Он за мной

– Не плачь, внучка, – бабушка нежно вытерла мои слёзы уголком своего фартука, её глаза, полные морщинок от прожитых лет, светились тихой, непоколебимой уверенностью. – Всё у нас будет хорошо. На следующий год ты пойдёшь в школу, а пока я научу тебя читать и писать. Пенсия у меня небольшая, но голодать мы не будем – я уже договорилась, по утрам буду мыть полы в подъезде. Деньги, конечно, не большие, но нам хватит на хлеб и молоко

–Я не ем много и буду помогать тебе. Мне ничего не надо, правда…

Бабушка улыбнулась, её морщинистое лицо осветилось теплом, и она взяла меня за руку:

– Пойдём пить чай с булочками, а потом я немного отдохну. Вот, смотри, у меня для тебя ещё кукла есть.

Она достала из комода простую тряпичную куколку с вышитым лицом и платьем из старого ситца – для меня это было сокровище, ярче всех игрушек подруг из больницы. Меня переполняла радость – ребёнку не так много надо для счастья – тёплый чай, булочка с вареньем – и у меня всё это появилось. Я так мечтала, чтобы у меня была бабушка, как у Всеволода, которая печёт сладкие булочки, рассказывает сказки и гладит по голове, – и вот мечта сбылась, материализовавшись в этой маленькой квартире с запахом свежей выпечки и лаванды.

Мы жили тихо, размеренно. Рано утром бабушка мыла полы в подъезде – на коленях, с ведром и тряпкой, – а я помогала в силу своих маленьких возможностей: выносила воду, подметала углы, протирала перила. В квартире всегда царил порядок: полы блестели, стол накрыт чистой скатертью, на подоконнике стояли горшки с фиалками. Вечерами, у лампы с зелёным абажуром, мы изучали буквы и слоги – бабушка водила моим пальчиком по прописным загогулинам, терпеливо повторяя: «А – это арбуз, Б – барабан». Я научилась считать до ста, складывать простые примеры, и каждый успех отмечали чаем с печеньем. О Всеволоде я вспоминала редко , у меня было столько нового и интересного: первые буквы, первые счёты, первые булочки.

Я почти забыла родителей и свой страх – те ночи в ванне, холодные руки, крики казались теперь смутным кошмаром. Но иногда, глубокой ночью, я просыпалась в холодном поту, охваченная ужасом: казалось, я опять в той квартире, слышу ругань за стенкой, чувствую запах спиртного и гнили. Сердце колотилось, как пойманная птица, и я ждала, затаив дыхание, но вместо хрипа раздавался лишь тиканье часов и тихое посапывание бабушки за стенкой. Тогда я ползла к ней в постель, прижималась к её тёплой спине, и страх отступал – новая жизнь крепко держала меня в своих объятиях.

Глава 5

Первое сентября – ясное, солнечное утро. Я стояла перед стареньким зеркалом в бабушкиной комнате, чувствуя, как её ловкие пальцы нежно расчёсывают мои волосы и деловито заплетают две аккуратные косички с яркими бантиками. В отражении я видела своё лицо – румяное от волнения, с горящими глазами, – и не могла отвести взгляд: это была я, настоящая, в новеньком школьном платье с белым воротничком, фартуке и блестящих туфельках. Наконец-то! Я пойду в школу, познакомлюсь с ребятами, услышу звонок, сяду за парту .

Бабушка проснулась ни свет ни заря: кухня уже наполнилась божественным ароматом – она испекла огромный пирог с вишней и творогом, румяный, пышный, от которого текли слюнки. На столе стоял букет садовых цветов – ромашки, астры, немного бархатцев, перевязанных лентой, – простой, но такой красивый. Она завязала мне белые банты покрепче, поправила платье и, обнимая, прошептала:

– Сегодня твой первый день в школе, Светочка. Ты познакомишься с учителем и одноклассниками, а потом мы сходим в парк и поедим мороженого.

Я подпрыгнула, хлопая в ладоши, – мороженое!

– Правда? А можно мне клубничное?

Бабушка рассмеялась, её морщинки собрались в добрые складочки:

– Конечно можно, родная. – Она решила устроить мне настоящий праздник, полный маленьких чудес. – Хочешь, мы ещё купим леденцов? Целую горсть – петушков!

Я обняла от радости бабушку , уткнувшись носом в мягкий запах лаванды и муки, будто боялась, что это сон вот-вот растает. Её руки – тёплые, надёжные – обвили меня в ответ, и в этот миг мир был совершенным: пирог, букет, косички, обещание мороженого – всё моё, настоящее. Но я ещё не знала, что этот день – начало обратного отсчёта. Мой уютный, тихий уголок, сотканный из бабушкиных объятий, свежей выпечки и азбуки у лампы, начнёт разрушаться – не сразу, не внезапно, а постепенно, коварно, основательно, как трещины в старой стене. Школа приведёт к друзьям, друзья – к первым мечтам, а они – к той самой девятиэтажке, где мой будущий муж закончит свою жизнь в луже крови у моих ног, возвращая кошмар в облике новой реальности.

Но сейчас я – счастливая маленькая девочка, держащая бабушку за руку и шагающая в школу под ярким сентябрьским солнцем. Воздух звенел от детских голосов, смеха, к школе тянулось множество детей и родителей, все собирались у широкого входа, где уже все было украшено шариками и праздничными флагами для торжественной линейки. Атмосфера бурлила весельем и предвкушением: малыши цеплялись за мамины юбки, старшеклассники собирались шумными кучками, перешучиваясь и подмигивая девчонкам, – они казались мне такими взрослыми и беззаботными. Играла музыка, торжественная мелодия гимна, – и вскоре линейка началась: директор произносил речь. Позже всех первоклашек повели по классам – узкими коридорами, пахнущими свежей краской и мелом, с портретами писателей на стенах и досками, исписанными приветствиями. В нашем классе было светло и просторно: парты в три ряда, огромные окна с видом на школьный сад, учительница – молодая женщина с доброй улыбкой и в цветастом платье – знакомила нас поимённо, рассказывала правила и раздавала тетради. Я села одна за партой у окна, чувствуя лёгкую грусть – все вокруг обнимались с друзьями, шептались, а я, хоть и волновалась от радости, вдруг ощутила себя немного чужой. Сердце сжалось: никто не сядет рядом, я опять одна?

Но вдруг в дверь постучали – робко, но уверенно. Учительница кивнула: «Войдите!», – и со словами извинений, краснея и шаркая ногами, вошёл Всеволод. Я не могла поверить своим глазам – рот приоткрылся, сердце подпрыгнуло к горлу: мой друг, тот самый мальчик с булочкой на карусели, тот, кто обещал новую жизнь, будет учиться со мной в одном классе! Он огляделся, нашёл меня взглядом – его глаза вспыхнули узнаванием, – и уверенно прошёл к моей парте, плюхнулся на соседний стул, прошептал:

– Привет, Света! Я опоздал, но нашёл тебя!– Этот день стал самым счастливым в моей маленькой жизни – полным солнца, музыки, бабушкиной улыбки и возвращения друга, – словно весь мир сошёлся, чтобы сказать: теперь всё будет хорошо.

– Дети, сегодня ваш первый день в школе, – учительница обвела нас добрым взглядом, её голос был мягким, – Мы все познакомились, после перемены я расскажу вам о правилах поведения в школе. Мы сходим в библиотеку и в столовую, потом вы пойдёте домой, а завтра начнётся настоящий первый учебный день.

Прозвенел наш первый звонок – звонкий, торжественный, разнёсшийся по коридорам. Ребята повскакивали со своих мест, собирались шумными кучками, знакомились, хихикали, рассматривали класс: кто – то трогал парты, кто -то выглядывал в окно на школьный сад, полный золотой листвы. Мы же с Всеволодом просто смотрели друг на друга, не отрываясь. Он улыбался совсем чуть – чуть , волосы аккуратно зачёсаны набок, бабочка на рубашке идеально завязана, а глаза – серьёзные, взрослые, как у человека, пережившего больше, чем положено ребёнку.

– Хорошо, что мы будем учиться в одном классе. У меня опять будет друг, – прошептала я, не в силах сдержать улыбку.

– Света, я не дам тебя в обиду. Буду защищать и помогать всегда.

– А у меня теперь тоже есть бабушка. Ты мне помог тогда, на карусели, и теперь я счастлива. Спасибо, Всеволод. Можно я буду звать тебя просто Сева?

Он улыбнулся шире, глаза заискрились:

– Да. Наши имена начинаются на "С"… Мы как одно целое, две половинки одного сердца.

Время летело незаметно, годы сливались в яркие вспышки воспоминаний: отличные оценки в дневнике, бабушкины пироги по выходным, тихие вечера за азбукой, которая давно сменилась учебниками. Я училась хорошо, старательно, с жадностью впитывая каждое слово учительницы, и дома, как могла, помогала бабушке: мыла посуду, протирала полы, ходила за продуктами в магазин. С Севой мы были не разлей вода, каждое утро встречались и шагали в школу, после уроков он провожал меня домой, нёс мой тяжёлый портфель, набитый тетрадями и книжками.

Переломный момент наступил в девятом классе, в середине осени. К нам пришли два новых одноклассника. Мальчика звали Денис: высокий, под два метра, с пронзительными синими глазами, непослушными тёмно-русыми волосами, вечно падающими на лоб, и улыбкой, от которой таяли девчонки – белозубой, обаятельной. Девочку звали Ирина: длинные вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы каскадом падали до пояса, пухлые, сочные губы всегда чуть приоткрыты в загадочной улыбке, зелёные глаза, усыпанные золотыми искорками, обрамлены пышными ресницами, делая её похожей на принцессу из журналов. Они казались из другого мира – красивыми, уверенными, с дорогими рюкзаками и манерами, от которых все замирали. С одноклассниками ребята быстро нашли общий язык: Денис влился в мальчишескую компанию, затевая футбол на переменах, Ирина щебетала с девчонками о музыке и моде. Я не обращала на эту парочку внимания – мне всегда хватало общения с Севой. Но по каким-то причинам – учительница решила «разбавить компанию», как она сказала, – нас рассадили. Со мной посадили Дениса, а Ирина села с Севой. Денис повернулся ко мне с той самой улыбкой:

– Привет, Света. Мы с тобой ещё толком не познакомились. Может, после школы поедим мороженого?

Его синие глаза были такими глубокими, манящими – я тонула в них, как в океане, бесконечном и прохладном, сердце забилось чаще, щёки вспыхнули румянцем.

– Я… я, наверное, не смогу… – каждое слово давалось с трудом, язык путался.

– Почему? – Денис улыбнулся шире, и я растаяла, как мороженое на солнце, чувствуя, как коленки слабеют.

– Мне… мм… надо в библиотеку, и потом домой, бабушке помочь.

Он хлопнул себя по лбу:

– И мне нужно в библиотеку! Совсем забыл, спасибо, что напомнила. Пошли вместе?

– Ну… хорошо, – я робко улыбнулась, украдкой глянув на Севу. А он смотрел на меня – его глаза, всегда такие серьёзные, почернели , кулаки сжались под партой так, что костяшки побелели. Мне было непонятно, почему он злится – скорее всего, из-за Ирины, которая щебетала без умолку, её голос звенел, как колокольчик, а Сева этого не любит.