Невинный обман на Рождество

Виктория Лайонесс

Невинный обман на Рождество

Пролог

Луис

– Я рад за то, каким ты стал и чего смог добиться, сын. И очень горжусь тобой, – осипший голос отца звучит едва слышно.

Сжимаю его бледную руку, стоя у кровати, и до сих пор не могу до конца принять происходящее. Отец снова почти без сил после очередного сеанса химиотерапии, которая, кажется, никак не помогает, а только отбирает его последнюю энергию. Сегодня он выглядит еще хуже, чем пару недель назад. И от этого сердце болезненно сжимается в груди.

– Это все благодаря тебе, пап. Я всегда равнялся на тебя, – мой собственный голос охрип от осознания того, что человек, которым я с самого детства восхищался, увядает прямо на глазах.

– Нет, Луис. Ты всего добился сам. И твой успех совсем не связан со мной. Я всегда знал, что ты далеко пойдешь. Вот только…кх-кх-кх… – заходится кашлем, прикрыв рот рукой. – Ч-чертов кашель…кхм…

– Тебе нужно отдохнуть, пап, – все нутро переполняет сочувствие, хоть эмпатия совсем не мой конек.

Окружающие люди за спиной называют меня «сухарем», и я абсолютно нормально отношусь к прилипшему прозвищу. Я редко, а скорее никогда не проявляю своих эмоций. Я привык все переживать внутри себя. И даже близкие не знают, что происходит у меня на душе и как меня разрывает то, что я ничем не могу помочь отцу.

– Я так хотел бы уйти со спокойной душой, если бы знал, что мой сын наконец-то нашел свою вторую половинку. Это был бы самый лучший подарок перед смертью.

– Ты не умрешь. Я не позволю, – мои слова звучат жалко.

– Мы оба знаем, что меня ждет, сын. Но я совсем не переживаю за себя и за твою мать с сестрой, зная, что ты всегда им поможешь.

– Тебе не нужно переживать за меня, отец. Это не то, к чему я стремлюсь. Меня полностью устраивает моя жизнь, – рассматриваю осунувшееся лицо с темными кругами под глазами.

– Ты ведь совсем одинок, сын.

– У меня есть вы.

– Это совершенно не то. Тебе нужна женщина, Луис. Та, что позаботиться о тебе и одарит любовью. И я был бы счастлив, если бы ты привел такую в наш дом.

Отвожу глаза, почесав короткую бороду. Мой сложный характер не выдержит ни одна женщина, и я давно решил для себя, что дальше коротких интрижек заходить не будет. Но слова отца отзываются где-то глубоко внутри. В той части души, что спрятана для всех.

Глава 1

Джейн

Забегаю в холл, отряхивая белоснежную шубу от снега, который успел осыпать меня, пока я шла с парковки. Спешу к лифту, проходя мимо стойки консьержа, чтобы не быть замеченной.

– Добрый вечер, Джейн. На улице совсем разыгралась стихия? – к

моей неудаче, звучит обращение пожилой консьержки, сидящей на стуле за вязанием очередного шарфа, которую я не заметила.

– Добрый вечер, миссис Биркли. Да, давно не было такого снегопада, – нажимаю кнопку вызова лифта, подняв взгляд к электронному циферблату.

– Как вы поживаете? – летит от нее вопрос.

– Спасибо, хорошо, – начинаю переминаться с ноги на ногу.

Меньше всего хочется с кем-то разговаривать.

– Какие планы на приближающееся Рождество?

– Никаких. Буду дома одна, – зачем-то еще несколько раз надавливаю на кнопку в жалкой надежде ускорить приезд лифта и обхватываю себя руками.

– Ваши слова не понравились бы вашей бабушке. Она так любила отмечать Рождество, – от напоминания о любимом и самом близком человеке, которая покинула меня всего полтора месяца назад, в груди начинает нестерпимо жечь.

– Я не могу позволить себе отмечать праздники, едва похоронив ее, – стараюсь говорить без дрожи в голосе.

– А я уверена, что она хотела бы этого. Я хорошо знала вашу бабушку. Жизнерадостней и добрей женщины я в своей жизни не встречала.

Миссис Биркли работает консьержкой в доме, где расположена квартира моей бабушки уже больше двадцати лет и действительно давно знала бабушку. А я же переехала сюда со своей съемной студии, как только было оглашено бабушкино завещание, в котором она все свое имущество оставила мне. Даже несмотря на то, что у нее еще есть старший сын, который ведет не самый нормальный образ жизни. Из-за которого много лет назад они перестали общаться. Бабушка взяла надо мной опеку после гибели моих родителей и растила меня с пяти лет. И роднее у меня нет и не было никого.

– Я подумаю над вашими словами, – натянуто улыбаюсь и юркаю в приехавший лифт, чтобы женщина не заметила навернувшихся слез.

Бабушка была для меня буквально всем, и мне было ужасно больно, когда она быстро ушла на моих глазах. Это первое мое Рождество за многие годы, которое пройдет без нее. Миссис Биркли права, мы с бабушкой очень любили Рождество и всегда отмечали его в нашей маленькой компании. Вместе наряжали елку и готовили вкусные рождественские блюда. И теперь я даже не знаю, что мне делать. Лучшая подруга уезжает в Европу со своим мужем, и по сути я остаюсь совсем одна. Но отмечать я не имею ни малейшего желания. Скорей всего этот день, как и многие предыдущие, я проведу за работой, которая очень помогает отвлекаться от печальной реальности.

Открыв дверь квартиры, вхожу, с порога вдыхая до боли знакомый аромат корня ириса, пропитавший все вокруг, который преобладал в бабушкиных духах. Этот цветочно-пудровый аромат всегда ассоциировался у меня с ней. И сейчас используя его экстракты при создании новых парфюмерных сочетаний, я невольно начинаю думать о ней.

Сбросив теплые коричневые угги с ног, прохожу в кухню, наливая стакан воды. Медленно попивая воду, осматриваюсь вокруг, понимая, что здесь пора бы все обновить. Бабушка не делала ремонт уже больше пятнадцати лет. В последний раз, когда я еще училась в средней школе.

Вхожу в спальню, когда-то бывшую моей детской, и переодеваюсь в рабочую одежду. Завязываю уже прилично отросшие светлые волосы в высокий хвост, чтобы они не мешали.

Сегодня я заезжала в магазины, с которыми смогла договориться о продаже моих духов ручной работы, и узнала, что большая часть была распродана к рождественским праздникам, что не могло не порадовать. А это значит пора садиться за новую партию и заодно создать какой-нибудь новый аромат. И для этого у меня уже заготовлены экстракты пачули и иланг-иланга.

Перед выходом из комнаты слышу какой-то звук и, повернувшись в ту сторону, натыкаюсь взглядом на комод. На нем лежат документы, которым я до сих пор не нашла место, как и многим вещам, привезенным с собой из съемной квартиры. В этих документах находится копия завещания и права на владение этой квартирой и небольшим загородным домом в ста сорока километрах от Ньютона, расположенного в совершенной отдаленности от цивилизации.

Что-то движет мной, и я подхожу к комоду, взяв документы на дом в руки. После смерти дедушки мы с бабушкой были там всего один раз, и это было уже очень давно. Бабушке было слишком больно быть там без своего мужа. Я знаю, что за домом периодически присматривает ее хорошая приятельница, живущая в городке неподалеку. Его построил дедушка и сделал подарком к их двадцатой годовщине. Но его самого не стало через пять лет, из-за внезапного сердечного приступа. Бабушка очень тяжело переживала его потерю. Я как могла, поддерживала ее, но тогда сама была еще совсем ребенком, лишившимся родителей в автокатастрофе.

Я знаю, что дедушка с бабушкой очень любили этот дом и иногда проводили там уик-энды. В нем хранится много хорошей памяти.

Ощутив легкий порыв ветра, который приносит с собой аромат ирисов, я резко кидаю взгляд на окно, подумав, что забыла закрыть его. Но оно оказывается плотно запертым.

– Бабушка… – шепчу, ощутив себя как-то странно.

Будто она сейчас здесь со мной. Прямо в этой комнате.

Возвращаю взгляд на документы, и меня вдруг посещает мысль сбежать из города на рождественские праздники и побыть вдалеке от всего.

Может, там я не буду ощущать такую сильную тоску по бабушке и смогу хоть немного отвлечься. А возможно, мне даже удастся создать аромат, который наконец-то станет хитом продаж и сделает меня известным парфюмером. Как мы всегда мечтали с бабушкой. Ведь именно она открыла во мне способность тонко улавливать запахи и запоминать их. По ее подсказке я пошла в колледж по химической специальности и обрела нужные навыки.

Вернув документы на комод, выхожу из комнаты и принимаюсь за работу, предвкушая предстоящую поездку.

Глава 2

За два дня до Рождества, собрав все необходимое и закупившись продуктами на целую неделю, забиваю нужный адрес в навигаторе машины и с некоторым волнением выезжаю на дорогу. Проезжая по одной из улиц, ведущих на выезд из города, кидаю взгляд на красиво украшенные витрины магазинов и людей, выходящих из них с кучей пакетов. Все готовятся к праздникам, а я же совсем не ощущаю их приближения, несмотря на то, как сильно люблю Рождество. Все, что я сейчас чувствую внутри – это пустоту и бесконечную печаль. И даже недавний звонок моего поклонника не смог улучшить настроения. Я познакомилась с Эдди случайно на улице еще до смерти бабушки. Он очень приятный и симпатичный молодой мужчина, имеющий свой небольшой бизнес в моем родном Ньютоне. Но пока дальше свиданий и поцелуев у нас не заходило. Я совсем не готова сейчас к отношениям, но Эдди проявляет терпеливость, и я не знаю, насколько его еще хватит.

Как только оказываюсь на трассе, понимаю, что дорога предстоит не простая, ведь всю ночь шел сильный снег, и снегоуборочная техника еще не успела добраться до пригородных дорог и неизвестно, что будет дальше.

Спустя четыре часа вместо планируемых двух я уже начинаю жалеть, что ввязалась в это. Наконец-то увидев нужный указатель, сворачиваю с трассы, и к счастью дорога к дому бабушкиной приятельницы оказывается расчищенной.

Как только останавливаюсь напротив дома, на крыльце появляется пожилая женщина, укутанная в коричневую меховую дубленку. Заглушив мотор, выхожу из машины и иду к ней.

– Добрый день, вы миссис Колин?

– Добрый день, да, – с подозрением осматривает меня. – Чем я могу вам помочь?

– Меня зовут Джейн Оливер. Я внучка Генриетты.

– Ох…правда? Моя бедная Генриетта. Как же жаль. Мне так не хватает наших разговоров, – грустно улыбается.

– Понимаю.

– Но зачем вы приехали к нам в такую непогоду?

– У вас ключи от бабушкиного дома.

– Ах да. Полагаю, теперь он принадлежит вам?

– Да. И я хотела остановиться в нем на некоторое время.

– Но там совсем ничего не готово. Дрова для камина нужно носить и возможно порубить. Дом протапливать. В последний раз я была там летом еще до смерти Генриетты. Вам стоило предупредить меня заранее.

– У меня не было вашего номера. Но ничего страшного. Я смогу сделать все сама.

– Вы уверены? – проходится взглядом по моей миниатюрной фигуре, спрятанной под пушистой белоснежной шубой.

– Да.

– К сожалению, я не смогу вам помочь. Я жду родных и у меня много дел на кухне. Но, возможно мой муж сможет…

– Не нужно, – резко отрезаю, желая как можно скорей снова остаться в одиночестве.

– Как знаете, юная леди. Не хотите зайти и выпить горячего чая перед дорогой? Я, конечно, совсем не уверена сможете ли вы туда доехать. Возможно, дорога будет занесена.

– Нет, спасибо. Не хочу терять времени, пока на улице светло.

– Да, вы правы. Сейчас принесу вам ключи.

Ожидая миссис Колин, поднимаю голову к небу, на котором начинают сгущаться тучи и, похоже, скоро снова обрушится снегопад.

Женщина выходит через несколько минут и протягивает мне ключи.

– Маленький ключ от сарая, в котором хранятся дрова и инструменты. Как только приедете, в кладовке включите генератор, он должен быть заряжен. В шкафу в спальне есть чистое белье и полотенца.

– Хорошо. Спасибо.

– Будьте осторожны, Джейн. Дорога сейчас очень занесена, и скорей всего подъезд к дому будет небезопасен. Туда редко доезжают для уборки снега.

– Конечно, я буду осторожна.

– Счастливого Рождества.

– И вам счастливого Рождества. Всего доброго, миссис Колин.

– Всего доброго.

На путь в двадцать пять километров уходит целый час из-за нескольких еле плетущихся передо мной фур. Не рискую их обогнать, чтобы не подвергать себя опасности, ведь дорогу, как и сказала миссис Колин, не убирали. Женский голос навигатора предупреждает о повороте направо через один километр, и я пытаюсь разглядеть хоть что-то в непроглядной снежной мгле. Снег усыпал даже ветви деревьев, и сейчас все вокруг напоминает сплошное белое покрывало. Датчик температуры за окном салона показывает усиление мороза, и с неба уже начинают падать редкие снежинки, прилипая на лобовое стекло и сразу тая от тепла двигателя. Перед отъездом я прослушала прогноз погоды, и синоптики обещали морозную Рождественскую ночь.

Всматриваюсь в обочину дороги, чтобы не пропустить поворот, видя только высокие сугробы. Боюсь, что никакого поворота я даже не увижу и проезд будет невозможен. Про себя читаю молитву, которой меня научила бабушка, и в следующую секунду замечаю, что дорога оказывается расчищенной.

Из меня вылетает вздох облегчения и невольно начинаю улыбаться, благодаря бабушку. Через десять минут останавливаю машину напротив деревянного одноэтажного дома, построенного из массивных брусьев с крыльцом, огороженным перилами. Дом покрывает треугольная крыша, засыпанная толстым слоем снега. К дому ведет проход, по обеим сторонам которого растут невысокие ели. Их ветки наклонились под весом снега. Смотрю на то, как завораживающе дом смотрится на фоне заснеженного леса. Я будто попала в волшебную зимнюю сказку.

Выбираюсь из машины и направляюсь к дому, утопая ногами в скрипучем снегу. Поднимаюсь по ступенькам и открываю дверь, заходя внутрь. В доме ощущается прохлада и в воздухе витает запах, характерный для мест, где давно никто не живет. Пройдя через небольшую прихожую, оказываюсь в полупустой гостиной со стоящим по центру потрепанным черным кожаным диваном и одним креслом. Напротив него находится камин, выложенный камнем и закрытый металлической решеткой.

Я помню, как еще маленькой приезжала сюда с дедушкой и бабушкой и любила играть в куклы на ковре у зажженного камина.

Бабушка на кухне пекла для нас морковный пирог, и потом мы все вместе пили чай. Жаль, что я совсем мало времени провела с дедушкой. Я знаю, что он был хорошим человеком, и бабушка очень его любила. Поэтому она больше никогда не вышла замуж.

Заметив стоящие на камине рамки со старыми фотографиями, подхожу и беру одну в руки. На ней запечатлены бабушка с дедушкой и со своей покойной дочерью – моей мамой. Ей здесь примерно лет двенадцать, и я улавливаю между нами сходство. Именно от мамы мне достались светлые волосы и большие голубые глаза. А также мелкие черты лица и пухлые губы. Провожу пальцем по маминому изображению, смазав слой пыли, и возвращаю рамку назад.

Принеся все вещи из машины и заполнив старенький холодильник до отказа, пытаюсь зажечь камин, но получается не с первого раза. К счастью, с третьей попытки поленья наконец-то разгораются, и тепло постепенно начинает заполнять дом. Немного перекусив, раскладываю свои рабочие принадлежности из специального кейса за кухонным столом и принимаюсь за работу. Отвлекаюсь только ближе к десяти вечера, поняв, что пора подбросить поленьев в камин. Вот только как назло запас быстро заканчивается и приходится выйти за дровами в сарай. К счастью, он находится прямо рядом с домом под навесом. Закутавшись в старую бабушкину куртку и нацепив на голову какую-то меховую шапку, запихиваю волосы в нее. Выхожу на улицу, ощутив, как стало морозно. Снег усилился, и падающие снежинки начали красиво сверкать от света, льющегося из окон. Ночь ощущается такой тихой. Здесь будто время замерло.

Открыв сарай, осматриваюсь в надежде найти готовые дрова, но к моему величайшему разочарованию их нужно порубить. А этого я не делала никогда. И сейчас мне придется как-то выкручиваться.

Глава 3

Луис

Внимательно всматриваюсь в лобовое стекло щетки на котором работают в усиленном режиме. Уже понимаю, что зря решил сорваться из командировки пораньше. Но последний разговор с мамой совершенно выбил из колеи. Она расплакалась прямо в трубку, заговорив о Рождественском ужине, который мы по традиции устраиваем в нашем загородном доме. Когда она начала говорить о том, что приготовит и как хочет порадовать отца его любимым блюдом из запеченной трески, не смогла сдержать слез. Папа сдал еще больше, но запретил нам отменять семейную традицию. Он захотел видеть всех, и я боюсь, что ему осталось совсем недолго. Возможно, он хочет попрощаться, и это по-настоящему пугает.

Все родные уже приехали и ждут только меня. Но я не смог сорваться раньше. Нужно было решить важные вопросы.

До места назначения еще пятьдесят километров, а снегопад все усиливается, и дорога становится по-настоящему труднопроходимой. Периодически колеса начинает выносить на обочину из-за оледенений под слоем снега.

Беру телефон в руки, чтобы позвонить маме и сообщить, что задерживаюсь. На, как назло, из-за поднявшейся бури мобильная связь не ловит.

– Черт! – бросаю телефон на сиденье и как только возвращаю взгляд на дорогу, резко бью по тормозам, увидев переходящую дорогу седовласую пожилую женщину в сером драповом пальто.

Колеса скользят по льду, и меня выносит на обочину, где машина оказывается всем капотом в высоком сугробе.

– Да чтоб тебя! – бью по рулю, сдержав вырывающиеся ругательства.

Выбираюсь из теплого салона, и меня мгновенно обдает ледяным ветром. В лицо бьют острые снежинки, и я поднимаю воротник пальто, укутываясь в него сильнее.

Смотрю туда, где видел женщину, но никого не вижу. Пелена падающего снега настолько сильная, что сложно вообще что-либо рассмотреть.

– Мэм? Где вы? – кричу в пространство, но из-за ветра сам едва себя слышу.

Возвращаюсь назад в машину и уже жалею, что не закинул в багажник лопату. Сейчас бы она точно пригодилась, чтобы откопать машину из сугроба. Вот только я не уверен, что ехать в такой буран безопасно. Возможно, стоило бы переждать. Но я знаю, что родные будут очень переживать.

В какой-то момент в свете горящих фар замечаю проезд, ведущий в лес. Мне повезло, что его не занесло снегом. А значит, кто-то недавно проезжал здесь.

Посещает мысль, что, возможно я мог бы попросить позвонить по городскому телефону, чтобы сообщить своим о задержке и заодно одолжить лопату.

Взяв с заднего сиденья шарф и шапку, плотно закутываюсь и, заглушив мотор, выхожу из машины. Остается надеяться, что идти придется недолго и там вообще хоть кто-то есть. Не хотелось бы замерзнуть насмерть в лесу.

Под ботинками скрипит снег и ветер продувает до самых костей. Но буквально через две минуты моего снежного похода, каким-то волшебным образом ветер утихает, и снегопад успокаивается. Вокруг становится невероятно тихо и спокойно. По обеим сторонам от меня высокие ели, занесенные снегом, и я вижу дорожку зимнего ночного неба, покрытого медленно движущейся розоватой дымкой облаков. Из-за белоснежного ковра, отражаемого в них на улице совершенно не темно.

Спустя минут пятнадцать путешествия, уже дрожа от холода, оказываюсь на лесной опушке. Замечаю впереди одноэтажный деревянный дом, похожий на дом лесничего с горящим светом в окнах и окруженный со всех сторон деревьями.

Облегчение переполняет, и я ускоряю шаг, проваливаясь ногами в снег почти по колено. Прохожу мимо машины занесенной десяти сантиметровым слоем снега, и поднимаюсь по ступенькам на крыльцо. Собираюсь постучать в дверь, как слышу какую-то возню с левой стороны от дома. Иду туда и сворачиваю, увидев смежную пристройку, спрятанную под навесом. Дверь открыта, и я замечаю в приглушенном свете колышущейся от света лампочки щуплого старичка в поношенной куртке и шапке с топором в руках, повернутого ко мне спиной.

– Доброй ночи, – произношу и замечаю, как старик вздрагивает и топор выпадает из его рук.

Он замирает на месте, и я приближаюсь к нему.

– Прошу прощения за поздний визит. Мою машину вынесло на обочину, и она увязла в сугробе. Я могу попросить у вас сделать звонок по городскому телефону и одолжить лопату?

Старик ничего не отвечает, и я уже начинаю думать услышал ли он меня.

– Эм…сэр? – чуть громче спрашиваю.

– Не можете, – к моему удивлению звучит резкий ответ, но совсем не мужским голосом, а женским и мелодичным.

Так и не повернувшись, женщина наклоняется, поднимая топор с пола и, замахнувшись, пытается попасть по искореженному полену, как я понимаю в попытке порубить дрова. И что-то мне подсказывает, что она совершенно не умеет этого делать.

– Вам помочь?

– Нет, – похоже, женщина совершенно нелюдима.

Очередная попытка разрубить полено не удается, и топор застревает в пне.

– Ччерт… – разочарованно выдает.

– Может, все-таки?

– И тогда вы отстанете? – впервые поворачивается ко мне, и я смотрю на разозленное лицо с аккуратными чертами скорее девушки, чем женщины.

– После того как вы дадите мне позвонить и лопату.

– Ладно. Валяйте, – отходит в сторону, скрестив руки на груди.

Выдернув топор, принимаюсь за дело, ощущая на спине сканирующий взгляд. Нарубив целую гору дров, вытираю пот со лба шапкой. Оставив топор на пне, поворачиваюсь, встретив на себе пристальный взгляд холодных голубых глаз.

– Готово. Теперь я могу позвонить?

– Что вы делали в такое время в лесной глуши? – подозрительно прищуривается, став выглядеть забавно в этой безразмерной потрепанной одежде.

Почему-то мне кажется, что она даже не ее. И что она не из этих мест. Уж очень городской у нее акцент.

– Ехал к родным.

– По этой дороге?

– Ну да. По ней путь короче из центра Бостона. А что вас так удивляет?

– Вы из Бостона?

– Нет. Я из Ньютона. В Бостоне был в командировке, – я словно на допросе.

– Ясно. Вы хотели позвонить?

– Да.

– Я сейчас, – уходит, оставив меня одного.

Девушка возвращается через две минуты и протягивает мне мобильный.

– Что это?

– Мой телефон. Вам же нужно позвонить?

– Я просил вас городской телефон. Мобильная связь не работает, – достаю из кармана свой телефон, убедившись в том, что она так и не появилась.

– Ааа…но здесь нет городского телефона, – прячет телефон обратно.

– А лопата хотя бы у вас есть?

– В кладовке где-то была.

– Я могу позаимствовать у вас?

– Да, – снова уходит, даже не предложив войти в дом.

Зарываюсь рукой в волосы, поняв, в какой отвратительной ситуации оказался. Девушка, похоже, не в себе.

Она снова возвращается, с трудом держа в руках лопату, которая больше ее собственного роста.

– Вот. Только верните, – протягивает ее мне.

– Спасибо, – беру лопату и, как только кидаю взгляд на улицу, вижу, что снова начался снегопад с сильным ветром и, похоже, гораздо сильнее прежнего.

– Чертов снег! – выпаливаю, стиснув челюсти.

– Дорогу совсем занесет, – задумчиво произносит девушка, выходя на веранду.

– Я ведь не могу попросить переждать непогоду? – зачем-то произношу итак предвидя ответ.

Воцаряется тишина, и слышен только вой ветра, колышущего деревья и сдувающего с ветвей снег.

– Я вас не знаю, чтобы приглашать в свой дом.

– Меня зовут Луис Малкольм, – протягиваю руку.

Девушка опускает взгляд на мою руку, и в голубых глазах плещутся сомнения.

– А вас как зовут? – опускаю руку, поняв, что она ее не пожмет.

– Джейн Оливер.

– Теперь мы знакомы, – пытаюсь натянуть улыбку, но с моим неумением улыбаться она скорее будет походить на оскал.

– Зачем вы поехали ночью в такую непогоду?

– Так получилось, – чешу бороду.

– Слишком много странностей. Не находите? – меня уже начинает раздражать весь этот разговор.

Я вообще не любитель бесед с кем-то. Я больше люблю помолчать, нежели говорить.

Да, я забыл упомянуть, что вместе с прозвищем «сухарь» меня еще называют «молчун».

– Я нахожу странным только ваше пребывание в неприглядной глуши совершенно одной и даже не умеющей рубить дрова, – выпаливаю, сразу пожалев об этом.

– Ваша правда, мистер Малкольм. Рубить дрова я не умею, но не вижу ничего странного в моем желании побыть одной в такой глуши.

– Думаю, мне лучше не задерживаться, – прохожу мимо девушки, собираясь всеми способами добраться до дома.

– Вы не доедете, – раздается мне в спину.

– И что же вы предлагаете? – останавливаюсь на лестнице, повернувшись к девушке.

Несколько секунд она размышляет, кусая нижнюю губу аккуратными белоснежными зубами, и я почему-то залипаю на этих пухлых соблазнительных губах.

– Хорошо. Я разрешаю вам переждать, но как только буря стихнет, вы должны уехать, – угрожающе тычет в мою сторону указательным пальцем, словно провинившемуся ребенку.