Знахарка для северного лорда.

Светлана Дениз

Знахарка для северного лорда.

Глава 1

– Лилюша, вот тут приложи, а то колено ноет, сил никаких нет!

Бабка Пульхерия, причмокнула с таким выражением лица, будто являлась самой королевой Альмерии.

– В прошлый раз твои втирки сотворили чудеса, но увы, ненадолго, – вздохнула женщина, – интересно, что же такой недолговечный эффект? Неужто, поменялись травы?

– Это все поздняя осень. Сырость влияет на суставы крайне отрицательно, – сумничала я, чтобы отделаться скорее от разговоров Пульхерии. Я же не могла сказать ей, что это все старость, смешанная с ее придумками.

Женщина нуждалась во внимании, после скоропостижной смерти супруга, которого она просто выпила за долгие годы жизни, а теперь, предпочитала мои соки, создавая образ больной и немощной.

Взяв в руки марлю с перетертым подорожником и крапивой для пущего эффекта, я приложила к ноге женщины компресс, прекрасно зная, что Пульхерия была прекрасной актрисой и просто прикидывалась, что у нее болели ноги.

Врунью я распознала сразу, так как обладала определенными знаниями, данными мне в виде дара, о котором, я прагматично помалкивала, дабы ко мне не выстраивались очереди со всего королевства, наслушавшись историй о моих способностях. Я слишком берегла свои личные границы и комфорт в любимом доме у прудика. Но, молва обо мне распространялась с повышенной скоростью, привлекая к дверям моего дома новых хворых путников.

Окрутив импровизированное плацебо на колени Пульхерии, я улыбнулась, приподнявшись с корточек.

– Так вроде как, тепло еще, – прищурилась старуха, оправив длинными худыми пальцами тонюсенькую прядь волос, выбившуюся из ее прически, которую я бы назвала «Три пера и челка». – Ноябрь стоит, теплее, чем в предыдущие годы.

– Это вам так кажется, – вздохнула я, желая быстрее сложить все свои банки склянки и выполнив обещанный осмотр, пуститься во все тяжкие.

Под всеми тяжкими, я подразумевала изучение старинных фолиантов по растениям лесных и болотистых местностей.

Данные книги были заказаны мной аж с запада королевства, в одной из книжных лавок, славящейся профессиональной литературой.

– Ноябрь капризен. Вам кажется, что тепло, но ваши колени так не думают. Поэтому, я бы рекомендовала давать им умеренную нагрузку и не забывать растирать, мягко нажимая.

Пульхерия прищурилась, поджав узкую полоску губ, намалеванных терракотового цвета мазилкой, видно новой и модной в осеннем сезоне. Женщина старалась идти в моду со временем, поэтому, часто наряжалась в необычные наряды и делала странные прически. По крайней мере, пыталась.

Шевелюрой ее обделили боги, посчитав, что густой волос, сделает ее еще более писанной красавицей, а это уже был перебор.

– То есть, мне к тебе не приходить? – недовольные интонации в голосе я пропустила мимо ушей. Я всеми силами пыталась отвадить старуху от бесполезных приходов. Так она пыталась заполучить мое внимание и придумывала разные болячки, при этом, оставалось сильной как вол.

– Ни в коем случае! – я посмотрела на нее как на сумасшедшую, – нам важно поддерживать ваши колени в тепле и уюте. Пульхерия, берегите себя, не хватало еще водянку заполучить. Эпидемия этой хвори, часто хозяйничает в этих местах, когда сырость.

– Но пока сухо, – не унималась упрямица, а мне удалось сдержать порыв ее не усыпить какими-нибудь каплями, от которых женщина впала бы в спячку как бурая медведица и не допекала всех своей настойчивостью и скандалами.

Уж очень она любила выяснять отношения с местными, а потом жаловаться на них и делать вид что заболела. В общем, настоящая вампирша!

– Я дала все рекомендации, а теперь должна идти к Жану Лерье. Зайду к вам через седмицу с новой порцией припарок.

– К этому пьянице с низшими помыслами и поехавшей кукушкой? – не удержалась Пульхерия.

На удивление, я была с ней согласна, но так как я являлась знахаркой, как раз с чистыми помыслами, то промолчала, изобразив что очень занята сбором своих пузатых пузыречков с различными настоями и лекарствами.

– Спасибо тебе Лилюша, – улыбка женщины источала мед, приторный, что сводило зубы.

– Прошу, называйте меня Лили Блум, для солидности! Ну, доброго дня, – попрощалась я, и выйдя из дома Пульхерии жадно вдохнула воздух, пропитанный осенней листвой.

На востоке королевства, осень не намеревалась сдавать свои права прохладной зиме, где только к концу декабря выпадал снег. Сначала мокрый и быстро тающий, а потом, с норовом, накрывающий деревеньку Эдельвейс и прилегающие земли плотным пушистым покровом.

Я не была любительницей зимних месяцев и воспринимала это время, как пору, которую нужно было пережидать в своей берлоге, пока природа не начнет просыпаться и дарить жизнь, в виде дражайших растений, в которых я нуждалась под конец холодной, не гостеприимной поры.

Радостная, от того, что в моем характере были такие качества, как рациональность, я с упоением вздохнула, чувствуя внутреннее спокойствие.

Все лето, я как ужаленная в одно место, носилась по лесам и болотам, чтобы собрать все необходимые лекарские ингредиенты.

Конечно, пару раз, я наступила на больные мозоли бабы Яры, проживающий на лесной опушке, недалеко от могучего древнего дуба, славившегося своими лечебными свойствами.

Баба Яра, обладающая отвратительно-мерзким характером, продавала лечебную смолу за золотые футы и настолько обнаглела, что с каждым моим приходом, поднимала ценник в разы.

Пару раз, в темную ночь, освещенную лишь звездами, луной и светом папоротника, я, укутавшись черным плащом, пробралась к священному древу и набрала себе баночку смолы. Во второй раз, меня все же поймали.

Вот мы поругались с бабой Ярой, что летели перья! Если бы они у нас были, конечно!

Бабкой она была голосистой, со скрипучем раздражающим голосом, длинным носом с бородавкой и кривыми пальцами на руках. Про ноги, я не знала, но предполагала, что на ногах, у нее они были не краше.

Уж слишком она меня тогда оскорбила. Прямо-таки затронула струны моей чистейшей души, которая страдала лишь от моего сквернословия и странных мыслишек, посещающих мою необузданную на приключения в лесах натуру.

В итоге, мое задетое самолюбие, я угомонила только тогда, когда, забравшись в ее сторожку с кучей дополнительных защит и тревожных систем, в виде лесных шишиг, издающих крики голосами, от которого тело содрогалось, я забрала у нее карту мест, где находились целительные залежи важных растений для зелий и настоек.

Карту я не отдала из принципа и не призналась в этом.

В общем, с бабой Ярой, наши терпимые партнерские отношения, переросли в страстно-враждующие.

Старуха мстила. Однажды подговорила берегинь не давать мне волшебные кувшинки, а потом настроила против меня полевика, что тот попрятал на полянах весь зверобой, ромашку и тысячелистник. С последним мы потом помирились. Но чего мне этого стоило?

Ведь полевик, был до странности подозрительным дедком, у которого войдешь в немилость, а потом замучаешься доказывать, что ты не осел!

В общем, баба Яра, покоя мне не давала, считая себя царицей лесной.

Откинув от себя мысли про местную ягу, я вышла на широкую тропинку, наслаждаясь жадными на тепло солнечными лучами.

В воздухе особенно слышались ароматы листвы, назревшей рябины и поздних грибов, которые любители полазить по лесам, собирали в большие плетеные корзины.

Много было и таких, кто мог заблудиться в трех соснах, по причине лесной нечисти, жившей в этих местах. Приходилось выручать заплутавших!

Ко мне приходили родственники грибников и умоляли помочь в поиске. Могла ли я отказать? Могла!

Но Лили Блум Соре, иногда забывала, что людям надо говорить нет, а не сажать их себе на шею, чтобы они свешивали ножки и ехали как на резвой лошадке.

После, я, конечно, себя ругала. Да и не только я, но и моя лучшая подруга, Марина.

Вообще, со всей лесной нечистью, с животными и окружением, у меня складывались вполне себе доверительные отношения, сотканные на понимании. Я все делала так, как учила меня моя матушка, когда-то.

Спустившись с горки, я прошла мимо опустевших полей и вдали углядела несколько домов, кучковавшихся недалеко от дороги.

Сама деревня Эдельвейс, была не забытым богами местом, а вполне себе, небольшим культурным центром на пятьдесят домов, где имелась небольшая площадь с каменной скульптурой основателя, фермера Лероя с кустистыми бровями, которые на статуе изобразили так, словно у него над глазами находились козырьки, и постоялым двором, с миленьким названием «Ландыш серебристый». Почему не назвали Эдельвейс, было не понятно! Видимо хозяйка постоялого двора Мария, хотела внести некую изюминку для путешественников, проезжающих мимо нас в более крупные города и другие земли. Сам же постоялый двор имел лавандовые оттенки, далеко не серебристые. Быть может, это я придиралась к таким мелочам, на которые другие люди не обращали никакого внимания?

Передернув плечами, я поплотнее запахнула плащ серого цвета, почувствовав небольшую зябкость.

Мерзнуть я не любила и посему восток Альмерии был для меня райским местом, где было комфортно, тепло, летом не так жарко, как на юге.

Возле дома Лерье, меня встречало перекошенное чучело, в выцветших серых тряпках и с набитой ватой головой. Его внешний вид не только отпугивал ворон, но и чем-то напоминал хозяина этого дома.

Я приметила некую схожесть в выражении лица. Этакая безрадостность и равнодушие к происходящему вокруг!

Супруга Жана, грудастая Марианна, увидев меня в оконце, шустро подлетела к двери, чтобы встретить. Я заметно напряглась, но вида не подала.

Этот Жан достал меня хуже Пульхерии. Ту еще можно было посадить дома, напугав зимними эпидемиями, а этот экземпляр вечно напивался, пропадал в лесах, дрался с местными, а потом его восстанавливали капельницами и приводили в чувства, но в этот погожий солнечный денек, мужчина явно отличился, так как Марианна источала волнение.

Уж не знаю, что она с ним носилась как с писанным фолиантом, но видимо это была любовь, в которой я уж точно ничего не понимала и не особо стремилась понимать эти хитросплетения чувств, делавшие людей до невозможности глупыми.

Войдя внутрь ухоженного и чистого дома, где стояли ароматы выпечки и засушенных цветов в вазах, я вдруг подумала, что могла бы тоже влюбиться в такого как Жан и сходить с ума, по человеку безнравственному, странному и явно потерявшему разум в одной из первых попоек.

Содрогнувшись от таких мыслей, я засунула свои эмоции куда подальше и беспристрастно вошла в комнату, где в углу возле кровати, сидел щупленький мужчина. Наряженный исключительно в исподнее, он смотрел в одну точку и немного покачивался как душевнобольной.

– Лили, он такой уже целые сутки и не похоже, что это белая горячка.

Марианна всмотрелась в меня как в спасителя мессию, сошедшего с небес, чтобы успокаивать тех, кто словил белочку.

Пощелкав возле глаз Жана пальцами и не словив никакого намека на реакцию, я вздохнула, понимая, что в данном состоянии мужчины, мне придется просидеть здесь с ним до ночи, что не входило в мои планы.

– Марианна, принеси таз с водой, а я пока осмотрю больного.

– Да что же тут смотреть? Видимо, он выжил из ума и таз с водой тут не поможет! Может, ему дать похмелиться?

Повернувшись к женщине, опершейся об дверной косяк, в которой отражалась мнимая уверенность, связанная со знаниями по горячке, я посмотрела на нее исподлобья с выражением лица, в котором отражались все краски нетерпения.

– Поняла, бегу!

– Не торопись, – бросила я женщине в спину, а сама посмотрела на Жана, шустро прикладывая ладонь к его лбу. На несколько секунд прикрыв глаза, я вздохнула, ощутив в ладонях легкое покалывание, сопровождающееся жаром. Тепло исходило из сердца, неся в себе чистое намерение на помощь Лерье. Мне важно было привести его в чувства.

Казалось, его сознание, заблудившееся в алкогольных парах, потерялось в глубинах разума, плутало там, пока его не позвали на свет.

Почувствовав, что Жан приходит в себя, я быстро убрала руку, ощущая легкое головокружение и недомогание. Все эти выкрутасы с родовым даром, не проходили зря. В ногах появлялась слабость, желание подремать и съесть что-нибудь вкусное, например, морское или мясное.

– Лили Блум? – вздохнул Жан, хватая меня за руки и всматриваясь бледно-голубыми глазами, влажными и до жути испуганными, – это правда ты?

Хотелось сказать, что нет и выйти из дома, громко хлопнув дверью, так как припадки Жана мне изрядно надоели и сидели в печенках. С такими клиентами, я чувствовала свое полное выгорание, и желание к смене обстановки было столь велико, что хоть бросай все и садись на дилижанс, уносящий в дальние дали на встречу приключениям.

– Очухался?

Кое-как высвободившись из влажных ладоней мужчины, я поднялась с корточек, оправив светлое простое платье, пахнувшее стиральными цветочными отдушками.

– Я видел лесного демона. Неужели, они существуют?

Моя левая бровь взметнулась вверх, пытаясь сопоставить все факты.

– Что ты делал в лесу?

Жан пожал худыми плечами, поднимаясь на трясущихся ногах и стирая со лба испарину.

– Да кто же теперь вспомнит? – мужчина облизал потрескавшиеся губы и огляделся с опаской, будто ожидал что в комнате его ждал лесной демон. – Так что, Лили?

Кое-как совладав с рвущимися эмоциями, чтобы не послать Жана ко всем лесным демонам сразу, я выдавила из себя кивок.

– А ты как хотел? Конечно, это он! Это уже не предупреждение тебе, а четкий ответ в глаз, что пора завязывать с попойкой. Не успеешь оглянуться, как тебя утащат в болота. Тогда уже никто не поможет!

Жан со страхом на лице, закусил губу. Глаза его бегали, сам он несколько раз глянул в окно.

Общаясь с лешим по имени Лесун, к слову, моим хорошим товарищем, я попросила его не сдерживать себя в порывах хорошенько напугать любителей алкогольных вливаний, заплутавших в лесных дебрях. Видимо, Лесун воспринял мои слова очень серьезно и не стал церемониться. В общем, друг заслужил гостинцы в виде обожаемых сладких булочек.

– Неужто все так серьезно? – в сердцах произнес Жан. Руки его ходили ходуном, а левый глаз вошел в бесконечное состояние тика. – Но, я же сорвусь Лили Блум!

– Ты мужик или кто? – бросила я, доставая из рабочего ридикюля пузырек с надписью «Равнодушие к потребностям. Сбор №4». – На вот тебе, принимать по семь капель три раза в день. Наращивай свою выдержку и не филонь, иначе сам знаешь, что будет!

Жан благодарно закивал, хватая пузырек влажными ладонями.

– Милый, ты очнулся?

В дверях с тазом появилась Марианна. Мясистые щеки от суеты налились ярко-выраженным румянцем.

– Твой милый в порядке, – буркнула я, – следи чтобы пил капли, которые я ему дала.

– Ах Лили, это же чудо! А вода тогда зачем?

– Для умывания, Жан же не будет ходить дома не умытым? Тем более, он начинает новую страницу жизни, не так ли?

Не скрывая давления, я посмотрела на Лерье, как мне показалось, понятливо.

Тот в миг закивал, полюбовно всмотревшись в образ видной супруги.

Распрощавшись с семейством, я и не заметила, как длинный день начал клониться к закату. Бурно и стремительно. Солнце, как оранжевый диск, на горизонте окутанное теплым одеялом из облаков, плавно исчезало, расплескивая своими длинными лучами, на небе свою особенную живопись в пастельных тонах.

Мой дом располагался возле лесной опушки, рядом притулился небольшой пруд, с одной стороны полностью заросший камышами, а с другой, имевший крутой берег. Мою дражайшую жилплощадь и небольшую, но уютную территорию, оплетал покосившийся от времени забор. Деревянные колья, наполовину сгнившие и перекошенные от времени, торчали в разные стороны. Мне давно хотелось его облагородить, но финансы с частой периодичностью пели романсы, а все потому, что я брала за свои услуги, что дадут.

Клиенты Эдельвейса, как по сговору, расплачивались со мной тем, что росло у них на грядках, а также медом, джемами, сладостями и прочими продуктовыми и суповыми наборами. Голодной я уж точно не была, но продукты не могли заткнуть все общечеловеческие потребности.

Однажды, в качестве выплаты за мои труды, мадам Руже, расплатилась со мной чесалкой для спины. Это был странный подарок и мог бы мне пригодиться, если бы мои нервы совсем стали сдавать вот от таких вот благодарностей.

Моя подруга Марина, предложила мне составить список того, что я готова брать за свою знахарскую деятельность.

Буквально пару месяцев назад, в наши края прибыл один достопочтенный вельможа. Прикатил на карете, местами выкрашенной золотой краской и остановился возле моего перекошенного забора, поросшего с другой стороны непослушной травой.

Замерев в дверном проеме, я ждала появления гостя со странным нетерпением. Дверца модного средства передвижения, запряженная тройкой гнедых лошадей, отварилась, явив мне дерганого прислужника в бархатном синем берете, который своими совершенно не тренированными на нагрузки руками, помогал выползти мужчине в белом парике, разодетым, как на бал, а не на поездку в восточную глушь.

Господин Лебер, так звали мужчину, мучившейся страшными болями в правой ноге, узнал о моем существовании от прислужников и решил не терять время, с надеждами устремившись в путь. Как оказалось, мужчина прибыл с самих северных земель, полностью отчаявшись от болей.

Почти сутки, я занималась ногой господина. Даже пришлось его слегка усыпить, скажем, вогнать в легкий знахарский сон, чтобы он не мешал мне воспользоваться даром, чтобы оказать помощь.

После того, как господин Лебер очнулся от сладкой дремы, то уже почувствовал себя иначе. Я стояла к нему спиной и готовила капли, которые необходимо было принимать для восстановления и облегчения болезни.

– Что ты сделала?

Видимо, Лебер был так поражен тем, что его правая конечность не изнывала от боли, что вылупился на меня как курица-наседка.

– Убрала воспаление, не более того, но дальнейшее и полное выздоровление зависит только от вас.

– Принимать капли? Делать примочки?

Я повернулась к мужчине, держа в руках подготовленные лекарственные сборы.

– Ну, без примочек точно не обойтись, как и не без понимания причины, почему вы стали так страдать, господин. Подумайте о любви к себе, уверена, вы немного позабыли об этом, в суете своих дней, наполненных важностью дел.

Лебер задумался, абсолютно не понимая, что я несу. Я вздохнула, сунув ему подготовленные лекарства. На самом деле, мне было интересно работать с новым человеком, а не с теми, кого я уже досконально знала.

Вот буди меня среди ночи, и я расскажу все их диагнозы!

Восторженный, что боли прошли, мужчина отблагодарил меня знатно и необычно. Нет это не были принадлежности для чесания, мытья и прочие обиходные вещицы. Господин Лебер сунул мне в руки немаленькую сумму денег, которыми я смогла бы покрыть множество своих потребностей и даже отложить на ежегодный налог на землю.

После прибытия господина с больной ногой, на мои услуги знахарства немного увеличился спрос, приносящий доход. Конечно, мед, джемы, соленья, никуда не делись. Я брала все! В быту же пригодиться!

– Наработалась?

Из раздумий меня вывел голос Марины. Подруга, расслабленно покачивалась в гамаке, раскинув в стороны свои огненно-рыжие волосы. Бледные, мутноватые глаза смотрели пристально, словно заочно оценивая какое настроение я приволокла в собственный дом.

– Прохлаждаешься? – ответила я вопросом на вопрос, почему-то злясь про себя.

– Вообще-то, я наловила тебе речной рыбы, твоей любимой, собственными руками, – выдала Марина, словно принимая вызов, пока я со скрипом затворила калитку, болтающуюся на соплях. Меня ужасно раздражал перекошенный забор, похожий на кривые зубы старого дракона.

– Зубами, ты хотела сказать? – посмотрела я на подругу, оглядывая ее с ног до головы. Вернее, не с ног, а с хвоста, так как Марина, была самой настоящей ундиной или русалкой. Ее красивый серебристо-бирюзовый хвост переливался перламутровой чешуей. Такая же чешуя бледно сверкала в уходящем свете дня на руках, шее и груди.

Когда-то, очень-очень давно, Марина была обычной девушкой, милой, наивной и простодушной до корней светлых волос.

Она мечтала о большой и чистой любви, пока однажды в ее земли не наведывался красавец лорд, в которого она отчаянно влюбилась. И как бы не прискорбно это было говорить, но конец их истории оказался безрадостным. Этот лорд каких-то там знатных земель, обманул наивную Марэ, так ранее звали Марину и отбыл со своими подданными в свои земли, наплевав на чувства юной девы.

Марэ, вместо того чтобы плюнуть на знатного козла, то есть лорда, бросилась в озеро и утопилась. Но все оказалось не так просто!

Воды озера оказались священны и вместо того, чтобы принять девушку в свои объятия, превратили ее в русалку с бесконечной жизнью.

Марина, как в самых поэтичных куплетах, вышла из пены морской, вернее, выползла на берег с хвостом, полностью поменяв обличие. Теперь у нее было красивое тело, завораживающий голос, особенный взгляд с прищуром, пусть и бледных как озерная гладь глаз и яркие как пламя волосы. Ну и иногда и ноги у нее тоже были, но это отдельная история трансформаций, сделанных благодаря морской ведьме с опытом превращений.

Моя подруга породила внутри себя некое проклятье, пообещав, больше никогда не влюбляться. Собственно, по сей день она свои слова не придавала.

Если в ее поле зрения попадался красивый моряк, заплутавший в лесах юноша или мужчина, она плела вокруг него сети своим зазывным голосом и затягивала в воды. Ну, итог и так понятен, можно и не продолжать.

– Не придирайся к словам, – вздохнула русалка, – твой любимый окунь. Я знала, что ты придешь поздно и недовольной, поэтому, позаботилась об ужине и все приготовила в печи. Не правда ли, я самая лучшая? – промурлыкала Марина, пока я садилась в кресло-качалку на небольшой веранде, чтобы отдохнуть.

– Ну, сам себя не похвалишь, никто не похвалит, – вздохнула я, откинув голову на спинку кресла. Холодало, но еще было достаточно терпимо, чтобы провести немного времени на улице. – Где Ульрих?

Марина хмыкнула.

– Бегает по лесам, – пожала она плечами равнодушно, – перед полнолунием он обычно нервный и не находит себе места. Кстати, кто тебе наступил на больную мозоль, Лили? Ты выглядишь так, словно проглотила морского ежа! Нет, подожди не говори! Я знаю ответ! – Марина тихо засмеялась, оголяя ровные белые зубы, только при особом внимании, кажущиеся острыми. – Пульхерия?

– Не только она, – покачала я головой, – но и Жан. Утром я лечила детей, но они были милыми ангелами, по сравнению с бесконечными проблемами взрослого населения.

– Послушай, – продолжила русалка, слегка покачиваясь в гамаке, – может быть, уже избавимся от Жана? Я могу помочь и дело в сторону!

– Помочь – это утопить? – раздался голос с дерева, вернее с нижней ветки раскидистого старинного дуба. Я сразу же углядела алконоста. Вернее, Лауру Алканостовну. Эта лесная суть любила заглядывать ко мне, раздавая мудрые советы, которые иногда казались полным бредом. Выглядела Лаура, как птица орел, с мощными желтовато-золотистыми крыльями, женскими руками и заместо ног птичьими когтями, да такими мощными, что одним ударом могла отсечь голову не меньше. Голова ее была человеческой, лицо до невозможности милым и женским, а волосы шелковые и гладкие, восхищали пшеничным оттенком. К слову, на пальцах рук Лаура носила перстни с драгоценными камнями, явно сворованными, но в этом она не могла признаться даже самой себе, так как считала себя по своему правильной, даже когда орала как ненормальная по утрам, распевая перед моим окном странные песни.

На самом деле, юность Лауры, была очередной фикцией, как и у Марины. Алконосту, тоже было не считанное количество лет, которое она умело скрывала за возможностью никогда не стареть.

Вообще, Лаура Алконостовна, была дамой вполне терпимой, и я считала ее своей подругой. По крайней мере, несмотря на ее назойливость в некоторых вопросах, она была приятной и любила меня, но иногда мне хотелось ее послать, что я и делала иногда, не церемонясь.

– Откуда у тебя в голове столько кровожадных мыслей? – продолжала Лаура, покачав головой и сложив руки на птичьей грудке. – Пора бы уже начать перестройку мышления, Марина. Мир давно не стоит на месте и было бы хорошо тебе закончить курсы по осознанности, коих сейчас в городах полным-полно!

– Еще чего не хватало! – фыркнула Марина, отмахнувшись от Лауры как от назойливого насекомого. – У нас одного сердцеведа достаточно! Я больше по тяжелой терапии. Неугодных в воду, чтобы не мучались!

Лаура закатила зеленые глаза и покачала головой.