Любовь в прямом эфире

– До свидания, Лев Николаевич, – заканчиваю беседу, как приличная женщина.

– Мы не договорили, Софья Дильшатовна, – прилетает мне в спину. Черт, он и мое отчество помнит.

Не отвечаю, не оборачиваюсь назад, а иду рядом с Ринатом к его машине.

– Что он хочет от тебя? Этот мужик весь день ходил сегодня по этажам, – сообщает мне оператор.

– Понятия не имею, – пожимаю плечами.

В дороге болтаем с Риной на отвлеченные темы, и я даже смеюсь над его шутками. Вижу, что нравлюсь ему, но у меня внутри ничего не ёкает. В это же время пытаюсь потушить пожар, который вспыхнул от такой незначительной близости со Львом. И что это за превратности судьбы?

– Сонь, а давай сходим поужинать как-нибудь? – спрашивает Ринат, когда мы останавливаемся в моем дворе.

– А знаешь, почему бы и нет? – мозги у меня совсем расплавились из-за сегодняшней встречи с бывшим, потому что в обычном спокойном режиме я бы не согласилась.

Вспомнила, как десять лет назад Марта советовала: «Соня, надо хотя бы ходить на свидания. Замуж тебя сразу не позовут, зато вкусно и бесплатно накормят». Ну что ж, досоветовалась.

– Здорово. Завтра у меня, правда, съемки до вечера. Давай послезавтра?

– Хорошо. Созвонимся.

Устало улыбаюсь ему, но он расценивает это по-своему, тянется ко мне и целует в щеку. Такая напористость мне не нравится, потому что я всё еще не люблю, когда ко мне лезут вот так, неожиданно, без санкции. В пятак я ему, конечно, не дам. Но на этом наше общение на сегодня закончится.

– Всё нормально? – хмурится Ринат.

– Да, прости, просто устала. И Иннокентий ждет.

– Это еще кто?

– Мужчина мой, – огорошиваю я. —Усы, лапы и хвост.

– А-а-а, кот, – хохочет оператор. – У тебя отличное чувство юмора.

– Спасибо. Ну пока.

***

Открываю дверь в квартиру и, включив свет, чуть не отдаю Богу душу, когда вижу в прихожей это чудо с бубенцами и горящими глазами.

– Мя-я-яу! – вопит он, что в переводе на человеческий значит: «Где тебя носит, женщина? Жрать давай!»

– О, возвращение блудного попугая! – щурюсь я и сажусь на корточки рядом с ним. – Ну что, Кеша, нагулялся? Говорят, Жозефина от тебя залетела. Признавайся, наглая ты морда, твоя работа?

– М-я-я-яу-у-у-у! – сокрушается питомец и отводит взгляд. Расцениваю его нытье как отрицательный ответ.

– Точно не при делах? Если родятся серенькие, не отвертишься, и я лишу тебя колокольчиков.

– М-я-я-я-яу, – жалобно стонет: мол, только колокольчики не трогай.

Прислоняюсь к стене, вытягиваю ноги и подзываю к себе Кешу. Он подходит ближе и принимается заглаживать свою вину лаской.

– Ладно, Иннокентий, живи. Не буду лишать тебе радости бегать по бабам. Хоть кому-то в этой квартире должно быть хорошо. Слушай, если ты у нас такой стрелок, может, я сделаю на тебе бизнес? Ну а что? Я слышала девочек специально к таким, как ты, породистым, привозят. За деньги. Буду кошачьей сутенершей мамой Соней. Если бл**уешь, то хоть с пользой.

– Му-у-у-р-р-р, – радостно мурлычет мой мальчик. Понравилась, значит, идейка. Поглаживаю его по спинке, и мысли сразу переключаются. На ум вдруг приходит любимое стихотворение бабушки – Аллы Федоровны. Она держала томик Анны Ахматовой на журнальном столике и по настроению открывала его, и читала вслух:

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,

И яркий загорается огонь

На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.

И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

Как поразительно точно и тонко оно отзывается сейчас. Я гоню от себя образ Льва, но он всё равно возвращается. После стольких лет одиночества и боли он появился снова. Зачем? Почему? И что же он увидел тогда, если сделал неправильные выводы? Не хочу проявлять слабость и снова страдать по нему, но слезы непроизвольно текут по щекам. Я-то думала, что всё выплакала, а оказалось, нет, еще осталось. Моя любовь к нему была первой, яркой, безумной. Я растворилась в ней и в нем, сгорала от его прикосновений, сходила с ума от того, что он делал со мной.

Когда мы сегодня случайно столкнулись, сердце предательски потянулось к нему, а тело захотело вспомнить, каково это – быть с таким мужчиной, как Лев.

Воспоминания… Они покрыты пылью восьми лет разлуки и пеплом сгоревших надежд. Тогда, в нашу первую встречу, всё вокруг тоже полыхало.

Глава 5

8 лет назад

– Вадик, – я зевнула в трубку, даже не открыв глаза, – конечно, я понимаю, что мы давно не виделись, но ты сам обещал мне выходной за съемки в воскресенье.

– Сначала послушай, а потом ворчи. Я для тебя, мать, стараюсь. Тебе первой звоню. По блату, – говорит в сердцах мой друг и выпускающий редактор.

–Та-а-ак, – села и потерла глаза. За окном холодный октябрь, на часах девять утра, а в голове ни одной хоть сколько-нибудь доброй мысли.

– В центре города взорвался бензовоз. Горит жилой дом. Там пожар такой, что даже у нас видно. И да, это прямо рядом с тобой.

– Всё, бегу, – я подскочила с кровати и начала быстро искать, что надеть. На такие случаи у меня всегда готовы джинсы и свитер. – Наши уже выехали?

– Да, там все пересечетесь. Выйдешь на прямое в одиннадцать.

– Ты даешь мне так мало времени? – прикусила губы, прикидывая, сколько всего нужно сделать. И это я еще даже не умылась.

– Не ной, мать. Всё, давай, не облажайся.

– И я тебя люблю, Вадик, – фыркнула в трубку.

Через полчаса я и другие журналисты, очевидцы и владельцы сгоревших квартир стояли за ограждением и наблюдали за пожарными, боровшимися с огнем. Густые черные клубы дыма заволокли безоблачное синее небо. Пылал не только дом, но и авто, припаркованные поблизости.

Как оказалось, у восьмитонной машины отказали тормоза и водитель два квартала пытался справиться с управлением. Затем он съехал в сторону и врезался в дерево. После мощного удара бензин разлился по всей округе. Водитель в тот момент был еще жив – его зажало в кабине. Прохожие пытались ему помочь, но мужчина сам закричал, что сейчас рванет. Так и случилось. Сначала загорелось дерево, потом пламя перекинулось на стены дома и автомобили. Началась спешная эвакуация жильцов.

Мы успели записать интервью с очевидцами, и теперь я смотрела на весь этот апокалипсис и выстраивала в голове текст для эфира. Внезапно в толпе людей в форме мелькнула знакомая фигура. Высокий бугай глянул в мою сторону, и я помахала ему. Он сделал знак ладонью: мол, позже подойду. Это был мой брат. Знала, что он тоже будет здесь.

– Мама, я уже на месте. Сейчас я найду Юлю, ты только не паникуй, – рядом со мной возник мужчина, который с ужасом смотрел на горящий дом и держался за голову. – Мам, пожалуйста, не плачь. Дай мне время.

– Извините, мужчина. Я случайно услышала ваш разговор. Вы ищете кого-то? – я сама подошла к нему с микрофоном, когда он закончил разговор.

– Моя сестра живет в этом доме, – показал он рукой. – Но телефон отключен. Она беременна, а ее муж в командировке. Черт, – он остервенело нажимает на дисплей. – Когда надо, ни до кого не дозвонишься.

– Я уже здесь давно, но беременную женщину не видела. Давайте сделаем так. У меня брат в ЧС работает, он нам поможет, – ищу глазами Анвара и, когда нахожу, складываю руки в молитве – прошу, чтоб подошел.

– Мышка, как чувствовал, что ты прибежишь сюда, – пробурчал родственничек, подходя к заграждению. Двухметровый черноволосый азиат в зеленой форме офицера Департамента по чрезвычайным ситуациям производил неизгладимое впечатление. Так было всегда, когда люди узнавали о нашем родстве, потому что я классическая русская девушка с русыми волосами и зелеными глазами, а он типичный смуглый уйгур. Именно поэтому незнакомец удивленно перевел взгляд с меня на него. – Что у тебя, давай быстрее.

– Бро, тут такое дело. Вот мой знакомый, – показываю на мужчину, – у него в этом доме сестра живет. Она в положении. Но он не может ей дозвониться, и здесь ее тоже нет. Помоги, пожа-а-а-луйста, – протянула я по-сестрински.

– Имя, фамилия? – спросил чеэсник.

– Юлия Николаевна Захарова, – сказал встревоженный незнакомец и тут же осекся. – То есть, Маринина. У нее фамилия мужа.

– Дата рождения?

– Двадцать пятое октября 88-го, – взволнованно отвечает мужчина.

– Хорошо, сейчас выясню.

Брат ушел, а мой собеседник взял телефон и снова начал кому-то звонить.

– Вы не волнуйтесь. Мы найдем вашу сестру, – попыталась успокоить я его, а он так странно на меня посмотрел, что у меня от этих голубых, как льдинки, глаз, мороз пробежал по коже. И вообще он выглядел так, будто сошел со страниц «Men’s Health»: высокий, широкоплечий, почти блондин в голубой рубашке под раскрытым пальто, черных брюках и вычищенных до блеска туфлях. Среда обитания таких краснокнижных особей – стеклянные небоскребы в верхней части города.

– Спасибо, – выдохнул он, – за помощь. Извините, не спросил, как вас зовут?

– Софья. Можно Соня.

– Лев, – представился он.

Через несколько минут Анвар вернулся к нам с хорошими новостями.

– Нашли. Она в четвертой, в ожоговом. Но ничего серьезного.

– Спасибо! Спасибо, брат, – незнакомец протянул руку, и Анвар пожал ее.

– Я твоя должница. Так, а кто у нас в «четверке»? – задумываюсь я и щелкаю пальцами, – Жанка.

– Всё, Мышка, дальше без меня. Зашиваюсь, – мой грозный родственник приложил ладонь к горлу, а после развернулся и зашагал к пожарным.

– Сейчас я вас сведу с женой моего брата. Ее зовут Жанна, она врач в четвертой, – достав телефон, принялась искать ее в контактах.

– Этого брата? – спросил растерянный Лев.

– Что? – подняла на него глаза. – А, нет, этот родной, то есть сводный. А Жанна замужем за моим троюродным братом. Короче, у меня очень большая семья. Алло, Жанна-Жанночка-Жануля! – пропела я в трубочку.

– Сонька, давай очень быстро, у нас тут аврал из-за пожара, – строго говорит доктор.

– Да, я поэтому и звоню. Сейчас к тебе подъедет человечек по имени Лев, мой знакомый. У него в ожоговом сестра. Пожалуйста, можно он тебя наберет и ты поможешь им встретиться? Он до нее дозвониться не может.

– Ну ладно, – вздыхает Жанна. – Дай ему мой номер.

– Ты супер. Я твоя должница!

Сноха посмеялась, а потом отключилась, но я всё еще держала телефон в руках.

– Лев, записывайте номер, – отдала мужчине мобильный, чтобы он переписал контакт, и в этот момент ко мне подбежал оператор с выпученными глазами.

– Соня, эфир через четыре минуты, – заявил он, запыхавшись.

– Всё-всё, я готова.

– Даже не знаю, как вас благодарить, Соня, – уголки «львиных» губ поползли вверх. – Вас сам Бог послал.

Он отдал мне телефон и хотел уже уйти, но от меня так просто не уходят.

– Стойте! – закричала я, схватив его за рукав черного пальто. И в этот момент, я клянусь, меня будто кипятком ошпарило. Я, которая большую часть жизни боялась прикосновений незнакомых мужчин, сама дотронулась до одного из них. И мне стало страшно от собственной реакции, потому что мое сердце сделало сальто и мертвую петлю одновременно. Лев посмотрел на меня недоуменно. Примерно, как на сумасшедшую. – Я помогла вам, вы помогите мне.

– Что вы хотите? – непонимающе переспросил.

– Короткое интервью. Я выхожу сейчас в прямой эфир. Вы просто стоите рядом, и, когда я задам вопрос, вы ответите.

– Я? Нет! Пожалуйста, не надо! – он вдруг испугался, как ребенок. – Я камеры боюсь.

– А вы не на нее будете смотреть, а на меня. Как будто мы с вами просто разговариваем. Не обращайте внимания на оператора, – достав телефон, пишу сообщение редактору, что, кроме меня, в кадре будет еще один человек, а именно Лев Захаров. Я запомнила фамилию.

– Соня, минута до эфира, – предупредил оператор, державший связь со студией. Я вставила в ухо наушник и теперь тоже слышала ведущую.

– Лев, встаньте вот здесь, – указала я ему на место рядом. – Не волнуйтесь вы так, я вас не съем.

– Я надеюсь, – хмыкнул он.

– На прямой связи со студией наш корреспондент Софья Касымова. Софья, расскажите, что сейчас происходит на месте ЧП? – слышу вопрос диктора.

Рассказала сначала, как произошла авария и что, к сожалению, водителя бензовоза спасти не удалось.

– Есть ли пострадавшие? – спросила ведущая.

– По предварительной информации, во время пожара пострадало 40 квартир. Две сгорели полностью. Жильцы в панике покидали охваченные пламенем помещения, не успев захватить ни деньги, ни документы. Восемь человек получили травмы. Рядом со мной сейчас Лев Захаров. Он прибыл на место ЧП в поисках сестры, которая живет именно в этом доме и сейчас не отвечает на звонки. Лев, как вы узнали о пожаре? – сую микрофон ему под нос и говорю глазами: «Давайте, не тормозите!».

– Сестра разговаривала по телефону с мамой, – ответил Лев, сдвинув брови к переносице. Он, как я и советовала, смотрел на меня. Ох, лучше бы я так не говорила, потому что от его взгляда мне захотелось провалиться сквозь землю. – И в какой-то момент она закричала, что всё горит. Потом связь прервалась. И телефон сейчас отключен. Она живет на четвертом этаже, и окна выходят как раз на дорогу.

– Вам удалось найти сестру?

– Да, спасибо сотрудникам департамента по ЧС. Она сейчас в больнице. Сказали, что ничего серьезного, но я сейчас к ней поеду и всё выясню.

– Удачи вам, – кивнула я ему и сразу переключилась на камеру.

Диктор задала еще несколько вопросов, а когда мы, наконец, закончили, я обнаружила, что Льва и след простыл. Расстроилась, но понимала: для него сейчас важнее найти Юлию.

В течение дня я вспоминала о нем и никак не могла выкинуть из головы. А когда кодировала отснятый материал на компьютере, в том числе и наше короткое интервью, остановила видео на том моменте, где оператор взял его крупным планом. «Какой же красивый мужик. Жаль, больше не встретимся», – подумала я тогда. Но у судьбы были свои планы.

Глава 6

Лев. Наше время

Лев мчал по широкому проспекту, выдавливая запрещенные на этом участке девяносто и приближаясь к ста километрам в час. Кровь тяжелым молотом ударила в виски, хотелось не кричать, а рычать от того, что она уехала не одна. Разве он мог подумать, когда подписывал контракт с владельцем медиахолдинга, что встретит ее на «Пятом канале»? Пробивать каждого сотрудника не имело смысла – их там несколько сотен. Шанс столкнуться с ней был один на миллион. Но это случилось.

Сделав музыку погромче, он пытался тем самым заглушить мысли о ней, но ее красивое лицо всё еще стояло перед глазами. Она несильно изменилась за восемь лет. Может, волосы стали чуть длиннее. Лев помнил, как вкусно они пахли и какими шелковистыми были на ощупь. И память неожиданно подарила ему воспоминание – горькое и сладкое одновременно.

Комнату заливал теплый утренний свет. Лев разлепил веки и первое, что увидел, – ее, сидящую на краю кровати, спиной к нему. Она грациозно приподняла вверх длинные светлые волосы, потянулась, как кошечка, и отпустила пряди, позволив им водопадом упасть на обнаженные плечи.

 – Сделай так еще раз, – хрипло попросил он, сев на кровати и прислонившись к мягкому изголовью. Соня обернулась. Ее точеный профиль, плавный изгиб тонкой, изящной шеи и нежная кожа сводили с ума.

– Что именно? – хитро улыбнулась. Переспросила, хотя всё прекрасно поняла.

– Волосы, – ответил он, понизив властный голос, и она подчинилась.

Нагая, притягательная, чуть сонная и загадочная – такой она была тем волшебным утром. И эта ее ненаигранная естественность его заводила и доводила до предела.

– Ко скольки тебе на работу? – одеяло зашуршало, когда он его решительно отбросил.

– Вообще-то мне уже пора. Я люблю приезжать первая. А что? – она села в пол-оборота. Длинные локоны прикрывали красивую упругую грудь. Ворвавшиеся в комнату солнечные лучи упали на ее умиротворенное лицо, и она прикрыла глаза.

Лев сделал глубокий вдох и выдохнул через нос. Сил терпеть эту пытку уже не было.

Лев помнил Софью нежной и невинной, страстной и горячей. Сколько раз за эти годы он закрывал глаза и видел каждую родинку на ее лице и теле, маленький шрам чуть ниже живота, блестящие локоны, которые он пропускал сквозь пальцы. Невыносимая тоска по женщине, которая перевернула его привычный мир, сделала его тем, кем он стал сегодня. У Льва было два варианта: бухать по-черному, чтобы забыть её последнее «ненавижу» и ледяные от трескучего мороза пальцы, которые она отдернула, или работать на износ, чтобы больше не думать о своей вине.

И когда наконец он понял, что подыхает без Софьи и хочет ее вернуть, правда больно ударила ножом в самое сердце. Пять долгих лет мужчина был уверен, что его Соня – вовсе не его. Она теперь чужая жена и мама.

После того как Ника бросила ему вдогонку: «Если ты к ней, то она уже занята. Я видела ее с мужем и сыном в парке», он поехал к Софье, чтобы лично в этом убедиться. Поехал наобум, потому что не был уверен, что она живет по прежнему адресу. В последний раз, когда Лев пробивал ее, она находилась в Астане. Однажды ему прислали фотографию, где Соня сидит в кафе с мужчиной. Она ему даже улыбалась. На сердце Льва тогда не то что кошки скребли, черти плясали. Позже был еще один снимок: тот же мужик провожал ее до подъезда. Софья держала в руках цветы. После этого Лев снял наблюдение за ней, решив, что она действительно начала новую жизнь.

Теперь же он хотел убедиться, что Ника сказала правду.

У Сониного дома, как всегда, было невозможно припарковаться, потому что она жила в самом центре города. Оставив машину за пару кварталов, он дошел до ее двора, и услышал знакомый звонкий смех. Спрятавшись за елью, Лев увидел Софью на детской площадке.

Она сидела на качелях с малышом – таким же светловолосым, как и она. Они несильно раскачивались и смеялись, а потом мальчик, которому на вид было года полтора, протянул пальчик и закричал:

– Па-па!

– Да, это твой папа, малыш! Молодец! – похвалила она.

К ним подошел мужчина лет тридцати пяти и подхватил карапуза на руки. Тот мигом завизжал от восторга. Софья, как маленькая, спрыгнула с качелей и подошла к ним.

– Ма-ма! – по слогам сказал мальчонка.

– Леш, этот ребенок – просто гений! – радовалась Соня.

– А я тебе что говорил? Он в тебя. Может, тоже будет журналистом, – засмеялся мужчина.

Этот короткий диалог расставил всё по местам. Лев понял, что опоздал и потерял ее навсегда.

«Все правильно, – сказал он себе тогда. – Соня не будет всю жизнь ждать тебя. Она имеет право быть счастливой». И Лев ей это право дал.

***

С генеральным директором «Пятого канала» Данияром Бегалиным он познакомился несколько месяцев назад в качалке элитного спортклуба. Именно благодаря ему удалось заполучить контракт на обслуживание всего холдинга. Но у Льва уже была хорошая репутация, так как его компания засветилась в правительстве. Этот успех – результат большой и кропотливой работы. За восемь лет из середнячка он выбился в лидеры.

Лев хотел сам посмотреть объект и начал именно с самого рейтингового в стране телеканала. И вдруг появилась она с этим пятном от кофе, гневным взглядом и желанием выматериться. О, он помнил, как смачно она ругалась и дралась. Как же забыть разукрашенную физиономию мужика, который распустил руки в кафе?

– Как давно она у вас работает? – спросил Лев, когда Софья ушла.

– Кто? Соня? Года три примерно. А что? – директор прищурился и понял, что настроение гостя резко изменилось. – Ты ее знаешь?

– Знаю, – многозначительно ответил Лев.

– Ничего себе! Еще один нарисовался, – засмеялся Данияр, покачав головой.

– В каком смысле?

– Ты меня знаешь, я однолюб, – сказал он, положа руку на сердце. – Но до меня тоже доходят слухи о сотрудниках. Надо же знать, чем живет родной канал.

– И к чему это сейчас? – нахмурился Лев.

– К тому, что Соня у нас неприступная скала, на которую многие хотят залезть. А дальше этого не знаю. Профессионал отличный, а личная жизнь на то и личная.

– Куда лезть, если она замужем? – Лев крепко сжал кулак.

– Соня? Замужем? – усмехнулся Данияр. – Насколько я знаю, у нее нет мужа.

–Ты уверен? – тело вмиг напряглось от этой новости.

– Может, в разводе? – пожал плечами Данияр. – А может, гражданский брак. Сейчас же так модно.

– А ребенок? У нее же есть ребенок?

– Лев, иди проветрись, – директор канала похлопал товарища по плечу. – Мы точно говорим об одном человеке? У Софьи нет детей.

Как нет детей? Он же своими глазами видел мальчика, как ему показалось, похожего на Софью. Тот карапуз так звонко хохотал у нее на руках, что у него не осталось сомнений в том, что она его мать.

Он решил сам всё узнать у Сони и без стука зашел к ней в кабинет. Это было ошибкой, потому что перед его взором предстала женщина с точеной фигурой и в кружевном бюстгальтере. Да, на ней были брюки, но он был сосредоточен на том, что выше. Она повторила трюк с волосами будто специально для него. Знала ведь, чертовка, как его вело от этого.

Внятного ответа от нее так и не добился. Соня закрылась от него, выстроила высоченную стену и только зло отшучивалась. А ведь он помнил, как смеялся над ее смешными историями и словечками. У этой девчонки был дар рассказчицы.

После короткого диалога в кабинете Лев дал задание подчиненному собрать на Софью подробное досье и злился на себя за то, что не сделал этого пять лет назад. Он ведь поверил той картинке счастливой жизни и принял всё за чистую монету.

Несмотря на то, что Лев уже посмотрел все аппаратные, в том числе и новостную, он все равно попросила Данияра провести его туда во время вечернего эфира. Увидев Софью в ее стихии, у Льва заныл тот самый жизненно важный орган, отвечающий за чувства. А другой, тот, что ниже, тут же отреагировал на ее плавные движения, мелодичный голос, поворот головы. Они с режиссером словно на пару дирижировали оркестром. То он, то она отдавали команды сотрудникам.

– Переверстка! – громко сказала она и быстро напечатала что-то в компьютере. – Убираем шестой сюжет.

– У нас переверстка! – повторила девочка из команды, и все засуетились.

Потом у нее запищал телефон, она быстро глянула в него, потом снова открыла страницу на мониторе и заявила:

– Даем срочную новость после третьего сюжета! Найдено тело четвертого погибшего. Я быстро напишу.

Ее пальцы летали по клавиатуре со скоростью света. И снова эта болезненная вспышка в голове, вернувшая его в то время, когда они, пусть и недолго, но были вместе.

Поздний вечер. Соня сидела по-турецки на его диване и увлеченно печатала на ноутбуке. Ей прислали сценарий спецрепортажа с редакторскими правками, и она их вносила. Из одежды на ней был лишь тонкий белый пуловер до бедер и шелковые шортики. Рукава Софи закатала до локтей, а волосы собрала в пучок и зацепила карандашом.

Лев сидел в кресле напротив и тоже работал за компьютером. В какой-то момент отвлекся и посмотрел на Софью. Она бесшумно шевелила губами, читая написанный текст. Потом нахмурилась, прикусила губу – задумалась.

Лев, помимо сильного желания, чувствовал кое-что еще. И это что-то – такое забытое, но воскресшее и засверкавшее еще ярче, преследовало его уже несколько дней. Хотелось это ощущение накрыть сосудом и не выпускать, потому что с ним жизнь стала казаться правильнее и лучше. А все из-за нее. Просто находиться рядом и молчать уже было для него счастьем.

– Сонь, – тихо позвал он.

– М-м-м? – отозвалась она, продолжая стучать по клавиатуре.

– Я тебя люблю.

Софья оторвалась от экрана, подняла на него колдовские изумрудные глаза и подарила ему свою светлую улыбку.

– Я тоже тебя люблю, Лева.

Это самый настоящий мазохизм: вспоминать, смотреть на нее и не иметь возможности дотронуться. Тем более теперь, когда он знал, что по собственной глупости потерял столько лет.

Лев подал сигнал Данияру, что выходит. В голове крутилась только одна мысль: «Он дурак». Вот вроде умный мужик, охранная фирма, многомиллионные заказы. А по жизни дурак.

И, наконец, контрольный в голову, – встреча на крыльце телецентра. Пробить Сонину броню было невозможно, а шутка о том, что она на практике применяет то, чему он ее научил, невероятно злила. И тут вылез этот черт из табакерки – какой-то наглый мужик, видимо, из тех, кто хочет залезть на скалу.

– Сразу к тебе или, может, перекусим где-нибудь? – спросил смертник. Да, для Льва он уже не жилец.

– Ко мне. Для перекуса я слишком устала, – вздохнула Софья и ушла с ним.

Он смотрел им вслед и медленно закипал.