Поглотитель

Я попыталась удержаться на месте, но меня вытолкнуло к самому краю. Сделав неуклюжий шаг назад, я врезалась во что-то твёрдое и со всего маху наступила кому-то на ногу.

– Ой, простите! – засуетилась я, отпрыгивая в сторону и поднимая взгляд.

Передо мной стоял он – Тимур. Его губы растянулись в ухмылке, а бровь игриво приподнялась.

– Второй раз за день? – произнёс он, перекрикивая шум толпы. Голос звучал низко и чуть хрипловато, будто смеясь надо мной, но без злобы. – Ты меня преследуешь?

Губы сами собой открылись для ответа, но вместо остроумной реплики получился лишь невнятный звук.

В этот момент кто-то грубо толкнул меня сзади, и я невольно шагнула вперед, сократив и без того маленькое расстояние между нами.

– Осторожнее, – его руки мгновенно обхватили мои плечи, снова не давая упасть. На этот раз его пальцы впились в кожу чуть сильнее, будто пытаясь зафиксировать меня на месте.

От такого внезапного контакта у меня перехватило дыхание. Он стоял слишком близко – так близко, что я различала легкий запах бензина и нотки сандала.

– Участвуешь? – бросил он вызов.

Я резко замотала головой, чувствуя, как волосы хлестнули по щекам.

– Ну, я так и думал, – хмыкнул он, и в его голубых, насмешливых глазах заплясали весёлые, дразнящие искорки.

Эти слова – такие снисходительные, такие уверенные – словно спичкой чиркнули по моему самолюбию.

– А что именно ты "так думал"? – вырвалось у меня. – Что я тут просто так стою, чтобы на тебя натыкаться?

Его брови поползли вверх, а ухмылка стала ещё шире – ровная, чуть хищная.

– Ого…– протянул он, наконец, отпуская мои плечи, но, не отступая ни на шаг, продолжая доминировать в пространстве. – Дерзкая, а так и не скажешь.

Его взгляд скользнул по мне, насмешливый и оценивающий.

– Может, спринт? – бросил он вызов, явно ожидая отказа.

Театральным жестом раскинул руки, будто предлагал выбрать оружие. Глаза сверкали вызовом.

– Ты бы проиграл, – выдохнула я, задирая подбородок. Его губы растянулись в широкой ухмылке, обнажая идеальные зубы.– Только вот транспорта нет, – констатировала я, разводя руками, но в голосе звучал вызов.

– Это не проблема, – его пальцы вдруг сомкнулись вокруг моего запястья.

И прежде чем я успела что-то сказать, он уже тянул меня сквозь толпу.

– Куда?! – вырвалось у меня, но шаги уже подстраивались под его широкий шаг.

– За транспортом, куда ж ещё. Он резко обернулся, и я врезалась в него грудью, не успев затормозить. Его руки мгновенно обхватили мои бока, удерживая от падения.

– Или… струсила?

Я резко выпрямилась, высвобождаясь из его хватки.

– Веди.

Обычно подобные тупые провокации оставляла без внимания – но сегодня что-то пошло не так. Может, его наглый взгляд. Или эта снисходительная ухмылка, будто он заранее знал мой ответ.

Он непокорно вскинул бровь, развернулся и зашагал вперёд, не проверяя, следую ли я.

Но я шла.

Его широкая спина закрывала обзор, и я едва успела заметить, как мы прошли сквозь толпу и оказались на небольшом более свободным от толпы пяточке. Вдруг:

– Тим, где ты ходишь?

Мой проводник резко остановился, и я едва успела затормозить чуть не в печатавшись, в его спину.

Голос.

Он ударил по нервам, низкий, с хрипловатой бархатистостью, где каждое слово будто обволакивало кожу тёплым дымом, но с металлическим привкусом угрозы на послевкусии.

Я застыла, будто корнями вросла в землю. Мурашки – внезапные, назойливые – пробежали от макушки до пят, оставив после себя лёгкую дрожь в коленях.

Странно, что незнакомый голос заставил сердце стучать так громко.

– Опять, поди, девчонок клеил, – раздался другой голос. Приглушенный с ленивыми, растянутыми интонациями.

Тимур, показал какой-то жест рукой. Сама я не видела, но по хохоту, который прокатился по компании, догадаться было нетрудно.

Громкий, закатистый смех ударил по ушам, и тут я, осознала – он привёл меня прямо к своим друзьям.

Те самые парни, о которых мы с Женей шептались на скамейки.

Выйдя из-за спины Тимура, я осталась незамеченной на пару секунд.

– Я же говорил…– Кирилл бросил в мою сторону небрежный жест, его карие глаза скользнули по мне, как по случайной помехе, и тут же вернулись к возне с мотоциклом.

Тимур вдруг замер, будто забыл, о моем существовании. Его брови сдвинулись, взгляд потерял самоуверенность – он буквально пялился на меня, словно впервые видел.

– Ах да… Знакомьтесь, это… Он завис, рот полуоткрыт, пальцы замерли в воздухе. – Как тебя зовут?– прошептал он тихо, наклоняясь ко мне, словно боясь, что кто-то услышит.

Я закатила глаза, недовольно фыркнув:

– Аврора.

– Ах да, это Аврора! – воскликнул он, сразу возвращаясь к своей развязной манере, будто ничего не произошло. – Это Кир, Яр, Арс… а я – Тим.

Он подмигнул мне, затем отошёл к своему красному мотоциклу, проведя ладонью по блестящему бензобаку с неожиданной нежностью – будто гладил дикого зверя, который может в любой момент оскалиться.

Я медленно обвела взглядом компанию:

– Кирилл, всё ещё копошащийся со своим мотоциклом, лишь хмыкнул в ответ на мой кивок.

– Ярослав ухмыльнулся, его взгляд скользнул по мне, как холодный нож по коже.

– Арсений и вовсе не удостоил меня взглядом, его гранитное лицо осталось бесстрастным, будто я была пустым местом.

Говорить не хотелось. Да и что тут скажешь? Воздух вокруг них вибрировал каким-то животным напряжением, будто попала в клетку с хищниками, которые пока только принюхиваются к добыче.

– Кир, одолжи девушке мот. Тимур не сводил с меня взгляда, его глаза, буквально впивались в кожу, выжидающе. Будто ждал, что я дрогну, развернусь и брошусь прочь.

Кирилл фыркнул, выпрямляясь во весь рост:

– Мой "Харлей"? – Он провёл рукой по рулю, словно поглаживая гриву скакуна.– Да она даже завести его не сможет.

Его слова будто щелчок – я резко переключаюсь. Нет, сейчас не время для страха и воспоминаний. Сейчас надо заткнуть этого самовлюблённого Тимура и его дружков их же методами.

Подхожу к мотоциклу Кирилла, медленно обвожу его взглядом – чёрный, с потёртостями на баке, но ухоженный.

Холодный металл под ладонями – знакомый, почти родной.

Год с тех пор, как я в последний раз чувствовала вибрацию мотора между коленями, слышала этот рёв, наполняющий всё существо. Дрожь проносится по телу молнией не от страха, а от адреналина, от воспоминаний, от ощущения, что сейчас всё может измениться.

Делаю глубокий вдох – пахнет бензином, пылью и та самая свобода, в которой теперь – привкус боли, будто раскрывшейся раны где-то под рёбрами. Поворачиваю ключ зажигания – двигатель взревел, будто разбуженное чудовище, готовое сорваться с цепи.

Толпа вокруг на секунду затихла, и я почувствовала на себе десятки любопытных, колючих взглядов. Кажется, привлекла к своей персоне слишком много ненужного внимания. Глушу мотор и отхожу на шаг назад, стараясь сохранить маску безразличия.

– Аврора, блин, я тебя повсюду ищу, а ты тут! – Женя появляется, словно из-под земли, остро осматривая собравшихся. – А, ну понятно теперь, куда ты запропастилась, – подмигивает она мне так многозначительно, будто уже составила в голове целую историю.

Хватаю её за руку и оттаскиваю в сторону, подальше от любопытных ушей.

– Это не то, что ты подумала, – шиплю ей прямо в ухо, чувствуя, как щёки горят. – Всё вышло как-то само собой.

Она кивает, сжав губы, но глаза смеются:

– Ну, я так и поняла.

И тут из динамиков, хрипящих на всю площадь, раздался оглушительный, истеричный рёв ведущего:

– Леди и джентльмены! Только сегодня – спринт этого вечера! Наш несравненный покоритель женских сердец и асфальтовых просторов – не кто иной, как сам Тиииимуррр!

Толпа взорвалась свистом, топотом и рёвом.

Я застыла, ощущая, как внутри всё сжимается в ледяной комок.

– А против него… – голос ведущего намеренно затянул паузу, нагнетая атмосферу, – …юная, но чертовски дерзкая Ааааврора!

Внезапная, оглушительная тишина. Потом – взрыв смешков, пересвистов, недоумённого гула.

Я медленно, будто в замедленной съёмке, перевела взгляд на Тимура.

Когда он только успел? – он стоит, закинув руки за голову, и ухмыляется, будто уже победил.

– Это что, шутка?! – Женя резко разворачивает меня к себе, пальцы впиваются в плечи.

– Нет, – отвечаю я, чувствуя, как где-то в районе солнечного сплетения завязывается тугой узел.

– Господи, Аврора, о чём ты только думала! – Женя, сжимая мои плечи так, будто пытается встряхнуть меня и заставить одуматься.

Кажется, она переживает за меня сильнее, чем я сама.

– Ты хоть знаешь, на что он способен. Её голос снижается до шёпота. Он же чокнутый, повернутый на скорости. Гоняет так, будто сама смерть ему не страшна.

Я хмурюсь, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Но вместо страха – лёгкое раздражение.

– Значит, будет интереснее, – бросаю я, отводя взгляд на мотоцикл.

– Тебе действительно стоит прислушаться к подруге.

Его голос прокатывается по коже, словно разряд. Словно касается где-то между плечом и шеей – и мгновенно разливается жаром.

Я резко оборачиваюсь.

Ярослав стоит в полушаге от меня, руки в карманах кожаной куртки. Голова слегка наклонена, взгляд тяжёлый, неотрывный. Вблизи его глаза казались почти чёрными – лишь при ближайшем рассмотрении в них угадывалась глубокая, бездонная синева. Идеальные. Опасные. Тело предательски реагирует, плечи непроизвольно напрягаются, дыхание сбивается на секунду.

Его голос обладает, какой то гипнотической силой – когда он говорит, хочется либо заткнуть уши, либо слушать бесконечно. Это как стоять на краю обрыва – страшно, но невозможно отойти.

– Спасибо за заботу, – говорю я, намеренно растягивая слова, – но я уже взрослая девочка. Сама решаю, что мне делать.

Грубить не хотела, но это вышло как-то само собой.

– Аврора, одумайся, пока не поздно, – Женя бросает взгляд на Ярослава, явно на его стороне.

– Я всё решила.

Подхожу к мотоциклу.

Запрыгиваю, завожу двигатель. Гул наполняет уши, вытесняя все посторонние звуки.

Медленно продвигаюсь сквозь толпу к линии старта. Тимур уже там, ждёт. Ухмыляется, кивает на шлем, будто говорит: "Ну, давай, покажи, на что способна".

Я натягиваю шлем, и мир снаружи исчезает.

Знаю, что буду жалеть об этой авантюре.

Но это, будет потом.

"Пять"

Пальцы впиваются в руль.

"Четыре"

Глубокий вдох – пахнет бензином, пылью и своей собственной смелостью, пахнущей страхом.

"Три"

Нога находит опору, корпус подаётся вперёд, будто готовясь к прыжку.

"Два"

В зеркале мелькает чёрная куртка Ярослава. Он смотрит на меня.

"Один"

И в этот момент – Тимур стартует на полсекунды раньше, его мотоцикл дёргается вперёд с воплем мотора. Но я уже отпускаю сцепление.

Двигатель воет подо мной, вибрация проходит через все тело, будто мотоцикл – продолжение меня. Тимур где-то рядом, его тень мелькает краем зрения, но я не смотрю в его сторону.

Асфальт под колёсами превращается в размытую ленту. Повороты подходят один за другим – сначала плавный, потом резкий, заставляющий перенести вес почти до земли. Колено скользит в сантиметре от горячего покрытия, искры от подошвы ботинка рисуют в воздухе огненный след.

– Давай же, красотка! – кричит Тимур, когда я равняюсь с ним, обгоняя.

Врезаюсь в поворот, выжимая газ до упора. Мотор ревёт, стрелка тахометра дрожит у красной зоны. В этот момент понимаю – он специально пустил меня вперёд. Ловушка. Впереди – резкий съезд на гравий. Тимур уже тормозит, уходя в сторону. А я…

Я не сбрасываю скорость. Гравий взлетает фонтаном из-под колёс. Мотоцикл бьётся в моих руках, как живой, подпрыгивает, вырывается из рук, будто пытаясь сбросить меня на этой дьявольской грунтовке. Но я вцепляюсь ногами в бак, корпус прижимаю ниже, рулю навстречу каждому удару. Губы прикушены до крови – иначе зубы просто выбьет от тряски.

Где-то сзади новый рёв – кто-то ринулся за мной по этой адской дороге. Я не оглядываюсь. Только вперёд. Только сквозь этот град щебня, сквозь боль в запястьях, сквозь дикий страх, который смешался с кайфом так, что уже не разделить.

Финиш где-то впереди.

– Аврора!

Голос Ярослава режет воздух, но я уже не могу оторваться, его мотоцикл впился в мой след, дыхание его двигателя обжигает спину. Он сейчас меня снимет.

Но я не дамся.

Резко срываюсь в занос, гравий взлетает веером, камешки бьют по его шлему. Он на секунду теряет темп, но этого мало.

Впереди – трасса.

Асфальт.

Спасение.

"Черт!" – вырывается у меня, когда стрелка тахометра беспомощно падает. Именно в этот момент черная тень выныривает справа. Его мотоцикл идет параллельно моему, колесо в колесо.

Последний поворот.

Я впихиваю передачу вниз с диким скрежетом, мотор взвывает в последнем усилии. Мы входим в вираж одновременно, колени в сантиметре друг от друга, резина визжит по асфальту.

И тут Тимур появился вдруг из ниоткуда, прорезавшись сбоку.

Мы втроем несёмся к черте.

Пересекаем финиш.

Одновременно.

Ничья.

Толпа взрывается рёвом, но звук доносится как сквозь вату. Я слезаю с мотоцикла, ноги подкашиваются, руки дрожат, голова кружится – адреналин отступает, оставляя тело разбитым

Ярослав стоит в стороне. Его волосы мокрые от пота, грудь тяжело вздымается, но взгляд чёткий, острый как лезвие.

Тимур что-то орёт, размахивая руками, но его слова не доходят – в ушах звон, как после взрыва.

Я делаю шаг вперёд – и почти падаю, но Женя успевает подхватить меня под руку.

– Ты рехнулась, раз пошла на такое, – она трясёт меня за плечо, но в голосе прорывается сдавленное восхищение, но, чёрт возьми, это было круто.

Дыхание сбивается. Грудь сжимает невидимый обруч. Пальцы холодеют.

– Отойду… на минуту… – выдавливаю я, выскальзываю из её хватки и ныряю в толпу, пробираясь сквозь кричащих людей, которые кажутся слишком большими, слишком громкими, слишком близкими.

Ноги несут меня сами, пока разум бьётся в панической ловушке. Всё тело дрожит, как двигатель на холодном старте.

Тёмный угол между гаражей и забором. Бетон холодный и шершавый под пальцами. Я прижимаюсь к нему спиной, медленно сползаю вниз, лёгкие горят, но воздуха всё равно не хватает.

Сейчас будет хуже. Хуже, чем обычно.

Я не успеваю коснуться земли. Сильные руки подхватывают меня. В нос бьёт запах – не парфюма, нет. Лес. Настоящий, после ливня. Свежий, влажный, с лёгкой горчинкой хвои.

– Ты что, самоубийца? – Ярослав рычит сквозь зубы.

Меня обдаёт жаром. Не от страха – от злости. Адреналин резко вбрасывается в кровь, горячими волнами сжигая подступающую панику.

– Отпусти! – дёргаюсь в его тисках, но он лишь сжимает крепче. Его пальцы впиваются в мои плечи сквозь ткань куртки.

Поднимаю глаза.

Он слишком близко. Так близко, что я чувствую:

– Как под тканью его куртки бешено бьётся сердце – часто, неровно, будто он только что бежал;

– Как его дыхание – горячее, прерывистое – смешивается с моим;

– Как зрачки расширены, делая глаза почти чёрными, и в них – не просто злость. Что-то ещё…

Мы замерли.

Два сердца. Один ритм. Два вздоха. Одна ярость.

Где-то вдали ревут моторы, смеется толпа – но здесь, в этом темном углу, есть только мы.

Это безумие.

Чистое, беспощадное безумие.

Арсений появляется внезапно – будто материализуется из темноты. Его рука тяжело ложится на плечо Ярослава. Ни слова. Просто сжатие – крепкое, почти болезненное.

Ярослав резко замирает. Его горячий взгляд, только что прожигавший меня насквозь, тут же остывает, словно кто-то выключил рубильник.

Он резко отстраняется.

Последний взгляд – быстрый, колючий, с невысказанной мыслью на губах – и Ярослав растворяется в темноте. Арсений следует за ним беззвучно, как тень, сливаясь с ночью.

Я стою, чувствуя, как адреналин медленно превращается в ледяную тяжесть в животе.

Что это было? Я стою ещё несколько минут, вглядываясь в темноту, где исчез его силуэт. Выдыхаю.

Женю нахожу быстро – она у фонаря, оживлённо беседует с рыжеволосой девушкой в косухе. Заметив меня, резко обрывает разговор и почти бежит ко мне.

– Ты как? – её глаза сканируют меня с ног до головы.

– В норме, – моя улыбка натянута, как проволока.– Может, по домам? Всё. Силы на нуле. Хочу, чтобы эта ночь просто закончилась.

Женя изучающе смотрит на меня, потом кивает.

– Давай.

Мы идём к выходу, и я чувствую на спине чей-то взгляд. Оборачиваюсь – но там только тьма.

ГЛАВА 5

Я даже не понял, как вышел из себя.

Перед глазами – белая пелена, горячая и слепящая, как вспышка. Её дерзость, её вызов, этот проклятый блеск в глазах, когда она не отступила…

Но её риск – глуп. Бессмыслен.

Победа в этой жизни – иллюзия. Особенно такая.

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как кровь стучит в висках, будто пытаясь вырваться наружу.

Арсений молча идёт рядом, его присутствие – как холодный душ. Он не спрашивает. Не осуждает. Просто ждёт, пока я снова стану собой.

Доходим до парней. Тим и Кир у мотоциклов, снова в своём бесконечном споре.

– Ты вообще мозги не включаешь! – Кир размахивает гаечным ключом, будто это аргумент.

Тим что-то бормочет в ответ, но тут его взгляд натыкается на меня.

Я не говорю ничего. Просто смотрю. Его лицо мгновенно меняется – шутливый тон исчезает, плечи напрягаются. Он понимает.

– Яр… – начинает он, но я уже прохожу мимо, хватаю шлем.

Ни слов. Ни объяснений.

Они знают.

Сегодня лучше не лезть.

Я впиваюсь пальцами в ручки газа – резина скрипит под хваткой. Рычаг скорости – удар ногой. И мир взрывается рёвом мотора. Асфальт рвётся под колёсами. Фонари сливаются в огненные полосы. Парни, их споры, эта девчонка – всё остаётся позади, размазанным пятном в зеркале.

Гаражный свет мигает, когда я глушу мотор. Тишина давит – после рёва мотора она кажется неестественной, мёртвой.

Выхожу во двор, срываю куртку – швы трещат, пуговицы отлетают. Рву футболку – ткань рвётся, как бумага.

Тело горит. Кости хрустят, перестраиваясь. Челюсть выдвигается вперёд – последнее, что я слышу перед тем, как человеческий крик переходит в звериный рёв – это звук собственных сухожилий, растягивающихся, как струны.

Я больше не человек.

Не совсем.

Не сейчас.

Лес встречает меня запахом хвои и сырой земли. Я бегу – нет, не бегу – несусь, четырьмя точками опоры, когти впиваются в грунт, ветки хлещут по бокам, но боль уже не имеет значения.

Всё проще теперь.

Всё яснее.

Запахи.

Звуки.

Глухой, хриплый вой вырывается из глотки и разрывает тишину леса.

Он несётся над верхушками сосен, пугает птиц, заставляет мелких зверей затаиться в норах. Это не просто звук – это выброс ярости.

Я бью лапами по земле, рву когтями кору деревьев, ломаю молодые стволы, как спички. Слюна капает на мох, пар вырывается из ноздрей. И потому я вою снова. Громче. Резче. Чтобы этот звук заглушил всё остальное.

Чтобы даже звёзды дрогнули.

ГЛАВА 6

Утро обжигает.

Солнце бьёт в глаза, как назойливый фонарь допросной – слепящее, безжалостное. Я щурюсь, в попытках открыть глаза. Потолок перед глазами плывёт.

Ярослав.

Его имя всплывает в сознании само, как осколок стекла, впившийся под кожу.

– Чёрт…

Переворачиваюсь на бок, зарываюсь лицом в подушку. Тело ноет, но мысли гонятся по кругу. Единственный вопрос назойливо бьется в голове.

Ты самоубийца?

И он прав. Я самоубийца.

Но не та, что бросается под поезд или режет вены. Нет, я из тех, кто медленно травит себя ядом риска, кто подставляет горло под лезвие, притворяясь, что не боится.

Я хочу умереть – но так, чтобы не решать это самой. Хочу, чтобы кто-то сделал это за меня. Хочу, чтобы мир, наконец, оказался сильнее, чтобы что-то – или кто-то – переступил черту и взял на себя этот грех.

Зеркало встречает меня пугающим отражением:

На меня смотрела девушка с бледным, почти фарфоровым лицом, будто выточенным из хрупкого стекла. Густые спутанные каштаново-черные волосы, будто я металась всю ночь, чуть вьющиеся на концах, оттеняют изумрудную глубину глаз – таких ярких, что даже при тусклом свете они казались светящимися, как у лесной кошки.

Глаза действительно были крупными, с густыми ресницами, из-за чего взгляд казался то ли наивным, то ли испуганным – даже когда я пыталась казаться холодной.

Мой взгляд скользнул вниз, к губам – через, чур, пухлым на мой взгляд. Губы, которые мама называла "ангельскими", были обветрены и слегка потрескались. Я провела по ним пальцем, вспоминая, как кусала их вчера. Я сжала их, пытаясь придать лицу более серьезное выражение, но это только подчеркнуло их форму.

Но в глубине этих зеленых глаз, если приглядеться, пряталось что-то еще – упрямый огонек, который не гас даже сейчас.

Одеваюсь, крашусь, собираю рюкзак – всё на автомате, пальцы сами застегивают молнии, вкладывают телефон во внутренний карман. У двери замираю, сжимая ручку так, что костяшки белеют. В груди – ком, в висках – тупой стук. Резкий вздох, рывок – и я выхожу, не оглядываясь на зеркало.

Мотор приятно урчит. Глажу руль своего авто, мой верный друг, мой спутник будто подбадривает.

Асфальт под колёсами влажный – то ли от ночного дождя, то ли от утреннего тумана. Машина мягко покачивается на разбитой дороге, будто убаюкивает. Я не включаю музыку. Тишина здесь – мой единственный собеседник.

Парковка перед универом напоминает муравейник – все куда-то спешат, но без особой цели. Студенты переминаются с ноги на ногу, потягивают кофе из бумажных стаканчиков, смеются через силу. Кто-то лихорадочно листает конспекты перед парами, словно за пять минут можно впихнуть в голову то, что не учил весь семестр.

Я глушу двигатель. В салоне на секунду становится тихо, а потом – стук в стекло.

– Эй, ты живая?

Женя стоит у машины, в каждой руке по бумажному стаканчику, от которых поднимаются клубы пара. Я открываю дверь, и холодный воздух бьет в лицо, перемешиваясь с терпким ароматом кофе.

– Как знала? – улыбается она, протягивая мне один из стаканчиков.

– Спасибо, – бурчу в ответ, чувствуя, как пальцы тут же согреваются от горячего картона.

Первый глоток обжигает язык, но я не останавливаюсь. Горячая волна растекается по горлу.

Женя прищуривается, ее взгляд скользит по корпусу машины.

– Откуда вмятина? – ее палец указывает на мятое переднее крыло.

Я резко бросаю взгляд на повреждение, будто увидела его впервые, и отвечаю слишком быстро, на автомате, отработанной скороговоркой:

– Небольшое ДТП, ничего страшного.

Слова висят в воздухе пустыми, звенящими оболочками. А внутри у меня все горит и сжимается от собственной лжи.

Она просто смотрит. Смотрит на мои белые костяшки, вцепившиеся в стаканчик, на то, как я избегаю ее глаз, на ту самую вмятину, которая кричит громче любых слов.

– Ну как, отошла от вчерашнего? – переводит разговор Женя, и я, расслабляюсь от внутреннего напряжения. Врать ей не хочется, но и отвечать на ее вопросы нет желания, пока я сама не разберусь, что произошло в ту ночь на дороге.

Я скептически приподнимаю бровь:

– По мне не заметно?

Она прыскает со смеху:

– Заметно. Но в этом есть свои плюсы. В её глазах вспыхивает хитринка. Она делает паузу, явно наслаждаясь моментом.

– Удовлетвори моё любопытство, – делаю ещё глоток кофе, пытаясь скрыть нарастающее напряжение.

Женя торжествующе достаёт телефон:

– Ты у нас теперь знаменитость!

На экране – ролик: мы с Тимуром на старте, двигатели ревут, фары бьют в темноту. Под видео – море комментариев.

Я закрываю глаза, морщусь. «Говорила же, что буду жалеть…».

Женя перематывает на самый пик – момент, когда мы уже втроем пересекаем финишную прямую камера крупно ловит моё лицо: в момент, когда я снимаю шлем.

– Смотри, тебя уже "королевой ночных трасс" прозвали, – тычет она пальцем в экран. На губах у нее играет торжествующая улыбка, которую я не могу разделить.

Я тяжело вздыхаю, сжимая пальцами переносицу. В висках стучит – слишком много информации, слишком быстро.

В этот момент мимо медленно проплывает черная машина с тонированными стеклами – я точно знаю, кому она принадлежит.

Первым выходит Арсений. Его движения отточены, как у швейцарского механизма – ничего лишнего, только холодная расчетливость. Он окидывает толпу оценивающим взглядом, будто сканируя пространство на предмет угроз.

За ним вываливается Кирилл, массивный, как скала. Его плечи напряжены, взгляд колючий – сегодня он явно не в духе.