Развод с императором драконов

– Я рада, что вы теперь с нами.

Она не сказала больше ни слова, только взяла детей за руки и пошла в сторону комнаты своих родителей.

Глава 3

Утро медленно прокралось в мои покои. Тусклый свет осеннего неба залил мрачноватые стены, выделяя каждую неровность.

Я подошла к окну и выглянула во двор – передо мной раскинулся заброшенный сад, его трава давно превратилась в спутанные кочки, а деревья словно сгорбились под тяжестью серых туч.

Полуразрушенный фонтан – давно без воды – стоял холодным каменным скелетом, покрытым мхом и пятнами ржавчины. Постройки вокруг тоже выглядели усталыми, кое-где пошли трещинами стены, а где-то не хватало досок, и казалось, что любое сильное дыхание ветра может сдвинуть их с места.

Сердце защемило.

Сегодня мне впервые с прибытия в Лаэнтор снился сон – один из тех, что не отпускают после пробуждения. В этом сне Рэйдар снова и снова выгонял меня из дворца. Его голос был холоден, безжалостен, каждое слово ранило, словно кинжал.

– Я тебя никогда не любил, – повторял он. – Ты не нужна мне, пустышка. Я женюсь на другой.

Фразы шли по кругу, повторяясь, и с каждым разом голос императора становился громче, яростнее. В нем прослеживалось презрение, даже ненависть.

Когда он вскинул руки и потянулся к моей шее, я распахнула глаза и еще долго лежала, тяжело дыша и глядя в потолок.

Тяжесть этого сна не отпускала меня и сейчас. Кажется, шрамы от предательства Рэйдара не заживут никогда. Они навечно останутся распухшими и будут кровоточить при каждом удобном случае.

Страх и обида смешивались с горечью и злостью, и я не знала, что со всем этим делать. В конце концов, этот замок – мой новый дом, моя новая жизнь. Но боль и память о прежнем – как цепи, которые тянут назад.

Я глубоко вздохнула, отодвинулась от окна и посмотрела на себя в зеркало – усталую, измученную кошмаром молодую женщину, стоящую на пороге неизвестности.

– Здесь, в Лаэнторе, начинается мой новый путь, – сказала я своему отражению.

И начала готовиться к новому дню. Умылась, заплела волосы в две тугие косы и заколола их шпильками в прическу. Оделась.

Наконец я собралась с духом и открыла самый большой сундук из присланных Рэйдаром.

Внутри лежала вся моя одежда – такая дорогая, такая изящная, что сразу воспринималась чужой в этом заброшенном замке. Шелк, бархат, тончайшие вышивки… Все напоминало о той жизни, что теперь казалась далекой и недостижимой.

Я аккуратно развешивала платья и туники в шкаф, перебирала каждую вещь, словно пыталась нащупать в себе часть той женщины, которая умерла после развода и изгнания. Вся эта красота и богатство – напоминание о том, что я все потеряла.

Когда подошла очередь шкатулки с украшениями, сердце начало биться чаще. Я открыла крышку и увидела ряды серег, брошей, колье, подвесок и колец – все сияло, переливалось, манило. Я медленно перебирала их, прикасалась к холодному металлу, ощущая одновременно и связь с прошлым, и его тяжесть.

И вдруг мои пальцы остановились на перстне с головой дракона.

Венчальное кольцо.

То самое, которое я сорвала с пальца, когда стража повела меня в карету после разговора с Рэйдаром. Я швырнула его тогда не глядя, стремясь избавиться от всей этой боли.

А теперь оно лежало здесь, среди остальных украшений, которые бывший муж послал мне вслед.

Сердце защемило, и в груди поднялась волна горечи. Я взяла кольцо и долго рассматривала – изящная голова дракона, изумруд, мерцающий в солнечном свете. Символ моего замужества. Все еще красивый, но теперь пропитанный воспоминаниями о предательстве и потерях.

Я знала, что не могу позволить себе цепляться за это. Потому глубоко вздохнула и убрала кольцо в ящик стола. Спрятала эту боль под замок, чтобы она не мешала начинать новую жизнь.

Я старалась прогнать из головы мысли о Рэйдаре, о том, как он предал меня, как выбросил, словно ненужную вещь. Этот образ был слишком болезненным, слишком тяжелым, чтобы позволять ему раз за разом врываться в мои дни.

Зачем цепляться за то, что уже разрушено? Я должна была идти дальше.

Мотнув головой и надавив подушечками пальцев на закрытые веки, я позволила себе просто посидеть в тишине не шевелясь.

А потом перешла ко второму сундуку.

Там лежали книги, ингредиенты и всевозможные мелочи, которые я собирала во время учебы в академии целителей. Пыльные тома с пожелтевшими страницами, сложенные в аккуратные стопки, свитки с записями, баночки с высушенными травами, колбочки с яркими жидкостями и кристаллами, запечатанные мешочки с порошками и амулеты – все это было маленькими осколками той моей жизни, в которой еще не было императора драконов и нашей с ним истинной связи. А были только мои знания и сила.

Никто не мог забрать у меня это.

Я аккуратно перебирала все, открывала книги, разглядывала тонкие листья и записи на полях. Иногда пальцы сжимали прохладные стеклянные пузырьки, напоминая о том, что даже после предательства и боли во мне осталась крепкая нить магии и ремесла.

Подумав немного, я решила, что сварю зелье, которое поможет спать без сновидений. Без кошмаров и Рэйдара, который наверняка собирался преследовать меня ночами. Мне хотелось вырваться из этого круга мыслей о нем, о том, как он выбросил меня, будто мусор, как быстро нашел другую женщину и закрыл ворота дворца за моей спиной.

Пока расставляла особенно ценные книги и амулеты на полках рядом со столом, мысленно обещала себе не давать прошлому власти надо мной. Пусть все эти предметы, связывающие меня с академией, лежат на виду – напоминание, что я не просто бывшая жена императора драконов, а целительница, и что у меня есть собственная сила.

Остальное: свитки, колбы, ингредиенты и прочее я оставила в сундуке.

Зелье сна без сновидений решила варить вечером, когда будет время и спокойствие, а сейчас у меня были другие дела – важные и срочные.

Я была целительницей – знала множество бытовых заклинаний, простых, но полезных: как исцелить рану, снять усталость, очистить воду или заставить огонь гореть ровнее. Во дворце мне почти не приходилось применять эту магию – там все было устроено так, что мои умения оставались скорее формальностью, чем необходимостью. Император и его окружение не нуждались в моих способностях, а я сама давно забыла, каково это – использовать магию по-настоящему, для себя и своих нужд.

Теперь, когда меня предали и изгнали, все изменилось. Я почувствовала, что пришло время стряхнуть пыль с тех знаний, которые я бережно хранила, но редко применяла. Магия была частью меня, даже если долго спала в глубине. Мне нужно было научиться снова доверять себе, снова вживаться в роль, где я могла бы защитить себя и выжить в этом мрачном мире.

Я смотрела на книги и ингредиенты, ощущая, как что-то внутри пробуждается – словно давно забытая мелодия, которая снова звучит в душе. Это было мое время – время вернуть себе силу и вспомнить, кто я на самом деле.

Я открыла третий сундук – там лежали деньги. Золотые монеты, аккуратно разложенные по мешочкам, словно немое напоминание о том, что Рэйдар все еще имел надо мной какую-то власть. Он прислал их, возможно, из чувства вины, а может, чтобы напомнить – я без него ничего не стою.

Я долго смотрела на это золото, на холодный блеск монет, чувствуя одновременно раздражение и растерянность.

Тратить их не хотелось – как можно принимать деньги от человека, который так легко выбросил тебя из своей жизни, как ненужную вещь? Но разум подсказывал, что отказаться я не могу. Замок требовал вложений: крыша протекала, стены трескались, а зима приближалась с каждым днем. Нужно было позаботиться о запасах еды, дров, медикаментов.

Я глубоко вздохнула, пытаясь унять гнев и горечь. Деньги – это всего лишь средство, не символ моей зависимости. Я решилась использовать их на свое выживание и восстановление.

Пока что мне хотелось закрыть этот сундук и убрать в сторону, сначала нужно было привести в порядок более насущные дела, а потом взяться за дело. Но теперь я знала: передо мной не просто кучка денег, а ключ к новому началу.

Взгляд упал на пустое место в сундуке – и я вспомнила о письме, которое получила неделю назад. Оно уничтожилось, но в памяти отчетливо всплыл герб на печати – незнакомый и загадочный. В тот момент я лишь мазнула по нему взглядом, из-за переживаний и эмоций даже в голову не пришло поостеречься и не вскрывать чужую печать. Но что сделано – то сделано, назад не отмотаешь.

Я села за стол, взяла лист пергамента и аккуратно начала рисовать герб по памяти: змея, которого пронизывал посох, входящий прямо в пасть, и круг незнакомых иероглифов. Каждый штрих отдавался во мне тихим эхом – этот знак казался важным, словно ключом к чему-то большему. Почему именно это письмо и его печать так глубоко врезались в сознание?

Я сложила рисунок и убрала его в ящик стола – на всякий случай. Возможно, когда-нибудь этот символ пригодится, и я смогу разгадать его тайну.

Подумав немного, я взяла еще один чистый лист и начала составлять список дел – передо мной стояла огромная задача привести замок в порядок. Каждый пункт на бумаге будто становился маленькой битвой, которую мне предстояло выиграть.

Первое, что я записала, – водопровод. Сейчас он не работал вовсе, и воду приходилось таскать из колодца во дворе. Вода – это жизнь, и починка труб должна стать приоритетом.

Потом я вспомнила крышу. Верхние этажи замка промокали насквозь, вода капала в комнаты, создавая сырость и неприятный холод. Но я понимала, что замок огромен, и до конца его я еще не обошла и не изучила. Поэтому сделала пометку – обойти все помещения, проверить каждую комнату, составить точный список тех мест, что требуют срочного ремонта. Ведь от этого зависело мое будущее здесь.

Фонтан в саду был практически полностью разрушен – жалкое зрелище. Но до весны с ним можно было не спешить. Зима – не время для подобных трат и усилий, он еще подождет.

Я не могла не вспомнить о складе с продовольствием – важном сердце хозяйства. Двери там покосились, полы местами просели, крыша тоже нуждалась в проверке. Когда ходила мимо, я обратила внимание на то, как ветхость проявлялась в каждой мелочи. Запасы без надежного склада не сохранить – это я понимала прекрасно.

И наконец, кованые ворота – старые, ржавые, скрипучие. Мне захотелось проверить свои силы и испытать магию на них. Может, получится вернуть им былую прочность и блеск без ремонта или замены.

Я взяла еще один лист пергамента и задумалась: что мне нужно, чтобы пережить зиму в этих каменных стенах? Продовольствие, припасы, лекарства… Все должно быть под рукой. Вспомнилась моя практика на выпускном курсе академии. Я слишком хорошо знала, как легко остаться без самого необходимого, если вовремя не подумать.

Начала с еды.

Мука – несколько мешков ржаной и пшеничной. Вяленое мясо, рыба, сало. Соль для их хранения и просто потому, что без нее не выжить. Сыр. Крупы. Мед – и как еда, и как лекарство. Корнеплоды – репа, морковь, свекла, лук, чеснок. Они могли оставаться в погребе месяцами. Сушеные ягоды, яблоки и груши. Фасоль и горох.

Я прикусила перо, вспоминая дальше.

Мыло. Свечи и масло для ламп. Дрова. Новое постельное белье, шерстяные одеяла на замену старым и шкуры, чтобы утеплить полы в спальнях.

Следом я набросала список трав и снадобий, вспоминая учебу в академии.

Сушеная ромашка, зверобой – от боли в животе и при отравлении. Тысячелистник – для заживления ран. Шалфей, липа и чабрец – при простуде, кашле и чтобы сбить жар. Мята и лаванда – не только для настоев, но и чтобы перебить запах сырости. Корень валерианы – в долгую зиму нервы могут сдать у кого угодно. Настойки на спирту – антисептики. Мазь на свином жире – для обморожений. Повязки, бинты, чистые тряпки – пригодятся всегда.

И, конечно, зелья. Я умела варить простейшие, но даже они могли спасти жизнь: от лихорадки, от кашля, для заживления ожогов. Решила позже пересмотреть старые рецепты и понять, что можно приготовить из имеющихся ингредиентов.

Когда закончила, поняла, что список получился длинным, но без всего этого зима превратится в испытание. И я не собиралась ей проигрывать.

Я перечитала оба списка – один с ремонтами, другой с припасами – и отложила их, словно горячие. Дел было так много, что глаза разбегались. Замок огромен, как хищник, дремлющий в ожидании холодов. И если не накормить его всем необходимым, он нас всех проглотит.

Я взяла один мешочек с золотыми монетами и стиснула пальцы, стараясь унять внутренний протест. Деньги от Рэйдара. Как ни мерзко, но без них мы не выживем. Пока нет. Реальность была такова: без вложений замок превратится в ледяную ловушку, а я не собиралась замерзать в нем, как забытая кукла в чердачном сундуке.

Свернув в свитки оба списка, захватила чистый лист, перо и чернильницу – хотелось обсудить все со смотрителем. Мартен в таких делах незаменим: он жил здесь, когда я еще носила платья с оборками и мечтала стать лекаркой. Он знал замок – каждый коридор, каждый скрип половиц, каждую слабую балку.

Я направилась в западное крыло – его семья обосновалась в бывших помещениях слуг. Дочь Мартена приехала только прошлой ночью с двумя малышами, и хотя я не успела с ней поговорить, уже чувствовала: эти люди могли бы стать мне опорой.

Дверь была приоткрыта. Я постучала по косяку.

– Мартен, ты занят? – Заглянула внутрь.

Он поднял взгляд от стола, где перекладывал какие-то ветхие свитки.

– Госпожа Элира. – Он приветственно кивнул. – Для вас всегда свободен.

Поднявшись, смотритель принялся суетливо наводить порядок на столешнице. Я вошла, осматриваясь. Это была небольшая комната с камином и минимумом мебели.

– Нам нужно подготовить замок к зиме, – начала я. – У меня тут есть список, который наверняка заставит тебя вздрогнуть.

Он усмехнулся краем рта и вскинул брови.

– Тогда давайте смотреть.

Я развернула список с ремонтами и протянула его Мартену. Он забрал его, пробежался глазами и хмыкнул, пригладив бороду.

– Водопровод, – пробормотал. – Конечно. Трубы треснули лет пять назад. Тогда решили – обойдемся колодцем. А крыша… – Он перевел на меня взгляд. – Вы уже успели наверху побывать?

– Нет. Но Ания говорила, что во многих местах протекает.

Он кивнул, соглашаясь. Затем отыскал кусок уголька у себя на столе и отметил что-то на краю бумаги.

– Фонтан, хм, пусть постоит до весны. А вот склад… да, видел. Полы там гнилые, крыша провисла, если снег ляжет – сложится как карточный дом. Нам-то он был ни к чему, пусто там сейчас. Мне с женой хватало кладовых в замке.

– Я понимаю, но сейчас к нам приехала ваша дочь с детьми. Также у вас есть сын. А зима долгая, мало ли кому еще кров понадобится. Проблему со складом и продовольствием надо решить обязательно.

Он свел брови к переносице и закивал.

– Вы правы, госпожа. Это срочно. Кованые ворота – тоже. Наши слишком старые, может, и кузнец не возьмется латать, только новые заказывать.

– А если я попробую подправить их магией? – спросила я, прищурившись. – Не восстановлю полностью, но укрепить металл могу.

Мартен снова вскинул на меня взгляд.

– А насколько силен ваш дар?

– Давно не практиковалась, – ушла от прямого ответа я. – Но с воротами справлюсь.

Он задумался. Видно, был не из тех, кто бросается словами, особенно если речь шла о магии.

– Попробовать стоит. Если пойдет трещинами – точно придется менять.

Я кивнула. Молча. Потом медленно достала из кармана мешочек с монетами и положила на край стола.

– Вот это… – Мартен чуть придвинулся, но не взял. – Это от его величества?

– От него, – ответила я резко. – Деньги есть. Нужны только руки.

Он смотрел на меня долго, как будто видел впервые. Затем медленно выдохнул и позволил себе короткую улыбку.

– Ну наконец-то… наконец-то у этого замка появился шанс. Если вы готовы вложиться монетами – я найду тех, кто вложит силу и труд. Сегодня к вечеру мой сын вернется – он в конце каждой недели привозит нам съестное с рынка. Он извозчиком трудится, карета и две кобылы в его распоряжении. Тогда заночует тут, а с утра мы с ним отправимся в город.

– Отлично. Пока ты поищешь мастеров – водопровод, крыша, склад… я с сыном твоим отправлюсь на рынок. Начнем запасаться всем, что необходимо на зиму.

– Вам лучше и Тиллу с собой взять, – заметил он. – Она в торговых рядах как рыба в воде.

– Хорошо.

Мартен покивал и задумался. Он уже полностью включился в дело, склонившись над списком.

– Я еще добавлю: трубочиста надо пригласить. Есть камины – дышат, как драконы, только не жаром, а дымом. И в некоторых щели залатать, иначе угорим. А вот дальше… если есть средства, может, стоит подумать о живности? Пара коз для молока, десяток кур, может, уток. Не на мясо – на яйца. Мы бы с женой занялись, дети тоже помогут. Если корм купить – зерна, сена… будет запас.

Я задумалась. Мысли о будущем теперь все чаще пересекались с настоящим – как будто я врастала в землю, на которой стою.

– Да, мне нравится эта идея. Только возьмите реализацию полностью на себя.

– Замечательно! – Он еще больше приободрился. – Берите перо, госпожа, это надобно записать. Значит, вот как мы поступим…

Мартен уже не просто помогал – он будто ожил. Говорил быстро, уверенно, по-хозяйски, и я почувствовала, как с каждой написанной строкой мои намерения становятся не только словами, но и делом.

Мы сидели за старым столом над свежими списками, и в этом было нечто важное. Это было укоренение моей застоявшейся за прошедшую неделю жизни.

Первый план. Первый шаг.

И не к роли чьей-то жены.

К роли хозяйки Лаэнтора. Настоящей.

Глава 4

Колеса кареты со скрипом преодолели последний поворот, и за перелеском показались башни Лаэнтора. Серые, строгие, окутанные полуденным светом, они возвышались над землей, будто вырезанные из скал. Сердце у меня отозвалось тяжестью – то ли от усталости, то ли от мысли, что все только начинается.

Мы с Тиллой сидели внутри, буквально придавленные мешками, корзинами, свертками и тканевыми тюками. Вся повозка была битком набита припасами: сушеными травами, ягодами и грибами, крупами, солью, медом, маслом, простой одеждой, что я купила на смену помпезным платьям, и даже новым котлом, который мы, не придумав ничего умнее, поставили мне на колени.

Гедрик, сын Мартена, сидел наверху, правя лошадьми. Он был молчалив, но надежен – помогал нам на рынке без единого недовольного слова. Две кобылы, запряженные в карету, фыркали, устало перебирая копытами по каменистой дороге.

– Еще бы одна корзина, и я сидела бы на крыше, – простонала Тилла, прижимая к себе сверток с хозяйственным мылом.

Я слабо улыбнулась. На улыбку повеселее уже не оставалось сил.

Рынок гудел с самого утра. Несмотря на то что я не один год прожила в столице, в том районе ни разу не бывала. Одевшись в одолженное у Тиллы крестьянское платье и побитый молью шерстяной плащ, я не опасалась, что меня кто-то узнает в толпе.

Мы ходили от ряда к ряду, вглядываясь в лица, вороша прилавки, торгуясь, смеясь, пробуя теплый сидр, который подавали прямо в облитых смолой кружках и закусывая его теплыми кренделями, обсыпанными маком.

Воздух был насыщен – то пряным запахом корицы, то стойким, как хмель, ароматом козьего сыра. Где-то курицы неслись прямо в ящики, и перья летели в воздухе, как хлопья снега. Рыночный гвалт обволакивал с ног до головы: крики торговцев, писк детей, лай собак, скрип телег и плеск воды в ведрах. Казалось, весь город высыпал на улицу.

Я старалась быть внимательной – к ценам, к качеству товаров, к словам продавцов. Тилла спорила с мясником за каждый медяк, уверяя, что его окорока залежались. А я – я просто старалась удержать в голове список и не дать себе упасть.

Устала я еще там, в первый же час. Но не остановилась. Потому что зима была ближе, чем хотелось бы. И каждая купленная свеча, каждая связка сушеной календулы – это было не просто «на всякий случай», это был шаг к выживанию.

Теперь же, сидя в этой дребезжащей карете, я чувствовала, как усталость проникает в кости. Глаза щипало от дыма, впитавшегося в волосы и одежду. Спина ныла, ноги затекли. Но мы возвращались домой. И это было единственное, что имело значение.

Карета затормозила, и Гедрик постучал по крыше кареты.

– Мы на месте!

Я выглянула в окно. Перед нами распахнулись ворота Лаэнтора – тяжелые, темные, как и сам замок. Нас уже ждала Ания. Она стояла, подбоченившись, в старом переднике, выцветшем от времени и стирок, но глаженом и чистом – как и все, чего касалась ее рука. Увидев нас, она всплеснула руками.

– Ой, Матерь Света! Да вы что, весь рынок выкупили?!

– Почти, – устало хмыкнула Тилла, выбралась из кареты и с глухим стоном потянула за собой корзину с мешками муки.

Я выбралась следом, выпрямилась, потирая затекшую шею. Гедрик уже спрыгнул с облучка и потянул за веревку, чтобы открыть багажный ящик позади кареты.

– Это все на зиму, – попыталась улыбнуться я. – И немного расходных материалов на починку и утепление.

– Немного? – Ания присвистнула, уже принимая из рук дочери первый мешок. – Да вы тут и мельницу откроете, и аптекарскую лавку заодно.

– Было бы где, – заметила я. – Пока только дыры да сквозняки.

Гедрик сгрузил у дверей самые тяжелые тюки – с солью, крупой, одеждой и текстилем. Втащил внутрь огромный мешок с дровяной стружкой, что я купила на растопку. Парень работал быстро, ловко, не роняя ничего и не подавая вида, что устал.

– Спасибо, Гедрик, – сказала я, когда он поставил последнюю корзину у порога.

Он кивнул, взглянув на меня быстрым, вежливым взглядом светло-серых глаз. Такие же были у Мартена – спокойные и честные. В них не было ни юношеской дерзости, ни показной учтивости.

– Я вернусь с отцом к вечеру. Он просил отвезти его к фермерам – сено, зерно, животные. Пока заселять некуда, но он хочет договориться заранее.

– Хорошо. Спасибо, что помог, – ответила я. – Осторожнее в дороге.

Он кивнул снова и легко, почти неслышно, ушел к лошадям. Карета разворачивалась неспешно, скрипя, и вскоре исчезла за поворотом.

– Ну, понеслось, – вздохнула Ания и вытерла лоб краем передника. – Тилла, иди посмотри, как там мои внуки, небось уже разнесли все, что можно. Или снова спорят, кто кого в дракона превращал.

– И как ты только справилась без меня? – Тилла закатила глаза, но улыбнулась. – Я на пять часов отъехала в столицу, а не навсегда и в другую провинцию.

– Зато они за это время, клянусь Светом, едва в бурю не превратились, – буркнула Ания. – Иди-иди, расцелуй дитяток своих, с утра ж уехала, пока спали.

Тилла исчезла в дверях, оставив меня с Анией у горы покупок. Женщина одобрительно кивнула и подхватила корзину с бутылями масла.

– С таким хозяйством, как у вас, госпожа, не заскучаешь. Но, знаете, хорошо, что вы за это взялись. Замок с вашим прибытием будто начал дышать снова. Вы ведь наследница, последняя кровь… Исполин этот старый чует вас душой, понимаете?

Я замерла на мгновение с тюком в руках. Такие слова… Они были нужны.

– Спасибо, Ания, – тихо ответила я. – Это многое для меня значит.

– Ну и славно, – отмахнулась она, хотя губы у нее дрогнули. – А теперь – несем в холл. А то солнце за лес уйдет, и не разберешь, где вино, а где уксус.

– Ания, – остановила я ее у входа. – Мне нужно заняться воротами. Все съедобное пока раскинь по кладовым и кухне, как сочтешь нужным. Что не поместится – в холле оставь, позже разберемся. Склад пока не готов, так что… Остальное разложи пока где-нибудь, чтоб ходить не мешало. А вот травы, мою одежду и все, что для лекарских нужд, подними, пожалуйста, в мои покои.

Она кивнула и быстро, по-хозяйски, начала отдавать распоряжения вернувшейся Тилле, когда я, оставив свою ношу на каменном полу, вышла обратно во двор.

Как же все-таки воздух здесь пахнет… иначе. Не так, как в столице. Свободой, может? Или просто отсыревшей листвой, намеком на грядущие дожди. Я шла медленно, чувствуя, как с каждым шагом в теле звучит усталость. День был тяжелым, и в карете я сидела почти скрючившись, зажатая между мешками и корзинами. Теперь же спина распрямилась, и каждая мышца приятно ныла.

Я свернула к воротам, но взгляд зацепился за сад.

Я заметила его еще прошлым утром, мельком, из окна, но сейчас он снова притягивал взгляд. Он не был просто осенним, облетевшим как положено в этом месяце. Нет. В нем было что-то… неестественное, кривое. Не только деревья, хотя и они. Их ветви тянулись не вверх, а вбок, спутанные, изломанные, будто кто-то их дергал, выкручивал в порыве гнева или боли. Даже трава росла пятнами, неохотно, будто боролась с самой землей за каждый стебелек.

Я замедлила шаг, невольно поежившись.

– Не удивлюсь, если он проклят, – пробормотала себе под нос. – С моей-то удачливостью.