно смазывали. Внутри было темно; она нащупала выключатель, щёлкнула им.

Свет залил каюту – резкий, белый свет стандартных панелей.

Всё было так, как она помнила. Койка, застеленная серым покрывалом. Стол, пустой и чистый. Шкаф с закрытыми дверцами. На стене – фотография в простой рамке.

Юрий вошёл следом. Остановился на пороге, словно невидимый барьер не пускал его дальше.

– Я был здесь, – сказал он тихо.

Мира обернулась.

– Что?

– Раньше. Я был здесь раньше. – Он прижал ладонь к груди, словно пытаясь унять боль. – Не помню когда. Не помню зачем. Но я был.

Он сделал шаг вперёд. Ещё один. Подошёл к фотографии на стене.

Женщина на фоне Марса. Светлые волосы, широкая улыбка. За её спиной – купола колонии, красноватый песок, бледное небо.