Полная версия
Дни подснежника, или В поисках вечной весны
«Любовь» Купидона припорошило снегом, но не завалило и не смыло в море. Настоящая любовь – как крепость, ее не разрушить.
Случайность полна неизбежности, повторяю себе. Недавно, сбегая к морю по солнечным улочкам, обнаружила в самом темном углу двора подснежник. И Черное море стало Белым, а снеговики на пляже – наше новое чудо февраля. Если прошлый февраль ощущался безвременьем, бесконечным летом посреди зимы, то этот заставляет переживать все сезоны года, как в калейдоскопе или в кино: июнь-ноябрь-март… Ощущение лихого ездока на машине времени. Умная магнолия Суланжа в Приморском парке закрыла первые три бутона и новые не выпускает, ждет. Наверное, заснула и во сне мечтает о настоящей весне.
А я всю жизнь мечтала увидеть океан, но ни до Владивостока, ни до Индии так и не долетела. Океан пришел за мной, не дождался. Вот они – идеальные волны для серферов, хотя вряд ли здесь найдутся смелые при столь нетропической температуре.
– Смотри, наш Пират в море! Его шхуну невозможно не узнать.
– Опасно же, шторм!
– Он вынужден, спасает безалаберные прогулочные яхты – тянет их на буксире к берегу.
24
Крещенский купальник случайно выпадает из шкафа. В нулевую температуру ни о каких заплывах не может быть и речи, но он напоминает мне другое 24 февраля 2023-го года.
Сначала был сон: синие бусины в мокрые волосы вплетает давно умершая бабушка. Февральские праздники на пляже Ривьера. У моря говорю мужу: не сметь надувать шарики рыжему, слишком сильный ветер. Но они же никогда меня не слушают!
А дальше – Бусю, мою Бусину, вслед за шариком уносит море: единственное пространство, что по-настоящему люблю в жизни, отнимает единственное существо, которое мне принадлежит в целом свете. Я чувствую слабость: предвидела – и не смогла предотвратить.
Муж вслед за собакой бросается в воду – и исчезает за бетонной стеной. Там уже не городской пляж, а правительственные санатории и резиденции – под охраной ФСО. 24 февраля. Мокрый мужик с воздушным шариком… В Москве могли бы и задержать, а в Сочи посмеялись, отпустили.
«Не волнуйтесь, поймаем вашу собаку, даже сосисок купим, у всех у нас – свои дома, поможем».
Ночью по «секретному звонку» гуляла по «запретному саду». Километры кедровых и хвойных ароматов… иголку в стоге сена искать, а не собаку!
«У нас здесь на машинах по территории ездят».
Малыш сам меня нашел: по следу, по хрустикам, которые разбрасывала на дорожках, как хлебные крошки в сказке про Гензель и Гретель. Не забыть ощущения пронизывающего насквозь счастья, когда схватила его на руки. И его плач – не собачий, так рыдают маленькие дети…
– Ривьера – гиблое место, – твердили спасатели. – Здесь река впадает в море, подводные течения. Многие даже летом тонут… Вам повезло, у кого-то сильный ангел-хранитель, или у всех троих.
Муж верит, что зло не сможет преодолеть реку. Поэтому мы теперь, как в мифах, мост не переходим. Гуляем по пляжам нашей стороны. Наверное, в каждом городе есть своя Зарека и свой Рубикон.
25
Годом раньше о «проклятии» Ривьеры мы не знали и ходили гулять через мост в парк культуры с памятником таксе у парадного входа.
Закатное солнце освещало аллею, а после зажглись фонари. Волшебные – с фигурами музыкантов: флейта, скрипка, труба, виолончель… Название и обложка сборника прозы творческой гостиной на Маяке родились мгновенно: «Симфония судеб».
«Любовь и одиночество, поиск своего пути и спасение чужих жизней, жестокость и умение прощать, неумолимое время и мечты, сбывающиеся вопреки всему. Жизненное и трансцендентное. Каждый творческий голос уникален, но вместе они звучат как симфония. Симфония судеб».
Мой первый благотворительный издательский проект соединил авторов из России, Украины, Германии, Грузии… – накануне, а сколько пришлось преодолеть санкционных барьеров! Помню, как писали друг другу письма весной 2022-го: «Не волнуйся, к осени все закончится – и пришлешь мне книгу». Наивные… Но в третью годовщину я радуюсь, что сделала хоть что-то хорошее в этом мире просто так, за свой счет. И по-прежнему верю, что творчество спасет мир.
26
Креативный исчезающий класс сам создает себе реальность. Буду писать свою книгу года; издавать, редактировать и переводить фантастику, мирскую цветочную поэзию и романы о любви. Кто знает, а вдруг родится миф-утешение?
У моря, в несуществующем теперь кафе «Атлас», глядя на атлас волн, я в 2022-м впервые за многие месяцы вернулась к черновикам и обрывкам прозы – и начала писать «Повесть без авторства». Сигнал из рассылки в почте: пишите, личные дневники способны спасти наше общее время – Историю. Будто подключили небесный Wi-Fi.
Моя повесть не может быть опубликована ни здесь, ни тем более в тамиздате. Но если раньше это было внутренней эмиграцией, альтернативой жизни, то сейчас моя книга будто пишет – и возрождает меня саму.
А в агентстве рисуем с художником детскую сказку про ясноглазых енотиков. Читаю новости в Сочи-Today: «В городе орудует банда енотов, проникают по деревьям на балконы и террасы, устраивают кавардак в квартире».
Вылезаю вечером покурить на крышу – сидят на ветвях ливанского кедра, что тянет ветви на мою террасу. Глазами сверкают.
– Бес, ты спасешь нас от енотов?
Охотник запрыгивает на диван и – яростно закапывается в одеяло.
Надо срочно дорисовывать сказку, пока они тут не прописались…
27
Смотрю на алую полоску на горизонте и невольно улыбаюсь мысли, что слово, так часто повторяемое в последние годы, «форс-мажор» перевожу иначе: «сила радости», мажорная нота надежды – солнца сквозь шторм.
Последние годы чувствую себя волком из детской игрушки: он ловит яйца, а они падают-падают-падают, все быстрее и быстрее, бьются и бьются – до слез иногда, но ты не спишь, закапываешь в глаза визин – и ловишь-ловишь-ловишь, даже если безнадежно поймать, бережно раскладываешь по разным корзинкам: а вдруг из них вырастут птицы, способные летать над миром? Я спасаю свои проекты – и своих людей. Кого могу. Здесь и сейчас. На войне виноваты все, прав лишь тот, кто защищает свой дом. Где он, мой настоящий дом? В окне Paradise, больше у меня ничего и нет своего в этой жизни.
«Неправедно осуждать тех, кто продолжает жить. Радоваться, что живешь, – это как благодарение, как молитва», – написал мне одессит из Иерусалима. Я верю ему – он верит в Бога.
Свет уходит и поднимается ветер. Люди на берегу жмутся друг к другу, я обнимаю собаку – чтобы вместе творить тепло. Браслет на запястье из бисера всех цветов радуги: солнца, неба, моря, вечнозеленых деревьев – из подарочных бутылочек с пожеланиями на Новый год от читателей Маяка. Сходила в «Лавку магии» на набережной докупила бисера – и вплела в браслет цвет волшебства, восьмой цвет радуги. Бусины нанизаны на рыболовную леску. Handmade… Make love, no war. Нам неверно перевели: не заниматься, а делать – создавать. Любовь. Мир вокруг. Жизнь. Потому что мы все – хранители наших жар-птиц.
28
Последний день февраля. На пляже – сюрреализм: местные, как и я, млеют на ярком солнце в шубах, туристы разминают синие ноги на ветру, чтобы занырнуть: отпуску не пропасть!
Я не выдержала лед метелей – купила себе рыжую чебурашку. Фотографы набережной теперь шутят в адрес Беса: «Охотник выгуливает свою лису на подводке».
Я пролистываю фото в телефоне до 29 февраля прошлого года – этот день остался только в памяти. Дракон подарил нам еще один удивительный-дополнительный день февраля. 29-го из-за сбоя в системе обнулились все программы в телефоне и на ноутбуке.
– Чему ты радуешься? Твоя техника превратилась в кирпич!
Сложила тогда все кирпичи на подоконник – и сбежали с рыжим на берег моря. День был тихим, солнечным, почти летним, как дар небес. И все равно февраля как будто бы не хватило…
В этом году на завтра назначена весна: и неважно, в шубе или в футболке, на море нельзя не быть счастливой. Мы, дети поколения X, полюбили метафору Роберта Хайнлайна «Дверь в лето». Весна и есть наша дверь, магический переход. Волшебную страну редко описывают в сказках, только само путешествие туда.
Март
Красота исцеляет
1
Круизный лайнер Astoria Grande отходит от причала. Через Гибралтар отправится на остров Санторини в Средиземном море. Белый город из моих снов…
Мы сворачиваем от Морского порта в парк у реки, где накануне снегопадов расцвели камелии.
…И цветут до сих пор! Земля усыпана алыми лепестками, но на ветках распустились новые бутоны. «Самой холодной зимой я узнал, что внутри меня – непобедимое лето», – писал Альбер Камю. Я запомню мудрость камелий о стойкости хрупких цветов: что бы ни происходило, всегда выпускай свежие бутоны.
И выбираю новую цитату Анаис Нин: «Настанет день, когда риск остаться в бутоне станет болезненнее риска распуститься» на смену той, что затвердила себе в 2022-м о «честном» молчании: «оно подходит человеку, вся жизнь и творчество которого остались обещанием», – из книги «Любовь в эпоху ненависти».
2
Потеряла перчатку. Это уже традиция: зимняя перчатка теряется – и сразу весна начинается.
Венецианский дож в первые дни весны бросал свой перстень в воду лагуны. Венецианцы верили, что это спасет их от наводнений. Муж просил привезти ему перстень-печатку из путешествия в Венецию. Его мизинец – как мой средний палец. Несколько дней прогуливалась вдоль лавочек на Риальто и Сан-Марко, нашла настоящее средневековое чудо, из муранского стекла и черного серебра. Верила, что у перстня есть история. На старинных картинах видела похожие перстни на пальцах дожей и вельмож.
– Но это женское кольцо!!! – возмутился муж. И добавил: по-моему, перстень выбрал тебя…
Кольцо дожа ношу уже тринадцать лет, берегу как могу, много раз теряла, но кольцо всегда возвращалось. Зато каждую весну безвозвратно теряю перчатки. И это обнадеживает. Весна – лучшее время года на свете. Время надежд.
Закат сегодня идеальный: красный шар садится в море и угасает свечой в глубине – кадр из кинофильма «Достучаться до небес». Провожаем до последней искорки, исчезающей за горизонтом.
Да, закаты – самое банальное (и прекрасное!), что можно сфотографировать. Но за миллионы лет на земле ни один закат ни разу не повторился. Всякий раз палитра была и будет иной. Творчество часто вырастает из печали по мимолетным мгновениям, из невозможности сохранить свое время, из ностальгии по невозвратному. Все на свете имеет свой финал, кроме заката: из ночи он будет вечно возрождаться в рассвет.
3
Отмечаю День писателя правильно: просто пишу…
Вспомнилось вдруг, как задержали в аэропорту Челябинска со статуэткой Южно-Уральской премии.
– Что это за контрабанда?
– Я лауреат премии, вот диплом, – залепетала, вцепившись в Дон Кихота.
– Поздравляю с победой над ветряными мельницами! – пошутил досмотрщик.
Я задумалась о том, что ветряные мельницы писателя – время. И оно неисчерпаемо, а значит – непобедимо, пока мы живы.
А после 2022 года этот день для меня тесно связан с мимозой: «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы»[16].
Впервые в качестве поздравления и поддержки онемевшим коллегам составила коллаж: желтый букет на голубом фоне моего блокнота с крылатым единорогом. Для тех, кто несмотря ни на что не утратил любовь к русскому языку. Кто-то сегодня из Киева или Бердичева публикует рассказы в журналах «Волга» или «Москва», а кто-то стал членом Союза писателей Санкт-Петербурга.
4
Познакомилась с новым персонажем моей Касабланки. Хранитель пляжа «Кит».
– Это я обустраиваю вам природные скамьи из камней у стены. Камни нагреваются на солнце – и сидеть на них очень приятно. Правда, мальчишки вечно утаскивают их в море. Но каждый раз я качу камни обратно. А вот этому камню, с черной кварцевой поверхностью, уже двадцать лет, он лучше всех нагревается, мой любимый…
Вспоминаю «Миф о Сизифе» Альбера Камю:
«…Рано или поздно наступает время, когда нужно выбирать между созерцанием и действием. Это и называется: стать человеком…
…В этом мире нет смысла, и тот, кто узнает это, обретает свободу. Все завершается признанием глубочайшей бесполезности индивидуальной жизни. Но именно это признание придает легкость, с какой они осуществляют свое творчество, поскольку принятие абсурдности жизни позволяет полностью в нее погрузиться.
…Абсурдный человек должен быть творческой личностью. Только творчество, выражая подлинную свободу, может преодолеть абсурд. Работать и творить «ни для чего», лепить из глины, знать, что у творчества нет будущего, что твое произведение рано или поздно будет разрушено, и считать в глубине души, что все это не менее важно, чем строительство на века».
Благодарю своего пляжного Сизифа за то, что напомнил, как свободно пишется, когда для себя, как радостно творить просто так, ради процесса. Joy as an act of resistance: выжить и быть счастливым – это уже протест против забвения и смерти…
Я вдруг понимаю, что книгу пишут не в будущее, а в прошлое, где все уже свершилось и ничего не изменишь. Не потомкам, а тому, кто еще способен понять и простить. Писатель будто оцифровывает свое время в словах, кусок своей маленькой вселенной. Да, книга оживает, когда ее читают. Непрочитанное как бы и не написано. Но главная тайна все-таки в самом потенциале воскрешения.
Задумалась о том, что писательство вовсе не дар, а метод самовыражения. Дар – это то, чем делишься: например, богатое воображение и фантазийные миры, или интуиция и умение предвидеть будущее, или эмпатия и способность вызывать сострадание, или наблюдательность – когда видишь то, что от других ускользает.
Нельзя привязывать свою идентичность, суть и душу только к слову. Писатель – деятель, но художник внутри него – создатель, а значит, идея сама выберет форму воплощения: истории можно рассказывать и в фотографиях, песнях или картинах.
«Основная задача художника – сделать так, чтобы люди научились хотя бы немного радоваться жизни. А когда меня спросят, какие художники справились с этой задачей, я отвечаю The Beatles»[17].
Поставила себе строчки песни «I know it’s true, it’s all because of you…» на будильник.
5
Через год мои родители отпразднуют золотую свадьбу. А встретились совершенно случайно: мама после Университета выбрала большой город на реке, а папа распределение попросту проспал, хоть и мечтал о Дальнем Востоке и океане.
«Случайных встреч не бывает», – считает муж: к нему на первое свидание я примчалась вовсе не на «договоренную» Боровицкую (станция метро близ Арбата), а на знакомую Баррикадную (с Патриарших для меня началась Москва), и он об этом каким-то непостижимым образом догадался…
А потом в романе «Фигуры памяти» я намечтала нам всем дом у озера. И с тех пор, как родители решились на родовое гнездо, мама растит в саду белые лилии. Цветы закрываются в полночь, но под куполом звезд меня еще долго окутывает их нежный незримый, но непреходящий аромат. Аромат счастья бытия.
Я часто падала в жизни, и мама, сокрушаясь, твердила: «Ох, неправильно мы тебя воспитывали, надо было меньше свободы давать».
Но я буду бесконечно благодарна им за то, что родительская опека в моей жизни была как аромат лилий в ночи: обволакивает со всех сторон, но легко и неуловимо, будто из лучшего из миров, где никто не предсказывает, но ничто не случайно.
«Выбирай свой путь, а мы всегда рядом, поддержим, поможем», – говорили родители.
Наверное, так и нужно растить свободного человека.
6
Семьи у моря объединяются вокруг двух разных дел и пределов: разрушение и созидание.
Первые с какой-то ожесточенностью швыряют камни в волну, соревнуясь друг с другом, у кого больше взрыв брызг или дальше по воде пропрыгал камень. Обижаются, спорят, порой дерутся. А я слышу стон моря как женщины, побиваемой камнями на площади вечности. Только представьте: тысячи рук день за днем, год за годом… Море плачет и вьется у ног, моля о пощаде.
Но есть и другие. Они сосредоточенно строят замки на песке. Или крепости из камней. Голова к голове склоняется, сплетение рук, нежность и смех. И мимолетный поцелуй – как прощение, если вдруг эта лестница в небо из камней вдруг рухнет…
Так и в жизни сбывается: соревнование и агрессия – разрушают, сплоченность – создает. И только созерцание всегда протекает в одиночестве.
Оглядываюсь по сторонам: нашего Сизифа нигде не видно. Пока не все его каменные скамьи разрушили или зашвырнули в море. Присаживаюсь на черный кварцитовый камень у стены – погреться: ветер по-прежнему ледяной.
Наверное, он почувствует, когда разрушители победят. И вернется.
7
Набережная и подземные переходы утопают в разноцветных облаках роз, тюльпанов, мимозы. Реки ароматов текут вверх по улицам. А наряды женщин слились в один – самый модный цвет сезона – фуксию.
Не хочу даже вспоминать офисные соревнования женщин за внимание коллег и конкурсы нарядов. 7 марта сбылось для меня лишь однажды по-настоящему.
2009-й год: отпросилась с работы, сказавшись больной, дописать последнюю главу романа «Белый город».
«Такой праздник пропустишь!» – пожалел начальник.
Но я поминутно помню этот самый счастливый день своей жизни: солнце падает из окна наискосок – и впереди долгие часы, успею дописать свой первый роман. Должна успеть к вечеру – последняя глава, тридцать страниц за раз… Подобный рекорд никогда больше не повторится, а тогда я прилегла как спасшийся из моря на берегу у порога комнаты – уже в сумерках…
Писать роман – Эверест складывать, как пирамиду, из мелких камешков. Жить на семи ветрах эмоций, бережно собирать дождевую воду фантазии, а иногда и водопад приходится перекрывать, чтобы потом процедить ее, мутную, очистить и наполнить кувшины, которые потащу вперед и вверх – в гору на плечах. Чем выше поднимаюсь, тем дальше от земли. Точка в финале – вершина. И голова кружится от высоты! Мир сверху кажется таким игрушечным. И он весь – мой!
Помню, финал романа у меня был связан с Большим каменным мостом, неудивительно: за ним – Александровский сад и Китай-город, московский белый город. Трудно описать это чувство словами, как будто перестаешь существовать, или существуешь везде и сразу, словно летишь над крышами и мостами Москвы. Именно ради этих двух-трех минут головокружительного полета и стоит жить и писать. Это самое яркое из всех чувств, которые я когда-либо испытывала. Никакое другое с ним не сравнится. А писатель, наверное, и есть мост между внутренним и внешним, мистическим и реальным миром, между прошлым и будущим, его книга – шаг в бесконечность.
8
Когда спрашивают, как меня понять, советую прочитать книгу «Своя комната» Вирджинии Вульф. Но муж открыл в себе дар волшебника: все подаренные им цветы прорастают, пускают свежие побеги, выстреливают новыми бутончиками. Пугаюсь, пересчитываю бутоны – и слышу успокаивающий голос бабушки: «В букетах на чёт-нечет не пересчитывают!»
На утренней прогулке с таксом замечаем, что возле дома на теплом пригорке распустились первые бутоны магнолии Суланжа. Цвета самого нежного рассвета. Как подарок природы на 8 марта…
А еще в этот день в 2017 году на Мальте рухнула арка Одиссея. Azur Window или Лазурное окно. Если смотреть сквозь окно в море, сбывается самое заветное. Я однажды под ней проплыла ради мечты, как корабль Одиссея в фильме Андрона Кончаловского.
Подводная пещера – как каменный храм, громада свода давит сверху – ощущение ничтожности до почти полного исчезновения. Водоворот, затягивающий в себя. Рук и ног не хватает бороться. Рокот морского дыхания и триумф оглушают. Я сделала это! Azur Window – сакральная церковь природы. Здесь не молишься, а силами меряешься кто кого по обрядам язычников. Если победишь – место наделит своей силой. Подумалось, что человек – самое безрассудное существо на планете, единственный, кто способен умереть ради абстрактной мечты, идеи. Но тогда я поняла безрассудство подвига, поняла тех, кто покоряет Эверест. Если посвящаешь себя, свою жизнь чему-либо (писатель ты, художник, архитектор, предприниматель…), то в трудные моменты, когда одна, можешь закрыть глаза, вспомнить свой свод/глубину/вершину и сказать себе: тогда не отступила – и сейчас рука не дрогнет. Если делаешь что-то всерьез, придется покорять вершины и нырять на самое дно, даже если все камни потом будут брошены в твою жизнь. Azur Window – моя Триумфальная арка. Желание я так и не загадала: не до того, когда пытаешься преодолеть столь мощную стихию и выплыть, вернуться на берег, в жизнь.
А в 2017-м году падения арки Одиссея в море я только-только открыла свое маленькое агентство. И почувствовала себя дома. В найме проживаешь чужую жизнь, обменивая свое время на деньги. Собственное дело позволяет ощутить течение времени, потому что каждый миг становится важен. Ты сама выбираешь, чем занять свои минуты, часы, дни. И это потрясающее чувство свободы!
Azur Window, пишут СМИ, восстановили искусственно, но вряд ли теперь это чудо природы исполняет желания. Да и стоило ли восстанавливать? Природа сама решает, сколько ей жить и когда умирать. Иногда нужно уметь гасить путеводные звезды прошлого – и прощаться. Меня больше не тянет за границу, хочу жить по проложенному счастливому маршруту возвращений.
9
Тропа здоровья из Сочи в Мацесту – почти пять километров, а точнее 4565 м. Мы открыли ее в самую счастливую и жаркую зиму года Дракона.
Тропа пролегает вдоль побережья мимо санаториев у моря. Минуем Radisson SAS, где провели медовый месяц длиной в неделю, ровно настолько нас выпустили тогда из офисов. Что там успеть: три дня у моря, три дня в горах… Тогда тропы еще не существовало, а сейчас близ Radisson – крутые ступеньки вверх, а после – скамья для отдыха.
– Она прямо в дерево упирается! Удобно: сел – и закинул ноги на ствол, чтобы перевести дыхание.
– Оптимист, – усмехается муж. – Нет, это скамья отчаяния, головой в дерево биться, смотри, на уровне лба дупло уже.
– Скамья для тех, кто не хочет уезжать и не может остаться…
После я шаг за шагом уношусь в свой первый самостоятельный 2017-й год – и благодарю себя за то, что решилась пройти этот путь. Свое дело – это и правда великое возвращение к самой себе. Навсегда.
А мой личный рекорд – 46 километров пешком в день (почти в 2 раза!). В 2017 году уехала из Сорренто в Амальфи на автобусе, побродила по сказочному городку, а потом пропустила последний рейс, потому что писала стихи в кафе неподалеку от автобусной остановки.
Путь домой: закат над морем, белоснежные виллы, как средневековые замки на скалах вдоль дороги, звезды над головой… Вдоль моря можно идти сколь угодно долго, не испытывая усталости. Наверное, что-то целительное разлито в воздухе, не зря же мы все когда-то вышли из моря. А цикл стихов, написанный в то время, так и назывался: Ritorno или Возвращение.
10
День рождения папы. Взглянув на браслет-талисман из бисера цветных пожеланий на новый год читателями, вспомнила, как вышивали с ним вдвоем нитками мулине всех цветов радуги. «Не мучайте ребенка, ей же побегать у моря хочется!» – восклицали тетушки на пляже. А мне хотелось именно этого медитативного процесса – сплетения, складывания пазлов, погружения и какой-то внутренней тишины, какой папа наградил меня с детства. Мама нашу медитацию называет «прострация». Смеюсь, и чувствую, как пространство внутри растет, расширяется, заполняется чистым воздухом и радостью детства.
Часто вспоминаю, как папа пек мне в детстве оладушки. Я болела – и прогуливала садик. Он писал диссертацию и сидел со мной на больничном.
«Какая умница, все съела!» – всякий раз восклицал он, глядя в мою пустую тарелку. И убегал на кухню печь еще. А я вставала на кровати, дотягивалась до полки, брала ближайшую книгу – и рассовывала оладьи между страницами. До сих пор не понимаю, чего больше жаль: испорченной домашней библиотеки или тех невероятно вкусных почти воздушных оладушек.
Всякий раз поздравляя его с днем рождения, испытываю даже не угрызения совести, а то самое чувство – «щемит сердце».
Однажды пожаловалась ему, что много читаю, но как-то хаотично. Если впечатливший писатель упоминает свои любимые книги, то я откладываю собственный список чтения и читаю то, что прочитал он.
– Так и надо, – сказал папа, – так читают ученые, все люди, кого я знаю, из мира науки.
Он убедил меня в существовании метода чтения «древо мудрости». Каждый автор растет из и ссылается на других авторов – и так до бесконечности, до самых первых песен у костра. И это не хаотичное чтение, а поиск истины, уже заданный корнями твоей души.