Она сама

Лина Кина

Она сама

ПРОЛОГ.

Они называли это место «Базой». Когда-то, ещё в самом начале, вроде бы, мелькали слова «берлога» и «бомбоубежище».. Но, в конце концов, все остановились на «Базе». Здесь, действительно, удовлетворялись самые значимые базовые потребности. Главное для них, молодых, было иметь крышу над головой и стены по бокам. Что бы было куда приткнуться, когда поругаются с родителями. Или, когда захочется пообщаться так, чтобы душевно, в отблесках костра, плечо к плечу. В этой старой заброшенной котельной был огромный подвал. У стен на трубах, которые уже давно не отапливались, ребята соорудили двухэтажные нары. Если становилось холодно, согревались у костра.

Когда закончилась череда последних августовских дождей, Саня Ежов, свежий одиннадцатиклассник, понял, что учиться он больше не хочет и в школу послезавтра, 1-го сентября 2024 года, не пойдёт. К тому ж и повод замечательный нашёлся: Саня, как бы, заболел. Насморк был такой, что дышать можно было только ртом. У родителей был другой взгляд на Санино образование и, вообще, на всю его жизнь. Поссорились. Кто-то, то ли мать, то ли отец, сгоряча посоветовали Сане начать самостоятельную жизнь на полном самообеспечении, чтобы понять, что в этой жизни почём. «Ни хрена себе, – подумал Саня, – хоть при смерти но обязан пойти в школу. Подумаешь, температуры нет.. И без температуры люди болеют..». У парня были основания взбунтоваться, как сам парень полагал. Он быстро побросал в рюкзак всякую фигню и отправился на базу, чтобы начать самостоятельную жизнь. Пока ещё тепло. Как только он спустился в подвал, сразу же увидел, что на нарах кто-то уже лежит. Саня только рад был поговорить с таким же, как он, бедолагой. Вдвоём проще и веселее. Он окликнул: «Эй, дружище, принимай гостей!» Ответа не было. Саня подошёл и дружелюбно за плечо повернул неожиданного соседа к себе. Сосед, точнее, соседка, – по волосам стало понятно – как-то слишком податливо повернулась под Саниной рукой. Ожидаемого лица у соседки не было. Вместо носа и губ торчали какие-то ошмётки и кости. Всё внутри застыло и ухнуло куда-то вниз. Саня выскочил на улицу и дрожащими пальцами стал набирать «112»..

Первый из своих – разумеется, после полиции – с кем Саня решился обсудить находку был Франк.

– Слушай, как так говорят, что она несколько дней уже пролежала там. Она же была не твёрдая, а мягкая. Ну, не окоченелая. Я сразу, вообще, подумал, что она только-только умерла. От пыток, потому что всё лицо было разворочено. Стрёмно. Думал, какой-то маньяк в подвале спрятался.

– А то, что вонища, не заметил?

– У меня насморк сильный был. Дышал ртом. Никаких запахов не чуял.

– Понятно. А окоченение всегда через двое-трое суток проходит. Как говорят, разрешается.

С того дня ребята перестали приходить на Базу по одиночке. Они и, вообще, покинули бы её, но другой альтернативы не было. Пришлось собраться и провести обработку. В первые недели многих мучило ощущение надругательства над тем, что было свято. Числа шестого сентября собралась компания человек из десяти. В первый и последний раз зашёл разговор о том, что случилось здесь, и не связано ли это с тем, что произошло в городе. Начала Света. Она была старше всех и работала фельдшером в скорой.

– Мы с бригадой где-то 28 августа выезжали с полицией по вызову. На дороге нашли мёртвую девку, задушенную. Её чуть ли автобус не раздавил. И задушили-то её прямо перед тем, как нашли. Она ещё не окоченела. Там как-то всё странно. У неё на животе, под свитером, лежали ветки ивы. Они были трусами прижаты, поэтому и не свалились. Вчера разговаривала с одним из тех ментов, который был на выезде. Так он сказал, что раньше уже были похожие удушения. Представьте, вдруг это маньяк. Может, он и здесь тогда был?

В разговор, оторвавшись от телефона, вмешался Саня:

– Свет, не нагнетай. Ту девчонку, которую здесь нашли, крысы погрызли. Изначально она просто траванулась чем-то.

– Ну и что, что траванулась.. Никогда ещё здесь у нас ни отравления, ни передоза не было. Мне кажется, что кто-то ей помог..

Света почитывала кое-что по психологии и знала, что лучше всего запоминается последняя произнесённая фраза. Больше всего она боялась, что кто-то узнает, что именно она передала девчонке те таблетки, из-за которых и произошло отравление. Но кто ж знал, что эта дурища проглотит сразу несколько, да ещё и запьёт портвейном. Света предупреждала её, что таблетки сильные, для сна. Она продолжила:

– Вот что хотите говорите, а это маньяк..

Потом просто перестали о той девушке вспоминать. Будто бы это стало дурным тоном, не комильфо. Но мысли о маньяке никуда не делись. А чуть раньше такие же мысли появились в следственном управлении.

Глава 1.Июль – август 2024. Воронов Роман.

Я – настоящий мент. Мент, а не импотент. И если я потискаю кого-то без всякого насилия, или там присуну к общему удовольствию, то это не преступление. Потому что всем хорошо, и каждый получает своё. Извращенцы, они в парке писюны из кустов высовывают, да девок пугают. Я – не извращенец. Я только по согласию. Сегодня я чилю, потому что устал и заслужил.

Увидел эту девчонку в электричке. То ли пьяная, то ли обдолбанная. На вид лет четырнадцать. Спала на лавке в начале вагона. Ух, ты! От неё хорошо пахнет. Моя девочка… Будто мне не к сорокету, а опять 13 лет. Пересел поближе. Чёрт! Она не одна. К ней подсел носатый парень и ещё одна девка. Но эта какая-то полудохлая. От неё просто смердит. Парень пересёкся со мной взглядом. Жаль, я удостоверения с собой не взял. Можно было бы отбить девчонку. Парень кому-то позвонил:

– Франк? Привет. Я где-то через час – полтора привезу тебе Дуську. Да она в порядке, только выпила лишкА.

Вот сейчас бы и достать ксиву, и «изъять» девочку для безопасного сопровождения к месту проживания. Но на фото в ксиве я без усов, а сейчас у меня – накладные усы. Да и ксива – дома. Ладно. Главное, на пороть горячку. Интересно, кто из них Дуся? Полудохлая или моя?

Они вышли на перрон. Я – за ними. Подошли к такси. Парень назвал мою по имени. Значит, это она – Дуся. Хорошо! Адрес для таксиста я запомнил. Поеду туда же. Только не на такси, а на общественном. Там хороший район, старый, без видеокамер.

Плохо, что в автобусе почти не было пассажиров, а на остановке только я и вышел. Но так и я же не дурак: сегодня просто разведаю обстановку. Я её никак не могу упустить! Может, мы останемся с ней вместе навсегда. Ведь есть же бабы, которые не стареют. Или стареют очень медленно… Я иду по старой раздолбанной дороге. По одну сторону двух-трёхэтажные дома послевоенной постройки, по другую – частный сектор за низенькими палисадниками. Нужный дом – частный. Хорошо. Я, как пёс по следу, приблизился ко входной двери и прижался к ней ухом. Тут дверь резко распахнулась, меня даже оглушило. Я отвалился в тень, успев заметить, как моя Дуся рванула вдоль улицы. Когда очухался, её уже было не видно. Приду завтра, если надо- послезавтра.

Нужно срочно что-то сделать. У меня опять всё тело зудит. Снова расцарапаю себя в кровь, жена начнёт доставать: что случилось, иди к врачу.

Не помню, как оказался дома. Почему-то на куртке кровь. Где-то потерял усы.. Завтра к 8 в отдел. Сейчас уже пол первого ночи. Нужно бросить одежду в стирку и написать жене, что сейчас её заберу. Будет письменное доказательство, что я буду с сегодняшней ночи не один. А сам позвоню ей и скажу, что зачухался и ошибся: заберу её от тёщи через неделю. А сам всё это время буду вываживать свою девочку. Любая баба, хоть молодая, хоть старая, если почует настоящего мужика, будет, как шёлковая.

Ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю я так и не увидел Дусю. Парня, который там живёт, видел. Я как-то дождался, когда он выйдет из дома, понёс какую-то фигню, предложил ему выпить за компанию. Не прокатило. Ничего про девчонку так и не узнал. От дома больше не пахнет ею. Ладно, Дуся. Может, свидимся.

Хочу кофе гляссе и пирожное. Мне приходится много работать головой. Нужно сладкое. Пойду в своё кафе.

Глава 2.Конец августа 2024.Гусарская Светлана.

Ведь договорились же встретится в кафе без опозданий. Ещё 10 минут подожду и уйду. Лене, как всегда, плевать на чьё-то время..

– Свет! Привет! Представляешь, мой автобус чуть ли не наехал на девушку! Я сначала подумала, что он её и сшиб, а, оказывается, кто-то её на дорогу выбросил ещё раньше! -

Ленка тараторила, захлёбываясь слюной и пафосом. Одновременно проверяла, кто из мужчин на неё смотрит..

– Привет. – По традиции клюнули друг друга носами в щёки. Вообще-то, я никогда и ни с кем не целуюсь при встрече. Только с Леночкой. Это она в нашей паре хранитель и генератор традиций.

– Давай потише. Девушка-то жива? И где всё случилось?

– Ой, не могу. Никаких нервов не хватает! У девчонки этой волосы чёрные, как у моей Алиски. Я выскочила из автобуса, когда девушку на спину водитель с кем-то ещё перевернули. Ггляжу- не она. Кто-то из ппассажиров сказал, что девушка теплая, значит, живая. Ой, Ссвет, я всё об Алисе думаю. – Лена по-настоящему всплакнула в платочек. Ну, и у меня слёзы на глаза…

– Так где девушку-то обнаружили?

– Там, знаешь, перегон такой мимо пустыря? Где свалка.

–Девушка, Принесите ещё капучино с заварным. – Это я к официантке. – Ты с Алисией когда разговаривала? – Это я к Лене.

– В начале августа созвонились. Ввот за что она меня ттак нненавидит? Я её про лечение сспросила. И, знаешь, что она ответила? «Нне ттвоё дело. Умру, ббуду к ттебе по ночам пприходить ообниматься и ццеловаться. И с ддочкой ттвоей – тоже.» Я уж себя ппроклинаю за то, что по глупости в ссоре сказала ей ттогда, что из-за неё мы с Кубы в Москву вернулись. Ну так я же молодая была, а она, засранка, специально меня дозоряла.

– Лена, девчонке было 9 лет, а тебе где-то 27. Тебе надо было как-то успокоиться и поговорить.

– Ты не знаешь, ккакой это характер. Она же меня обозвала ппроституткой. И бросила мне в голову кружку с чаем. Мама тоже на кухне была. Она возмутилась, схватила Алиску за руку, так та её укусила и стала кричать, что «бабка сскоро сддохнет, и всем сттанет лучше». И с тех пор все стали врагами, и все виноваты. Но я-то её всё равно люблю. Сколько раз хотела с ней поговорить и помириться. Куда там! И меня, и бабушку с дедушкой, и даже сестрёнку – всех ненавидит. – Лена уже плакала, но заикание понемногу прошло. Да уж, Алисия – тот ещё

подарок.. И у меня не многим лучше. Лучше, конечно, но не на много. Надо как-то утешить что ли..

– У тебя Алисия из дома в 16 ушла, а я свою Каринку в 14 от пьяного мужика забрала.

Наши дети – наше испытание… А подруги – награда. У меня кроме тебя и подруг-то настоящих не было. Я так обиделась тогда, когда ты вместе с родителями в Москву переехала. Помнишь, я даже на письма не отвечала. И вдруг раз -ты выходишь замуж в Ярославль. Ты – моя судьба. -

Лена заулыбалась. Она любит, когда говорят статусами из социальных сетей. Леночка любит статусы, а я, получается, люблю её. Вот не позвони она в тот день, когда Карина на такси укатила с пьяным парнем… Чем бы всё закончилось? Телефон в кармане завибрировал. Я приняла вызов.

– Светлана Александровна? Приветствую Вас! Это Смурнов.

– Эммануил Олегович, здравствуйте. Как Вы поживаете? Пригодились дела пациентов?

– Да, Светочка, не переживайте. Всё нормально. Я к Вам с предложением. Время есть выслушать? Есть возможность принять участие в работе профайлерской группы. Это в Ярославле пока ещё пилотный проект, хотя самой темой я занимаюсь уже лет шесть, с московскими коллегами. Уже несколько лет в Ярославле пропадают юные барышни. Их через какое-то время находят в самых неожиданных местах. Не буду вдаваться в подробности, но полицейское начальство осознало, что без знаний профессиональных психиатров не обойтись. Вы же понимаете, Светлана Александровна, что это в некотором роде секретная информация.. Эта работа будет оплачиваться по договору. Вполне реально совмещать её с основным местом деятельности. Не желаете попробовать?

– Конечно, Эммануил Олегович. Я думала, что профайлеры – это только в Америке, или Европе, или в кино. Мне только что подруга рассказала, что сегодня тоже нашли выброшенную на дорогу девушку. Это из той же серии?

– Ну, да, ну, да. Возможно. Значит, я добавляю Вас в список. – Разговор закончен. Когда

Эммануил Александрович начал читать нам лекции, ещё в студенчестве, его называли

Левитаном. Такой баритон! Мы думали, что он специально ставил голос на каких-нибудь актёрских курсах.

Лена ест меня глазами. Пришлось объясниться и слегка раскрыть секретную информацию. Да и покрасоваться перед подружкой хочется. У неё – Москва, Куба, знойный кубинский мужчина, удачное замужество в Ярославле. У меня – просто Ярославль, психушка и всё. Наши дочки (Карина у меня и Алисия у неё) были плодами недолгой, но страстной любви. Но у Ленки-то на этом ничего не закончилось, а я … А я теперь профайлер!

– …ну, вот. Видимо, в полиции есть основания предполагать, что преступник страдает той или иной формой психопатии.

– Свет, ты не боишься? Я не представляю, как ты можешь работать с психами и извращенцами разными. Слушай, я тебе не рассказывала, но когда мне было лет шесть- я ещё ходила в садик. Господи, мы же тогда вместе с тобой ходили. Ты просто ещё маленькая была. Тем летом тебя, наверное, увезли к бабушке в деревню, а я в последний раз поехала с садиком на дачу. Я же в детстве зашуганной была, всего боялась.

– Мы и подружились-то, скорее всего, только поэтому. Тебе шесть, а мне четыре. Я была умненькая скромненькая. Вокруг малолетние стервы, которые отнимают игрушки и вкусняшки, обзываются и всё время ищут жертву, против которой можно дружить всей шоблой. А ты, в моём понимании, большая, добрая и спокойная. Ты, Леночка, была моим авторитетом. Это и правда, что вокруг было одно быдло? Или мне так казалось?

– Я тоже так считала. Называла, конечно, как-то по-другому. Уже не помню, как. Дай, дорасскажу. Вот, значит. На даче появился новенький мальчик. Он и перед дачей несколько дней в садик ходил, но я его не запомнила тогда. А на даче он стал моим кошмаром. Ему было года три, но он был таким крепким и рослым, и с румяными щеками. Представляешь, он на второй день дачи стал всем девчонкам задирать подолы платьев и юбок. Ну, девки-то от него, как от комара, отмахивались и отпинывались. Он от них сам быстро отстал, потому что его то одна, то другая до слёз доводила. А я-то не могла никого ни ударить, ни пнуть. Он, поганец, мне и подол задирал, и в трусы пытался лезть. Я только отталкивала его, убегала и плакала. Пряталась за воспитательниц, жаловалась им, а они смеялись: «Он тебя любит.» Называли женихом. И только, когда я стала отказываться от еды, перестала дальше, чем на метр, отходить от воспитательницы и начала плакать с утра и до вечера, они вызвали маму и сказали, что девочку, т.е. меня, нужно показать врачу. У меня на нервной почве поднялась температура и началось заикание. Я маме всё рассказала. Она решила к врачу меня не водить, просто дождаться возвращения садика с дачи и поговорить с матерью мелкого нахала.

Я на минуту отвлеклась от Леночкиного рассказа. Да уж, мы с Леной всегда были тихонями. Боялись кого-то обидеть. Не могли дать сдачу. Не могли защитить свои интересы. Только вот Лена могла своей маме рассказать о неприятностях, а я своей – нет. На любую мою жалобу я слышала ответ: да что ты, как рохля; стукни, обзови, отними – это уж по обстоятельствам. И это они советовали мне, маленькому безобидному ангелу. Конечно, они готовы были порвать за меня кого угодно, но только после того, как сами убедятся, что их девочка предприняла всё, что нужно, и была бойцом. Так что моя семья, в отличие от Ленкиной, только усиливала моё ощущение униженности и неполноценности. И вот вам результат: Ленка теперь, хоть и не очень умна, по жизни идёт уверенно; знает, что её обижать нельзя; а если кто-то обижает, то потому, что он сволочь и достоин наказания. А я, Светлана Александровна Гусарская, как говорят, хороший психиатр, когда сталкиваюсь с несправедливостью, в первую очередь думаю, а не сама ли я эту несправедливость в отношении себя спровоцировала? У меня проблемы со сном и с тревожностью. Я просто научилась это скрывать. А Лена тем временем продолжала:

– Мать этого мальчика подняла такой крик! Будто бы я сама его начала совращать, а её сын среагировал совершенно нормально, как и положено мальчику. Тут уж воспитательницы за меня и мою маму стали заступаться. Всё закончилось тем, что нахала пристрожили. Но он всё равно нет-нет да и пытался ко мне прижиматься, и себя постоянно теребил. Вот что это было, Свет? Он же извращенец?

– Да, похоже на то. Видимо, дело может быть, к примеру, в том, что половое любопытство у него возникло на пару лет раньше, чем положено. Обычные мальчики и девочки начинают интересоваться половым отличием друг от друга около 5 лет. В это время они уже имеют представление, как можно и как нельзя себя вести. А у девиантного ребенка половой интерес может проявиться в 2-3 года. Он ещё не осознаëт, что существуют запреты на неподобающее поведение. Мальчик не только задирает девочкам юбки, но хочет потрогать их половые органы, начинает тереться об них…

– Б-р-р-р. Вот я и не отдавала в садик ни Алиску, не Миленку. Хотя Алиска с таким извращёнышем справилась бы только так. А Милена, как и я в садичном возрасте, тихоня.

– Ты помнишь, как этого мальчика зовут?

– Фамилию не помню, а звали Ромчик. Он мог стать маньяком?

– Не зная о том, как он развивался в дальнейшем, ничего нельзя сказать.

– А если всё-таки стал? Если он меня встретит, то захочет со мной что-то сделать? – Ленка

округлила глаза от страха. Но я-то вижу, что основная реакция – не страх, поэтому и привычного заикания нет. Она, скорее, чувствует собственную значительность: этот мужик мог через десятки лет пронести желание обладать ею, Леночкой. Нашла, чем гордиться..

– Успокойся. Ты, сегодняшняя, вряд ли его заинтересуешь.

– У меня всё так плохо?

– Ленка, прекрати прибедняться. Если тогда на самом деле речь шла о начинающейся психопатии, то ты его привлекала не как конкретная личность, а как образ. Причём это образ маленькой хрупкой девочки. Может, шестилетки, но, скорее, подростка. Всё зависит от того, когда произошло самое яркое запечатление, импритинг. Ты говорила, что он был рослым, румяным, нахальным. Значит, должен был нравиться девчонкам. Он мог рано, в подростковом возрасте, получить первый яркий сексуальный опыт.. Так что вряд ли его тянет к садичным девочкам, и уж точно не ко взрослым женщинам.. К подросткам, вероятнее всего. Хотя предпочтительный тип внешности, светлой, прозрачной, противоположной ему самому, может сохраниться. Ведь из всех девчонок в садике он выбрал тебя? Почему я его не запомнила?

– Во-первых, его осенью перестали водить в наш садик. Во-вторых, я была сексуальнее сопливой четырёхлетки. – Ленка победно вздёрнула подбородок и продолжила:

– А он мог напасть на ту девушку, на которую мы чуть не наехали?

– Девушка с чёрными волосами… Ну, если он только разочаровался в бесцветных блондинках.. -

Вот тебе, подружка. Выкуси. Лена умеет не слышать то, что не хочет. Мне бы такие способности, я бы не работала сейчас в провинциальной психушке и не жевала бы сопли по ночам.

– Что ты там говорила про инцест?

– Я, вообще, про инцест и не заикалась.

– Ну, слово какое-то похожее..

–А, импритинг. Ну, девушка, нужно было биологию в старших классах учить. Помнишь, там приводили пример с только что вылупившимися из яиц утятами, которые начинают считать своей матерью первый увиденный ими движущийся объект.

– Свет, не занудствуй. Я никак не походила на маму-утку этого уродского утёнка. Говори проще, и люди к тебе потянутся.

–Ах, ты зараза. Моим же оружием… – Ладно, в конце концов, проговаривание мыслей в слух

помогает выделить значимое, а у меня впереди работа в профайлерской группе – ура, ура. Надо потренироваться. В полиции тоже могут оказаться профаны, и я должна суметь им кратко объяснить то, что нужно и убедить их в правильности своей позиции. Держись, Ленка. Буду на тебе тренироваться.

– Импринтинг – процесс формирования устойчивых впечатлений и образов. Не путай его с простым запоминанием чего-то: формул, стихов, таблицы умножения. При импритинге возникают стойкие ассоциации и установки, которые потом будут влиять на выбор поступков. Импринтинг может быть вызван как позитивными, так и негативными событиями.  Но при этом событие должно быть очень сильно эмоционально окрашено. Вряд ли, когда твой Ромчик, лез к тебе под юбку, он испытывал мощный эмоциональный подъём..

– Ромчик, скорее, твой. Ты же занимаешься уродами.

– Ох, Лен, не все из моих пациентов уроды. К сожалению. Иногда попадаются почти нормальные, а их всех на общий конвейер.

– Света, ты можешь сразу понять урод перед тобой или нет.

– Я могу только попробовать определить стабильность психики. Но всё равно гарантии нет. Вот шизофреника, например, могу опознать только при личном общении во время обострения. Социализированного психопата, скорее всего, не опознаю.

– Давай, я попробую вычислить психа в этом зале. А ты скажешь, права я или нет. -Лена прямо взбодрилась и начала нарочито пристально оглядывать зал. Если бы я не знала о нашей «игре», то решила бы, что передо мной человек с манией преследования.

– Я нашла. Смотри, мужик подошёл к дверям с улицы.

– Лена, это бомж или алкоголик. Тут психические отклонения есть по определению. Теперь я.

Я оглядела зал. Постаралась сделать это не слишком явно. А, кстати, интересное занятие. «Своего клиента» заметила почти сразу. Мужчина к сорока годам. В полицейской форме. С заметным пивным пузом, а китель в обтяжку. Стрижка молодёжная: виски выбриты, на макушке небольшой оазис. Локти расставляет широко. Ноги тоже подчёркнуто широко раздвинуты. Т.е. он ПРЕДСТАВЛЯЕТ себя альфа-самцом. Форма уже не новая, значит, работает давно. Форма участкового. Пора бы привыкнуть к своему положению. А он всё ещё ведёт себя, как молодой парень, попавший на работу в полицию сразу после армии. Всё это как-то не по возрасту. Что-то с надменным видом набирал в телефоне, а прошла мимо девочка, по виду старшеклассница, так он к тому, что было, дополнительно приосанился. Стоп! А не открылась ли у меня мания преследования в свете предстоящей работы? Это уже слишком, если в первый же день я вычислила полицейского-извращенца. Да и, честно говоря, это не «чуйка», а довольно-таки примитивные рассуждения, типа бытовой дедукции. Значит, не считается.

– Я тоже никого не вижу кроме этого типа у дверей с улицы. Давай пить кофе. Мне сообщение пришло, что меня берут в группу. Это по новой работе. Нужно им побыстрее переслать документы.

– Фиг с ними, уродами. Я вот о чём хотела поговорить: на следующие выходные собираюсь в Москву, к маме. Надо выяснить, что там с Алиской. Не могу до неё дозвониться. Поехали со мной. У тебя же есть заработанные выходные. Я одна боюсь..

– Посмотрим. Я тебе позвоню с ответом не позже среды.

– Ну, тода пошли. Тебе куда сейчас?

– Я ещё пару звонков сделаю по делу. Ты иди. Пока-пока.

Интересно всё же, что там с участковым извращенцем.. Он девчонку так и рассматривает почти в упор. Ого, события приобретают новый оборот. К девочке старшекласснице присоединился парнишка, кажется, постарше, но такой, прямо, спортивный. Девочка что-то ему говорит, бросая быстрые взгляды на полицейского. Парень тоже пристально смотрит на него. И участковый так очевидно сдувается и ретируется из кафе, что я понимаю: в моей новой профайлерской истории ему не место. А, вообще, очень странно.

Глава 3. Конец августа 2024.Воронов Роман.

Вышел из кафе на улицу. Опять мокрые ладони. Ненавижу их всех: жену; Дуську эту, пропавшую; мокрощёлку из кафе с её трахальщиком. Чего хоть сердце так колотится? Что, я не смог бы этому хлыщу втащить? Смог бы! Пусть скажет спасибо, что за наркоту не привлёк. Вызвал бы… Да и насрать. Просто сердце надо проверить. Я нормальный мужик, мне нужен секс. Но не с женой же. Нужно быть извращенцем, чтобы встал на 35-летнюю бабу в спортивных штанах и грязной футболке. Если бы не хлыщ, эта девка со мной ушла бы. Как она на меня смотрела! Просто она боится его. Конечно, если бы нашлась Дуська… Уж она-то точно поехала бы со мной на дачу. Люблю таких девочек: светленьких, тоненьких, прозрачных и чистых. И они меня тоже любят. Зачем мать послушал и женился на Людке? Никакой беременности не было. Она всё наврала. Матери Людка нравилась. Тогда. Теперь – нет. Дуся бы матери тоже понравилась. Чистая, послушная. Родила бы ей внука. Нет, бабы после родов стервенеют. Сначала так поживём. А если мать узнает, что я Людку не люблю, а хочу только с молоденькими девочками? Так пока нет никого, я ей и рассказывать ничего не буду. Мне нужен секс. Пойду в свой район, проверю Ивановых из пятого дома. Вчера звонила бабка-соседка: снова там шумели до ночи…