Невинный обман на Рождество

– Спасибо, – на этот раз у меня выходит искренняя полуулыбка.

– Захватите дров и пойдемте в дом, – а она тот еще эксплуататор.

Как правило, это я отдаю приказы своим подчиненным, горничным и другому обслуживающему персоналу. Сегодня же я впервые примеряю на себя эту роль. Но я не вправе отказаться, ведь не хочу остаться на улице в такую непогоду.

Сгребаю в охапку с десяток поленьев, прижав к груди. Стараюсь не обращать внимания, что рискую затянуть и испачкать дорогой брендовый вязаный джемпер и пальто.

Глава 4

Вхожу за девушкой в дом, и меня сразу окутывает приятным теплом, несмотря на то, что я успел хорошенько согреться, рубя дрова.

– Отнесите дрова в гостиную к камину, – указывает рукой в левую часть дома, из которой льется свет.

– Хорошо, – послушно выполняю, следуя в указанном направлении.

Оставив поленья у зажженного камина, сразу подкидываю в топку еще, поскольку пламя почти потухло.

Возвращаюсь в коридор и застываю на месте, увидев, что девушка сняла куртку, открыв моему взору стройную, изящную фигуру, одетую в бежевый шерстяной кардиган, завязанный поясом на талии и облегающие белые легинсы на длинных ногах с высокими серыми вязаными носками поверх них.

Наблюдаю как она снимает с головы шапку, из-под которой словно струящийся шелк выпадают платиновые волосы длиною почти до талии, рассыпаясь по тонким плечам.

Сейчас я будто смотрю на другого человека. И пусть я не избалован женской красотой, меня обескуражил ее вид. А она ведь совершенно без косметики и выглядит по-домашнему.

Может как раз и в этом вся суть. Все женщины, с которыми я контактировал до того, как оказывались в постели со мной, были одеты в дорогие вечерние наряды и намазаны не одним слоем косметики.

– Можете повесить вещи тут, – указывает на вешалку, на которой уже весит объемная белоснежная шуба.

– Да…кхм… – прочищаю горло, не ожидав от себя такой реакции.

Все происходящее сейчас кажется каким-то сюрреалистичным. Та странная женщина, появившаяся откуда ни возьмись. Расчищенная дорога. Дом лесничего, в котором оказалась молодая и привлекательная девушка, которая точно не ждала гостей, но все равно не стала прогонять меня.

– Я собираюсь выпить чая. Не хотите?

– Было бы здорово.

– Хорошо.

Следую за ней, оказавшись в кухне. Девушка сразу идет к плите, включив конфорку, на которой стоит чайник.

В нос бьет смесь каких-то запахов, и я обращаю внимание на расставленные на столе маленькие баночки, пипетки, колбы с налитыми в них жидкостями.

– Я немного работала, – смущенно произносит, проследив за моим взглядом.

– И в чем заключается ваша работа? – засовываю руки в карманы брюк.

– Я парфюмер, – облокотившись о столешницу, проводит рукой по шее сзади.

– Хм…видимо, у вас хороший нюх, – не нахожу, что еще сказать.

Я же говорил, что не силен в разговорах. Особенно со слабым полом. Все, что я хорошо умею делать с женщинами, так это доставлять им удовольствие. В остальном же я тот самый «сухарь» и «молчун».

– Похоже на сравнение с животным. Я бы предпочла что-нибудь другое, – мне нравится ее смелая непосредственность.

– Например? – приподнимаю бровь.

– Чувствительное обоняние.

– Честно говоря, я в этом совсем не силен, – чешу затылок.

– В том, чтобы озвучивать свои мысли? – быстро же она меня раскусила.

– И в этом тоже. Но я имел в виду парфюмерию. Я никогда не пользовался духами.

– Почему?

– Не могу сказать, – пожимаю плечами.

– А вы чем занимаетесь?

– Владею бизнесом по изготовлению мебели под заказ.

– В Ньютоне?

– Да.

– У нас есть только одно, о котором я не раз слышала – «Малсофф».

– Да, это моя компания. Скоро филиал нашего производства появятся еще в паре городов штата Массачусетс. А вы тоже из Ньютона?

– Как ни странно. Вы какой чай предпочитаете черный или зеленый?

– Может у вас есть кофе? – этот напиток всегда был моим спасением при рабочей загруженности допоздна.

А поскольку буря может закончиться в любой момент, мне лучше оставаться бодрым.

– Кофе нет, но могу заварить вам чай покрепче.

– Да, пожалуйста.

– Сахар?

– Нет, без сахара.

– Хорошо.

***

Джейн

С бабушкиным цветочным сервизом на подносе перемещаюсь в гостиную вместе с незваным гостем, и мне все еще не по себе от постороннего присутствия. Я собиралась провести эти дни в одиночестве, а уже в первый день ко мне ночью заявились, нарушив и без того хрупкое равновесие. Когда услышала за спиной хрипловатый бас, меня окутал липкий ужас. Ведь меньше всего я ожидала, что в такой глуши может оказаться хоть кто-то. Тем более в такой погодный апокалипсис. Но когда он озвучил свою проблему все, что мне захотелось это, чтобы он как можно скорей ушел. Я и так была измотана. Руки ужасно болели, и на ладонях уже образовались мозоли от неудачных попыток порубить эти чертовы дрова. Я уже находилась на грани отчаяния и мысленно готовилась оставшиеся дни пробыть в холодном доме. Никогда не думала, что настолько не приспособлена к такого видам нагрузок. Видимо, мои руки способны делать только что-то без участия физической силы. Как говорится: каждый должен заниматься своим делом. Была удивлена, что этот угрюмый мужчина предложил свою помощь. Ведь весь его лощеный вид так и кричит, что за него все делают соответствующие люди, которым он платит. Но на удивление он порубил дрова очень профессионально.

То, что было после мне сложно объяснить. Я зачем-то предложила ему переждать. В какой-то момент перед глазами мелькнули картинка аварии, которая случилась в такую же погоду. Я находилась в детском кресле на заднем сиденье, когда машину занесло, и папа не смог справиться с управлением. После чего нас начало бросать из стороны в сторону, а после и вовсе вынесло на обочину, где машина несколько раз перевернулась. Каким-то чудом я выжила в искореженной машине, а мама с папой погибли на месте. Видимо, подсознание не хотело, чтобы на моей совести была гибель человека.

Ставлю поднос на деревянный столик, который когда-то еще был вырезан дедушкой и сажусь на кресло рядом с камином. Мужчина садится на диван напротив с мрачным выражением лица, будто нахождение здесь приносит ему дискомфорт. Или это его нормальное выражение. Сложно понять. К сожалению, в свои двадцать пять я не особо разбираюсь в людях.

Взяв чашку с дымящимся чаем, подношу к губам, делая маленький глоток, и украдкой поглядываю на мужчину, смотрящего на разгорающееся в камине пламя. На мгновенье залипаю на том, как языки пламени играют в его насыщенно-синих глазах.

Что я успела понять, так это то, что он не особо разговорчив. И в этом мы с ним похожи. Я не любитель разговоров по душам. Разве только с лучшей подругой. Но с Мэри мы знакомы целую вечность.

Обращаю внимание, что он все время смотрит на часы на своем запястье, и каждый раз его губы сжимаются в тонкую линию.

– Вас наверно очень ждут? – вырывается из меня вопрос и синие глаза устремляются на меня.

Непроизвольно начинаю ерзать на месте от его пронзительного взгляда. Мне совсем не нравится такая странная и необъяснимая реакция.

– Да, ждут, – кладет локти на колени, скрестив длинные пальцы между собой, и опускает взгляд себе под ноги.

Зачем-то смотрю на безымянный палец левой руки в поисках кольца.

– Ваша жена? – очередной вопрос, за который внутренне ругаю себя, но ничего не могу поделать со своим любопытством.

Как-то странно посмотрев на меня исподлобья, он не спешит с ответом.

– Не хотите, можете не отвечать, – подношу кружку к губам, ощутив приливающий к лицу жар, и перевожу взгляд на камин.

– Я не женат, мисс Оливер. Меня ждут родители и сестра со своей семьей. И скорей всего они уже места себе не находят. А меньшее чего бы мне хотелось, чтобы кто-то переживал еще и за меня, – последнее предложение звучит немного странно, но я не уточняю.

– Понимаю, – обхватываю теплую кружку двумя руками.

Повисает тишина, и в гостиной слышно только успокаивающее потрескивание поленьев, разбавляемое завыванием ветра за окнами.

Через полчаса подавляю зевок из-за накопившейся усталости. Чаще всего я ложусь спать после трех ночи, но сегодня был слишком сложный день. Вот только как сделать это, когда в доме находится едва знакомый человек.

– Вы можете идти спать. Вам не обязательно все время сидеть со мной. Если, конечно, я сейчас не сижу на вашей постели, – указывает на диван.

– Нет, здесь есть отдельная спальня.

– Тогда вы можете не переживать и спокойно идти спать.

– А вы что будете делать?

– Как только буря утихнет, я уеду.

– Да…хорошо, – поднимаюсь с кресла и как только делаю это, мужчина поднимается следом. – Доброй ночи, мистер Малкольм, – из-за высоты его роста приходится поднять голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

Надо сказать, что и сам он совсем не маленького телосложения. На мой взгляд, слишком широкоплечий и мускулистый. В этом белом вязанном свитшоте он напоминает медведя.

– Прошу, называйте меня Луисом.

– Ладно, Луис.

– Доброй ночи, Джейн, – звук моего имени, произнесенное его басовитым голосом звучит как-то непривычно, отзываясь странными мурашками по коже.

Делаю шаг, и внезапно в доме гаснет весь свет, погружая нас во мрак. Даже свечение от пламени в камине не особо помогает разглядеть хоть что-то.

– Л-луис? – произношу дрожащим голосом, ощутив нарастающий ужас.

Ненавижу темноту! Просто не переношу ее! Особенно в малознакомых местах!

– Я здесь, – голос звучит гораздо ближе, и невероятным образом это вызывает облегчение.

– Ч-что это? – инстинктивно протягиваю руку, коснувшись чего-то твердого и теплого и, похоже, это оказывается его рельефный пресс.

Странное ощущение разливается по телу, когда до моего обоняния доносится едва уловимый запах геля для душа с нотками кедра.

– Могу предположить, что дело в аккумуляторе, – мою руку обхватывает большая мужская ладонь и я почему-то не отстраняюсь.

Внезапно ослепляет яркий свет включенного фонарика в телефоне и понимаю, что мы стоим уж слишком близко к друг другу. Нас разделяет всего несколько сантиметров.

– Нужно проверить. Где у вас находится аккумулятор? – он продолжает держать мою руку или это я слишком сильно ухватилась за него.

– Эм…в кладовке. У входа.

– Проводите меня?

– Д-да…пойдемте. Только не отпускайте моей руки, – меньше всего хочется показывать свою трусость, но ничего не могу с собой поделать.

– Не любите темноту? – задает вопрос, пока мы пробираемся к кладовке. Но в его тоне я не слышу насмешки.

– Честно говоря, не очень.

– По вечерам в вашей квартире свет горит везде?

– Как вы догадались?

– Хм…моя сестра была такая же. Пока не родила первую дочку.

– Сколько вашей сестре? – хочется отвлечь себя разговором.

– Тридцать два.

– Она младше вас?

– Да.

– А сколько же вам?

– Тридцать шесть.

– Эм…ясно, – немного теряюсь, поняв, что он старше меня на целых одиннадцать лет.

– Староват?

– Я ничего такого не сказала.

– Но подумали?

– Вовсе нет.

– А вам? Двадцать два, двадцать три?

– Почти угадали. Мне двадцать пять. Это здесь, – открываю дверь в кладовую и пропускаю его первым. – Аккумулятор у правой стены.

– Сейчас посмотрим, – отпускает мою руку, и я обхватываю себя руками.

Спустя минуту раздается щелчок и свет снова загорается.

– Ох…слава богу, – облегченно выдыхаю. – И что это было?

– Пустяк. Клемма была неплотно вставлена. Возможно, небольшой сквозняк сыграл роль.

– Спасибо. Что бы я без вас делала. Я совсем не разбираюсь в этом, – нервно смеюсь.

– Не за что. Все хочу спросить, от чего или кого вы сбежали в такую глушь? – сканирует своей бездонной синевой.

– С чего вы взяли, что я сюда сбежала?

– Очевидно же, что вы не приезжаете сюда каждый уик-энд, чтобы отдохнуть от суеты. Вы даже дрова рубить не умеете.

– Моя бабушка… – провожу рукой по волосам, увидев, что Луис следит за каждым моим движением. – Полтора месяца назад она умерла от агрессивной формы рака. Она растила меня с пяти лет и была для меня всем, – опускаю взгляд себе под ноги, глотая ком, вставший в горле.

Повисает пауза, и я снова ощущаю окутывающую пустоту и боль в груди.

– Прошу прощения. Мне очень жаль.

– Мне тоже…жаль. Я лучше пойду к себе. Доброй ночи, – ухожу, не желая, чтобы он видел меня такой.

Хватит того, что я и так показала свою уязвимость.

Глава 5

Распахиваю глаза и подрываюсь с кровати, хватая ртом воздух. Кожа под пижамой покрылась липким потом и пропитала хлопковую ткань. Прижимаю руку к груди, почувствовав, как барабанит сердце, отдаваясь в ушах. Картинки пугающего сновидения все еще стоят перед глазами, и тело бьет нервной дрожью.

Мне снова приснилась треклятая авария, в которой я видела окровавленное лицо мамы, смотрящее на меня безжизненным взглядом. Я кричала и плакала навзрыд, пытаясь дотянуться до нее, но меня удерживали ремни детского кресла. Я звала ее, но она никак не реагировала, и этот момент отпечатался в моем сознании.

Чертовы сны! Давно они не приходили ко мне. 

Бросив взгляд на старые настенные часы, вижу, что прошло всего полтора часа с того момента, как я пожелала спокойной ночи своему гостю. За окном все еще идет снег с сильным ветром, а значит, он вряд ли уехал.

Поняв, что больше не усну, накидываю кардиган на плечи и выхожу из спальни. Проходя мимо гостиной, замечаю Луиса, лежащего на диване спиной, с закрытыми глазами и со скрещенными на груди руками. Он не смог весь вместиться, и одна нога лежит до икры, свисая с дивана. А другая согнута в колене и упирается ступней об пол.

Стараясь не шуметь, прохожу в кухню и завариваю себе ромашковый чай, чтобы немного успокоить расшатавшиеся нервы. Ловлю себя на мысли, что присутствие Луиса успокаивает. И это по меньшей мере странно. Я не из тех, кто с легкостью может сходиться с людьми. Кто-то ошибочно воспринимает это за холодность, но на самом деле я просто избегаю привязанностей. Единственный человек, к которому я по-настоящему была привязана после смерти родителей – это бабушка. Но и та оставила меня. А ведь ей было всего шестьдесят девять. И ее бодрости, и энергичности мог любой позавидовать.

Какое-то легкое дуновение касается моей щеки, и я снова ощущаю аромат ирисов.