Черная вдова дома Штиглицей

– Неужели вам не жаль Станислава Генриховича? Ведь не случайно он с лестницы упал.

– Господин полицейский, – высказалась за всех Марфа. – Вы спрашивайте что по делу. Что мы видели – скажем. Но выдумывать про хозяев – увольте. Нам эти места в доме у барона ещё нужны.

– Хорошо. вы можете сказать, кто мог желать зла Станиславу Германовичу?

– Этого мы не знаем. Он ведь с нами почти не общался. Порядок в доме размеренный, давно самим бароном установленные. Завтраки, обеды строго по часам.. Так что и разговаривать-то было с ним не о чем. Сам? Нет, сам Станислав Генрихович до разговоров с нами не опускался.

– То есть конфликтов с прислугой, скажем из-за излишнего внимания к женскому полу со стороны Станислава Генриховича не было?

– С его стороны? Нет. Последние годы он мало в доме-то бывал. С одной стороны служба, с другой – а что в доме делать? Как сквозь зубы него младший брат говорил, тот по ресторанам всё пропадал. Извиняюсь, но прислугу он почти и не замечал.

– Что же. Совсем не замечал? Неужели он ни к одной служанке не приставал?

– Барин, об этом Вам никто не скажет. Скажешь, а потом места лишишься. Уж лучше Вы сами спросите Георгия Генриховича или Софью Генриховну.

Ответы остальных слуг были такими же однотипными. Нет, Заносчив был, но чтоб приставать? Нет. Да и в доме не был постоянно, чаще в разъездах.

Ну хоть что-то выяснил,решил про себя Васнецов. Остаются неопрошенными двое, Софья и Наталья. Васнецов поднялся на второй этаж, постучал в дверь Софьи.

– Мадам, – начал Васнецов. – Я опросил почти всех в доме. Остаётесь Вы и супруга господина барона. Не уделите мне несколько минут Вашего времени.

– Чем я обязана такому вниманию?

– Я обнаружил некоторые обстоятельства, связанные с трагической смертью Вашего брата Станислава Генриховича. А именно, его падению с лестницы способствовали две подряд облитые маслом ступени. Надеюсь, Вы понимаете, что человеку, в большом волнении, на крутой лестнице да еще на ступенях, облитых маслом легко потерять равновесие и упасть.

Госпожа Штиглиц напряглась, зло посмотрела на следователя.

– Надеюсь, Вам хватает ума и такта не обвинить меня в том, что именно я разлила злосчастное масло на лестнице, а потом подтолкнула Станислава.

– Смею заверить, – Васнецов постарался подстроиться под её тон, – что я не утверждаю, что кто-то буквально подтолкнул Вашего брата к лестнице, а потом помог упасть. Но условия для падения, для трагического случая выбраны успешно. Весьма, замечу, успешно. Это требует тщательного расследования.

– О Боже. Какая фантазия у господ полицейских, – воскликнула баронесса, явно с намерением разозлить следователя.

– Отчего же фантазия, госпожа баронесса. Отнюдь. Ваш брат, Георгий Генрихович, утверждает, что умерший не мог быть так груб с Вашей мачехой безо всякой причины. Была какая-то причина ему наброситься на Наталью, при этом ещё и оскорбляя её словами. Не расскажите, что могло так изменить поведение Станислава Генриховича?

Софья замолчала, о чем-то раздумывая. Перебирала пальцами край шали.

– Георгий рекомендовал обратиться к Вам за установлением этой причины и он надеется, что Вы будете со мной откровенны. – добавил Васнецов с намерением вызвать баронессу на откровенность.

Софья еще некоторое время помолчала, потом решилась.

– Господин Васнецов, я не вижу причин не быть с Вами откровенной. К тому же это мой долг. Скорее всего что произошло со Станиславом, это не более чем случайность, которая к сожалению имела такие последствия. Ваше косвенное обвинение меня построено на факте разлитого масла. Кто разлил масло, разумеется этот человек, эта служанка не признается. Но отмыть ступеньки приказала я. Я не могла допустить, что повторится еще одна трагедия. Вы удовлетворены моим ответом?

– Будем считать, что да. Но есть ещё один момент. Состояние Станислава перед его сценой с Натальей. Если бы он не был в таком возбуждённом состоянии, как знать, потери равновесия и падения с лестницы могло бы и не произойти. Так ведь?

Баронесса Штиглиц замолчала. Подошла к окну, резко отдёрнула штору, начала её теребить как бы собираясь с мыслями, что и как рассказать Васнецову.

– О Вашем вопросе. О том, почему покойный пришёл в такое состояние. Видите ли, у нас негласный порядок – наверху, где апартаменты самого семейства, могут находиться только горничные или служанки, и то, сделав уборку, тут же должны спуститься вниз. Поэтому когда отец с младшим сыном уехали мельницы инспектировать – те мельницы далеко от Москвы, в верховьях Яузы – Наталья была уверена, что мы, женщины, в доме одни совершенно. Старший брат еще утром уехал в полк.

– То есть других мужчин в доме не было? А как же швейцар, конюх?

– Но это же прислуга! Я говорю о мужчинах. Так вот, продолжу. Наталья в некотором роде позволяла вольности в одевании.

Она как и мы по происхождению дворянка. Курьёз – у неё и её матери кроме дворянского титула ничего более не было. Потом мать за неё получила отступные, выдав замуж. Но в детстве, как могу судить, воспитывалась Наталья в доме дяди, богатого помещика. Мать охотно её туда отсылала, так как средства на ее содержание были весьма ограничены. Если нас отец воспитывал в строгости и мы всегда своим видом и поведением должны указывать прислуге, кто мы такие, то для её дяди дворовые были бессловесными рабами. Наталье должно быть передалось – дворовые для нее тоже не люди. Слуг особо не стеснялась, могла выйти неглиже, непричесанной.

– Простите, как это связано?

– Вынуждена признать, что напрямую. Надеюсь, господин следователь, что то, что я Вам расскажу, останется между нами и не войдёт ни в какие протоколы.

Так как Васнецов молчал, не давал ответа, то Софья расценила задержку с ответом по своему.

– Либо Вы даете такое слово, либо я молчу.

– Госпожа Штиглиц. Смею заверить, что никакие сведения, которые можно истолковать как порочащие Вашу семью, в протоколы не войдут.

– Очень надеюсь. Что расскажу, так лишь из-за уважения к погибшему и исполняя просьбу младшего брата. Начну с объяснения предсмертных слов моего брата, что Наталья блудница и прочая. Полагаю, что он такое кричал из-за несоответствующей некоторым приличиям одежды Натальи. Наталья в тот день не то, что бы была вся раздета. Была суббота, мы пошли с ней в баню, внизу во дворе. Она сняла исподнее и отдала прачке. Почему её свежее нижнее бельё, рубашка оказались унесены, я не понимаю. Да, вспомнила, она оставила кулон на лавке. Горничная кулон не заметила, сверху свежую одежду положила. Потом кулон Наталье зачем-то понадобился. Оберёг, говорит, это мой. Свежую одежду она разбросала, пока кулон искала, потом всё скомкала и горничная подумала, что это несвежее бельё, его надо унести в стирку.

Но когда, помывшись, стали одеваться, эта пропажа обнаружилась. Потому я оделась, моя одежда как была аккуратно разложена, так и осталась. А вот ее одежд не было. Это Наталью сильно не смутило – её халат остался висящим. Она халат этот накинула и мы вернулись в особняк. Поднялась наверх после бани, в полной уверенности, что на наших этажах никого из мужчин нет. К тому же день был жарким, парило сильно после дождя. На площадке она остановилась, а тут из апартаментов Станислава выскочил этот студент. Право, как чёрт из табакерки. Для нее это был бы страшный конфуз: а что если дойдет это до отца, в каком виде она предстала пред гостем, в распахнутом халате на голое тело?

– Простите, что за студент? Почему он оказался в комнатах Станислава Генриховича в отсутствие последнего?

– Господин следователь. Я Вам открою эту тайну, но ни в каких материалах следствия этого не должно быть. Мой брат больше интересовался иным, не женским полом. Подозреваю, студента тайно от всех домочадцев провёл Станислав в свои комнаты ночью.

– Зачем? И почему тайно?

– Я Вам сообщила достаточно. – отрезала баронесса. – Важно, что потом последовало, за этой сценой.

Едва мы поднялись в залу, студент выскочил, как будто ждал, когда мы поднимемся. Наверняка ждал. Подскочил, попытался обнять. Он вообразил, что Наталья не хозяйка этого дома, а простая служанка. Когда я возмутилась и велела ему убираться прочь, он начал лепетать что-то что ошибся, что принял Наталью за служанку.

– Наталья, разумеется, расстроилась от такого конфуза. Что скажет её супруг, ежели кто из слуг донесёт? Вы же знаете, женщина всегда виновата.

– Мадам, я не уполномочен оценивать нравственность. Но прошу Вас, расскажите, что далее последовало?

– Да. Мы на некоторое время задержались в зале, я пыталась успокоить Наталью. К тому же мы ждали ее горничную со свежим бельём для Натальи. И тут как назло топот по парадной лестнице, Станислав прям влетел на второй этаж. Смею предположить, что брат столкнулся со студентом на выходе из особняка. Уж очень вскоре Станислав появился.

Софья замолчала на миг. Подбирала вежливые и соответствующие моменту слова.

– Да, согласна, он прямо как обезумел. После того, как встреча со студентом сорвалась. Бросился на Наталью, выкрикивая при этом про блудницу и прочее. Мы с горничной онемели, неожиданно всё произошло. Он уже потащил Наталью к лестнице. То ли вниз, в баню что ли хотел её утащить. И тут он прокричал: "Сейчас ты, вместо Николая познакомишься с моими ласками. А после я всё отцу расскажу, кого он в дом привел".

– Вот именно в этот момент их как бы что-то разъединило, какая-то сила. Станислава как будто что-то повело назад, как раз к лестнице на чёрный вход. Он схватил Наталью за халат. Показалось даже, что в попытке удержаться. Но рука соскользнула и он покатился по лестнице.

Васнецов услышав такое, не нашёлся, что сказать. Софья явно пыталась его навести на действие потусторонних сил. Но и горничная показывала подобное… Сговорились? Если б сговорились, то слова были бы одни и те же. Софья бы горничную заставила показания заранее заучить.

– Простите, но насколько Вы только что объяснили, Вы с Натальей также поднимались по той лестнице. И разлитое масло не помешало вам обеим подняться без проблем?

– Господин следователь. Масло было разлито не по всей лестнице, а только сбоку. Мы ж не виноваты, что в это масло не вступили, а Станислав угадал.

Так как Васнецов никак последние слова баронессы не прокомментировал, она сочла, что на этом её показания закончены.

– Так Вы довольны моими показаниями? На этом всё?

– Не совсем. Как я Вам ранее сказал, необходимо опросить и так сказать "виновницу этого происшествия", супругу барона. Вы не могли бы организовать для меня беседу с ней?

– Господин следователь. Вы понимаете, что сейчас чувствует моя, если можно так выразиться, мачеха, хотя она моложе меня? Вы сами только что назвали её виновницей происшествия. Отложите её допрос на потом. Ей ещё предстоит объяснение с супругом. Нет, я её не защищаю и хочу напомнить Вам, что именно я обращалась в ваш департамент с просьбой повести некоторое расследование…

Тут Софья прервала свою речь, как будто сказала что-то лишнее.

– Я не совсем Вас понимаю, госпожа баронесса. То Вы предлагали выяснить что-то из прошлого этой женщины, то Вы ограждали её от Станислава. И сейчас пытаетесь её защитить. Что изменилось?

– Вы не поверите, но этот брак пошёл моему отцу на пользу. Он как бы вновь ожил. Мягче с нами стал. Этим мы обязаны Наталье, будем честны. В конце-концов этот нелепый случай с её унесённым нижним бельём и вдобавок появление студента. Это случайности, но они как назло противу ее. Ещё раз прошу Вас, отложите её допрос на потом.