Тетрадка из бардачка

Фотографию школьника я положил в нагрудный карман походной рубашки, хоть и понимал, что узнавать по снимку будет не кого. Также я приготовил два больших чёрных пакета из пластика. Для прочности и большей светонепроницаемости я вложил один пакет в другой. В этой таре я планировал привезти то, что осталось от детского тела. А отчитаться о выполненном заказе думал тем же способом – письмом в конверте под дворником «копейки».

***

02.08.88. Уже не по разу вносил изменения в технические задания и у разработчиков провожу времени больше, чем в родной лаборатории. Впрочем, в ней пока особо делать нечего.

Ольгу отправил подлечиться по санаторной путёвке «Мать и дитя». Сашке тоже будет полезно перед школой.

Валентин с парнями взялись за обработку накопленного массива опытных данных. Они хотят выявить закономерности и связи между основными параметрами. Я дал добро, надо же их чем-то занять на время вынужденного простоя.

Чувствую спинным мозгом, что зам желает мне провала и готовится к некому персональному реваншу. Это видно по его поведению. Да и анализом он решил заняться не случайно, ведь при желании чужие просчёты можно найти во всём и всегда. Что ж, поживём-увидим.

***

Меня не было здесь несколько дней, и трава успела приобрести тот самый вид, который запомнился мне в момент нашего знакомства. Тонкие пожухлые травинки снова мотались на ветру в разные стороны. За данный «прыжок» я планировал обработать оба задних сегмента, задача казалась реальной по исполнению. Настроившись, я энергично выпрыгнул из машины.

Я дал себе пару секунд, чтобы полюбоваться результатами своей предыдущей работы. Но увиденное заставило меня лишь плотнее сжать пальцы на топорище. Все каменистые наросты с моими маркерными отметками были чем-то исполосованы!

Озираясь по сторонам, я сделал пять шагов к ближайшему от машины бугру. Планшет с картой мне пришлось бросить на траву, так как не хватало рук. Оглядываясь и держа топорик наизготовку, я левой рукой сделал на камеру телефона несколько снимков того, что осталось от отметки «1.1». Затем, подобрав планшет, я вернулся в машину и заблокировал все двери. Вставив ключ в замок зажигания, я стал рассматривать полученные фотографии.

Камера у моего телефона была не самая выдающаяся, но и её возможностей хватило, чтобы увидеть: мои метки пытались свести относительно острым твердым предметом. На каменистой поверхности нароста остались характерные борозды. Поначалу я даже подумал, что это следы когтей представителей местной фауны. Но тогда на камне были бы четко видны группы параллельных полос с одинаковыми внутренними интервалами, а этого не наблюдалось. Удары здесь наносились с разной силой и под разными углами. Вертикальные борозды были заметно глубже и длиннее горизонтальных. Но даже однонаправленные полосы сильно отличались друг от друга по протяжённости, что также исключало версию о когтях. Если бы дело происходило на Земле, то я бы с уверенностью сказал, что тут работал вандал, вооружённый куском арматуры. Или шайка вандалов.

Хоть приступ страха и прошёл, но я всё ещё не решался выйти из машины. Да, кто-то мне наглядно продемонстрировал, как иллюзорны мои права на этот мир. Мир, о котором я до сих толком ничего не знал. Я, как в комедийном фильме, просто въехал в чей-то дом на автомобиле, а потом всё там изгадил непонятными надписями. На секунду мне представилась картина, как из витрин продуктового магазина, занимающего первый этаж нашей высотки, торчит закопчённый зад летающей тарелки, а по подъездам с сосредоточенным видом ходит зелёный человечек и наносит на двери квартир какую-то несмываемую абракадабру. Мне стало одновременно и смешно, и неловко.

С другой стороны, во мне вдруг проснулся кроманьонец, который на чистом русском языке стал меня же убеждать в том, что всё это теперь наша земля! И действительно, что я такого сделал? Вытоптал тысячу травинок из миллиарда? Принёс в девственный мир опасные химические вещества и губительную микрофлору? Да наши бактерии и микробы тут сдохнут с первыми лучами синего солнышка! Скорее уж местные микроорганизмы представляет серьёзную угрозу для Земли. А ведь я, кроме того, что сам подвергался воздействию микрофлоры Травы, я ещё и переносил её домой, причём самым контрабандным способом! А если это опасно для человечества? Если я, сам того не желая, уже запустил будущую пандемию? Оставалось только, вернувшись домой, пойти куда надо и во всём признаваться. Но что тогда будет со мной?.. На все эти вопросы в ответ у меня рождались лишь малоприятные ассоциации, которые медицинскими иглами вонзались прямо в мозг. И они были так похожи, что просились в короткий стишок: изоляция, стерилизация, нейтрализация.

Близился синий рассвет. Тяжёлые мысли раскалывали голову. Я не знал, что делать дальше. На обеих планетах мне грозила опасность. Но и сам я представлял опасность тоже! В этой чудной игре я зашёл слишком далеко. Я прошёл уже и точку отрыва, и точку невозврата, так же как неведомая мне сила сбила точки разделителей в моих отметках на каменистых наростах. Забавно, я прожил три десятка лет в режиме хоум-офис-эдишн и даже не предполагал, что опасность когда-то станет одной из постоянных составляющих моей жизни. Но, чтобы выжить и на Земле, и на Траве, мне придётся стать кроманьонцем! Кроманьонцем с высшим гуманитарным образованием, слабыми техническим навыками и ключом от уникальной ВАЗ-2101!

Я взялся за этот ключ и решительно повернул его.

***

01.11.88. Разругался с электронщиками. У них, видите ли, недостаёт какой-то там микросхемы, что из последних мировых разработок. Импортную ставить категорически нельзя, а её отечественный аналог пока не готов, отстаёт промышленность. Без этой чёртовой микросхемы компактный блок управления им не собрать. Вот и жди опять, когда звёзды на небе сойдутся.

***

В понедельник я на работу не пошёл, а вызвал врача на дом. Пришлось соврать, что ночью была высокая температура, которую лишь под утро удалось сбить парацетамолом. Впрочем, терапевт ни разу не усомнилась в моём нездоровом состоянии. А мне было неудобно перед ней не столько за обман, сколько за возможный риск, которому я её подвергаю. С этого дня я твёрдо решил общение с людьми сократить до минимума.

На больничном я планировал продержаться две недели, а в дни приёмов вызывать врача на дом, ссылаясь на плохое самочувствие. Почему-то я посчитал, что две недели – это достаточный инкубационный период для заразы, носителем которой я возможно являюсь. И если в это время в моём организме произойдут какие-либо заметные изменения, то станет понятно, как действовать дальше. При этом я полностью отдавал себе отчёт в том, что не откажусь от «прыжков» на Траву. Эта странная логика просто зияла причинно-следственными нестыковками, но и другой у меня сейчас не было. Дома я чувствовал себя совершенно разбитым, но одна лишь мысль о далёком противнике бодрила лучше всякого энергетика с кофеином. И я не собирался без боя отдавать Траву кому бы то ни было!

Я позвонил на работу. На том конце провода мне формально посочувствовали, посетовав на разгул несезонных инфекций, и с озабоченностью проинформировали о проценте выполнения месячного плана. В ответ я заверил, что приложу все усилия для скорейшего выздоровления. Говоря это, я действительно думал о своей физической форме, о своей готовности к противостоянию. А ведь я во всех смыслах не был борцом. Спорт от меня всегда был далёк, так же как я от него. Карьерные потуги сослуживцев, стремящихся занять в штатном расписании ячейку повыше, никогда не вызывали во мне аналогичных желаний. А тут вдруг такие страсти! И из-за чего? Из-за куска каменистой земли с пожухлой травой на планете, которая имела несчастье образоваться в поле тяготения синего гиганта! Да, моя система ценностей за короткий срок изменилась кардинально. А была ли эта система ценностей вообще? Дорожил ли я чем-нибудь раньше, так же как возможностью бывать на Траве? Строил ли я планы на свою земную жизнь, так же основательно как готовился перед каждым «прыжком»? Дважды нет! Удивительно, но этот странный и пустой мир позволил мне впервые испытать чувство полноты жизни! И я был благодарен ему за это, даже понимая, что плата за эту благодарность может оказаться слишком высокой.

***

15.12.88. На общем собрании НИИ единогласно постановили отдать половину зарплаты в фонд помощи пострадавшим в Армении. Большое горе. Сразу все твои проблемы кажутся мелкими и незначительными.

***

От использования велосипеда я решил отказаться. Кроманьонцы на велосипедах не ездили. Они не ездили даже на лошадях, если верить современной исторической науке. Врага нужно будет встречать лицом к лицу, крепко стоя на ногах, с топором в правой руке. Конечно, у велосипеда было преимущество в скорости, но и недостатков виделось немало, особенно в случае быстрого и неожиданного нападения на меня из тумана. Во-первых, связаны руки и ноги: первые – на руле, вторые – на педалях, и их нельзя полноценно использовать для обороны и нападения. Во-вторых, плохой обзор сзади при езде. Двигаясь пешком, можно хотя бы периодически озираться. В-третьих, при падении набок, велосипед сам превращался в помеху, ведь из-под него нужно будет выбираться, а на это потребуется время.

Также пришлось отказаться от картографирования местности, так как одной рукой это делать было невозможно. К тому же нанесение отметок на карту требовало концентрации внимания, а мне, наоборот, нужно было все свои природные сенсоры максимально настроить на окружающее пространство.

Я спускался по склону позади машины по условной линии, разделяющей третий и четвёртый сегменты. Шёл я зигзагом от нароста к наросту: несколько шагов вперёд и вбок, потом полный оборот и снова вперёд со смещением в другую сторону, а затем снова полный оборот. Правая рука сжимала топор, а левой я ставил маркером размашистые кресты на редких каменистых буграх. Отмечая свой путь, я этим ещё и бросал вызов неизвестному противнику, открыто заявляя свои права на территорию. Несмотря на сложную траекторию движения, продвигался я достаточно быстро, так как плотность размещения каменистых наростов здесь была раза в три ниже, чем на противоположном склоне.

Зад «копейки» уже полностью скрылся в туманной дымке. С момента старта прошло сорок пять минут, значит, у меня оставалось ещё полчаса на движение вперёд, а затем нужно будет в таком же темпе возвращаться к машине.

Тем временем пологий склон стал резко набирать крутизну. Я остановился на краю какого-то углубления, оценить размеры которого не позволяла плохая видимость. Возможно, это был широкий овраг или ложбина. Я осторожно спустился в него и осмотрелся. Травы здесь росло гораздо больше, а вот каменистые наросты-бугры отсутствовали напрочь. По крайней мере, мне так показалось на первый взгляд. Но пройдя несколько метров по дну этой чаши, я удостоверился, что все каменистые выступы были здесь срезаны! В густой траве повсеместно встречались проплешины каменных островков. Их поверхность была удивительно ровной, хоть и покрытой множеством трещин и выщербин. Проплешины эти различались друг от друга, но в целом их формы очень напоминали бугры выше по склону, как если бы на них смотреть сверху. У меня создалось впечатление, что твёрдый камень здесь был на уровне земли прорезан огромным ножом, причём легко, без особых усилий!

Отведённые полчаса закончились. Я перекрестил маркером несколько ближайших проплешин и повернул назад. Обратно я шёл уже прямолинейно по коридору между наростов, который только что наметил сам. После нескольких шагов, количество которых каждый раз было произвольным, я делал обзорный оборот на триста шестьдесят градусов. К сожалению или к счастью, но на меня так никто и не напал. Лёгкое разочарование от несостоявшегося поединка быстро сменилось чувством облегчения, как только я сел в водительское кресло «копейки». Первое, что я сделал в салоне машины, большой, на треть бутылки, глоток воды. А вот есть мне не хотелось совсем. Меня переполняла первобытная радостная злость. И если на только что помеченной территории обитает неведомый хищник или враг, то это уже не только мои проблемы!