Приятна мне твоя прощальная краса…

Глотнув воды, она кое-как взяла себя в руки и с вымученной улыбкой прокомментировала:

– Мариночка была очень чувствительной особой. После того случая она перестала есть сладости вообще.

Максим хотел воскликнуть: «Выпьем же за неё!» – но бокалов на столе не обнаружил. Компанию тарелкам составляли стаканы с водой и соком. Отпив густой оранжевой жидкости, он еле удержался от того, чтоб не выплюнуть её обратно. «Тыквенный сок? Ёлки-палки, занесло же меня к ПП-шникам! Небось к завтраку овсянку подадут… Или этот, как его… овсяноблин!» – мысленно возопил Макс.

– А почему Марина мне о вас не рассказывала? – снова встрял Герман.

«Да чего этот Герыч ко мне прицепился?! Конкуренцию что ли не выносит? А-а, понял, его же из-за меня из комнаты выперли. Ну ничего, мальчику не помешает вспомнить, что делиться полезно для кармы», – пронеслось у сыщика в голове.

Вдруг Вика поддакнула:

– Я тоже от неё и слова не слышала про Максима..? – и выжидающе уставилась на него.

– Ковалёва, деточка. – От слова «деточка» девушка возмущённо засопела. Только Макс этого не заметил: всё его внимание было сосредоточено на смазливой мордашке парня напротив. – Так ведь я своей подружке тоже не стал бы рассказывать о девчонке, в которую по уши втрескался в шестом классе. Смекаешь, а, красавчик? – он подмигнул вспыхнувшему Герману, затем специально для Вики пояснил: – И с младшей сестрой подобным вряд ли делятся.

Мужчина самодовольно ухмыльнулся и отправил в рот кусочек рыбы. Как только он проглотил еду, горло пронзила боль. С выпученными глазами Максим потянулся к стакану с водой, только вся выпитая жидкость не облегчила его страданий.

– Аккуратней с рыбьими костями, плейбой, – с издёвкой произнёс Герман, откидываясь на спинку стула. Он неприкрыто наслаждался перекошенной физиономией Макса.

Георгина Витальевна обеспокоенно воскликнула:

– Максим! Ты подавился? Тебе нужна помощь?

– Нет-нет, не волнуйтесь, – прохрипел мужчина в ответ. Его лицо заметно посерело. – Я больше не голоден и, если вы позволите, хотел бы откланяться.

– Конечно, как я могу быть против. Ступай.

Максим торопливо поднялся с места и скороговоркой протараторил: «Благодарю за угощение. Доброй ночи». До двери сыщик шагал как можно непринуждённей, но едва она за ним закрылась, перешёл на бег. Отыскав ванную, он торопливо открыл кран и принялся полоскать горло. Только без толку, проклятая кость будто решила стать его частью. Мемчики на тему «Часть корабля, часть команды» резко перестали быть такими смешными. Мужчина понуро поплёлся в своё временное жилище.

Практика показала, что лежать с застрявшей в горле костью неприятнее, чем сидеть или стоять. От многочисленных сглатываний тоже не становилось легче. Когда чувство беспомощности достигло пика, мозг пришёл на выручку и выдал воспоминание о том, как в детстве Макс так же проглотил косточку. Тогда мама велела ему съесть маленький кусочек хлебного мякиша. Он бросился к своей сумке.

Конечно, хлеба в ней не оказалось. Но после судорожных поисков нашлась пачка крекеров. Максиму пришлось разжевать несколько хрустящих печенюшек, прежде чем удалось протолкнуть кость. Мужчина с облегчением упал на кровать. Спасён!

Ветер всё настойчивей пытался запустить холодную ладонь Максу за шиворот, поэтому он наглухо застегнул пальто и поднял воротник. Более чем скромная съеденная им за ужином порция еды мало того, что не далась без боя, так ещё и не вызвала даже малейшего чувства сытости. Поэтому Ковалёв заказал пиццу. И теперь слонялся вокруг дома в ожидании курьера – так сказать, нагуливал аппетит.

Он остановился возле задней стены и, глядя на бурое от светового загрязнения небо, подумал: «Зачем я здесь? Почему поддался на уговоры Георгины Витальевны? Якобы нетипичное для Марины использование китайской зарядки вот ни разу не доказательство того, что произошедшее является убийством. Может, она её у Герыча взяла поюзать. – Тяжкий вздох на пару секунд заглушил тихий шелест сухих стеблей на клумбе.

– Предположим, кому-то Марина настолько насолила, что её решили убрать. Кто это мог быть? Если преступление совершила мать, то приходить ко мне нелогично с её стороны. Жениху было выгоднее иметь её под боком живой, вот после женитьбы другое дело. Сестра могла устранить Марину как претендентку на мамино наследство. Только какой в этом смысл, если Маринино наследство гораздо солидней? Ради призрачной надежды отхватить кусок от него? А может, убийца вообще садовник? Не зря же в детективном жанре существует такое клише».

«Гениальная» теория вызвала у Макса ухмылку, которая тут же исчезла. Скрип открывающейся двери прозвучал так зловеще, что мужчина не сдержался и вздрогнул от испуга. Но вид пятящейся Рады Кирилловны его успокоил. Заметив в её руках закутанный в полотенце свёрток, Максим поспешил к ней навстречу.

– Добрый вечер, Рада Кирилловна. Вам помочь?

Обернувшись к нему, женщина мягко улыбнулась.

– Добрый вечер. Я вот к Юрочке собралась, несу ужин.

– А он ест отдельно?

– Да, с недавнего времени. – Улыбка на её лице угасла. Рада Кирилловна побрела по дорожке, поманив Макса за собой, и продолжила: – Вы наверняка заметили, что Юра особенный. Он чудесный мальчик, со своими обязанностями справляется отлично. Но бывают тёмные дни, когда он… как бы это сказать? Когда он выходит из себя.

Собеседница смолкла, погрузившись в задумчивость. Они шагали бок о бок, к тому же Макс высился над женщиной на две головы, поэтому разглядеть выражение её лица не получалось. И всё же сыщик предложил:

– Давайте я понесу вашу ношу. – Когда тёплый махровый свёрток перешёл к нему, а Рада Кирилловна поплотнее запахнула плащ, Ковалёв робко напомнил: – Так что натворил Юра?

– О, ничего ужасного он не совершал. Во время очередного визита на ужин разбил антикварную вазу, которую Марине Леопольдовне подарил жених. Ни с того ни с сего рассвирепел и бросил в стену, – пожав плечами, пояснила женщина. – Ваза хранилась в гостиной, теперь о ней напоминает лишь след от удара на стене. Этого было достаточно, чтобы Юре запретили входить в дом.

«Так вот почему он так остро отреагировал на мои слова», – понял Максим. Вслух он задал мучивший его вопрос:

– А что с ним такое? Что-то врождённое?

– Нет, он родился и рос обычным ребёнком, пока однажды чуть не утонул в реке. Несколько дней провёл в коме, долго восстанавливался, но гипоксия – дело серьёзное. Она не прошла бесследно, Юре не удалось вернуться прежним. – Она грустно покачала головой.

– Вы много о нём знаете, – заметил мужчина.

– Его мама до самой смерти служила в этом доме, мы крепко сдружились. Она сильно переживала за судьбу сына, о том, как он будет жить без неё. Супруги, прежде владевшие особняком, привязались к их маленькой семье всей душой. И вычленили для них от своей территории небольшой участок с домиком садовника. Марина Леопольдовна много раз шутила, что ей достался дом с садовником и экономкой. – Рада Кирилловна указала на себя.

– Получается, Юра живёт один? Давно?

Женщина немного призадумалась, прежде чем ответить:

– Никого у них, кроме друг друга не было, так он один и живёт. Вот уж двенадцать лет. Лизавета умерла в тринадцатом году. И двух месяцев не минуло, как мой муж нас покинул. Тяжёлый был год, – печально подытожила она.

– Сочувствую вашей потере, – негромко произнёс Максим. А через пару десятков шагов предложил: – Может, я Юре ужин отнесу? А то днём я его, кажется напугал, извинюсь заодно. – И, помедлив, обеспокоенно спросил: – Он ведь не разнервничается от моего появления?

Рада Кирилловна остановилась. Убедившись, что спутник поступил так же и слушает её, успокаивающе выставила ладонь вперёд.

– Ну что вы, Юрочка дружелюбен. Обычно он рад новым лицам, но иногда – очень редко! – случаются исключения. Оттуда и инцидент с вазой. – Быстро глянув по сторонам, она понизила голос и сообщила: – Думаю, Юре не очень-то нравится этот Герман.

– Герман его как-то обидел? – возмущённо воскликнул Макс.

– Сама я ничего такого не замечала, поэтому не скажу наверняка. – Женщина повернула обратно в сторону дома и крикнула через плечо: – Не сходите с тропы, тогда Юрин домик не пропустите. И не заговаривайте с серым волком, если встретится, – добавила она со смехом.

Сыщик чуть помедлил и тоже двинулся в путь. За разговором Максим не заметил, как они с Радой Кирилловной забрели в самую глубь сада. В потёмках высившиеся вокруг деревья казались частью тёмного леса, несмотря на редкие светлячки фонарей. Макс в самом деле почувствовал себя Красной Шапочкой, несущей бабушке корзинку с пирожками.

Ветер пытался покусать открытую кожу, но Ковалёв слабо ощутил эти попытки, потому что предназначенный для Юры контейнер приятно грел руки. Словно в отместку, ветер принялся трясти ветки деревьев, и Макса обсыпало конфетти из листьев. Если днём они были похожи на золотистые монетки с цыганского монисто, то вечером потеряли яркость и блеск и походили разве что на вырезанные из крафтовой бумаги кружочки.

Размеренно шагая к домику садовника, мужчина не мог перестать думать о судьбе его хозяина. «Ужасно, когда привычное развлечение безвозвратно меняет жизнь и тебя самого. Помнит ли он себя прежнего? Если да, то воспоминая – сплошная мука для него. – Макс мысленно содрогнулся. – Понимать, что ты мог бы путешествовать, играть в компьютерные игры, читать книги, завести семью, но какие-то пять минут отобрали все возможности… Нет, я бы такого не вынес. И ради Юриного же блага надеюсь, что ему это понимание недоступно. – Впереди замаячили освещённые окна, и сыщик решил:

– Ему не так уж не повезло в жизни. Есть работа, крыша над головой, небезразличные люди рядом. Глядишь, к пенсионному возрасту скопит на хороший дом престарелых. Тогда точно не умрёт в одиночестве».

Макс твёрдо верил, что дом престарелых – куда более лучший вариант, чем стеснять молодую семью одного из собственных отпрысков. Или же чокнуться в одиночестве и проводить дни напролёт, складируя в квартире мусор или размазывая экскременты по стенам.

Приблизившись к небольшому добротному зданию, мужчина убедился, что за ним ухаживают не менее тщательно, чем за всей вверенной Юре территории. Крыльцо аккуратно подметено, рядом с ним разместилось небольшое корытце для мытья обуви. Трава вокруг совсем невысокая, видно, что недавно скошена. Деревянная обшивка стен обработана морилкой приятного винного цвета, а в чистое окно выглядывает бдящий глаз телевизора.

Звонка рядом с металлической дверью не оказалось, поэтому Макс постучал. В окно он не заметил движения, звука шагов тоже не донеслось, поэтому после повторного стука сыщик решил, что хозяин вышел, и нажал на дверную ручку. Не заперто. Значит, можно немного оглядеться.

Дверь отворилась без намёка на скрип, и дом дыхнул на Ковалёва теплом. Скинув у порога кроссовки, Максим прошёл внутрь. Первым в глаза бросалось «главное украшение стола» – телевизор, на экране которого полуголые девицы кривлялись под танцевальную музыку. Повернувшись к ним спиной, гость оглядел обстановку.

След женской руки за двенадцать лет сильно истёрся, но крохи его всё же сохранились в узорчатых гардинах да цветастых шторах. Не беря в расчёт две запертые комнаты, можно было сделать вывод, что быт у Юры почти спартанский («Или, как сейчас говорят, аскетичный»): кухонные шкафчики с микроволновкой, стол, диван и тумба с телевизором. Уточнения «почти» требовало наличие стойки с DVD-дисками и этажерка с растениями.

Макс подошёл поближе к внушающей коллекции фильмов и, пробежав глазами по названиям, восхищённо покивал головой. Достаточно было ему среди прочих заметить «Исходный код», «Патруль времени» и «Господина никто», чтобы отдать должное вкусу – нет, не Юры, это вряд ли – скорей уж его мамы. Множественность вариантов событий и мелочи, их создающие, всегда пробуждали его интерес.

Стойку с дисками венчало чёрно-белое фото в простой деревянной рамке. Взяв его в руки, сыщик разглядел круглолицую улыбчивую женщину с длинной тёмной косой. Ей вряд ли исполнилось больше, чем Максу. Вероятнее всего, даже меньше. Он это понимал, но люди на старых фотографиях всегда кажутся старше следующим поколениям, разглядывающим их через эти окна в прошлое.

На руках женщины сидел насупленный мальчуган лет двух-трёх. Ковалёв сразу угадал в этих двоих Юру с матерью, но не успел умилиться, как отвлёкся на топот с крыльца. Оглянувшись на дверь, он встретился со взрослой версией мальчугана, взиравшей с тем же недовольством. «Эх, сгубило кошку любопытство, – сконфуженно подумал Максим. – Теперь извиняться дважды придётся».

– Классная подборка фильмов, – произнёс он, указав на стойку.

Юра ничего не ответил. Похоже, он не был настроен принимать комплименты. И вообще, вторжение чужака настолько его взволновало, что он прошёл в комнату прямо в обуви. Приблизившись к Максиму, хозяин дома аккуратным, но твёрдым движением забрал семейное фото. И глядел он при этом так укоризненно, что гостю стало совестно. Как если бы его поймали на попытке обмануть престарелую монашку.

– Меня мама научила не трогать чужие вещи. А вас нет? – тихо спросил Юра.

Склонив голову набок, он не мигая смотрел на Макса. Тот вскинул руки – мол, сдаюсь – и сбивчиво произнёс:

– Каюсь, виноват. Я бы просто так и не врывался, приятель, если б Рада Кирилловна не попросила тебе ужин принести. Думаю, и извинюсь заодно. А то что-то ляпнул днём не то – вон как ты быстро сиганул, я и рта раскрыть не успел. Ну так что, мир? – Макс резким движением протянул руку, тем самым побудив садовника спрятать фото за спиной. Осознав, что ничего отнимать у него не собираются, Юра расслабился и перевёл взгляд с раскрытой ладони на лучащееся дружелюбием лицо. Немного поразмыслив, он всё же пожал руку и улыбнулся в ответ.

– Вот и славно. Я пойду, пожалуй, не хочу мешать твоей трапезе. – Вспомнивший о курьере и пицце Максим начал пятится к двери. Кое-как влез в кроссовки и, уже выскакивая на крыльцо, крикнул: – Приятного аппетита, Юрочка! И доброй ночи!

Тот лишь растерянно помахал ему вслед.

Какое окончание дня может быть лучше, чем сидеть на полу, привалившись к кровати, наслаждаться тёплой пиццей и разглядывать в окно кусочек неба? Ощущать, как подсушенное куриное филе смешивается с сочным ананасом и солёной тягучестью сыра, а потом всё это затапливает шипучая сладость колы. Впервые эта несуразная пятница порадовала Макса.

Затолкав коробку с остатками пиццы под кровать, он полулежал в постели и сонно наблюдал, как человек на видео объяснял, в каких случаях падение смартфона в ванну может привести к смерти. Внезапно в коридоре раздались звуки возни. Мужчина нажал на паузу, сел и прислушался, вперив взгляд в стену напротив. В розоватом свете прикроватной лампы узор из золотых листьев загадочно мерцал на тёмно-зелёном фоне обоев.

«Кто-то из уборной шёл в свою комнату, наверное, – решил Максим. – Тогда почему не слышно, как закрывается замок?»

Он не успел испугаться, как вдруг медленно отворилась дверь. Вместо стенающего призрака или душегуба с кинжалом, в комнату задом наперёд вплыла женская фигура, покачивающая бёдрами. Мурлыкая какую-то мелодию, она неторопливо развязывала пояс на халате, пока распущенные светлые волосы скользили по её плечам.

Ошарашенное выражение лица Ковалёва сменила плотоядная улыбка. «С горничной у меня ещё не было, – подумал он. – Исполнение ещё одной фантазии на расстоянии вытянутой руки».

Девушка распахнула халат, развернулась к кровати и испуганно застыла. Лицо её вытянулось и покраснело, а руки торопливо прикрывали чёрные кружева, которые Макс и так уже хорошо разглядел. Пробормотав: «Извините, я подумала, это моя комната», горничная пулей вылетела в коридор.

Неудавшийся сексуальный опыт совсем не расстроил Максима. И он не подумал что-то вроде: «Блин, я что, не запер дверь?». Вместо этого мужчина потёр руки с мыслью: «А тут становится всё интереснее!»

ГЛАВА 5

На новом месте Максу спалось плохо. Когда почти удалось выпасть из рамок сознания, его тут же что-то вырвало из уютных объятий дремоты – и так несколько раз. Вряд ли тому виной чужой пристальный взгляд, скрытый в темноте. Скорей уж мужчину будил собственный храп.

Ковалёв не выспался и был не особенно доволен окружающей действительностью. Умывание холодной водой, вопреки ожиданиям, тоже не способствовало появлению бодрости. Чашка кофе точно не помешала бы, только как её раздобудешь в такую рань? Не соваться же на кухню самому, когда там наверняка готовка в разгаре. Придётся завтрака дожидаться. А пока, опершись на подоконник, сыщик радовал себя вчерашней пиццей. Не так вкусна, как свежая, но тоже ничего.

Тусклый утренний свет с трудом пробивался сквозь серые тучи, поражая пейзаж за окном меланхолией. С каждым вдохом она проникала в Макса сквозь стёкла.

Вчера неосторожная горничная подарила ему сразу двух подозреваемых. Не просто так она вошла в бывшую хозяйскую спальню, как в свою. Скорее всего, днём девушка отсутствовала в доме, оттого и не знала, что красавчик Герман вынужден занимать другую комнату. А может, никаких причин искать не стоит? Просто свою роль сыграла старая привычка.

Чудесная, чудесная случайность! Последовавшие за ней размышления бурным потоком ворвались в мозг сыщика, но он загнал их подальше и закупорил, словно шампанское в бутылку. Приберёг на завтра. Только вот, как это часто бывает, с наступлением утра Максим извлёк мысли на свет сознания и обнаружил, что будоражащий эффект пропал. Они выдохлись и теперь не выдавали даже намёк на вдохновляющее шипение. Лишь досаду и скепсис.

«Куда ты лезешь, Максимка? – думал мужчина, исступлённо жуя кусок теста. – После пары десятков разоблачений неверных супругов возомнил себя Шерлоком? И взялся за недоказанный случай насильственной смерти – вот это карьерный рост! Да только в ту же грязь наступил. И что же, притянешь Геркину измену как мотив убийства? А было ли оно, убийство-то? Настоящие следователи такового не разглядели. А ты вон припёрся, воспользовавшись материнским отчаянием».

От ядовитого мыслеукалывания его отвлекла возникшая на дорожке хрупкая фигурка. Ссутулившись, она прошла несколько шагов, затем резко обернулась, чтобы быстрым взглядом из-под капюшона пробежать по окнам. Макс успел шагнуть в сторону, поэтому зрительный радар его не засёк. Одним глазом выглянув из своего укрытия, мужчина наткнулся на стремительно удаляющуюся девичью спину.

Возиться с потайными дверями в поисках пальто – пустая трата времени. Зажав в зубах пиццу, которая определённо стала вкуснее, он накинул бомбер и выбежал из комнаты.

По-настоящему бодрящая прохлада встретила его за пределами дома. Но уже через минуту Максим перестал её чувствовать, потому что продолжил бежать. Потемневшие от всеобщей серости кусты угрожающе бросались ему навстречу лишь затем, чтобы равнодушно пронестись мимо. Эта круговерть продлилась ровно до первой развилки, где сыщик в нерешительности притормозил. Замёрзший нос отказывался функционировать, в боку кололо, холодный воздух неистово царапал горло – одним словом, организм недвусмысленно напоминал, что ему уже не двадцать лет и что бегать можно было бы и почаще раза в пятилетку. И не без разминки, если уж на то пошло.

Прижав ладонь к правому боку, Макс быстрым шагом сошёл с главной тропы. «Что там предрекают тому, кто налево пойдёт? Коня потеряешь? – на ходу вспоминал он. – Хорошо, что я не увлекаюсь хоббихорсингом».

Вскоре стало заметно, что тропинка поворачивает за заросли лещины и, возможно, заканчивается за ними. Мужчина замедлил шаг, стараясь ступать как можно бесшумней. Достигнув кустов, он осторожно попытался разглядеть то, что они скрывали.

Тропинка в самом деле обрывалась здесь. Спинкой к орешнику в мрачном великолепии застыла кованая скамейка, украшенная множеством причудливых вензелей. Сидя на ней и словно совсем не чувствуя холода, юная нимфа задумчиво пускала дым. Не поворачивая к следопыту головы, она отчётливо произнесла:

– Доброе утро, Максим Ковалёв.

Застигнутый врасплох, Макс не шелохнулся, но всё же поздоровался:

– Привет, Вика.

– Присаживайтесь, раз пришли, – предложила девушка, потеснившись.

Сыщик наконец отмер и, помедлив, приблизился к скамейке. Заранее поёжившись, он медленно опустился на деревянные перекладины – и холод тут же впился в сидячую часть спины. Мужчина подложил под себя ладони и, кивнув на гаджет в Викиной руке, спросил:

– Это что у тебя? Электронная сигарета?

Она выдохнула ему в лицо облачко с запахом малины и коротко ответила:

– Вейп.

– Вейп? Это про них писали, что взрываются?

Вика цокнула и закатила глаза, отчего стала ужасно похожа на сестру.

– Когда это было-то? Лет десять назад? – Но вейп всё же убрала в карман.

– Как ты поняла, что это я прячусь за кустами?

– Можно подумать, в доме есть ещё детективы, кроме вас.

От её слов орешник взволнованно зашелестел. Макс подозрительно на него покосился, но быстро переместил фокус внимания обратно на Вику.

– Не понимаю, с чего ты это…

– Да бросьте! – перебила она его. – Интернет мне ещё не отрубили. А там достаточно ввести имя с фамилией и долистать до нужной ссылки.

«Тупо же я прокололся», – раздосадованно подумал Макс.

– Туше, Виктория! Не зря тебя так назвали. – Девушка самодовольно хмыкнула. – Кстати, можешь обращаться ко мне на «ты».

– Окей. И когда ты будешь меня допрашивать?

– Я не могу тебя допрашивать, как это делают полицейские, – поправил он её. – Но пару вопросов задам, если ты не против.

– Да валяй уже! – нетерпеливо потребовала Вика.

– Где ты была, когда Марину… настигла нелепая кончина?

– На работе. Проверить это легко. Черкну адрес, если настаиваешь. А вообще я не смогла бы пробраться в дом тайком, потому что не бывала здесь прежде.

– Как это? Георгина Витальевна упоминала, что вы с сестрой тесно общались.

– Так я и знала, что она тебя позвала! – Девушка хлопнула себя по коленям так, что браслет с подвесками на её руке торжествующе зазвенел. Посерьёзнев, она уточнила: – Мы хорошо общались, пока она не попросила меня со своей квартиры и не лишила денег.

– Так тебя Марина содержала?

– Ты с ней давно не виделся, верно? – ответила Вика вопросом на вопрос.

– Со старшей школы, – с готовностью признался Макс.

– А нагородил-то во время ужина! Погоди-ка. – Её вдруг осенило. – Так это ты… чтоб Геру позлить? – После кивка собеседника она заразительно рассмеялась. – Так ему и надо!

На некоторое время воцарилось молчание. Пейзаж у сидящих на скамейке создавал ощущение, что они оказались в лесу. Словно деревья росли не в парке, а сами по себе, без видимого вмешательства человека. Изрядно поеденные цветные пятна лиственных перемежались с угрюмыми хвойными и время от времени отряхивали остатки оперения.

Ковалёв зябко поёжился. Дыхание вырывалось из его рта белесым паром и мгновенно растворялось в промозглом воздухе. «Зря я не надел пальто. Зато пару минут сэкономил», – саркастически подумал Макс, скрещивая руки на груди. Чтобы хоть немного согреться, он растёр плечи ладонями. Сидящая рядом девушка словно бы и вовсе не мёрзла, хотя тоже не была тепло одета. Хвост светлых волос, голубые глаза и синяя толстовка делали её похожей на Снегурочку. Может, Вика ею и была?

– Марине едва семнадцать исполнилось, как на её голову свалилась я, – тихо сказала она, разглядывая свою обувь. – Мамы хватило лишь на год. Её и сейчас-то непросто на месте удержать, а раньше и вовсе одни экспедиции да раскопки были на уме. Сестра только на первый курс поступила и поселилась в квартире покойной бабушки, меня в ясли отдали, в мамину квартиру пустили жильцов. На те деньги мы и перебивались. А к тому времени, когда я стала студенткой, Марина зарабатывала достаточно, чтобы мы более чем хорошо жили. Мама остепенилась. Можно сказать, произошло воссоединение семьи, всё чудесно, безоблачное будущее замаячило впереди… – Вика развела раскрытые ладони в разные стороны, словно обрисовывая то самое будущее, и резким движением скрестила руки на груди. Голос её зазвучал зло. – …как вдруг ни с того ни с сего сестра выгнала меня и лишила денег!

– Просто так? Безо всяких причин? – не поверил Макс.

– Вот именно, что без причины! Даже малюсенькой ссоры не произошло. Она сказала, что мне нужно повзрослеть и начать самой нести за себя ответственность. И с чем я осталась в итоге? Жить либо с мамой, либо в общаге; денег тоже нет, потому что мама теперь пенсионерка и, несмотря на мою учёбу, не намерена меня обеспечивать. И я вынуждена сидеть среди кип бумаг, носить толстосуму-начальнику кофе и миленько улыбаться только ради куска хлеба и крыши над головой! – Девушка возмущённо всплеснула руками: – Как вообще Марина могла так бессердечно со мной поступить?! Словно и понятия не имела, сколько моих страданий последует за её решением!