Моя нелюбимая девочка

– Да, идем, – соглашается он. – Рад, что у тебя все хорошо, Ирада. Береги себя.

– Спасибо. И вы тоже, – выдавливаю из себя улыбку, которую они уже не замечают, потому что обходят меня и идут, взявшись за руки.

А я смотрю им вслед, и ничего в них нет. Но все равно невольно зависаю на переплетенных пальцах и наблюдаю за тем, как Аслан поворачивает голову, что— то говорит своей Миле, а она смеется. Счастливые. Рада за них, но не от всего сердца.

Глава 4. Принцессы

Ирада

– Аааа! Моя девочка вернулась! – кричит сестра, распахнув дверь в квартиру. Наш самолет приземлился в шесть, но только к восьми я добралась до дома. Спасибо родителям Афины – они встретили нас и подкинули меня.

Старшая сестра Сабина душит меня в объятиях, целует в обе щеки и отстранившись, говорит восхищенно, – Загорела— то как! Красотка!

– Кичик— апаааа! ("кичик апа" или "младшая мама" – так называют родную тетю – младшую сестру папы или мамы) – из комнаты вылетает племяшка Нафиса и летит ко мне. Ловлю ее на лету, кружу в прихожей и крепко обнимаю.

– Нафиска, как я по тебе скучала, крошка! – целую ее, вдыхаю аромат и прижимаюсь к малышке. – Я тебе столько всего накупила. Сейчас покажу.

– Балуешь ты ее! – цокает сестра.

– Конечно, а кого мне еще баловать? Я и тебе привезла.

– Ну хорошо. Раз мне тоже, тогда не буду ругаться. Только ты сначала переведи дух и на кухню иди.

– Вкусняшки мне приготовила? – играю бровями и хихикаю.

– Твои любимые.

Не соврала. Приняв душ и переодевшись в домашний комплект, захожу в царство Сабины и тяну носом, вдыхая аромат запеченной курочки с картошечкой, любимый салат “Оливье”, ватрушки с джемом с пылу с жару и бутылка любимого “Тархуна”.

– Мама дорогая! Да у нас Новый год! – потирая ручки, сажусь за стол и чувствую себя королевой, потому что сестра вокруг суетится, накладывает салатика, картошки и мои любимые куриные ножки, да побольше. – Не жалей, Саба. У меня метаболизм хороший, все переварится.

Сестра и племянница – мои самые близкие люди. Когда родители погибли, Сабина заботилась обо мне и каждый день приезжала в больницу, несмотря на то, что Нафисе было тогда полтора года. Это потом мы узнали, что еще до аварии ее муж завел на стороне любовницу, которая родила ему сына. Сестра ушла от него и вернулась в отчий дом. Теперь у нас здесь бабское царство. График у меня свободный и ненормированный, поэтому я успеваю забрать племяшку из садика, пока Сабина на работе. Она бухгалтер и сердце нашего дома. Несмотря на родство, мы очень разные. Сабина – воплощение традиционной восточной девушки и хозяйке. А я своенравная, свободолюбивая язва, и как говорит моя тётя, будущая свекровь на второй день выгонит меня из дома за мой длинный язык.

– Ну рассказывай, как слетала? Как Аружан? Привыкла уже?

– Слетала отлично. Аружан передавала привет, живет и здравствует. А я как видишь, времени зря не теряла, купалась, загорала, по магазинам бегала. Только…– запинаюсь, когда хочу рассказать о происшествии.

– Короче, взбаламутила я всех пойти на ночной пляж и поплавать при свете полной луны.

– Прям как ведьмы.

– Ага, – смеюсь я с набитым ртом и прикрываю его ладошкой. – Ну и я случайно заплыла за буйки.

– Ирада! – угрожающе пыхтит сестра. – Как можно случайно заплыть за буйки?

– Я не заметила! – оправдываюсь. – Было темно! Ну и я хотела плыть обратно, но внезапно ногу свела страшная судорога. Было так больно – капец! Искры из глаз! Я пытаюсь плыть, но вторая нога меня не слушалась. И тут я поняла, что ухожу под воду и слышу только, как девчонки кричат: “Помогите! Хелп! Хелп!” А потом все, я отключилась.

Смотрю на сестру, а ее всю трясет и в глазах застыли слезы. Срываюсь к ней, обнимаю за плечи и успокаиваю. Она у меня такая ранимая, чуть что, сразу плачет.

– Дурочка ты, Ирада! Как ты могла? – ругает меня Сабина. – Тебе мало было одной аварии?! Ты же могла умереть! Вечно ищешь приключения на пятую точку.

– Вот Аружан также сказала.

– И правильно сделала.

– А ты не хочешь спросить, как меня спасли?

– Как? – указательным пальцем сестра смахивает блестящие капельки с глаз, а я возвращаюсь на свое место, закатываю рукава на растянутом лонгсливе и вещаю:

– Мужчина услышал, как девочки кричат и бросился на помощь. Нырнул и достал меня, словно я жемчужина на дне морском.

– Жемчужина! – прыскает Сабина. – Ирада, ты фантазерка.

– Но какой это был мужчина! – на лице невольно расцветает улыбка, стоит мне вспомнить Аслана. Я мельком увидела его обнаженный торс, когда очнулась. Подумала, что так наверное, сейчас встречают в раю.

– Эй, Ирада! – Саба щелкает пальцами перед глазами. – Земля вызывает Ираду!

– А? Что?

– Я говорю: и что там был за мужчина?

Молчу, пытаясь подобрать слова, чтобы описать того самого мужчину. Мужчину, что лишил меня покоя. Мой типаж, мой идеал, моя недосягаемая высота.

Я встречалась лишь однажды с парнем, с которым познакомилась на работе. Сходили на несколько свиданий, пару раз поцеловались и я поняла: нет, не мое. Не ёкает, не сносит крышу, не будоражит сознание. Полный штиль. А парень хороший.

Но Аслан…Он Лев. И при виде него у меня напрочь отключается разум и работают только чувства. А им нельзя доверять – можно сильно обжечься.

Рассказываю Сабине о нем, о том, что он “безвозмездно, то есть даром” (читать голосом Совы из “Винни Пуха) оплатил мой счет в клинике, о случайной встрече в торговом центре. И, конечно, о бабе его красивой, с ног до головы в бренды одетой.

– Ну и что, что в бренды! – цокает Сабина. – Подумаешь! Ты и без них супер! Уверена, все на тебя там заглядывались.

– Ты что, мать, такие, как он не смотрят на таких как я. Они западают на длинноногих загорелых красоток с вареником вместо рта, – втягиваю щеки, делаю губы уточкой и скашиваю глаза к центру. Сабина громко хохочет. – Вот одна такая мадам с ним и была тогда, – за ее улыбкой я все же разглядела небольшое разочарование.

– Зря ты так. Ты у меня красивая, умная, начитанная, непосредственная. И губы у тебя тоже пухлые…от природы, – хвалит меня сестру.

– Да, вот именно! И вообще вареники лучше есть, а не целовать, так?

– Боже мой, – Сабина падает на стол и трясется от смеха.

– Вот ты смеешься, а мне тогда было очень страшно.

– А кто виноват? Тебя авария не убила, так ты решила утонуть.

– Саба, я же кошка, у которой девять жизней, – взбиваю свои роскошные кудри. – Две уже использовала. Есть еще семь.

– Дурная! Хорошо хоть мужчина тот мимо проходил, – задыхаясь, проговаривает она.

– И сделал искусственное дыхание рот в рот, – щурюсь, театрально вскидываю руку и с придыханием продолжаю. – А потом назвал ее Русалкой и свалил в закат с другой принцессой.

– Ирада! Ты неисправима. Я не знаю другую принцессу, но сомневаюсь, что у нее есть хотя бы половина твоего артистизма и чувства юмора!

– Эх, да, – грустно вздыхаю и поджимаю губы так, что уголки едут вниз. – Принцессы бывают разные.

Глава 5. Мой типаж

Месяц спустя

Аслан

– Ну и как тебе с арабами работается? – спрашивает бизнесмен Ансар Дулатов, расстегивая пиджак и садясь за стол. – Жара не надоела?

– Неплохо работается. Вошел в состав команды, организующей инвестиционный круглый стол Казахстан – Арабские Эмираты. Через месяц в Астане. У них среди прочего крупный проект в области возобновляемых источников энергии в Казахстане. Собираются совместно строить ветровые электростанции в Жамбылской и Туркестанской областях, – рассказываю сухо.

– Ты им занимаешься? – Дулатов неожиданно проявляет интерес.

– Среди прочего – да. Поэтому я здесь. Но только на пару месяцев. Буду здесь и в столице, пока не проведем встречу.

– И что, самый главный тоже будет?

– Будет, – киваю и легонько дергаю уголками губ. – Самый главный, плюс премьер, руководители нацкомпаний, а с арабской стороны шейхи, министры, бизнесмены.

– Ну молодец, – качает головой.

– Так это не я, это команда, – беру со стола чашку чая с молоком и делаю большой глоток. Как я по такому соскучился.

– Эх, Аслан, умный ты парень, но с твоими мозгами не на дядю работать, а что— то свое создать. Не думал об этом? – Ансар складывает руки в замок и ждет ответ.

– Думал, – киваю. – Но пока я не готов вернуться.

– Бежишь что ли от чего–то? Или…от кого— то?

Ансар хитро щурится, будто как книгу меня читает. Ума и проницательности ему не занимать, ведь человек без этих качеств не сколотил бы свое состояние и не стал бы одним из богатейших предпринимателей Казахстана. А Ансар – владелец торговых центров, автосалонов, магазинов, и как говорится заводов— пароходов. Мы познакомились с ним, когда я работал финансистом в крупной горнорудной и металлургической компании. Тогда я делал первые шаги в консультировании и инвестициях. У Ансара своих консультантов хватает, но ему просто нравится открывать дорогу молодым. Как он говорит: “В 90— е пришлось самим карабкаться наверх, так почему бы сейчас не помочь тем, кто что— то может”? Уважаю его не только за это, но и за прозрачность в ведении бизнеса.

– Да от кого же мне бежать? – прячу ложь за усмешкой, ведь он прав: я убежал от женщины, которую любил и до сих пор люблю. Но открыв ей сердце, понял, что она навсегда – чужая и даже несмотря на развод с мужем – моим другом – всегда будет принадлежать только ему. Я рад, что они в итоге воссоединились и даже сына родили. Но мы вертимся в одном обществе и уехать отсюда было лучшим решением.

– Смотри, Аслан, – предостерегает Ансар указательным пальцем, – иногда бежишь— бежишь, а далеко убежать от себя все равно не сможешь.

***

Вся неделя была очень насыщенной: встречи, разъезды, онлайн митинги команды, а с учетом разницы во времени приходилось подстраиваться под Дубай. К этому ритму я привык, но в пятницу захотелось просто выдохнуть и расслабиться. Приятель Дидар, с которым мы вместе работали, предложил сходить в бар субботним вечером. Только вечер у меня начался в десять, когда я смог, наконец, отключиться от работы.

Оказалось, я отвык от русской и казахской речи в барах, потому что их в последние полтора года вытеснили английский и арабский. Место, как я понял, популярное, людей много, но Дидар ждет меня на втором этаже за низким стеклянным столиком, развалившись на диванчике рядом с девушкой. Пока меня ждал, времени зря не терял.

– О, брат, наконец— то. Думал, ты решил меня кинуть, – смеется Дидар, пожимая мою руку.

– Ну без меня ты не скучал, – падаю на диван и забрасываю одну ногу на другую, опираясь лодыжкой на колено.

– А это знакомая моя – Альмира. Мы случайно здесь столкнулись.

– Привет! – поднимает вверх ладонь и тянется за коктейлем. Пьет его из трубочки, исподлобья поглядывая на Дидара. Мне даже напрягаться особо не надо, чтобы считать ее поведение. Тут и так все понятно.

– Ой, а у нас новенький? – над ухом раздается расслабленный сексуальный голос. Он тут же цепляет меня и заставляет повернуть голову. Вижу сначала длинные ноги, скольжу взглядом вверх по облегающему черному платью, линии декольте, и наконец останавливаюсь на лице. Милая мордашка, восточные черты лица, густые, прямые черные волосы. Мой типаж.

– Привет, – поняв, какой эффект на меня произвела, улыбается. – Присяду?

– Садись, – усмехнувшись, киваю ей.

– Это подруга моя, – говорит Альмира.

– Карима, – подает мне руку, пожимаю ее, чувствуя пальцами мягкую кожу. А вот имя ее – контрольный в голову. Карим…так зовут моего лучшего друга, с которым я оборвал все связи, потому что он и есть муж Зары.

Но девушка хорошенькая. Может, даже правильная.

– Ну рассказывай, – говорит друг, поддавшись вперед. – Что там наши арабские друзья?

– А что они? Цветут, пахнут, вкладывают в наши страну свои миллионы. Уже около трех миллиардов долларов вложили. Так что молодцы, что сказать.

– Ну а сам как? Непривычно здесь тебе?

– Да, нормально, – беру пустой бокал и наливаю в него виски. – Главное – с отцом и сестрой повидался. Остальные меня мало волнуют.

– Вот, девочки, посмотрите, Аслан у нас одинокий волк. Или, как правильно сказать – лев?

– Лев? – тянет гласную Карима. – Вы знаете, вам очень идет это имя.

– Правда? – тяну вверх уголок рта.

– Да! Оно такое властное.

– Надо же, никогда не думал об этом.

– А вы в Дубае работаете?

– Да.

– Он очень крутой финансист, – расхваливает Дидар.

– Круче, чем ты? – смеется его спутница.

– Нет, не круче. У нас просто разные сферы, – подношу бокал к губам, делаю глоток и чуть запрокидываю голову. Вкус мягкий и пряный – отличный односолодовый. Только сейчас чувствую, что расслабляюсь. А что будет дальше?

– Мальчики, мы отойдем попудрить носик, – Альмира встает и поправляет чуть задравшееся платье.

– Не скучайте без нас, – вторит ее подруга и стреляет в меня глазами. Да я все понял уже, можешь не сигналить.

– Хорошие девочки, да? – лыбится Дидар. – И заметь – ровные. (то есть правильные, хорошие – прим. авт.)

– Очень ровные, я бы сказал, – допиваю виски и ставлю бокал на стол. В этот момент у Дидара загорается телефон, отчего он меняется в лице.

– Твою мать! Жена!

Схватив мобильный, он встает и отходит в дальний угол поговорить или придумать какую— нибудь байку про работу или пацанов. Я не монах и не святоша, но если бы я любил женщину, которая бы любила меня, никогда бы ей не изменил. Но я чертов садист, поэтому у меня такой образ жизни.

И снова я возвращаюсь мыслями к ней. Чтобы не думать и не гадать, а как оно могло быть, встаю и подхожу к стеклянному ограждению, и окидываю придирчивым взором толпу на первом этаже.

В полутемном баре играет музыка, кто— то танцует, кто— то пьет, кто— то в углу обжимается. Места у барной стойки заняты, но взгляд цепляется за что— то смутно знакомое. Это облако кудрявых темных волос вновь возникло перед глазами. Расставив руки по сторонам, сжимаю ладонями парапет и пытаюсь понять – она или нет. Может, мне показалось?

Девушка садится боком и судя по выражению лица недовольна происходящим. Нахмурившись, она что— то говорит парню, который встает к ней вплотную, но она выставляет вперед ладонь и мотает головой. В следующую секунду внутри меня кровавой рекой разливается ярость, потому что я вижу, как она прикладывает ладонь ко лбу, убирает волосы назад и обхватывает пальцами горло. Ей плохо, но похоже, никто кроме меня этого не видит. Опираясь рукой на барную стойку, девушка встает и, пошатываясь идет к выходу, но в этот момент ее берет за локоть тот самый парень, а сзади пристраивается еще один.

– Бл**ь, девочка! – рычу я вне себя от гнева, срываюсь с места и лечу к лестнице.

В голове, кроме мысли: «Только бы успеть» возникает еще одна: «Я не для того вытаскивал мелкую из Персидского залива, чтобы ее потом изнасиловали!»

Глава 6. Заноза

Аслан

Пробираюсь сквозь плотную толпу, без извинений расталкивая людей на своем пути. Кудрявая макушка скрылась из виду и от страха, что опоздал, от затылка до пят пробегают мурашки. Отчего— то чувствую себя в ответе за девчонку, которой спас жизнь. Будто она вторым рождением мне обязана.

Лечу к выходу и на пустом крыльце бара беспокойно озираюсь по сторонам.

– Нет, я не хочу, – слышу тонкий голосок, больше похожий на плач. – Не трогайте меня. Нет.

– Чё ломаешься? Целку из себя строишь, – скалится один из *удаков.

– Давай ее в машину.

Поворачиваю голову, приглядываюсь к слабо освещенное парковке вдоль улицы. Бар в центре города и вдоль дороги вечно стоят машины. В одну из них сейчас заталкивают девчонку, которая уже и на ногах не стоит. Твою мать, скорее всего ее накачали наркотой, чтобы изнасиловать.

Срываюсь с места и бегу к тачке. Хватаю за шкирку урода, который лапал ее несколько минут назад и отбрасываю на траву.

– Бл**ь, – скулит он, как шавка.

Принимаюсь за другого, беру его за грудки и со всей силы впечатываю в тачку. Заношу кулак и бью урода по челюсти. Хлюпик тут же сползает по двери прямо на землю, а мне хочется его добить. Резко поднимаю за руку на себя и в этот самым момент уже в мое плечо впиваются чьи— то слабые пальцы.

– Подождите! Пожалуйста не надо! Это все понарошку, – схлестнулись взглядами, застываем. Она меня узнала. – Это вы?

– Я, – цежу сквозь зубы. – Что бл*дь понарошку? – смотрю во все глаза и до сих пор не доходит, что передо мной стоит та самая девчонка. Живее всех живых. Ни тени наркоты и алкоголя на лице. – Что за фарс мать вашу?

Свет вспышек с двух сторон ослепляет. Выпустив из захвата парня, выставляю ладонь вперед и щурюсь. Различаю силуэты людей, двое из которых держат камеры, направленные на меня. Какая— то девушка подбегает ко мне и сует в лицо микрофон.

– Здравствуйте! Это социальный эксперимент. Спасибо, что спасли нашу девушку. Скажите, пожалуйста, как вы заметили, что что— то не так и почему пошли за ними?

Делаю глубокий вдох и выдох через нос. Насупившись, кошусь на мелкую, которая стоит воды в рот набравши и трясется.

– Камеры выключите! – рычу я девушке с микрофоном.

– Что простите? – удивляется еще.

– Я сказал: “Камеры выключите”. Быстро! – рявкнул так, что молодые парни стушевались и тут же опустили свои приборы.

– Но почему?

– Какой канал? Что за программа? – голосом бывалого опера допрашиваю журналистку. Вокруг нас уже собирается толпа зевак, выбежавшая на из бара и заведений по соседству.

– Пятый канал. Программа “Эксперимент”, – мямлит под моим натиском. – Мы проводим социальные эксперименты и поднимаем важные проблемы нашего…общества.

– Как вас зовут?

– Камилла.

– Вы в курсе, Камилла, что в стране действует закон, по которому вы не имеете права снимать и использовать изображение человека без его согласия?

– Дааа, – тянет она неуверенно, – но законом могут быть предусмотрены случаи, когда получение согласия не требуется.

– Тогда я подам в суд на ваш канал, – предупреждаю я.

– Но мы же наоборот скажем, что вы молодец, что вы спасли девушку от насильников.

– Насильников? Это эти что ли? – машу рукой в их сторону. Один уже отряхнулся и греет уши рядом с нами, другого я сильно приложил и у него губа кровоточит. Завтра будет ходить с синяком на скуле. – Парни, вы актеры?

– Студенты “Жургеновки” (Казахская национальная академия искусств имени Жургенова, в народе известна как “Жургеновка”).

Тяжело вздыхаю. Да уж, отыграли на пять с плюсом.

– Вы понимаете, что я вот этому, – тычу в сторону пальцу, – расхерачил лицо, которым он будет зарабатывать? А этого мог не на траву выкинуть, а на асфальт. Он бы ударился затылком о бордюр и умер!

– Согласна! Надо было пораньше прибежать. Мы просто не успели.

– Не успели они бл**ь. Где была охрана?

– У нас все согласовано с администрацией. Мы попросили их не вмешиваться.

–Да вы издеваетесь? – ладонью массирую кулак, которым врезал пареньку и посмотрев в сторону, чувствую, как накрывает новая волна ярости. – А ты что стоишь, девочка?

– А что мне еще делать? Лечь? – огрызается. Глаза б мои ее не видели.

– Смелая, да? – насмешка выходит непривычно злой. – А ну— ка давай отойдем.

Разворачиваюсь, шагаю через арык и иду вверх по улице. Ирада семенит за мной, скрестив руки на груди и дрожа не от холода, не от страха передо мной. Ну конечно, мы же только с виду такие храбрые.

– Эй, Аслан! – зовет меня Дидар. – Ты куда?

– Брат, прости, – бросаю на ходу, замечая за его спиной двух брюнеток. – Дальше без меня. Проблемы возникли.

Вернее маленькая проблема. Заноза в заднице.

Останавливаюсь у какой— то круглосуточной аптеки, аккурат под светящимся зеленым крестом и разворачиваюсь к Ираде.

– Рассказывай.

– Что? – хлопает длинными ресницами и кусает губы. Они у нее такие пухлые и розовые, что меня мгновенно передергивает. Смотрю выше, в глаза – черные, как сама ночь.

– Что ты здесь потеряла?

– Я подруге помогаю. Она мне предложила сняться в программе и сыграть девушку в баре. Вы, может, не знаете, но накачивание девушек наркотой – это очень серьезная проблема в нашей стране. А у меня есть своя гражданская позиция.

– Я— то знаю. Даже лучше, чем ты думаешь, – в памяти второй раз за вечер всплывает Карим, которого точно также подставили: накачали кетамином и подложили под него секретаршу.

– Да? – удивленно поднимает брови. – Откуда?

– Неважно.

– Я не понимаю, почему вы злитесь?

– Потому что мне не нравится, когда из меня делают дурака, – цежу сквозь зубы.

– Никто и не собирался. Просто только вы нас заметили. Это третий бар, где мы снимаем. В первых двух люди подходили и предупреждали, что мне что— то подсыпали, а в этом нет. И это, понимаете, очень грустно, потому что даже если кто— то и увидел, но ничего не сделал, подумав, наверное, что это не их дело. Мы ждали— ждали, а потом режиссер сказал нам выйти и сделать вид, как будто меня увозят.

– Молодец! Шикарно сыграла, – с ядовитым сарказмом заявляю ей. – Дайте “Оскар” этой богине бл**ь, – рявкаю я.

– Вы материтесь как сапожник, – делает мне замечание, как моя училка в старших классах.

– А ты…– хочу разнести ее, но слова застревают в горле, когда смотрю на ее белоснежное ангельское личико. Быстро скольжу вниз, подмечая серебристый топ с длинным рукавами, но открытым плечом и животом. Узкие брюки почти такого же цвета подчеркивают ее талию округлые бедра. Выдыхаю. Эту девочку нельзя трогать. Она же ходячая мелкая катастрофа. – Ты..

– Что я?

– Просто будь осторожна. Я не для того вытаскивал тебя из Персидского залива, чтобы ты стала жертвой группового изнасиловния.

На ее серьезном лице внезапно расцветает солнечная улыбка.

– А вы переживали? За меня переживали, да?

– Нет. Я не хотел, чтобы мои старания прошли даром, – нахожу более или менее нормальную причину.

– Так они и не прошли, – пожимает плечами Ирада. – Спасибо.

– Пожалуйста, – не смотря на нее иду в сторону бара.

– А вы куда? – спешит за мной.

– Куртку в баре заберу и вызову тебе такси, – бросаю через плечо.

– Так я с подругой уеду, – забавная она все— таки. Я уже и забыл, какого это общаться с девушкой, у которой нет на тебя планов. Как и у меня на нее.

– Хорошо, – останавливаюсь, оборачиваюсь и она резко в меня врезается, а я инстинктивно хватаю ее за руки, чтоб не свалилась на асфальт.

– Ой, – пищит, как мышь и бросает на меня невинно— убийственный взгляд из— под полуопущенных длинных ресниц. Спускаюсь ниже и, остановившись на дразнящих искусанных губах со следами розовой помады, понимаю, что ее нужно немедленно отпустить и больше никогда с ней не пересекаться. Она – другая девочка. Та самая чистая, ровная, правильная, которая в будущем станет для кого— то идеальной женой и матерью. Таких, как она, трогать нельзя.

– Пошли, сдам тебя в руки твоей подружке.

Несмотря на то, что тело напряжено до предела, собираю всю волю в кулак, разворачиваюсь в сторону бара и иду, не оглядываясь.

Глава 7. Что я ему скажу?

Ирада

Я снова видела его во сне. Он ничего не делал, нет. Он просто стоял, нахмурившись, и молча смотрел на меня. И я знаю, что вляпалась по самые уши в то, во что никогда не верила. Ну не верила я, что можно засыпать и просыпаться с именем человека на устах. Не верила, что можно запрограммировать себя так, чтоб он тебе приснился. Не верила, что и у меня когда-нибудь будут порхать в животе бабочки от воспоминаний о нем. И это плохо очень, потому что несбыточно.

Медленно разлепив веки, сладко потягиваюсь на кровати и нежусь в лучах теплого утреннего солнца. Картинки вчерашней ночи снова настойчиво врезаются в память, требуя, чтобы я их опять посмотрела, освежила самые незабываемые моменты нашей встречи. Так я помню…все до мельчайших деталей.

Нет— нет— нет. Надо срочно прикрывать эту лавочку, пока она не довела хорошую девочку до греха. Скидываю одеяло, встаю и выхожу из комнаты. Но иду не в ванную, хоть и помятая и пахну не розами, а на кухню. Стакан теплой воды натощак – мой утренний ритуал.

Вот только дальше порога я не иду, а останавливаюсь в дверях и, привалившись к косяку, наблюдаю за старшей сестрой, которая, кажись, поймала дзен. Ммм, у кого— то вчерашний вечер с шефом прошел лучше, чем мой. Сабина блаженно улыбается, гладит нижнюю губу подушечками пальцев и плавно переходит к шее. Глаза закрыты, поза расслабленная – небось начальника своего вспоминает.

– Боже— боже, ну и рожа! – хмыкаю, от чего она распахивает глаза и заливается краской.

– И тебе доброе утро! – стыдливо прячет черные очи в кружке чая.

– Судя по глупому выражению лица, свиданка прошла отлично! – подхожу к столешнице, беру пузатый графин со стаканом и наливаю себе воды.