Ариан 2. Путешествия в параллельные миры

Вечером она достала из сумки маленький свёрток.

– Смотри. – Я привезла из Рима. Ты же любил это… – в ладонях поблёскивала безделушка, дурацкий брелок с Колизеем.

Ариан взял его осторожно, словно что-то слишком хрупкое. Он не знал, любил ли он это. Может, любил другой он.

Позже, на кухне, она поставила два бокала, открыла вино.

– Ну расскажи. Где ты пропадал? Ты ведь обещал не задерживаться. Расскажи про свою поездку.

Он взял бокал, повертел.

– Ну… скажем так, я побывал в нескольких местах. Даже в нескольких мирах.

Она засмеялась, хлопнула его по руке:

– В командировке по параллельным вселенным? Ну и сколько их там было – десять? Сто?

– Я сбился со счёта, – сказал он слишком серьёзно.

Её смех дрогнул, на миг стих. В глазах мелькнуло что-то внимательное.

Ночью они лежали рядом. Она, прижавшись к нему, шептала:

– Я так скучала по твоему запаху. По твоим рукам. Ты ведь мой, правда?

Ариан вздрогнул. Он крепче обнял её, но ответ не нашёл.

Под утро она, ещё сонная, коснулась его губ.

– Ты сегодня целуешь как-то иначе. Даже… по-новому. – Улыбнулась. – Мне нравится. Ты другой.

Ариан закрыл глаза. В груди – острая боль.

Утро. Кофе на столе, её пристальный взгляд.

– Арик, а помнишь, что ты говорил в прошлом месяце, когда мы гуляли на набережной?

Он замолчал. Вика прищурилась.

– Ты не помнишь?..

– Может, это был кто-то из моих двойников, – попытался он улыбнуться.

Она усмехнулась, но глаза остались серьёзными.

– С тобой всё в порядке?..

Он посмотрел на неё и вдруг спросил:

– А помнишь, как мы познакомились?

– Ещё бы, – засмеялась Вика. – Ты тогда подошёл ко мне на конференции, долго мялся, а потом вдруг выдал: «А можно я приглашу тебя на ужин, пока не струсил?» Я даже растерялась, но твоя честность меня сразу обезоружила.

Ариан опустил взгляд. В его мире всё было иначе. Он тоже подошёл тогда – сердце колотилось, и он хотел пригласить её, сказать хоть что-то настоящее. Но смелости не хватило. Слова оборвались, и вместо признания он вымолвил лишь неловкое: «Удачи на сессии». Она улыбнулась, словно ждала большего, а он отвернулся и ушёл.

Теперь же он слышал её смех и чувствовал, как внутри что-то болезненно сжимается. Ведь это могло быть и в его реальности. Могло – если бы он тогда решился.

Вика, всё ещё смеясь, посмотрела на него внимательнее.

– Ты чего такой серьёзный? Обычно ты сам любишь рассказывать эту историю, а сегодня будто заново её услышал.

Ариан натянуто улыбнулся.

– Просто вспомнил… как всё было.

Она прищурилась, в её взгляде мелькнула тень тревоги.

– Арик… с тобой всё в порядке? Ты какой-то другой. Не в плохом смысле, нет… – она запнулась, подбирая слова. – Просто будто не до конца здесь.

Он отвернулся, сделал вид, что ищет что-то на столе.

– Наверное, устал.

Она кивнула, но её пальцы, сжавшие его руку, слегка задрожали.

Смех ушёл. Наступила пауза, в которой впервые ясно прозвучала мысль: она чувствует – что-то не так.

– Покажи… – вдруг сказала она тихо, но твёрдо. – Тату. То самое, что мы сделали вместе.

Ариан замер.

– Какое тату? – тихо уточнил он, пытаясь улыбнуться, чтобы смягчить напряжение.

– Не смешно, – отрезала она, сжав губы. – Просто покажи. На запястье… ближе к локтю.

Он с медленным движением поднял руку. Кожа на внутренней стороне запястья была ровной и гладкой, словно рисунок никогда и не существовал.

Вика широко раскрыла глаза, дыхание застряло в груди.

– Ты что, её вывел? – голос дрожал, смесь шока и недоверия. – Мы же вместе делали. Вот моя тату. Когда ты успел? Где шрам от выведения? Что за… ерунда, Ариан?

Он молчал, сердце стучало как сумасшедшее. Он понимал, что слова, которые сейчас прозвучат, разрушат всё. Но откладывать уже было невозможно.

– Я… я не отсюда, – выдохнул он, голос дрожащий. – Я не твой Ариан. Я… я из параллельного мира. Всё, что ты знаешь обо мне – правильно, но это не я.

Вика замерла, взгляд застывший от непонимания и ужаса. Слёзы выступили на её ресницах.

– Ты мне изменяешь? – шептала она, голос срывался. – У тебя есть другая? Как ты можешь так со мной?

– Нет, – почти кричал он, пытаясь приблизиться, обнять. – Нет никого. Это не измена… Я не мог выбрать, я…

Она оттолкнула его, едва не плача.

– Не трогай меня! – её руки дрожали. – Я… я не могу…

Она развернулась и ушла в комнату, глухо рыдая. Ариан остался один на кухне, воздух слипался на губах, сердце разрывалось на части. Руки опустились вдоль тела, но мысли бурлили как поток, который невозможно остановить. Тишина вокруг казалась оглушающей. Он был рядом с ней, но не был здесь по-настоящему.

И на мгновение ему показалось, что мир замер вместе с ним, и всё, что было до этого – радость, возвращение домой, любовь, – рассыпалось в холодный, жестокий прах.

Глава 5. Невозможное прощание.

Ариан ощутил внезапную вспышку внутри себя – как электрический разряд, пронизывающий каждую клетку, будто энергия, накопленная за всё время переходов, вот-вот вырвется наружу. Сердце застучало быстрее; он понял – это первый предвестник нового перехода. Он не мог оставить Вику в этом состоянии. Ему нужно было хоть что-то сказать, доказать, что кроме неё у него никого нет.

Он направился к её комнате, но дверь была заперта. Сердце сжалось. Он прислонился к двери, тихо, почти шёпотом, заговорил:

– Вика… слушай меня. Всё, что я делал, всё, что со мной происходило… я всегда любил только тебя. В том мире, где я промолчал, где не решился подойти… я остался один, без тебя. Но каждое мгновение я помнил только о тебе. Никого кроме тебя не было и нет.

Его голос пробился к её сердцу. Сквозь слёзы она приоткрыла дверь, впустив его внутрь. Ариан осторожно сел рядом, и их взгляды встретились.

– Ты стал другой… – сказала Вика, дрожа, – тату исчезло, ты весь другой…

Он улыбнулся сквозь боль, и она продолжила:

– Но глаза… те же, что у моего Ариана.

– Я люблю тебя… больше жизни, – ответил он, чувствуя, как энергия внутри него начинает сжиматься, как пружина, готовая выстрелить. – Я бы отдал всё, чтобы вернуть всё назад…

– Назад что? – спросила она, дрожа.

– Когда я промолчал и не пригласил тебя… – он удержался от слов, не желая разрушать её взгляд.

Слёзы катились по её щекам. Она осторожно тронула его щеку:

– Ах, Ариан…

Они обнялись. В этом мгновении Ариан впервые почувствовал всю её теплоту, ту, которой ему так не хватало всю жизнь. Но внезапно – резкая вспышка, дрожь внутри, как будто пространство вокруг него начинало распадаться.

Он прижал её к себе, шепча на ухо:

– Я тебя люблю… слышишь? И всегда любил…

Вика вслушивалась в его слова, но в её глазах мелькнуло тревожное осознание: что-то идёт не так. Он тихо добавил:

– Дай мне последний раз посмотреть в твои карие глаза…

– Почему в последний? – прошептала она.

– Просто дай насладиться ими, – сказал он, и они посмотрели друг на друга. Пространство вокруг медленно растворялось, линии реальности расплывались, как в воде.

Ариану было невыносимо больно. Он не хотел терять её снова. Частицы его тела начали мерцать, рассеиваться, растворяясь в воздухе.

Вика всматривалась, не веря:

– Неужели это правда…? Ты… из другого мира?

– Я люблю тебя… – ответил он, последний раз её обнимая, его голос звучал сквозь искажение пространства.

Она протянула руки, пытаясь удержать его. Поцелуй, лёгкий и горький, был их последним. И в этот миг он исчез полностью, растворившись.

Комната снова опустела. Вика сидела, держа пустоту между собой и тем, кто был её всем, и впервые ощутила тяжесть невозможного прощания.

Глава 6. Карты пути.

Боль от потери Вики, острая и свежая, ещё пульсировала в висках, когда мир снова сорвался под его ногами. Пространство вытянулось, свернулось, загудело. Он летел сквозь пустоту – без страха, но с тяжёлой, приглушённой горечью, словно проваливался внутрь собственного сердца.

И тогда из небытия проступили линии.

Как будто невидимый художник осторожно выводил контуры нового мира.

Сначала – шум: многоголосый, притушенный, дышащий.

Затем – запахи: сладковатая пыльца, дымок душистых трав, аромат свежеиспечённого хлеба.

И наконец – краски: яркие пятна фруктов, выцветшие ткани, мягкий блеск металла на солнце.

«Ну вот… снова. Снова новая, аккуратно очерченная реальность», – устало мелькнуло в голове.

Он глубоко вдохнул, чувствуя, как каменные плиты мостовой упруго откликаются под ступнями.

Перед ним жил и переливался красками рынок – словно иллюстрация из старой книги.

Лавки ломились от фруктов, зерна, глиняных кувшинов. А рядом – ряды странных вещей: амулеты, фигурки, связки трав.

Магия здесь не пряталась. Она была частью быта – как соль, как хлеб.

«Будто попал на съёмочную площадку Гарри Поттера… – с усмешкой подумал Ариан. – Только без кофе-брейка».

Он внимательно оглядел улицу: мостовая выложена каменными плитами, дома вокруг из дерева и камня, соломенные и черепичные крыши, окна маленькие, часто с резными рамами, а двери украшены символами и знаками. По брусчатке слышался глухой стук копыт.

Если бы это был его мир, он бы сказал: позднее Средневековье.

Но здесь каждый предмет – будто жил своей собственной, тихой жизнью.

Люди в длинных стёганых накидках и плащах с капюшонами перемещались между рядами неспешно и сосредоточенно. И на их одеждах – вышитые знаки, застёжки из меди и кости, поблёскивающие как обереги.

Ариан шёл, погружённый в наблюдение, пока чьи-то пальцы – лёгкие, как касание мотылька – не коснулись его руки.

Он обернулся.

У простого стола сидела женщина. Перед ней лежала колода карт с потёртыми позолочёнными краями.

– Ты не отсюда, – сказала она тихо, но её голос будто возник прямо в его сознании.

Ариан вздрогнул, встретив её спокойный, до глубины пронзительный взгляд.

– Простите?..

– Я вижу твою суть, – произнесла она так, будто читала открытую книгу. – Твоя кожа здесь чужая… и душа тоже. Давай же посмотрим, какие ветры несут твой корабль.

Он сдержанно улыбнулся и сел напротив – очарованный странным спокойствием, которое она излучала.

Её пальцы бесшумно заскользили по колоде.

Первая карта.

На ней – закрученный, тернистый лабиринт.

– Путь, полный развилок. Испытания впереди. Для одних они – стены, для других – двери. Какими они станут для тебя – решишь только ты.

Вторая карта.

Сердце, рассечённое тонкой трещиной.

Голос гадалки стал мягче, но глубже:

– Это – Рана. Боль, которую ты носишь. Она ещё свежа, она ещё режет. Но в её тишине прячется выбор: либо она станет якорем, что утянет тебя на дно… либо приведёт туда, где однажды откроется путь к тому, кого ты потерял. Не сейчас. Не скоро. Но шанс будет.

Слова прозвучали так, будто она коснулась того, что он скрывал даже от себя.

Ариан почувствовал, как грудь болезненно сжалась.

Третья карта.

Вспышка – словно удар молнии.

Одинокий маяк на скалистом утёсе; внизу – тьма, жадно рвущаяся к лучу света.

– Это – Цель, – голос гадалки стал твердым. – Свет в конце твоего пути есть. Но он не падает с небес. До него ведёт лестница. И каждая ступень – борьба. Дойдёшь – станешь тем, кем должен стать. Сломаешься – станешь тенью того, кем мог быть.

Слова вонзались в сердце – слишком точно, слишком больно, чтобы оставаться просто метафорой.

Ариан хотел, что-то спросить, как вдруг что-то дернулось в самом воздухе. Звуки рынка исчезли, став глухим, далёким гулом.

И в этой вязкой тишине женщина снова взяла его за руку.

Её прикосновение было тёплым – и странно сильным.

– Будь твёрд, путник, – произнесла она. – То, что ждёт тебя впереди, – не просто смена декораций. Это проверка на прочность. Испытание самой твоей сути.

Её взгляд стал странно глубоким, и в его безмолвной тени будто рождался шёпот – то предупреждение… то благословение.

В следующую секунду резкий рывок прошил пространство.

Ариан почувствовал, как вибрация поднялась от ступней к груди – словно сам мир делает вдох перед прыжком.

Гадалка всё ещё держала его руку.

– Падение – не конец, чужак, – шепнула она. – Иногда это дверь.

И мир сорвался, разбившись на осколки, унося его к порогу новой реальности.

Глава 7. Отклонение от нормы.

Ариан ощутил притяжение – новый мир звал его, затягивал в себя. Сначала настигло чувство пустоты, словно он парил в огромной белой комнате без звуков и запахов. Пространство колыхалось, и в этом безмолвии начали проступать смутные силуэты: что-то высокое и прямое, вытянутые линии, холодное свечение. Мир словно медленно проявлялся сквозь толщу воды, обретая форму и плоть. Наконец очертания собрались воедино. Он оказался среди ровных, идеально выложенных плит. Дома тянулись ввысь серыми прямоугольниками – ни резьбы, ни украшений, только линии окон, словно клетки графика. Воздух был чистым, но каким-то мёртвым, без запахов дыма или трав, только стерильный холод бетона.

Люди шли мимо. Никто не смотрел по сторонам, не улыбался, не переговаривался. Их шаги были одинаково размеренными, лица – пустыми, как у манекенов. Кто-то остановился у киоска, взял пакет с надписью «питание – стандарт 3», пошёл дальше. Ни «спасибо», ни «до свидания». Всё происходило так, словно эмоции были вырезаны из самого кода их жизни.

Ариан услышал глухой удар. С крыши высокого здания вниз сорвался подросток. Его тело рухнуло на плиту, вокруг растеклась тёмная лужа.

Люди на мгновение замедлили шаг, бросив короткие, пустые взгляды. Ни ужаса, ни жалости – лишь констатация факта. Уже через секунду каждый снова шёл своей дорогой, будто отмеченное ими событие не имело веса.

Когда подъехала машина с красным крестом, двое в серых костюмах спокойно подняли тело и увезли его. Ни один прохожий даже не повернул головы – улица текла ровно, как и прежде.

Ариан остался стоять неподвижно. У него сжалось горло. В его мире на такое сбежалась бы толпа, раздались крики, слёзы, шёпот. Здесь же – тишина и равнодушие. Ни ужаса, ни скорби, ни даже любопытства.

«Здесь нет чувств, – подумал он. – Нет даже страха. Это мир, где падение человека с крыши значило не больше, чем упавший камень».

Для него это было страшнее любых мрачных видений: равнодушие, обёрнутое в норму.

Ариан сделал несколько шагов, пытаясь перевести дыхание после увиденного. В этот момент его внимание зацепилось за странную деталь: люди двигались с одинаковым ритмом, словно кто-то невидимый задавал шаг метрономом. Казалось, они неслись в потоке, но не потоке живых импульсов, а заранее прописанных маршрутов.

Он остановился у перекрёстка. Вдруг все светофоры одновременно сменили цвет – и пешеходы послушно пошли вперёд, ни один не оступился, не задержался. Поток машин тронулся с той же точностью. Всё происходило с такой идеальной синхронией, что Ариан ощутил холод по коже: здесь не было места случайности.

У автоматического киоска стояла женщина. Она приложила карту к терминалу – короткий сигнал подтвердил оплату. Из узкого окна выехал поднос с коробкой „здоровье – норма 2“. Женщина забрала её и пошла дальше – спокойно, без эмоции.. Ни удивления, ни радости, ни раздражения.

Ариан поднял голову. На гладкой поверхности здания вспыхнуло огромное цифровое табло:

«Эмоциональный уровень – стабилен. Благодарим за участие».

Надпись возникала каждые десять секунд, как вдруг ритм сбился:

«Эмоциональный уровень – нестабилен. Локализация: сектор 14».

Он оглянулся, но никто вокруг даже не поднял головы.

«Неужели это про меня?..» – пронеслось в сознании.

Ариан почувствовал, как рядом остановились двое людей в серых костюмах. Их лица были такими же пустыми, как у всех остальных, но в руках поблёскивали гладкие серебристые устройства. Ни крика, ни угрозы – только тихое, безэмоциональное движение.

– Проследуйте с нами. Отклонение будет исправлено, – произнёс один из них ровным голосом.

Ариан сжал зубы.

– Какое ещё отклонение? – спросил он, и сам удивился, как дрогнул его голос.

Они оба сделали шаг вперёд. Их пустые глаза были похожи на чёрные стёкла, в которых не отражалось ничего человеческого.

Ариан рефлексорно отступил назад.

Они пошли за ним.

Он снова отступил, и снова они прибавили шаг.

Их шаги становились быстрее, и он, не выдержав, сорвался с места. Бросился бежать.

И в тот же миг воздух прорезал резкий, пронзительный вой сирены. Уличные фонари вспыхнули красным, превращая улицу в кровавый коридор. Холодный голос разнёсся отовсюду, будто сам город говорил:

– Угроза стабильности. Сектор 14. Нарушитель обнаружен.

Прохожие мелькали мимо, стараясь не смотреть прямо на Ариана. Лишь несколько коротких взглядов скользнули в его сторону – мимолётное недоумение, едва уловимый вопрос в глазах, который тут же гас. Никто не задерживался, никто не пытался вмешаться.

Ариан петлял между серыми домами, сердце билось в висках. Казалось, что он ушёл, что обманул систему. В одном из переулков он прижался к стене, тяжело дыша. Тишина. Ни шагов, ни голосов. «Похоже, ушёл», – пронеслось в голове.

Вдруг электрический разряд ударил сбоку. Он попытался дернуться, но мир вспыхнул ослепительно-белым светом и оборвался, словно реальность разорвалась на куски.

Он очнулся в белой комнате. Стены были гладкими, без окон, освещённые ровным, мёртвым светом. Перед ним стоял человек в сером костюме. Безупречно ровная осанка, лицо без тени выражения, глаза чуть живее, чем у прохожих, но и в них не было тепла. На рукаве его костюма маленькая серебристая нашивка с надписью «К» – Ариан не сразу понял, что это значит. Это был «корректор».

– Субъект, – произнёс он тихо, словно отмечая галочку в протоколе. – Вами зафиксированы множественные отклонения от норм.

– Какие ещё нормы? – хрипло спросил Ариан, с трудом поднимаясь на стуле, к которому был пристёгнут.

Корректор провёл рукой по тонкой панели. На стене загорелись слова:

«Здоровье – норма 1: поддержание стабильности»

«Сон – норма 2: оптимизация режима»

«Эмоция – норма 3: коррекция отклонений»

«Социальная активность – норма 4: продуктивность»

– Ваши показатели не укладываются ни в одну из категорий, – продолжил он. – Эмоциональные всплески выше допустимого. Сон не оптимизирован. Социальные реакции хаотичны. Вы – не алгоритмизированный субъект. Это опасно для вас и для системы.

Ариан сглотнул.

– Опасно? Для кого?

– Для всех, – ровно ответил собеседник. – Отклонение одного создаёт нестабильность множества.

– Но… эмоции, – голос Ариана дрогнул. – Они же… часть человека.

Мужчина наклонил голову, будто фиксируя странность.

– Эмоций не существует. Их никогда не было. Люди всегда действовали по правилам и алгоритмам, просто раньше они не были так явно структурированы. С развитием Искусственного Интеллекта все процессы были оптимизированы: жизнь стала ещё более понятной, предсказуемой, алгоритмичной. Ошибки сведены к минимуму.

Ариан ощутил ледяной комок страха, сжимающий грудь.

– Тогда что со мной будет?

Некоторое время он хранил молчание, словно сверял свои слова с невидимой инструкцией. Затем произнёс спокойно:

– Вы – уникальный случай. Вас будут изучать согласно нормам. Это необходимо. Для вашего же блага.

Слова упали, как приговор.

Глава 8. Люди.

В этот момент в кабинет вошли двое в серых костюмах. Их движения были выверены, шаги – синхронны. Ни тени сомнения или усталости, будто всё происходящее давно просчитано.

Они подошли к Ариану, взяли его под руки. Он дёрнулся, вырываясь.

– Я вам что, подопытный?! – выкрикнул он. – Я не давал согласия, вы не имеете права! Отпустите меня! Я ни в чём не виноват… Я просто другой!

На секунду куратор поднял глаза от прозрачной панели, его лицо оставалось неподвижным.

– Верно, – ответил он ровно. – Поэтому вы представляете ценность. И – научный интерес.

Эти слова прозвучали почти как похвала, но не имели ни капли человеческого тепла.

Ариана вывели в коридор, пересекли длинный холл и вышли к парковке, где стоял тёмный бронированный внедорожник с белой надписью на борту: «Контроль соответствия». Буквы были строгие, геометрические, словно сами по себе уже являлись частью алгоритма.

Внутри пахло металлом и пластиком. Рядом сидели двое охранников. Их лица были одинаково спокойны, глаза – пустые.

Ариан попробовал заговорить:

– Куда вы меня везёте?

Молчание. Только ровное дыхание и шум двигателя.

Он обернулся к одному, потом ко второму, потом к водителю:

– Вы слышите меня? Куда мы едем?

Ни одного взгляда, ни единого слова.

Ариан сжал кулаки, устал от глухой стены молчания и, уже почти шёпотом, будто сам себе произнёс:

– Вы вообще… люди?

Один из охранников медленно повернул голову и, не меняя выражения лица, ответил:

– Да.

Ариан усмехнулся, но в усмешке не было радости.

– Люди… – повторил он. – Странно, как легко слово теряет смысл.

Он закрыл глаза и вспомнил строки: «Если соль потеряет силу, чем сделаешь её солёною?»

В нём поднялась горечь и ясность одновременно: перед ним действительно были люди – но лишённые самого человеческого.

Он прижался к окну, глядя на город. Люди шли по улицам синхронно, будто в одном ритме. Никто не говорил, не жестикулировал. Дети кидали друг другу мяч молча и без смеха – будто они родились уже пустыми. На дороге машины двигались не обгоняя и с абсолютно одинаковой скоростью. На билбордах вместо рекламы висели сухие данные и лозунги: «Температура воздуха – 18 градусов. Уровень чистоты – 99,7%. Индекс согласованности района – стабилен». Рядом строгие надписи: «Согласованность – благо», «Лишнее движение – лишняя энергия».

Ариан заметил в панели старомодную автомагнитолу.

– Можете включить радио? – тихо спросил он.

Водитель без слов нажал кнопку.

В салоне раздался ровный голос диктора:

«Вчера завершён план по распределению ресурсов. Сегодняшний день проходит без отклонений. Нарушений не зафиксировано. Все показатели стабильны. Сектор тридцать второй завершил цикл вовремя. Следующий цикл начнётся в шестнадцать тридцать».

Ариан нахмурился.

– А можете переключить на другую станцию?

Щёлк.

Теперь из динамиков послышался другой поток: сухие отчёты.

«По данным мониторинга: опозданий на рабочие смены сегодня не зарегистрировано. Нарушений режима сна – ноль. Превышений нормы движения в общественных зонах – не выявлено. Индекс согласованности населения составляет девяносто девять целых восемь десятых. Сектор девятнадцать завершил цикл питания вовремя. Текущее время цикла – шестнадцать ноль три».

Фон сопровождался тихим мерным ритмом – напоминавшим удары сердца, но абсолютно одинаковые, искусственные.

Прослушав все эти странные передачи, Ариан чуть наклонился вперёд и спросил:

– А у вас есть… музыкальные станции? Музыка, песни?

Водитель чуть повернул к нему голову, будто не понял сути вопроса. Потом щёлкнул тумблером.

Послышались звуки, похожие на музыку, но странные: ни мелодий, ни слов, ни чувства. Только повторяющийся ритм – чистые интервалы, гул и свист, складывающиеся в ровный узор. Словно музыка, лишённая души.

Ариан нахмурился:

– Это вообще что? Музыка?

Водитель механически ответил:

– Серии частот. Они поддерживают концентрацию, согласованность и продуктивность.

Ариан слушал и не узнавал самого явления. Это не было ни радостью, ни печалью, ни вдохновением. Это было… просто средство держать умы в едином такте.

Он подумал: «Здесь даже музыка лишена жизни. Она стала механизмом продуктивности».

Наконец машина остановилась у огромного здания из стекла и металла. Его форма была почти идеальной сферой, прорезанной ровными линиями. На фасаде сияли слова:

«Центр когнитивных исследований».

Глава 9. Архив древних понятий.

Ариана провели внутрь. Белые коридоры, мягкий ровный свет, никаких лишних деталей. В просторном зале его встретила группа людей в белых халатах. Их взгляды были холодными, но внимательными, как у исследователей, рассматривающих редкий объект.