Дурдом на земле

«Доктора вызывали? Ждите».

«Интересно, – прозвучал в его голове голос Шута. – То ли у нашего домового отличное чувство юмора, то ли у тебя поехала крыша. В любом случае, становится веселее».

– Ника, иди сюда, – тихо позвал он.

Ника подошла с планшетом в руке, уже погружённая в схемы электропроводки.

– Что это? – она провела пальцем рядом с надписью, брезгливо стряхивая пыль. – Наверное, предыдущие жильцы. Или ты ночью лунатил?

– Этой надписи вчера не было, – спокойно прервал её Стас. Он просто знал.

– Нелогично, – отрезала Ника, одним словом отменяя реальность, которая не вписывалась в её систему. Она вернулась к своим графикам.

Мир Стаса наполнился ожиданием. Мир Ники – борьбой.

Ближе к полудню, когда Ника почти победила роутер, снаружи послышался звук. Прерывистый, кашляющий, похожий на то, как если бы гигантский шмель пытался завестись на морозе.

– Что за… – Ника подошла к окну. Стас уже был там.

С неба, виляя из стороны в сторону и извергая клубы сизого дыма, к их участку приближался невероятный летательный аппарат. Он был похож на гибрид старой дубовой бочки, двигателя от газонокосилки и квадрокоптера, собранного безумным гением.

«Анализирую… – прозвучал в голове Стаса голос Физика и тут же запнулся. – Данные… отсутствуют. Законы аэродинамики… не применяются. Система… зависла».

«Снимаю шляпу, – благоговейно прошептал Шут. – Я писал много бредовых сценариев, но такого… Автор этого перформанса – гений. Я замолкаю и просто смотрю».

Стас молчал. В его голове наступила полная, оглушительная тишина. Он чувствовал, как по спине бегут мурашки. Не от страха. От узнавания.

«Ступолёт», как его можно было бы назвать, с последним отчаянным чихом рухнул посреди их двора. Дверца, сделанная из старой жестяной вывески «Продукты», откинулась, и из бочки, кряхтя, начала выбираться невысокая, жилистая старуха.

На ней был цветастый сарафан поверх кожаной лётной куртки. На голове – повязанный по-деревенски платок, а на глазах – огромные сварочные очки, которые она с треском сдвинула на лоб.

– Тьфу! – сплюнула она на землю. – ГЛОНАСС этот ваш – хуже Сусанина! Веденей! Старый ты пень, ты где? Принимай гостью!

Из-за угла дома высунулась знакомая сгорбленная фигурка.

– Опять ты на этом драндулете, Ядвига, – проворчал он. – Всех ворон распугала. Не могла по-тихому, на метле?

– От метлы, милок, радикулит, – отмахнулась старуха. – Технологии!

Она зорко оглядела застывших на крыльце Нику и Стаса. Её глаза, маленькие и невероятно яркие, сканировали их насквозь.

– Так, – деловито сказала она. – Доктора вызывали? Вот и я. Веденей говорит, тут у вас системный сбой. У одного процессор перегрелся, у другой – операционная система зависла. Будем лечить.

Ника первой вышла из ступора.

– Простите, вы кто? – её голос был стальным. – Это розыгрыш?

Яга подошла к ней вплотную и заглянула в глаза.

– Розыгрыш, милая, это твоя жизнь. Думаешь, что всё контролируешь, а сама – как белка в колесе. У тебя в голове цифры, а в сердце – паутина. Сквозняк гуляет. Оттого и холод.

Она развернулась к Стасу. Она мягко взяла его большую руку в свою, сухую и морщинистую.

– А у тебя, сокол, руки золотые, да только душа оглохла. Тишина в ушах – не покой, а страх. Забыл, как с деревом говорить, вот оно тебе и не отвечает.

Ника открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Эта невозможная старуха за минуту описала их состояние точнее, чем психотерапевт за полгода.

Стас стоял, и тишина в его голове была почти физически ощутимой. Голоса молчали. Не было ни анализа Физика, ни сарказма Шута. Была только пронзительная, обезоруживающая правда слов этой женщины, которая вошла прямо в сердце, миновав всех внутренних критиков.

– Значит, так, пациенты, – хлопнула в ладоши Яга, направляясь в дом. – Лечение будет амбулаторное, но интенсивное. Для начала надобно мне приготовить одно снадобье. А для него не хватает главного ингредиента. Пойдёте и принесёте.

Она обернулась, и в её глазах блеснули озорные огоньки.

– Надобно мне… Живой Тишины.

– Что? – переспросила Ника. – Это оксюморон. Тишина не может быть живой. Это отсутствие звуковых колебаний.

– Вот потому тебе и надо за ней идти, цифровая ты моя, – хмыкнула Яга. – Чтоб поняла, что не всё в мире в твои формулы укладывается. А ты, – она повернулась к Стасу, – чтоб услышал её.

– Где… где её искать? – выдавил из себя Стас.

– А там, – Яга неопределённо махнула рукой в сторону самого тёмного участка леса. – За Кривым Ручьём, где тень от полудня не ложится. И чтоб к закату принесли. А не то… – она хитро прищурилась, – ваш дом в тыкву превращу. Шучу.

Она подмигнула.

– Или нет.

С этими словами она прошла в дом, по-хозяйски заглянула в холодильник, достала банку солёных огурцов и уселась на лавку, оставив Нику и Стаса стоять посреди двора в полном недоумении.

Стас посмотрел на Нику. Ника посмотрела на Стаса. В их глазах было одно и то же чувство – тотальная растерянность.

– Она сумасшедшая, – сказала Ника. Но в её голосе не было уверенности.

– Может быть, – ответил Стас. – Но она… права.

Он посмотрел в сторону леса. Туда, где тень от полудня не ложится. И, к своему удивлению, почувствовал не апатию, а укол почти забытого азарта.

«Ход! – вдруг азартно воскликнул в его голове Игрок, очнувшись первым. – Наконец-то! Неважно, что это, неважно, куда! Это – ход! Ставлю всё на этот квест!»

Квест начался.

Глава 6. Лес, который смотрит в тебя

Они стояли на пороге леса, как перед входом в чужой, незнакомый храм. Солнце осталось за спиной, а впереди начинался мир глубоких теней, влажных запахов и тишины, которая, казалось, была гораздо старше самого дома.

– Туда, – тихо сказал Стас, указывая в самую густую, почти чернильную чащу.

Ника оторвала взгляд от планшета, на котором уже была загружена спутниковая карта местности.

– Почему туда? – в её голосе прозвучали стальные нотки. – Это нелогично. Там нет тропы. Судя по карте, местность болотистая. Риск дезориентации – восемьдесят семь процентов.

«Ну да, конечно, – прошипел в её голове Контролёр. – Сейчас мы доверимся его „интуиции“ и утонем в болоте. Гениальный план, Вероника. Бери управление на себя, пока не поздно!»

Стас не ответил сразу. Он смотрел на лес, и Нике показалось, что он не смотрит, а слушает.

– А риск остаться такими, как мы есть, – сто, – наконец произнёс он.

В его голосе не было упрёка. Была лишь констатация факта, такая же холодная, как её собственные расчёты.

– Ладно, – выдохнула она, делая вид, что уступает не ему, а обстоятельствам. – Проведём полевое тестирование. Но если через час мы упрёмся в болото, возвращаемся и идём по моему маршруту.

Они вошли в лес, и мир изменился. Шум дороги исчез не постепенно – он просто выключился. Воздух стал другим – густым, прохладным, пахнущим влажным мхом и чем-то древним. Он звенел, как натянутая струна.

Тропинка, казавшаяся очевидной снаружи, через сто шагов предательски растворилась, разделившись на три одинаковых следа.

– Развилка, – констатировала Ника, чувствуя, как внутри нарастает тревога перед неизвестностью. Хаос.

– Средняя, – в тот же миг, не колеблясь, сказал Стас.

– На чём основан твой выбор? – не удержалась Ника.

– Я чувствую… там теплее.

«Теплее? – взвыл её Контролёр. – Он что, термометр? Это субъективное ощущение с погрешностью в сто процентов! Мы заблудимся!»

Но спорить было бессмысленно. Она молча кивнула.

Они пошли по средней тропе. Лес вокруг был сказочно красив и одновременно пугающ. Мох на деревьях светился изумрудным, шляпки каких-то грибов переливались перламутром.

Через десять минут ходьбы они вышли на поляну. Посреди неё стояло три огромных валуна. И от них расходились три тропинки. Они вернулись.

– Циклическая топографическая аномалия, – пробормотала Ника, её пальцы забегали по экрану выключенного планшета. – Мы ходим по кругу. Этого не может быть.

– Лес нас не пускает, – тихо сказал Стас.

– Лес – это совокупность флоры и фауны! У него нет воли! – взорвалась Ника. Её бессилие выливалось в ледяной гнев. – Мы просто сделали неверный выбор.

Они вернулись к развилке и, подгоняемые упрямством Ники, свернули направо. Через четверть часа лес расступился, и они вышли к ручью.

Кривой Ручей.

Вода в нём была абсолютно чёрной и неподвижной, как застывшая смола. Её поверхность блестела, как отполированный обсидиан, отражая всё с неестественной, фотографической чёткостью.

Ника осторожно, как сапёр, подошла к самой кромке и наклонилась.

И вскрикнула, отшатнувшись так резко, что едва не упала.

– Что там? – Стас подскочил к ней.

– Моё отражение… – прошептала она, её лицо стало бледным как полотно. – Оно не такое.

Она заставила себя посмотреть снова. Из чёрной, зеркальной глади на неё смотрела не она. Это была женщина, похожая на неё, но словно пропущенная через фильтр отчаяния. Старая, высохшая, с потухшими глазами и глубокими морщинами горечи у рта. На экране планшета в её руках горели два красных слова: SYSTEM FAILURE.

Внутренние голоса Стаса, до этого лениво комментировавшие прогулку, разом замолчали. Тишина в его голове стала оглушительной. Он, нахмурившись, шагнул к ручью и заглянул в чёрное зеркало. И замер.

Он увидел свой триумф. Себя – холёного, в модном пиджаке, с бокалом шампанского. Он стоял в центре сияющей огнями московской галереи. А на постаментах – его работы. Идеально вырезанные, технически безупречные… и абсолютно мёртвые. Бездушные идолы. В глазах его отражения была не восторг победы, а ледяная, безнадёжная пустота предавшего свой дар человека.

Он отпрянул от воды, словно обжегся.

– Что это за место? – прошептал он.

«Крах! – закричал в голове Ники её Контролёр, впадая в панику. – Это всё из-за него! Из-за его нелогичности! Он привёл тебя к твоему провалу! Атакуй! Защищайся! Обвиняй!»

– Это твоя «интуиция» нас сюда завела! – взорвалась Ника. Её страх, подстёгнутый паникой Контролёра, обрушился на него. – Что это было? Коллективная галлюцинация?

– Это то, чего мы боимся, – глухо ответил Стас. Тишина в его голове была тяжелее любого крика.

– Я ничего не боюсь! – отрезала Ника. – Я анализирую факты! А факт в том, что твоё «чувство» привело нас к какому-то проклятому ручью!

– А твои «факты» сделали тебя счастливой? – не выдержал Стас. – Ты загнала в свои графики и меня, и себя, и нашу жизнь! Мы здесь из-за твоих «фактов»! Мы сбежали от твоего идеального, просчитанного мира, потому что в нём нечем дышать!

Воздух между ними затрещал от напряжения.

– Я пытаюсь нас спасти! – почти крикнула Ника.

– Ты пытаешься нас контролировать! – ответил Стас.

Он, не говоря больше ни слова, повернулся, нашёл упавшее через ручей дерево и быстро перешёл на другой берег.

Ника осталась одна. Она посмотрела на его удаляющуюся спину, потом на чёрную воду, в которой прятался её кошмар. Сжав зубы, она тоже шагнула на скользкий ствол.

Они шли дальше вглубь леса, но теперь их разделяла не просто обида, а ледяная пропасть их самых больших страхов.

Глава 8. Точка отчаяния. Рождение Тишины

Прошёл час. Или, может быть, три. Ника потеряла счёт времени. Она брела по колено в чавкающей, пахнущей тиной воде. Её дорогие технологичные ботинки промокли насквозь. Ржавый компас в руке упрямо вёл её вперёд, в самую трясину. Комары, огромные, как воробьи, облепили её тучей.

Солнце начало стремительно садиться. Она остановилась посреди колышущейся топи. Впереди была только вода и гнилые коряги. Компас продолжал показывать прямо. Тупик.

С криком, в котором смешались ярость и отчаяние, Ника швырнула компас в болото. Он исчез с тихим бульканьем. Она опустилась на ближайшую кочку. Её мир, построенный на логике, рухнул.

В это же время Стас сидел под гигантским дубом на проклятой поляне. Он перестал пытаться уйти. Десятый круг окончательно сломил его волю. Его «тропа покоя» оказалась изощрённой пыткой. Его интуиция, его дар – всё оказалось ложью.

Оба – и логик, и интуит – потерпели полное, сокрушительное фиаско. Они достигли дна.

Ника сидела на уходящей под воду кочке. Весь её внутренний мир был занят одной-единственной, самой страшной из всех мыслью.

Я не знаю, что делать.

Эта мысль была для неё равносильна смерти. Она, которая всегда знала. Она закрыла лицо руками и заплакала. Не истерично, а тихо, горько, безнадёжно. Она плакала от страха, от бессилия, от одиночества. И от странного, почти невыносимого облегчения.

Стас опустил голову и прислонился спиной к коре дуба. Он перестал пытаться «чувствовать». Перестал искать выход. Он просто сдался.

Я не могу, – прошелестело в его душе. Это было не поражение, а освобождение.

И вот в этот момент одновременной, тотальной капитуляции, между ними протянулась невидимая, тонкая нить.

Стас вдруг ясно, как наяву, почувствовал её ледяной, липкий страх и удушающее одиночество. Это было не его чувством. Это было её.

А Ника сквозь свои слёзы вдруг ощутила его глухую, тяжёлую боль. Не обиду, а тихую, выжженную пустоту человека, потерявшего самого себя.

– Ника! – крикнул Стас в пустоту.

Стас! – в тот же миг отозвался её голос, но не снаружи, а прямо в его сердце.

Он вскочил. Он больше не выбирал тропу. Он просто побежал туда, куда тянуло его это чувство.

Она встала с кочки. Вода была уже по пояс. Она пошла на его зов, не разбирая дороги.

Они нашли друг друга на краю болота, когда последний луч солнца погас. Грязные, мокрые, измученные. Они бросились друг к другу и молча обнялись.

И в этот миг, в их общем молчании, родилась она. Мёртвая тишина леса вдруг ожила. Она наполнилась шёпотом растущей травы, дыханием мха, биением сердца земли. Она была не снаружи. Она была между ними.

Они сидели на влажной земле, обнявшись, и слушали. Они не нашли Живую Тишину. Они стали ею.

Солнце окончательно село. Лес погрузился в бархатную темноту, но она больше не казалась враждебной. Светящийся мох на деревьях зажёгся ярче, указывая им дорогу домой.

Когда они, поддерживая друг друга, вышли из леса, Яга уже ждала их на крыльце, доедая последний огурец из банки. Рядом с ней, скрестив на груди руки, стоял Веденей.

– Ну что, нагулялись, голубки? – хмыкнула Яга.

– Мы… – начала Ника, но осеклась. Как объяснить то, что произошло?

– Вижу, – сказала Яга. – Принесли. Одна ум из головы в сердце опустила, другой – уши прочистил. Годится. Первый ингредиент есть. Теперь за вторым пойдёте.

Она бросила в темноту огуречный огрызок.

– Надобно мне… Ветер Перемен. Только не простой, а тот, что дует в обе стороны сразу. И чтоб к завтрему управились.

Ника и Стас переглянулись. Это было ещё более абсурдно, чем предыдущее задание. Но теперь в их глазах была не растерянность, а тихий, общий азарт. Они не знали, как выполнить это. Но они знали, что будут делать это вместе.

Глава 9. Уравнение с тремя неизвестными

Утро встретило их запахом блинов и едкого дыма. Яга, напевая что-то похожее на частушки про Кощея, пекла на печи толстые, ноздреватые блины. Рядом, на лавке, сидел Веденей и с неодобрительным видом чинил старый валенок. Вчерашний поход в лес казался лихорадочным сном, но звенящая тишина, поселившаяся внутри Ники, и ясный, спокойный взгляд Стаса были тому неоспоримым доказательством.

Ника, выспавшаяся и отмытая от болотной грязи, подошла к Яге с планшетом, в котором уже был открыт новый проект: «Операция „Ветер Перемен“».

– Доброе утро, – начала она официально. – Нам необходимо уточнить детали по вчерашнему заданию. Объект поиска: «Ветер Перемен». ТЗ: «Тот, что дует в обе стороны сразу». Нам требуются более чёткие спецификации. Каковы его физические характеристики: скорость, температура, плотность? Какова точная геолокация или хотя бы азимут поиска? И, самое главное, каковы критерии успешного выполнения задачи? В какой контейнер его следует поместить?

«Молодец, Ника, – одобрительно хмыкнул в её голове Контролёр. – Структурируй хаос. Загони их абсурд в рамки понятного проекта. Без чёткого ТЗ результат – пшик. Узнай все переменные, прежде чем строить уравнение».

Яга перевернула блин, ловко подкинув его на сковороде.

– Ишь ты, какая деловая, – хмыкнула она, не оборачиваясь. – Контейнер ей подавай. Ветер, милая, в карман не спрячешь. Особенно такой.

– Но как мы поймём, что нашли именно его? – не унималась Ника. – Нужен измеряемый результат. KPI.

– А так и поймёте, – Яга шлёпнула горячий блин на тарелку. – Как найдёте, так внутри у вас что-то… переменится. У одного мозги на место встанут, у другого – руки зачешутся.

Она наконец повернулась и посмотрела на Нику своими пронзительными глазами.

– Ветер Перемен, цифровая ты моя, – это сквозняк. Сквозняк между тем, что было, и тем, что будет. Поймать его можно только там, где ничего никогда не меняется.

Ника зависла. Её Контролёр тоже. Парадокс. Логическая ошибка. Система выдавала Error 404: Logic Not Found.

– Это… это взаимоисключающие понятия, – пробормотала она.

– А то! – радостно подтвердила Яга. – Вся жизнь – сплошное взаимоисключающее понятие.

Стас, который до этого молча наблюдал за сценой, подошёл ближе. Он чувствовал почти физическое облегчение. Ему не нужно было думать, анализировать, строить планы. Нужно было просто слушать.

«Обожаю эту женщину! – ликовал в его голове Шут. – Она говорит на языке поэзии и абсурда! Наконец-то хоть кто-то в этой вселенной не пытается всё разложить по полочкам! Физик, у тебя, наверное, сейчас короткое замыкание?»

«Анализирую, – бесстрастно отозвался Физик. – Заявление содержит логический парадокс, что может указывать либо на дезинформацию, либо на то, что объект „Ветер“ существует в многомерном пространстве, где линейная логика не применима. Требуется больше данных».

– Так куда нам идти? – спросил Стас.

Яга хитро прищурилась, отломила кусок блина и протянула ему.

– А вот тебе, сокол, единственная подсказка. Идите по той дороге, что от дома ведёт, пока в дурака не упрётесь. Там и спросите. Всё, брифинг окончен. Ешьте блины и ступайте, а то к закату не обернётесь.

«В дурака?! – взвыл Контролёр Ники. – Это что ещё за критерий поиска? У неё в голове сплошной хаос! Это не план, это – самоубийство!»

Ника хотела возразить, потребовать ещё данных, но Стас мягко коснулся её руки.

– Пойдём, – сказал он. – Разберёмся по ходу.

Она посмотрела в его спокойные глаза и впервые не стала спорить. Вчерашний опыт научил её, что в этом мире её логика – не самый надёжный инструмент.

Они собрали в старый брезентовый рюкзак флягу с водой, остатки блинов и моток верёвки, который Веденей молча сунул им в руки, проворчав: «Пригодится».

– Я отвечаю за навигацию, припасы и оценку физических рисков, – сказала Ника, затягивая лямки рюкзака. Это был её способ справиться с тревогой – структурировать хаос.

– А я – за контакты с необъяснимым, – улыбнулся Стас.

Они вышли на едва заметную, заросшую иван-чаем дорогу. Их поход начался со спора.

– Судя по карте, дорога сворачивает на север через два километра и выходит к заброшенной ферме. Это наиболее вероятный ориентир, – заявила Ника, сверяясь с планшетом.

– А мне кажется, нам нужно будет свернуть раньше, вот у того кривого дуба, – ответил Стас, указывая вдаль.

– На основании чего? – её тон стал ледяным.

– Не знаю. Просто… чувствую.

«Чувствует он! – фыркнул её Контролёр. – Прекрасно. Пока ты тут пытаешься составить маршрут, он играет в оракула. Вероника, бери командование на себя!»

– Давай так, – предложила Ника, пытаясь применить навыки ведения переговоров. – Дойдём до дуба. Если там не будет явных признаков тропы, мы идём по моему маршруту. Это компромисс.

– Договорились, – легко согласился Стас.

Они шли в напряжённом молчании. Ника чувствовала раздражение от его детской веры в «чувства». Стас – от её недоверия. Их хрупкое единство, рождённое вчерашней ночью, уже трещало по швам под давлением старых привычек. Они были снова не командой, а двумя конкурирующими системами.

И оба ещё не знали, что этот абсурдный квест был придуман Ягой не для того, чтобы они что-то нашли. А для того, чтобы они наконец-то перестали искать.

Деревня, где остановилось время

Дорога была старой, едва заметной. Она петляла между полей, поросших иван-чаем, и перелесков, где пахло грибами и прелой листвой. Мир снова стал почти обычным, и Ника почувствовала, как её Контролёр оживает, пытаясь взять реванш. Она сверялась с GPS, отмечала в уме ориентиры, строила прогнозы.

– Через пятьсот метров должен быть поворот, – уверенно заявила она. – А твоего кривого дуба на карте нет. Наверное, срубили.

Стас ничего не ответил. Он просто шёл, наслаждаясь отсутствием внутреннего шума. Его «слух» возвращался, но теперь это было не ожидание чуда, а простое внимание к жизни вокруг. Он заметил, как ястреб кружит в небе, как ящерица юркнула под камень.

И тут за поворотом они увидели деревню. На покосившемся столбе висел выцветший указатель: «Верхние Глухари». Она появилась внезапно, словно проявилась из тумана, и её не было ни на одной карте Ники.

«Аномалия, – констатировал её Контролёр, но на этот раз в его голосе была не паника, а холодное любопытство. – Незарегистрированное поселение. Интересно. Нужно собрать данные».

Деревня была странной. Дома, хоть и старые, были крепкими, с резными наличниками, на окнах – чистые занавески, в огородах – ни одного сорняка. Но на улицах не было ни души. Ни лая собак, ни мычания коров, ни детских криков. Стояла звенящая, почти неестественная тишина.

– Покинутое поселение? – предположила Ника. – Но всё выглядит так, будто хозяева только что вышли.

– Они здесь, – тихо сказал Стас. – Я их чувствую. Они… ждут.

На завалинке у самого первого дома они увидели его. Старик в застиранной рубахе и лаптях сидел, сгорбившись, над шахматной доской, установленной на перевёрнутом ведре. Напротив него, с невозмутимым видом, сидел огромный, чёрный, как смоль, кот.

Яга сказала: «…пока в дурака не упрётесь». Ника посмотрела на старика, потом на Стаса. Неужели?..

– Шах, – произнёс старик, передвигая ладью. Кот лениво моргнул и демонстративно зевнул. – Эх ты, Васька! Опять зевнул ход! Думать надо! Стратегически!

Ника и Стас подошли ближе.

– Простите, – вежливо начала Ника, переходя в режим сбора информации. – Мы ищем…

– А чего его искать-то? – перебил старик, не поднимая головы. – Счастье-то? Оно не в поиске, оно в ожидании. Вот мы с Васькой ждём, когда он ход сделает. Третий час ждём.

«Так, – включился Контролёр Ники. – Субъект уходит от ответа. Использует демагогию. Нужно переформулировать вопрос. Более конкретно».

– Мы ищем не счастье, – терпеливо продолжила Ника. – Мы ищем Ветер Перемен. Нам сказали, что вы можете знать, где он.

– А-а, вон оно что, – старик наконец поднял на них свои удивительно ясные, цвета летнего неба, глаза. – Ветер, говорите? Так он завсегда здесь. Только дует хитро.

– Вы не подскажете, где именно? – Ника пыталась вернуть разговор в конструктивное русло.

– А ты, милая, куда торопишься? – старик снова посмотрел на доску. – Жизнь – она как шахматы. Думаешь, самый умный, ходы просчитываешь, а тут кот возьмёт и лапой все фигуры смахнёт. И начинай сначала.

Ника сжала кулаки. Этот разговор был абсолютно неэффективен.

Стас же молча присел на корточки рядом. Он смотрел на доску, на кота, на старика. Он не пытался получить информацию. Он просто присутствовал. Его внутренний Шут был в восторге от этого театра абсурда. Прошло несколько минут в полном молчании, нарушаемом только жужжанием пчелы.

– Хорошая позиция, – наконец сказал Стас, кивая на доску. – У коня.

Старик посмотрел на него с живым интересом.

– Видишь? – он кивнул на Нику. – А она только фигуры видит, а игры – нет. Она думает, что со мной разговаривает. А я – так, для отвода глаз. Разговаривать надо с главным.

Он посмотрел на кота.

Ника чуть не застонала от досады.

Стас улыбнулся. Он понял. Он посмотрел коту прямо в его зелёные, потусторонние глаза.

– Уважаемый, – совершенно серьёзно обратился он к коту. – Не подскажете, где здесь дует Ветер Перемен?