Тени на асфальте. Песнь забытых улиц

– О, это такая тварь, которую лучше не встречать. Он крадёт воспоминания, души, всё, что делает людей… людьми. А этот ключ, похоже, его интересует. Или тебя. Или и то, и другое. – Вера пожала плечами, как будто говорила о погоде, но её слова звучали зловеще. – Я не помню, откуда знаю это, если честно. У меня с памятью… проблемы. Знаешь, быть мёртвой – не очень помогает вспоминать детали.

Лина нахмурилась, пытаясь переварить информацию. Тёмный Ходок. Ещё одно странное название, ещё одна угроза. Она посмотрела на Веру, всё ещё не уверенная, можно ли ей доверять.

– Если ты ничего не помнишь, то откуда знаешь про Ходока? И почему ты вообще здесь? – спросила она, скрестив руки на груди.

Вера вздохнула – или, скорее, изобразила вздох, потому что воздуха в её лёгких явно не было. Она подлетела к зеркалу и посмотрела на своё отражение, которое, к удивлению Лины, выглядело совсем не так, как она сама. В зеркале отражался не просто призрак, а целый мир – тёмный, текучий, как жидкое стекло. Там были улицы, похожие на те, что Лина видела каждый день, но перевёрнутые, искажённые, как в кривом зеркале. Небоскрёбы тянулись вниз, к небу, которое было чёрным, как смола, а фонари светили не жёлтым, а холодным, призрачным светом. Лина не могла отвести взгляд – этот мир завораживал и пугал одновременно. Она видела тени, скользящие по улицам, и слышала шёпот, доносящийся из глубины стекла.

– Это… что? – прошептала она, чувствуя, как её тянет шагнуть ближе.

– Это Зеркальный мир, – ответила Вера, её голос сталರ

Assistant: стал тише, почти шёпот. – Место, откуда я, похоже, пришла. Или где я застряла. Честно, не помню. Но оттуда я вижу многое. Тёмный Ходок – он где-то там, в тенях этого мира, и он ищет такие штуки, как твой ключ. А я… ну, скажем так, у меня есть причины не любить его. Так что, если ты против него, я за тебя.

Лина моргнула, всё ещё заворожённая отражением в зеркале. Улицы Зеркального мира казались живыми, но мёртвыми одновременно – как город, который умер, но отказался исчезнуть. Она видела, как тени в отражении двигались, не отбрасывая света, как будто они были сделаны из самой темноты. Её ключ на столике вдруг нагрелся, и она почувствовала, как он пульсирует в такт шёпоту из зеркала.

– Это… жутко, – наконец сказала она, отводя взгляд. Её голос дрожал, но она старалась держаться. – Но если ты против этого Ходока, то почему бы тебе просто не… ну, не уйти? Ты же призрак, можешь летать куда угодно.

Вера рассмеялась, но в её смехе была горечь. – Если бы всё было так просто. Я привязана. К чему-то или к кому-то. Может, к этому городу, может, к зеркалам, может, к самой смерти. Не знаю. Но я не могу просто взять и улететь. А вот пугать таких, как ты, или помогать – это я могу. И, честно, ты мне нравишься. У тебя есть характер. Так что, давай, я с тобой. Пока не разберёмся с этим Ходоком… или пока ты не умрёшь. Что раньше.

Лина хмыкнула, не зная, шутит Вера или нет. Но что-то в её тоне – эта смесь ехидства и искренности – заставило её поверить. Она посмотрела на призрака, потом на ключ, потом снова на зеркало, где Зеркальный мир всё ещё плыл, как тёмный сон.

– Ладно, – наконец сказала она, чувствуя, как внутри что-то щёлкает, как будто она делает шаг, с которого нет возврата. – Если ты правда хочешь помочь, то я не против. Но если ты меня подставишь, я… я найду способ тебя изгнать. Или что там делают с призраками.

Вера ухмыльнулась, её зелёные глаза блеснули. – Договорились, живая. Но предупреждаю: с Тёмным Ходоком шутки плохи. А теперь давай, расскажи, как ты вляпалась в это. И, может, найди себе какого-нибудь мага или охотника на призраков. Потому что одной тебе с этим не справиться.

Лина кивнула, чувствуя, как тяжесть на плечах становится чуть легче. Она не знала, что ждёт впереди, но теперь у неё был союзник – пусть и мёртвый, саркастичный и слегка пугающий. Дождь за окном всё стучал, а в зеркале Зеркальный мир шептал свои тайны, обещая, что это только начало.

Она снова посмотрела на отражение, не в силах оторвать взгляд от тёмных, перевёрнутых улиц, которые плыли в глубине стекла. Там, в Зеркальном мире, что-то двигалось – не просто тени, а фигуры, смутные и размытые, как воспоминания, которые ускользают при попытке их ухватить. Лина почувствовала, как ключ в её руке снова нагрелся, будто откликнулся на этот странный мир. Её пальцы невольно сжались вокруг металла, и шёпот из зеркала стал громче, почти осязаемым, как холодный ветер, касающийся кожи.

– Эй, не пялься туда слишком долго, – голос Веры вырвал её из транса. Призрак подлетела ближе, её прозрачная фигура зависла между Линой и зеркалом, как будто загораживая вид. – Зеркальный мир – он как ловушка. Посмотришь лишний раз, и он затянет тебя. А поверь, там не так уютно, как кажется.

Лина моргнула, отводя взгляд. Её сердце всё ещё колотилось, а в голове крутился вопрос, который она не могла не задать. – А ты… ты оттуда? Это твой дом или что-то типа того?

Вера хмыкнула, но в её глазах мелькнула тень неуверенности. Она скрестила руки на груди и отвернулась, будто не хотела смотреть на зеркало. – Дом? Нет, скорее тюрьма. Или… не знаю, перевалочный пункт. Я не помню, как туда попала. Иногда мне кажется, что я всегда была там, а иногда – что я просто застряла. Но одно точно: я не хочу возвращаться. Так что давай не будем слишком много туда пялиться, ладно?

Лина кивнула, чувствуя, как в груди шевельнулась жалость. Вера, несмотря на свой сарказм и ехидную улыбку, казалась потерянной. Её голос, даже когда она шутила, был пропитан какой-то тоской, которую невозможно скрыть. Лина вдруг подумала, что быть призраком, наверное, не так уж весело, как Вера пытается показать.

– Ладно, не будем, – сказала она, стараясь звучать увереннее. – Но ты сказала, что мне нужен маг или кто-то ещё. Я… я уже встретила одного парня. Его зовут Стас. Он назвал себя уличным магом и сказал, что ключ – это артефакт. Ты его знаешь?

Вера прищурилась, её зелёные глаза блеснули, как у кошки, которая заметила что-то интересное. – Стас, говоришь? Уличный маг? Хм, звучит знакомо, но я не уверена. У меня с именами и лицами… ну, ты поняла, проблема. Но если он знает про артефакты, то это уже что-то. Только будь осторожна. Маги – они как кошки. Ходят сами по себе, а доверять им можно только до первого удобного момента.

– Он назвал меня «принцессой подворотен», – буркнула Лина, вспоминая саркастичную ухмылку Стаса. – И, честно, я не знаю, доверять ему или нет. Но он вроде не пытался меня обмануть. Пока.

Вера рассмеялась, её смех прозвучал как звон стекла. – О, я уже люблю этого парня. «Принцесса подворотен» – это сильно. Но, серьёзно, держи его на расстоянии, пока не поймёшь, что ему нужно. А пока… давай разберёмся с твоим ключом. Он явно не просто железка. Дай-ка взглянуть поближе. Ну, насколько я могу «взглянуть».

Лина неохотно протянула ключ, держа его на ладони. Вера наклонилась, её лицо оказалось так близко, что Лина почувствовала лёгкий холод, исходящий от призрака. Символы на ручке ключа, казалось, засветились чуть ярче, когда Вера посмотрела на них, и Лина могла поклясться, что услышала тихий шорох, как будто ключ что-то шептал.

– Интересно, – протянула Вера, выпрямляясь. – Эти закорючки – не просто украшение. Это что-то вроде языка, но я не могу его прочесть. Может, твой маг Стас разберётся. Или… – она замолчала, её взгляд снова метнулся к зеркалу, – или мы можем попробовать спросить у Зеркального мира. Но это рискованно.

– Рискованно? – Лина нахмурилась, чувствуя, как любопытство борется со страхом. – Ты же сказала, что туда лучше не лезть.

– И я не шутила, – Вера посмотрела на неё с непривычной серьёзностью. – Но иногда Зеркальный мир даёт ответы. Правда, за них приходится платить. Не всегда деньгами, если ты понимаешь, о чём я. Иногда он забирает воспоминания, иногда – кусочек тебя. Но если ты хочешь знать, что это за ключ и почему Тёмный Ходок за ним охотится, это может быть единственный способ.

Лина сглотнула, чувствуя, как ключ в её руке становится тяжелее. Она посмотрела на зеркало, где тёмные улицы всё ещё плыли, как в кошмарном сне. Её отражение в стекле выглядело бледнее, чем обычно, а за её спиной, в глубине Зеркального мира, мелькнула тень – не её, не Веры, а чья-то ещё. Её сердце заколотилось, но она не могла отвести взгляд. Что, если там правда есть ответы? Что, если она сможет понять, почему всё это происходит именно с ней?

– Я… я подумаю, – наконец сказала она, отводя глаза. – Но не сейчас. Мне нужно время. И, честно, я не хочу терять воспоминания или что там ещё этот твой мир забирает.

Вера кивнула, её улыбка вернулась, но была мягче, чем раньше. – Умная девочка. Не торопись. Но помни: Тёмный Ходок не будет ждать, пока ты решишься. Он уже где-то рядом. Я это чувствую. Так что, если вдруг тени начнут шептать громче или зеркала покажут что-то странное, зови меня. Я, конечно, не супергерой, но пугнуть кого-нибудь могу.

Лина невольно улыбнулась. Её всё ещё пугала мысль о Тёмном Ходоке, о Зеркальном мире, о том, что ключ в её руке может быть чем-то большим, чем просто артефакт. Но присутствие Веры, несмотря на её сарказм и призрачную природу, придавало ей немного уверенности. Дождь за окном не утихал, а шёпот из зеркала, казалось, стал тише, но не исчез. Лина знала, что это только затишье перед бурей, и что её жизнь уже никогда не будет прежней.

Она сжала ключ в руке, чувствуя, как его тепло проникает в кожу, почти как живое. Её взгляд снова скользнул к зеркалу, но теперь она старалась не смотреть слишком долго. Тёмные улицы Зеркального мира всё ещё были там, за стеклом, и она могла поклясться, что одна из теней в глубине повернула голову, как будто заметила её. Лина быстро отвернулась, чувствуя, как по спине пробегает холод. Ей не хотелось проверять, что будет, если эта тень решит подойти ближе.

– Слушай, а ты всегда так… появляешься из зеркал? – спросила она у Веры, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей. Её голос звучал чуть громче, чем нужно, как будто она хотела заглушить шёпот из стекла. – Или это просто для эффекта?

Вера хмыкнула, её прозрачная фигура зависла над диваном, как будто она сидела, хотя её ноги не касались поверхности. – Ну, зеркала – это мой стиль, знаешь ли. Они как двери для таких, как я. Но, если честно, я могу вылезти и из тени, и из отражения в луже, если очень захочу. Просто зеркала… они удобнее. И эффектнее. Люблю драматические выходы.

Лина закатила глаза, но не смогла сдержать лёгкой улыбки. – Ты прям звезда ужастиков. Может, тебе в кино сниматься, а не меня пугать?

– О, поверь, я бы с радостью. Но, увы, камеры меня не ловят. Одна из минусов быть мёртвой, – Вера изобразила трагический вздох, приложив руку к груди, но её зелёные глаза искрились весельем. – А ты, живая, лучше подумай, что будешь делать дальше. Ключ у тебя, тени шепчут, Ходок где-то рядом. У тебя есть план? Или ты просто будешь сидеть и ждать, пока всё само разрулится?

Лина нахмурилась, чувствуя, как лёгкость момента испаряется. План? У неё не было никакого плана. Она даже не понимала, с чего начать. Стас сказал держать ключ при себе, Вера предупредила о Ходоке, но что это всё значит? Её жизнь за последние сутки превратилась в какой-то безумный фильм, где она играет главную роль, но не знает сценария.

– Я… я не знаю, – честно призналась она, опуская взгляд на ключ. Символы на его ручке, казалось, слегка дрожали в тусклом свете лампы, как будто пытались что-то сказать. – Я думала, может, найти Стаса. Он вроде знает, что делать. Или… не знаю, выбросить эту штуку куда подальше и притвориться, что ничего не было.

Вера покачала головой, её улыбка стала чуть жёстче. – Выбросить? Плохая идея. Такие артефакты не теряются просто так. Если ты его выбросишь, он найдёт способ вернуться. Или, что хуже, его найдёт кто-то другой. А поверь, ты не хочешь, чтобы ключ попал к Ходоку. Так что держи его при себе. А Стас… ну, если он правда маг, то это твой лучший шанс. Только не верь ему на слово. У магов всегда есть свои мотивы.

Лина кивнула, чувствуя, как усталость накатывает волнами. Её разум был переполнен вопросами, страхами и странными образами из Зеркального мира. Она посмотрела на часы – уже почти полночь. Мама всё ещё не вернулась с работы, и квартира казалась пустой, как никогда. Дождь за окном стучал всё сильнее, и каждый звук казался подозрительным, как будто кто-то скрёбся в дверь или шептал за стеной.

– Ты… останешься? – спросила она у Веры, сама удивляясь своему вопросу. Ей не хотелось признаваться, но мысль о том, чтобы остаться одной в этой квартире, с ключом и зеркалом, пугала её больше, чем она ожидала.

Вера прищурилась, её улыбка стала мягче, почти тёплой, насколько это возможно для призрака. – А ты прям просишь меня остаться? Ну, я польщена. Ладно, живая, я никуда не денусь. Пока, по крайней мере. Но не жди, что я буду петь тебе колыбельные. Если что-то начнёт ломиться в дверь или тени полезут из-под кровати, я дам знать. А ты попробуй поспать. Вы, живые, без сна такие скучные.

Лина хмыкнула, чувствуя, как напряжение чуть отпускает. Она легла на диван, не решаясь идти в спальню, где зеркало было слишком близко. Ключ она положила рядом, под подушку, чтобы чувствовать его тепло. Вера зависла в углу комнаты, её фигура едва виднелась в полумраке, но её присутствие было ощутимым, как лёгкий холодок в воздухе.

Дождь всё стучал, шёпот из зеркала затих, но Лина знала, что это ненадолго. Она закрыла глаза, пытаясь уснуть, но мысли о Тёмном Ходоке, о Зеркальном мире, о Стасе и Вере крутились в голове, как карусель. Её жизнь изменилась навсегда, и, несмотря на страх, где-то в глубине души она чувствовала странное возбуждение. Что-то подсказывало ей, что впереди ждёт нечто большее, чем она может себе представить. И, засыпая под шорох дождя, она впервые подумала, что, может быть, она готова к этому.

Глава 5: Фонарь-пророк

Дождь, казалось, стал частью жизни Лины, как дыхание или сердцебиение. Он не прекращался ни на день, превращая город в бесконечный лабиринт мокрого асфальта и серых теней. Прошло несколько дней с тех пор, как Вера появилась из зеркала, и хотя Лина всё ещё не привыкла к присутствию призрака, её саркастичные комментарии и неожиданные появления стали чем-то вроде странного комфорта. Стас тоже объявился снова, как и обещал, встретив её у школы с той же кривой ухмылкой и предложением «прогуляться по интересным местам». Лина не была уверена, что это хорошая идея, но сидеть дома с ключом, который с каждым днём казался всё тяжелее, было ещё хуже.

– И куда мы идём? – спросила она, шагая рядом со Стасом по узкой улице, где фонари едва разгоняли тьму. Вера скользила где-то позади, невидимая для Стаса, но Лина чувствовала её присутствие – лёгкий холодок на затылке. Ключ был в кармане её толстовки, и она то и дело касалась его, проверяя, на месте ли он.

– К одному старому месту, – ответил Стас, его голос был как всегда полон насмешки, но в нём чувствовалась какая-то напряжённость. Он засунул руки в карманы своей потёртой кожаной куртки, а его взгляд скользил по теням, как будто он ждал, что из них что-то выскочит. – Есть там один… объект. Может, он даст нам подсказку про твой ключ. Или хотя бы намекнёт, почему тени так к тебе липнут, принцесса.

– Перестань меня так называть, – буркнула Лина, но Стас только хмыкнул, не обращая внимания на её раздражение. Она закатила глаза, но внутри чувствовала, как тревога нарастает. После встречи с Верой и её рассказов о Тёмном Ходоке каждый шаг по этим мокрым улицам казался опасным. Город, который она знала с детства, теперь выглядел чужим: тени в подворотнях казались гуще, чем раньше, а звуки дождя иногда складывались в слова, которые она не могла разобрать.

Они свернули в ещё более узкий переулок, где дома стояли так близко друг к другу, что казалось, будто стены вот-вот сомкнутся. Здесь не было ни одного прохожего, только запах сырости и ржавчины витал в воздухе. Стас остановился перед старым фонарным столбом, который выглядел так, будто его не ремонтировали лет сто. Столб был покрыт коркой грязи и ржавчины, а стекло фонаря треснуло, но изнутри всё равно пробивался свет – не жёлтый, как у обычных уличных ламп, а бледно-зелёный, почти призрачный. Свет пульсировал, как сердцебиение, то усиливаясь, то угасая, и от него по коже Лины пробегали мурашки.

– Вот он, – сказал Стас, его голос стал тише, почти шёпот. Он кивнул на фонарь, не отводя от него глаз. – Этот старик – не просто кусок железа. Он… скажем так, видит больше, чем должен. Иногда говорит. Если повезёт, он может что-то рассказать про твой ключ. Но будь готова: его слова не всегда приятные.

Лина нахмурилась, чувствуя, как ключ в кармане нагревается. Она посмотрела на фонарь, и ей показалось, что зелёный свет стал ярче, как будто заметил её. Трещины на стекле складывались в странный узор, похожий на паутину, а сам столб, казалось, слегка дрожал, хотя ветра почти не было. Атмосфера вокруг стала тяжелее, воздух – гуще, как перед грозой, хотя дождь всё ещё моросил мелкими каплями.

– Говорит? Ты серьёзно? – Лина старалась звучать скептически, но её голос предательски дрогнул. После теней и призраков она уже не могла отмахнуться от таких вещей, но идея разговаривающего фонаря всё ещё казалась бредом.

– Серьёзнее некуда, – Стас шагнул ближе к столбу, его лицо осветилось зелёным светом, отчего его черты стали резче, почти пугающими. – Просто слушай. И не бойся. Ну, или хотя бы делай вид, что не боишься.

Лина сглотнула, чувствуя, как Вера подлетела ближе. Призрак был невидим для Стаса, но она шепнула Лине на ухо: – Если этот фонарь начнёт нести чушь, я его напугаю. Хотя, честно, от него и так веет жутью. Будь осторожна, живая.

Лина едва заметно кивнула, стараясь не выдать присутствие Веры. Она сделала шаг вперёд, чувствуя, как зелёный свет фонаря касается её кожи, как холодный ветер. И тогда она услышала это – тихий шорох, похожий на шёпот, который исходил не из воздуха, а прямо изнутри её головы. Сначала она не могла разобрать слов, но потом шёпот стал чётче, превращаясь в голос – низкий, скрипучий, как звук ржавых петель.

– Девочка с ключом… – произнёс голос, и Лина вздрогнула, отступая назад. Её сердце заколотилось, но Стас положил руку ей на плечо, не давая отойти дальше. – Ты несёшь свет… и тьму… Потеря ждёт тебя… близкая… неизбежная…

– Что это значит? – вырвалось у Лины, её голос был полон паники. Она посмотрела на Стаса, но его лицо стало каменным, без тени привычной насмешки. Зелёный свет фонаря отражался в его глазах, делая их почти нечеловеческими.

– Спроси его, – коротко сказал он, его пальцы сжали её плечо чуть сильнее, чем нужно. – Но не жди, что он объяснит всё прямо. Эти штуки любят загадки.

Лина сглотнула, чувствуя, как ключ в кармане почти обжигает. Она снова повернулась к фонарю, стараясь игнорировать жуткий свет и дрожь в коленях. – Какая потеря? О чём ты говоришь? – спросила она, стараясь звучать увереннее, чем чувствовала себя.

Голос из фонаря замолчал на мгновение, а потом заговорил снова, ещё тише, но каждое слово врезалось в её разум, как нож. – То, что дорого… уйдёт… через тени… через выбор… Ключ откроет… но закроет навсегда…

Лина почувствовала, как холод пробегает по спине. Она не понимала, о чём речь, но слова о потере звучали как приговор. Её мысли метнулись к маме, к Кате, к её собственной жизни – что она может потерять? И что значит «ключ закроет навсегда»? Она открыла рот, чтобы спросить ещё, но зелёный свет фонаря вдруг мигнул и угас, оставив их в полутьме. Шёпот исчез, как будто его и не было, а столб снова стал просто старым куском железа, покрытым ржавчиной.

– Ну, вот и всё, – Стас отпустил её плечо, его голос был мрачным, без тени привычного сарказма. Он отступил назад, потирая затылок, и посмотрел на фонарь с чем-то похожим на раздражение. – Я же говорил, они не любят ясности. Но это предупреждение, Лина. Потеря… это серьёзно.

– Да я поняла, что серьёзно, – огрызнулась она, чувствуя, как страх смешивается с раздражением. – Но о чём он вообще? Что я потеряю? И почему ты сам такой… напряжённый? Ты же всегда шутишь, а сейчас выглядишь, будто тебя призрак напугал.

Стас хмыкнул, но улыбка вышла вымученной. Он отвёл взгляд, глядя куда-то в тёмный переулок, где дождь блестел на асфальте, как чёрное стекло. – Потому что я знаю, что такие предсказания не пустые. Фонарь-пророк не врёт. Он может запутать, может говорить загадками, но если он сказал про потерю, то это случится. И, честно, я не хочу, чтобы это касалось тебя. Или… кого-то ещё.

Лина нахмурилась, чувствуя, как в его словах скрывается что-то личное. Она не знала Стаса достаточно хорошо, чтобы расспрашивать, но его тон, его взгляд – всё это говорило о том, что он уже сталкивался с чем-то подобным. Может, он тоже что-то потерял? Она хотела спросить, но что-то подсказывало ей, что сейчас не время.

Вера, всё ещё невидимая для Стаса, подлетела ближе и шепнула: – Он прав, живая. Такие штуки, как этот фонарь, не болтают просто так. Но не зацикливайся. Потеря – это не всегда смерть. Иногда это просто… выбор. Или цена. Держись, я с тобой.

Лина едва заметно кивнула, чувствуя, как слова Веры придают ей немного сил. Она посмотрела на фонарь ещё раз – теперь он был просто тёмным, без намёка на зелёный свет или шёпот. Но жуткая атмосфера никуда не делась: воздух всё ещё казался тяжёлым, а тени в переулке – слишком живыми. Дождь стучал по асфальту, как тревожный ритм, и Лина знала, что слова фонаря будут преследовать её, пока не сбудутся.

– Пойдём отсюда, – наконец сказал Стас, его голос вернулся к привычной резкости, но в нём всё ещё чувствовалась тень беспокойства. – Этот старик сказал всё, что хотел. Теперь нам нужно понять, как защитить тебя… и твой ключ. Потому что, если потеря связана с ним, то дело дрянь.

Лина кивнула, сжимая ключ в кармане. Она не знала, что ждёт впереди, но слова о потере, зелёный свет фонаря и серьёзность Стаса оставили в её душе холодный след. Город вокруг казался ещё мрачнее, чем раньше, и каждый шаг по мокрому асфальту звучал как отсчёт до чего-то неизбежного.

Они с Стасом молча пошли прочь из переулка, оставив фонарь-пророк позади. Его тёмный силуэт всё ещё маячил в углу зрения Лины, как напоминание о шёпоте, который она не могла выкинуть из головы. Дождь стекал по её капюшону, капли падали на лицо, но она едва замечала это. Её мысли крутились вокруг слов «потеря» и «выбор». Что она может потерять? И как ключ, этот ржавый кусок металла, может что-то «закрыть навсегда»? Её пальцы сжали его ещё сильнее, чувствуя тепло, которое теперь казалось почти угрожающим.

Стас шёл чуть впереди, его плечи были напряжены, а взгляд скользил по теням, как будто он ждал нападения. Лина заметила, что он то и дело касается чего-то в кармане своей куртки – может, зажигалки, а может, чего-то другого. Она не спрашивала, но его молчание, такое непривычное после его обычных саркастичных подколок, только усиливало её тревогу.

– Эй, Стас, – наконец решилась она, её голос прозвучал громче, чем она ожидала, в тишине переулка. – Ты правда думаешь, что этот фонарь… что он знает будущее? Или это просто… не знаю, магия, чтобы нас напугать?

Стас остановился, обернувшись к ней. Его лицо было полутём Ascending

Assistant: лицо было полутёмным, но зелёный свет фонаря всё ещё отражался в его глазах, делая их почти нечеловеческими. Он вздохнул, потирая затылок, и его голос, когда он заговорил, был тише, чем обычно, но всё ещё резким.

– Слушай, Лина, я не знаю, знает ли он будущее или просто чувствует, что витает в воздухе. Но я видел, как такие предсказания сбываются. Не всегда буквально, но… они сбываются. Этот фонарь – он как маяк для магии. Он тянет к себе тени, энергию, всё, что есть в этом городе. И если он сказал про потерю, то это не просто слова. – Он замолчал, его взгляд стал тяжёлым. – Я просто… не хочу, чтобы ты стала очередной историей, которую рассказывают в подворотнях. Понимаешь?

Лина сглотнула, чувствуя, как его слова врезаются в неё, как шёпот фонаря. Она не знала, что ответить. Её жизнь и так уже превратилась в какую-то безумную сказку, полную теней и призраков, а теперь ещё и предсказания о потере. Она посмотрела на Стаса, пытаясь понять, скрывает ли он что-то, но его лицо было непроницаемым, как мокрый асфальт под ногами.

Вера, всё ещё невидимая для Стаса, подлетела ближе, её холодное присутствие коснулось плеча Лины. – Он переживает, живая, – шепнула она, её голос был мягче, чем обычно. – И, честно, я тоже. Этот фонарь… от него веет чем-то старым. Очень старым. И если он говорит о потере, то это может быть связано с Ходоком. Будь начеку. Я не хочу, чтобы ты стала его очередной добычей.