Охмурить банкира

Роза Адамс

Охмурить банкира

Глава 1

Прошлое.

– Папа, ты шутишь? – вырвалось у меня, когда он произнес эти слова. – Я должна выйти замуж?

Потрясённая, смотрю на отца. Он не в себе? Его лицо, такое уверенное и полное жизни, сейчас казалось изможденным, а в глазах, обычно блестящих озорным огоньком, затаилась какая-то тревога. Я отметила, как он постарел за последнее время. Морщины вокруг глаз стали глубже, а седина в волосах, казалось, прибавилась за считанные месяцы.

– Папа, скажи, что ты шутишь? – повторила вопрос, находясь в шоке от услышанного.

Я знала, что у него проблемы в бизнесе. Об этом шептались в семье, мама иногда вздыхала, глядя на счета, говорила, что нужно начинать экономить, но отец уверял, что всё в порядке. Он был мастером делать вид, что контролирует ситуацию, даже когда она ускользала из его рук.

Честно сказать, я не вникала в подробности. Мне казалось, что это его мир, взрослый и сложный, а я ещё слишком молода, чтобы понимать все эти цифры и сделки. А если и спрашивала, папа говорил, что я не должна забивать голову, он всё разрулит.

И вот, теперь, этот странный разговор.

– Нет, Машенька, не шучу, – его голос звучал устало, но твердо. Он потер виски, словно пытаясь прогнать головную боль. – Это… это единственный выход.

Я почувствовала, как холод пробежал по спине.

– Единственный выход? Папа, что происходит? Ты же говорил, что всё хорошо.

Он вздохнул, и этот вздох был полон такого отчаяния, что почувствовала, как моё собственное сердце сжимается.

– Я говорил, потому что не хотел тебя расстраивать. Но… дела пошли совсем плохо, доченька. Очень плохо. Я влез в долги, большие долги. И теперь… теперь мне нужна помощь.

Он замолчал, в тишине кабинета повисло напряжение. Я пыталась осмыслить услышанное.

Мой отец, сильный и независимый, в долгах? Это казалось немыслимым.

– И… и как я могу помочь? – спросила , чувствуя себя беспомощной. – Я могу взять подработку, я могу…

– Нет, Маша, это не то, что ты можешь решить своими силами, – он покачал головой. – Это…эээ…предложение от одного моего кредитора. Он… он готов помочь мне с долгами. Полностью. Но взамен…

Он снова замолчал, но я уже знала, что последует дальше. Я видела это в его глазах, в его нерешительности.

– Взамен он хочет… он хочет, чтобы ты вышла за него замуж, – закончил он, и его голос почти сорвался.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Что?! Папа, ты серьезно? Ты хочешь продать меня?!

Мой голос дрожал от возмущения и обиды. Я никогда не думала, что такое может произойти. Отец, который всегда говорил мне, как важна любовь и собственный выбор, теперь предлагал выйти замуж за незнакомого человека ради денег.

– Машенька, пожалуйста, пойми, – он попытался взять меня за руку, но я резко отдернула свою. – Это не продажа. Это… это сделка. Он человек влиятельный, он сможет обеспечить тебе достойную жизнь. Ты станешь женой богатого, уважаемого человек.

Я молчала, мои губы были плотно сжаты. Хмуро смотрела на отца, пытаясь разглядеть в его глазах ту прежнюю силу, которую так любила, но видела лишь отчаяние.

– Присядь, Машенька, – он указал на кресло у камина, но я осталась стоять, словно прикованная к месту. – Я должен тебе объяснить.

Он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

– У меня большие финансовые проблемы, Маша. Очень большие. Я… я не справился. Если меня объявят банкротом, то мы потеряем всё! Дом, имущество, семейную компанию.

Слово «банкрот» прозвучало как приговор. Я почувствовала, как страх прошёл по спине.

– Этот дом… – он обвел взглядом просторный кабинет, где мы провели столько счастливых моментов, – его выставят на продажу. Все, что мы имеем, все, что ты любишь, уйдет с молотка.

Его взгляд остановился на моём любимом рояле, на картинах, которые они когда-то выбирали вместе с мамой.

– Автомобили…– он запнулся, – арестуют. Счета…тоже. Мы останемся ни с чем, Машенька. Абсолютно ни с чем!

Он смотрел на меня, ожидая хоть какой-то реакции, но я была как будто парализована. Впала в ступор. Мой мир, такой привычный и безопасный, рушился на глазах. Я видела, как отец, мой герой, оказался в ловушке собственных ошибок, и это было страшнее любого банкротства.

– И этот человек… – он снова попытался начать, но я, наконец, обрела голос, тихий, но твердый.

– Кто он, папа? – спросила она, в моём голосе звучала не только боль, но и зарождающаяся решимость. – И что за «сделка», которую вы заключили?

Глава 2

Настоящее.

Уважаемые пассажиры, пристегните ремни!

Голос стюардессы вырвал меня из пучины мыслей о прошлом. Я вздрогнула, словно от удара, и крепче сжала подлокотники кресла. Впереди маячил родной город, тот самый, из которого я сбежала, словно от чумы, разорвав помолвку с человеком, который должен был стать моим мужем. Нет, не любимым мужем.

Любовь в этой истории была лишь призраком, несбыточной фантазией. Если грубо, то любовью и не пахло.

Я должна была выйти замуж за влиятельного человека, чтобы спасти отца от банкротства.

Папа, с его вечной верой в лучшее и неспособностью просчитывать риски, загнал себя в долговую яму. Я, как любящая дочь, не могла смотреть на его страдания. И согласилась, хотя сердце сжималось от предчувствия беды. Свадьба была назначена, платье куплено, приглашения разосланы. Мир вокруг меня готовился к празднику, а внутри царила пустота.

Отец, с его вечными мечтами о великих свершениях и столь же великими долгами, подбадривал меня.

«Это всего лишь формальность, Машенька, – говорил он, крепко сжимая мои ладони своими, – ты будешь счастлива, а я смогу снова встать на ноги!» Я юная, наивная, полная желания помочь, согласилась.

Но до свадьбы так и не дошло.

За несколько дней до торжества, случайно зайдя в один из ресторанов, где мой жених любил проводить время, я увидела его. Он не скрывал своей любовницы. Они смеялись, держались за руки, в их глазах горел тот огонь, которого я никогда не видела в глазах своего будущего мужа, обращённого ко мне. На меня он смотрел как на предмет мебели. В тот момент что-то внутри меня сломалось. Отчаяние захлестнуло с головой.

Я поняла, что не смогу. Не смогу предать себя, не смогу жить во лжи. Дрожащими руками я набрала номер любимой тёти. Тётя, всегда мудрая и сильная, выслушала меня без осуждения.

– Машенька, – сказала она мягко, – ты должна уважать себя. Зачем тебе такой брак? Приезжай ко мне. Я устрою тебя на хорошую работу. А если ты захочешь помочь отцу, ты сможешь делать это деньгами, а не своей жизнью.

Слова тёти стали спасительным кругом. Не раздумывая, я купила билет на ближайший рейс. И улетела, оставив позади недостроенную жизнь, разорванную помолвку и чувство вины, которое теперь давило на меня с удвоенной силой.

Я подвела всех. И это чувство вины преследовало меня, как тень.

После моего побега отцу стало хуже по здоровью. Мама звонила, её голос дрожал от тревоги, когда она рассказывала о состоянии папы.

А вчера мама позвонила снова, голос ее дрожал, слова были обрывочными, но смысл был ясен: отец совсем плох. Врачи разводят руками. Надежды почти нет. «Врачи говорят, что ему нужна твоя поддержка!»

Я поняла, что должна вернуться. Не ради того, чтобы исправить прошлое. А ради отца. Ради матери, которая осталась одна, разрываемая между болью за мужа и обидой на дочь. Ради того, чтобы хотя бы попытаться искупить свою вину.

Закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в руках. Я видела перед собой бледное лицо отца, его усталые глаза, в которых всегда была надежда. Я знала, что должна вернуться ради той любви, которая, несмотря ни на что, оставалась самой сильной. Я смотрела в иллюминатор, на проплывающие внизу облака, похожие на ватные хлопья. В голове проносились обрывки воспоминаний: смех отца, когда я была маленькой, его наставления, его разочарованный взгляд в день побега. Я знала, что будет тяжело. Знала, что меня встретят не с распростертыми объятиями. Но я была готова. Готова принять все.

Потому что теперь, когда жизнь отца висела на волоске, все остальное казалось таким незначительным

Самолёт начал снижаться. Внизу, под пеленой вечерних огней, раскинулся родной город. Город, который я покинула в поисках свободы, а теперь возвращалась в него, ведомая долгом и любовью.

«Пристегните ремни, мы начинаем снижение!» – снова прозвучал голос стюардессы. Я глубоко вздохнула. Прошлое, моя вина, страхи – все это оставалось там, среди облаков. А впереди был родной город. И мой отец. И, возможно, шанс на прощение.

Самолет мягко коснулся взлетной полосы, я почувствовала, как напряжение, сковывавшее все это время, начало медленно отступать.

Но лишь на мгновение. Стоило выйти из шумного аэропорта и вдохнуть знакомый, но теперь такой чужой воздух, как сердце снова забилось учащенно. Город встретил меня серым, привычным пейзажем: типовые многоэтажки, редкие деревья, обшарпанные фасады. Ничего не изменилось, кроме меня самой.

Такси, которое я вызвала заранее, уже ожидало меня. Водитель, пожилой мужчина с усталыми глазами, молча открыл дверь. Я села на заднее сиденье, чувствуя, как каждая клеточка тела кричит о нежелании возвращаться. Но долг, чувство вины и, главное, любовь к отцу гнали меня вперед.

Дом. Родной дом. Он казался таким же, как и в моих воспоминаниях, но теперь в нем витала какая-то особая, гнетущая тишина. Я вышла из машины, сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Дверь открыла мама. Ее лицо, изможденное и бледное, было испещрено морщинами, которых я раньше не замечала. В глазах матери читалась смесь облегчения, боли и, возможно, упрека.

– Машенька… – только и смогла выдохнуть мама, и в этом коротком слове было столько всего: и радость от возвращения дочери, и горечь от пережитого.

Я бросилась к ней, обняла крепко, чувствуя, как дрожит ее хрупкое тело.

– Мамочка…– прошептала я, и слезы, которые так долго сдерживала, хлынули потоком.

– Он в гостиной, – тихо сказала мама, отстраняясь. – Он очень слаб. Врачи сказали, что нельзя его тревожить и нервировать, но… он очень ждал тебя.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Прошла в гостиную, где царил полумрак. На диване, укрытый пледом, лежал ее отец. Он был так бледен и слаб, что казался совсем другим человеком. Его некогда сильные руки лежали безвольно, а глаза были полузакрыты.

– Папа… – прошептала я подходя ближе.

Отец медленно открыл глаза. В них мелькнуло узнавание, а затем – что-то похожее на облегчение. Он попытался улыбнуться, но получилось лишь слабое движение губ.

– Машенька… ты вернулась…– его голос был едва слышен, хриплый и слабый.

Я опустилась на колени рядом с диваном, взяла его руку в свои. Она была холодной и тонкой.

– Я здесь, папа. Я вернулась.

Отец сжал мои пальцы с неожиданной силой.

– Я знал… знал, что ты вернёшься. Ты всегда была моей самой сильной дочерью.

Слова отца, сказанные в таком состоянии, растрогали меня до глубины души. Я почувствовала, как тяжесть вины немного отступает, уступая место новой, более сложной эмоции – надежде. Надежде на то, что, возможно, она я смогу исправить хоть что-то. Что, возможно, мой возвращение принесет отцу хоть какое-то облегчение.

Глава 3

Тишина в доме после того, как отец принял таблетки и лёг спать, казалась особенной. Она не была уютной, скорее, напряжённой, как натянутая струна. Сегодня она казалась ещё более густой, пропитанной невысказанными словами и тяжёлыми взглядами. Мы с мамой прошли в гостиную, я сразу почувствовала это. Её взгляд.

Он был не просто холодным, как обычно. В нём читался укор, острый и пронзительный, как осколок стекла.

Я знала этот взгляд. Он появлялся, когда я делала что-то не так, когда не оправдывала её ожиданий. Но сейчас он был другим. В нём было что-то новое, то, что заставляло моё сердце сжиматься от тревоги.

Я никогда не была маминой любимицей. Это было очевидно всем, кто хоть раз видел нас вместе. Она относилась ко мне сдержанно, почти отстранённо. Её слова были скупыми, прикосновения – редкими и нежными, как будто она боялась меня сломать.

Для отца же я была его принцессой. Он обожал меня, баловал, всегда находил время для совместных игр и рассказов. Его любовь была тёплой, безусловной, как летнее солнце.

И вот сейчас, в маминых глазах, я видела отражение своей вины.

Я подвела отца. Эта мысль ударила меня с такой силой, что я едва не пошатнулась.

Я не позаботилась о нём. Он так отчаянно нуждался в моей поддержке, в моей любви, в моей верности.

Я, его принцесса, любимая дочка, оказалась эгоистичной.

Разорвала помолвку, а ведь свадьба с Алексом Серебрянским была не просто сделкой, а спасением.

Спасением для нашей семьи, для отца, который так верил в меня, для мамы, чьи глаза сейчас сверлили меня насквозь.

Главный кредитор, влиятельный и холодный банкир Алекс Серебрянский, предложил сделку: он спишет часть долгов, если я выйду за него замуж. Отец, отчаявшись, уговорил меня согласиться – ведь это спасёт семью от позора и нищеты. А я всё испортила.

Я не думала о том, что моя семья нуждается в моей жертве.

Я посмотрела на маму, на её уставшее лицо, на потухшие глаза. И в этот момент поняла, что «папина принцесса» оказалась не просто эгоистичной, а ещё и трусливой. Я испугалась ответственности. Я думала о своём счастье.

– Я… я не знала, что будет так плохо, – прошептала я, чувствуя, как внутри всё сжимается от отчаяния. – Я думала, мы справимся как-нибудь. Я считала, что отец найдет выход.

Мама горько усмехнулась.

– Отец… Он сделал всё, что мог. Он верил в тебя, Маша. Он верил, что ты поймешь, что это единственный шанс. А ты… ты просто отвернулась. И трусливо сбежала.

Её слова были как удар. Я знала, что она права.

Я видела, как отец, человек, который всегда был моей опорой, теперь сломлен. Его глаза, раньше полные уверенности, теперь отражали лишь усталость и разочарование. Он не упрекал меня, но его молчание было красноречивее любых слов.

– Что я могу что-то сделать? – спросила я, надеясь, что ещё не всё потеряно. – Может, я могу поговорить с Алексом? Извиниться перед ним?

Мама покачала головой.

– Ты думаешь, он захочет говорить с тобой после того, как ты его унизила? Ты разорвала помолвку, Маша. Ты бросила его. Он – человек чести, он не станет связываться с тобой вновь. А мы… мы уже не можем предложить ему ничего взамен. Мы потеряли всё.

Я почувствовала, как холодный пот стекает по спине.

Я действительно всё испортила. Моя глупая, эгоистичная выходка привела к полному краху. Я была не просто принцессой, которая отказалась от навязанного принца, я была разрушительницей.

—Тётя Алла обещала найти мне работу с хорошей зарплатой, – продолжила я, дрожащим голосом. – Я бы помогла отцу выплатить долги. Я бы всё сделала.

Мама горько усмехнулась, глядя в окно, словно не желая смотреть на меня.

– Ну и как, нашла? – её голос был полон сарказма.

Я опустила глаза, чувствуя, как щеки заливает краска стыда.

– Нет, но меня обещали взять на стажировку в крупную компанию.

Мама резко повернулась, её глаза метали молнии. Она закатила глаза так сильно, что казалось, они вот-вот выскочат из орбит.

– И ты поверила Алке, она же выдумщица. И ненавидит твоего отца. Я думаю, она специально тебя взбаламутила и предложила разорвать помолвку с банкиром, лишь бы насолить твоему отцу.

– Мама, как ты можешь? – вырвалось у меня. – Тётя Алла…

– Тётя Алла, тётя Алла, даже не хочу слышать это имя. Ты ей поверила? Ты поверила ей, а не своему отцу, который всю жизнь работал, чтобы нас обеспечить?

Я стояла как громом пораженная. Тётя Алла? Ненавидит отца? Специально предложила разорвать помолвку?

Это было слишком. Я помнила, как тётя Алла была добра ко мне, как она слушала мои жалобы на трудности, как она предлагала помощь. Она всегда казалась такой заботливой, такой понимающей.

– Но… она сказала, что готова помочь, – пробормотала я, пытаясь собрать разрозненные мысли. – Она сказала, что у неё есть связи, что она может устроить мне работу, чтобы я могла помочь отцу. И я не должна жертвовать своей жизнью.

– Связи? – мама рассмеялась, но в этом смехе не было веселья, только горечь. – Её связи – это сплетни и интриги. Она всегда была такой. Она завидовала нашей семье, завидовала твоей помолвке с Серебрянским, потому что он богат, известен, из хорошей семьи, а её дети так и не смогли ничего добиться. Она просто хотела разрушить всё, что у нас есть.

Я посмотрела на маму. Её слова были как удар под дых. Я знала, что отношения матери с тётей Аллой были натянутыми, но я никогда не думала, что всё настолько серьёзно. Ко мне тётя Алла относилась как к собственной дочери.

– Но почему, мам? – мой голос прозвучал хрипло, словно я забыла, как дышать. Я хотела спросить, какая кошка пробежала между ними, родными сёстрами, что привело к такому разрыву. Что могло заставить их, двух женщин, которые должны были быть опорой друг другу, превратиться в чужих людей?

В этот момент дверь комнаты распахнулась, на пороге появился Руслан, мой старший брат. Его появление всегда было заметным – он был высоким, широкоплечим, с резкими чертами лица. Но сегодня в нём было что-то другое, пугающее. Его глаза, обычно тёмные и задумчивые, сейчас пылали. Пылали ненавистью.

Он не смотрел на маму. Его взгляд был прикован ко мне, в нём не было ни капли тепла, ни тени братской любви. Только холодный, обжигающий огонь. Я почувствовала липкий страх.

Глава 4

– Вернулась, значит? Не ожидал. После всего, что ты натворила…

Руслан стоял в дверях гостиной, высокий, плечистый, с темными, как смоль, волосами, небрежно зачесанными назад. В его глазах плескалась неприкрытая злость, прожигающая меня насквозь. Я съежилась под этим взглядом, словно провинившаяся школьница.

– Руслан, ну зачем ты так! – вмешалась мама. Она всегда пыталась сгладить острые углы, но в этот раз даже её мягкий голос не смягчил напряжение, повисшее в воздухе.

Руслан всегда был маминым любимчиком. Сильный, целеустремленный, он воплощал все её надежды.

Я же, Маша, была папиной дочкой. Он души во мне не чаял, баловал, поддерживал во всех моих начинаниях. Так повелось в нашей семье, словно роли были предопределены с рождения.

Руслан, на пару лет старше меня, всегда считался приемником отца. Он учился в Европе, получил степень по экономике, и все были уверены, что он примет от отца успешный бизнес и будет им управлять.

Для него было шоком, когда выяснилось, что отец в долгах, почти банкрот. После болезни отца, Руслан, как старший сын, взял управление в свои руки, но управлять, по сути, было нечем.

Я знала, что он винит меня. И, наверное, не без оснований. Руслан был заинтересован в моей помолвке с Серебрянским, одним из главных кредиторов отца. Серебрянский обещал списать долги в обмен на мою руку. Я согласилась, понимая, что это единственный способ спасти семью. Но за несколько дней до свадьбы я сбежала. Просто не смогла. Не смогла выйти замуж по расчету, не смогла предать себя.

Уехав, я подвела и папу, и брата, и маму. Я оставила их один на один с руинами отцовского бизнеса и огромными долгами. Поэтому я и не удивлена его злости. Я заслужила ее.

– Я понимаю, что ты злишься, – тихо сказала я, стараясь смотреть ему в глаза. – Но я не могла поступить иначе.

– Не могла? – Руслан усмехнулся, в его голосе сквозила горечь. – Ты просто сбежала, оставив нас разбираться со всем этим дерьмом! Ты хоть представляешь, через что нам пришлось пройти?

Я опустила взгляд. Представляла. Я читала новости, звонила маме украдкой, слышала в её голосе усталость и отчаяние. Я знала, что Руслан работает на износ, пытаясь хоть как-то выправить ситуацию.

– Я знаю, что поступила неправильно, – прошептала я. – И я приехала, чтобы помочь.

Руслан фыркнул.

– Чем ты можешь помочь? Своими слезами? Или, может, ты снова сбежишь, когда станет слишком сложно?

Его слова ранили, но я не стала спорить

Мама, словно пытаясь защитить меня перед братом, вмешалась. И я, честно говоря, была удивлена.

– Это всё проделки Алки, – сказала она,– Алла взбаламутила Машу, напела, чтобы она не вздумала вступать в брак по расчету. Представь, она обещала устроить Машу на высокооплачиваемую работу, чтобы Маша могла помогать выплачивать долги отца. Представь, это так смешно, как будто у Алки большие связи и влияние. Она меня ненавидит…

– Мама, перестань! – Руслан пресек мамин, слишком эмоциональный монолог. – Я знаю, что ты терпеть не можешь свою сестру Аллу. Но речь не о ней. А о Маше. Не стоит её оправдывать, у неё должна быть своя голова на плечах. И если бы она подумала, то никакая тетушка Алла не смогла бы ею манипулировать. Так ведь, Маша? Тетя Алла не причем? Ты сама решила разорвать помолвку и сбежать? – В его голосе звучал гнев, который, казалось, мог снести все на своем пути.

Я сглотнула. Слова Руслана были как удар под дых, но я знала, что он прав. Тетя Алла, конечно, сыграла свою роль, подливая масла в огонь моих сомнений.

Её слова о «браке по расчету», о «несчастной судьбе», которую я якобы уготовила себе, звучали убедительно в моей тогдашней растерянности. Она рисовала картины моего будущего, где я, запертая в золотой клетке, буду страдать от нелюбви и скуки, пока мой муж будет распоряжаться отцовскими деньгами и развлекаться с многочисленными любовницами.

Но это были лишь отговорки.

Отговорки, которые я сама себе придумала, чтобы оправдать свой страх. Страх перед ответственностью, страх перед будущим, которое казалось таким неопределенным и пугающим. Предложение руки и сердца от нашего главного кредитора, казалось единственным выходом.

Это был шанс спасти семью от разорения, сохранить хоть что-то из активов.

Но я не смогла. Я не смогла выйти замуж за человека, которого не любила, даже ради спасения. Я была эгоисткой. Я выбрала свой собственный, пусть и трусливый, путь. И теперь, глядя на искаженное злостью лицо брата, на усталые глаза матери, я понимала, что мой выбор стоил им слишком дорого.

– Да, Руслан, – мой голос дрожал, но я старалась говорить твердо. – Я сама решила. Тетя Алла ничего не решала за меня. Я… я испугалась. Испугалась всего этого. Долгов, ответственности, брака без любви. Я думала, что смогу найти другой выход, что смогу заработать достаточно, чтобы помочь вам. Но я ошиблась. Я была глупа и труслива.

Руслан смотрел на меня, и в его глазах я видела не только гнев, но и боль. Боль от того, что я его предала, боль от того, что ему пришлось взять на себя всю тяжесть нашего общего несчастья.

– Знаешь, Машенька, пришло время взрослеть. Как там говорят, есть время разбрасывать камни, а есть время собирать. Вот сейчас ты их начнёшь собирать! – его голос звучал непреклонно и жёстко.

Глава 5

Руслан, мой брат, был человеком решительным, но в этот раз его слова прозвучали как приговор.

«Знаешь, Машенька, есть время разбрасывать камни, а есть собирать. И сейчас ты начнёшь их собирать!»

Его голос, обычно полный тепла, сейчас был жёстким и непреклонным.

Мы с мамой вопросительно смотрели на него. Мама, бледная и встревоженная, сжала мою руку.

– Что ты имеешь в виду, Руслан? – прошептала я, чувствуя, как сердце начинает биться где-то в горле.

– А то, что ты пойдёшь к своему бывшему жениху, не знаю, падай ему в ноги, проси прощения, кайся, но сделай так, чтобы он отказался от взыскания долга. Только так ты можешь исправить то, что натворила. Сбежала со свадьбы, сорвала сделку. Иного пути нет.

– Нет, – выдохнула я, и это «нет» было наполнено отчаянием. – Это безумие.

Мне вспомнились холодные, безэмоциональные глаза моего бывшего жениха. Даже его имя всплывало в моей памяти с неприятным осадком. Мы встречались всего пару раз, в первый – когда подписывали соглашение. И этого было достаточно, чтобы понять, что я совершила чудовищную ошибку, поддавшись мольбам отца. В присутствии Серебрянского я забывала слова, дрожь проходила по телу, я чувствовала себя маленькой, испуганной птицей.

А теперь брат предлагает мне идти к нему на поклон? Неужели он не понимает, что это будет для меня пыткой?

– Машка, пойми, – смягчив тон, начал Руслан, но мама перебила его: "Руслан, ты не можешь этого требовать. Это слишком тяжело для неё".

– Тяжело? – усмехнулся Руслан, но в его глазах не было веселья. – А что было легко? Сбежать со свадьбы, оставить нас всех в долгах и позоре? Ты думаешь, это было легко для меня? Для отца? Для тебя, мамы? Теперь нам всем приходится расхлёбывать последствия бездумного поступка "любимой Машеньки"!