Проклятье великих даров

– Есть вероятность, что чего-то мастер все-таки добился, – вслух продолжила свои размышления я. – И бумаги забрали именно по этой причине. Кто-то знал, что Келарис подошел к разгадке вплотную, и убил его.

– Вполне возможно, – кивнул Патрис, чуть улыбнувшись, в его голосе слышалось одобрение.

Я же снова задумалась. Хорошо, допустим, что Келарис добился успеха. Возможно, не стал сразу сообщать королю, опасался ошибки, например, и решил сначала все еще раз проверить. Кто мог об этом узнать? Только ближайшее окружение. С другой стороны, если Морис знал об успехе, то почему не сказал никому сегодня, когда его учитель уже погиб? Не знал? Или имеет отношение к делу? Нельзя вот сразу делать из него преступника, потому что это кажется самым простым и логичным вариантом, но хорошенько проверить следует. Если знал, но молчит, – значит, есть, чего опасаться. Если не знал… Значит, буду искать в другом месте.

– Мастер Келарис хранил свои записи только здесь?

– Да. Никуда не уносил.

– У кого, кроме него, был доступ в эту лабораторию? Мне нужен полный список и возможность поговорить с каждым из этих людей.

– Сделаем.

– Благодарю, – кивнула я. Снова немного подумала. Внезапно осознала одну вещь и посмотрела на советника. – Простите, что веду себя не совсем по этикету. Профессиональная привычка.

Вообще-то мне чуть ли не к каждой фразе нужно было добавлять «господин советник». И не распоряжаться, что я хочу получить, а излагать это в форме просьб. Точнее, будь передо мной, скажем, слуга или офицер ниже меня званием, то все равно, имею полное право приказывать. Только вот я разговаривала с одним из первых лиц страны, а это здорово меняло правила общения. С другой стороны, так уж меня учили – когда работаешь – забудь о титулах. Здесь и сейчас ты – главная. Это, конечно, не значит, что можно скатываться на откровенную грубость, нет, ни в коем случае. Просто показывай, что знаешь, что делаешь, и в интересах окружающих к тебе прислушиваться.

Патрис неожиданно весело фыркнул и покачал головой.

– Не стоит извиняться, Эмилия. Не возражаете, если я тоже немного отойду от этикета? – Я невольно улыбнулась в ответ и кивнула. – Его Величество приказал не чинить вам никаких препятствий и всячески помогать. И мне, и вам будет проще, если хотя бы какие-то условности мы отодвинем в сторону. По крайней мере, пока мы один на один, – он снова чуть улыбнулся, затем опять стал серьезным. – В эту лабораторию доступ есть у совсем небольшого круга людей. Я, конечно, предоставлю вам все сведения о них и возможность допросить, однако нужно учитывать еще вот что. Свои записи мастер держал в этой лаборатории, но под замком. Вот здесь.

Патрис подошел к одному из шкафов между столами. Часть книг была сдвинута в сторону, и за ней была видна ниша с дверцей, сейчас открытой. Я подошла, пригляделась. Замок не казался сломанным. Возможно, открыли ключом. Да скорее всего ключом, на взлом такого сложного замка должна была уйти уйма времени… И особенный набор отмычек. Замок не какой-нибудь, а работы гарайских мастеров, такой попробуй взломай еще… Впрочем, зачем отмычки? Наверняка ключ сняли с тела убитого.

Я окинула лабораторию и полки рядом с нишей внимательным взглядом. Интересно, тот, кто забрал бумаги, знал, где они? Или бардак устроил, потому что действительно искал? Оба варианта возможны, не смогу определить сразу и точно. Выглядит все так, словно действительно что-то искали. С другой стороны – к такому делу подготовка должна была быть серьезная, и убийца – наверняка мастер, умеющий как заметать следы, так и оставлять ложные.

В общем, есть над чем подумать. Я под пристальным взглядом Патриса еще раз обошла лабораторию, хорошенько осмотрелась. Как и следовало ожидать, никаких следов убийцы не обнаружилось. А жаль…

***

– Вы правы, тайны как таковой в занятиях мастера Келариса не было. Он предлагал использовать некий совершенно новый подход, сочетавший в себе как классическую алхимию, так и медицину. Мастер считал, что магия – своего рода придаток, черта, которая заснула во всех народах, кроме иллатийцев. Люди больше полагались на науку, все больше заменяя ей магию, вот она и превратилась со временем в нечто утраченное. Магии требуется постоянная подпитка извне, из самой природы. Иллатийцам свойственно преклоняться перед окружающим миром, ведь их земли очень ограничены, и нужно благоразумно использовать каждый клочок. Любая, даже самая маленькая рощица для них – храм, эмоции и чувства, связанные с природой, – основа магии, необъяснимая, часто иррациональная. А для людей природные богатства, – которых на материке хватает на всех с лихвой, – это инструменты, ресурсы, которые можно и нужно подчинять себе и использовать. Магия для этого не слишком-то и нужна, нужен разум. Есть, конечно, свои слабые места у этой теории, но мастер Келарис пытался исходить именно из такого принципа. Хотел создать эликсир, который усилит в человеке иррациональное, бессознательное, а вместе с ним – и магию.

С самого верхнего этажа Башни познания город – как на ладони. Внутренние стены семи лучей, внешний круг внешних стен далеко-далеко, королевский замок слева, сверкающий купол храма Троих богов впереди, мрачная Колокольня скорби справа, там, где находится главное городское кладбище. А между ними – дома, дома, дома. Красные и коричневые островерхие крыши, серый и песочно-коричневый камень, деревья в парках.

Мы сидели на застекленной террасе кабинета господина попечителя, управлявшего всеми делами Учительского луча в целом и Башни познания в частности, за круглым столом, на котором слуги расставили изящный чайник, три светло-голубые чашки с блюдцами, расписанные серебристыми цветами, а также вазочки с и тарелочки с закусками. К нам с Патрисом присоединился сам попечитель – мастер Ирхан Арвальд. Он был очень стар, но не дряхл, а удивительно бодр и энергичен для своего возраста. Длинная седая борода и волосы серебром спускались по плечам и груди, закрывая висящий поверх золотистой мантии медальон с выгравированным на нем фениксом – знак попечителя. Его голос был спокоен, но в глазах ясно были видны тревога, усталость и напряжение.

Мы с Патрисом слушали его рассказ внимательно, не перебивая. Хотя, признаюсь, я то и дело отвлекалась на вид за окном. Не скажу, что так уж люблю высоту… Да что уж тут обманывать – я ее откровенно боюсь! Но если смотреть вдаль, а не вниз, то страха не возникало, только тихое восхищение видом любимого города и окружавшей его цепи Щитовых гор.

Впрочем, оторваться все-таки пришлось. Я же на службе, как никак.

– Скажите, господин попечитель, а в последние дни в Башне бывали посторонние? – Спросила я.

Арвальд с сожалением покачал головой.

– Это сложно определить. Понимаете, капитан, у нас довольно много посетителей каждый день. Сегодня вы, скорее всего, не встретили никого и, вероятно, посчитали, что здесь всегда так? На самом деле не совсем. Вам, разумеется, известно, что Башня познания – это, если хотите, сердце науки Горного королевства, ее сосредоточение. Здесь одновременно живет и работает пара сотен человек – и это я говорю только об ученых и их ближайших помощниках. А ведь есть еще приходящие люди – это члены семей, студенты, дети из городских школ, торговцы, привозящие нужные приборы или ингредиенты, гости из других городов и даже стран… Да, слуги и стража меняются очень редко, это так, но вот все остальные…

В общем, понятно, куда он клонит. Углядеть среди этой толпы новое лицо совсем не сложно – они здесь чуть ли не каждый день появляются. К тому же, стоит учитывать, что убийца мог появиться в Башне уже давно, заранее.

– Хорошо, я перефразирую, – кивнула я. – Не было ли подозрительных людей? Или происшествий?

Арвальд ненадолго задумался. Медленно покачал головой.

– Нет, капитан, мне не сообщали ни о чем подобном. Последнее происшествие у нас случилось полгода назад, но вряд ли оно имеет отношение к этой трагедии.

– И все же прошу вас рассказать мне, – попросила я. Чем демоны не шутят…

– На последнем этаже и крыше, под куполом из очень прочного стекла и металла, у нас устроены оранжереи. Растения там выращивают самые разные, от всем известных искрянок, которые можно найти в любом окрестном лесу, до экзотических ледяных роз, растущих только среди вечных снегов Акрониса. Есть и растения Голодных джунглей, достаточно опасные не только для птиц и зверей, но и для людей.

Я кивнула. В студенческие годы мне довелось бывать в оранжерее на практических занятиях по ботанике, и, помнится, к тому, что привозили из Голодных джунглей, нас и близко не подпустили из-за особой опасности тамошнего растительного мира.

– В том числе у нас есть шипострел, – с сожалением в голосе продолжал попечитель, хмуря брови. – Это такой большой цветок с длинными, острыми, ядовитыми шипами и крепкими лианами. Сначала стреляет в жертву, потом подтаскивает к себе и переваривает. Взрослого человека, конечно, целиком не проглотит, но вот пятилетнего ребенка – запросто. Впрочем, яд у него такой, что убьет кого угодно. Это и произошло. Неосторожность, безответственность, халатность – называйте, как хотите, все будет правдой. Шипострел выпускает свое оружие с определенной периодичностью, обычно раз в десять-двенадцать часов – именно столько требуется, чтобы отрастить новые шипы. Опытный человек легко поймет, когда опасно, а когда нет – если шипы из зеленых становятся красными, значит, в течение получаса стоит ждать выстрел. В это время приближаться к шипострелу строжайше запрещено, и к нему приставлен отдельный работник, который следит за цветом шипов. Когда они краснеют, он поднимает вокруг цветка, находящегося на пустом пространстве между рядами других растений, специальные щиты. После выстрела – опускает. Я не знаю, что случилось на этот раз, почему он не заметил… Может быть, устал, дело было под вечер… Но факт остается фактом. Щиты не были подняты, шипы полетели во все стороны – и убили восемь человек, работавших вокруг. Двоих ученых и пятерых слуг, включая того, просмотревшего.

– Печально… – Проговорила я. Немного подумала. – А на место этих слуг уже взяли новых?

– Да, конечно. И, знаете… Я только сейчас об этом подумал… С тех пор никто из прислуги у нас не менялся.

Ага. Вот как. Что ж, уже что-то. Начну отсюда, проверю этих пятерых. Сомнительно, конечно, слишком уж заметное происшествие, чтобы подсадить убийцу… И слишком простой путь. Очень похоже на ложный след, но, с другой стороны, если кто-то из них исчез, – это уже о многом скажет. К тому же, этот подсаженный мог быть не убийцей, а информатором. Да и вообще, первый шаг не всегда верный, но всегда нужный.

– Мне нужно будет поговорить с этими пятерыми, – проговорила я. Немного подумала и добавила:

– И с теми новыми учеными тоже.

Мастер Арвальд нахмурил кустистые брови.

– Вы уверены, что это необходимо? Это уважаемые люди, светила науки. Можно ли их в чем-то подозревать?

– А кто говорит о подозрениях? – Очаровательно улыбнулась ему я. – Вдруг они видели что-то подозрительное, особенно если общались с мастером Келарисом.

Попечитель сердито нахмурился, явно недовольный. Ну что ты на меня так смотришь, а? Я, между прочим, детектив, меня профессия обязывает задавать неудобные вопросы и лезть не в свое дело. Потому что оно теперь очень даже мое вообще-то!

– Господин попечитель, – мягко произнес молчавший до этого Патрис. – Произошла трагедия. Погиб один из тех, кого мы все считаем… Считали тем самым светилом науки. Его Величество весьма огорчен этим обстоятельством и повелел приложить все усилия для скорейшей поимки убийцы. Будет довольно прискорбно, если некие препятствия замедлят процесс.

То есть, говоря прямолинейно, – если попечитель сейчас продолжит брыкаться – сам потом будет королю объяснять, почему не дает мне делать мою работу. И нет никаких гарантий, что после этого он еще останется этим самым попечителем.

Мастер Арвальд и сам, судя по всему, пришел к такому нехитрому выводу. Хмуро посмотрел на меня и кивнул.

– Будут вам и слуги, и ученые. Но я требую вежливого обращения с ними!

Требовательный ты наш…

– Кодекс Департамента покоя, статья сто двадцать семь, пункт четырнадцать, подпункт два. «Ко всем свидетелям необходимо проявлять обходительность и вежливость, пытки и применение силы строжайше запрещаются, если только вышеуказанные лица не попытаются применить насилие к допрашивающему лицу», – процитировала я. – То есть, господин попечитель, пока ваши коллеги будут со мной вежливы – им ничего не грозит.

Им, конечно, и так ничего не грозит. Обыкновенное хамство – не беда, к такому все уже привыкли. А если кто-то все-таки попытается мне шею свернуть… Сам же мне руки и развяжет, на самом деле. Потому что все тот же Кодекс содержит еще и такие слова уже в следующем подпункте: «Если свидетель совершает действия, направленные на то, чтобы нанести допрашивающему лицу рану любой степени тяжести, означенный допрашивающий имеет право на защиту, вплоть до применения оружия». Вряд ли до этого дойдет, конечно, нет никаких предпосылок.

Но если придется – сами виноваты будут.

***

– Вы уверены, что стоит допрашивать еще и ученых? – Спросил Патрис, когда мы вышли из Башни познания на большую квадратную площадь перед ней, вымощенную большими плитами из серого камня. Справа от нас тянулось длинное двухэтажное здание казармы местной стражи, слева дорога уводила к Медицинской и Механической школам, а потом дальше к другим учебным заведениям. Прямо была широкая дорога, шедшая мимо места для остановки карет и нескольких хозяйственных построек, к воротам луча.

– Чем демоны не шутят, – пожала плечами я. – Мне все равно надо поговорить с большим количеством людей, знавших мастера Келариса. Да и потом… – Повела плечами, решив не договаривать.

– Почему бы и уважаемому ученому не оказаться убийцей? – Закончил за меня Патрис. Голос у него при этом был спокойный, ни капли возмущения.

– Или хотя бы человеком, который снабжал убийцу или его заказчика сведениями о работе погибшего, – кивнула я. – Всякое может быть. Ученые – такие же люди, как и все остальные жители нашего прекрасного города, у них бывает вражда между собой, ненависть… И зависть, которая часто становится причиной крайне неприятных поступков.

Например, поджога дома конкурента. И не важно, что в этот момент там могут быть люди… Так даже лучше, сразу решает «проблему»…

– Что вы намерены делать сейчас, Эмилия?

Я подумала, а затем ответила, аккуратно подбирая слова:

– На самом деле, я бы хотела задать несколько вопросов вам, господин советник.

Он улыбнулся, в глазах сверкнули веселые искорки.

– Допросить?

– Увы, разрешения, подписанного лично Его Величеством, у меня нет, – скорбно развела руками я и тоже улыбнулась, показывая, что просто шучу. – Так что все зависит от вас и вашего решения, говорить со мной или нет. Я не имею полномочий допрашивать первых лиц государства без позволения короля, здесь даже приказ полковника Ронги о чрезвычайных полномочиях не поможет – с ним я просто могу сама напрямую обратиться к королю с прошением о таком допросе, а не через моего начальника.

Патрис тихо фыркнул и кивнул. И без меня все это знал.

– Я, в конце концов, и сам предлагал разговор, так что глупо было бы от своих слов отказываться. Скажите, Эмилия, как вы относитесь к эльханской кухне?

Глава 4

Центр города, куда сходятся все лучи нашего города, представляет собой огромную территорию, на которой, кроме жилых кварталов, находятся также торговые и дипломатические представительства, министерства, департаменты, включая наш, торговые ряды, трактиры и самые дорогие рестораны. Мы приехали в «Амальхаллу» – ресторан, славившийся изысканной кухней, роскошной обстановкой в южном стиле, а также поистине заоблачными ценами. Впрочем, учитывая, что хозяин, сам коренной эльханец, покупал продукты для кухни только у своих соотечественников, – ничего удивительного. Жаркий материк Эльхана лежит за бурным и очень опасным Алым морем, названным так из-за того, что его воды из века в век обагряет кровь моряков, погибших в жестоких штормах. Торговые караваны доходят не всегда, из десяти кораблей два-три погибают, так что и цены тамошние купцы задирают как можно выше.

К «Амальхалле» мы приехали в роскошной карете советника в сопровождении конного отряда стражи. За время поездки Патрис не произнес ни слова, да и я молчала, размышляя об увиденном и услышанном в Башне. Надо бы придумать, как поладить с матером Арвальдом, он может быть весьма полезен… Спросить, что ли, Илларию, что в нем интересного? Ее тетушка-фрейлина не раз снабжала нас информацией о людях, близких ко двору. Может, и сейчас сможет помочь. С другой стороны, стоит ли этим заниматься прямо сейчас? И так ли сложно мне самой подобраться к мастеру-попечителю? Вполне возможно, что новый разговор, в более подходящее время, когда эмоции улягутся, даст совсем другой эффект и другой результат. И я смогу узнать что-то действительно полезное, что скрыто от посторонних глаз.

Когда карета остановилась, к дверце немедленно поспешил привратник, прекрасно знавший, кто прибыл в уважаемое заведение. Патрис вышел на улицу, подал руку мне, помогая выйти. Привратник вежливо поздоровался и провел нас через золоченые двери внутрь, где передал слуге – невысокому пожилому мужчине-эльханцу, одетому в традиционную длинную белую рубаху, просторные бежевые штаны и мягкие тканевые башмаки на деревянной подошве. К костюму также прилагался широкий узорчатый пояс. Насколько знаю, по этим узорам можно многое узнать о человеке и его положении в обществе, богатстве, происхождении и роде занятий, но, увы, в таких вещах я не разбиралась совершенно. Разве что вспомнила, что вон те две большие золотистые звезды, соприкасающиеся лучами, пять серебристых и одна зеленая звезда поменьше вокруг них означают, что у этого человека есть жена, пятеро живых и один мертвый ребенок. А, еще вижу спираль, заключенную в квадрат, – знак Кирдобы, одного из крупнейших городов Эльханы, он же и самый южный. Жара там такая, что приезжие с других материков долго не выдерживают.

– Добро пожаловать в наш скромное заведение, господа, – степенно произнес слуга, поклонившись. – Вам отдельный кабинет или предпочтете общий зал?

– Кабинет, – ответил за нас обоих Патрис.

Эльханец снова поклонился и повел нас к лестнице на второй этаж. Пока мы шли, я украдкой осматривалась по сторонам. Да уж, каждое кресло, каждый стол, люстры, колонны, мозаика, драпировки, цветы – все здесь буквально кричало о роскоши и богатстве. Скорее всего, сюда ходят обедать чиновники из посольств, располагающихся поблизости. И, как уже очевидно, некоторые придворные. Обстановка располагает и, что важно, здесь и кухня действительно замечательная, и конфиденциальность клиентов соблюдается строго. На этот счет, на самом деле, в местных ресторанах существуют строгие негласные правила – никаких подслушиваний и сплетен, кто бы не приходил и о чем бы не говорил. Если же кого-то все-таки ловили на горячем, кара следовала незамедлительно – и жестоко.

Кабинет оказался круглым помещением с большими окнами, выходившими на улицу Белых камней и приземистое здание посольства Алариты, страны, граничащей с Горным королевством на востоке. Небольшое государство, большую часть которого занимают бурные горные реки и чистейшие озера, мирное и спокойное. Кажется, одно из немногих, никогда не участвовавших ни в каких войнах. Приятное место, надо сказать. Мне довелось там однажды побывать, и это путешествие очень бы хотелось повторить.

Я отстегнула свою шпагу, положила ее на специальную подставку у стены, прошла к столу, опустилась в предусмотрительное отодвинутое слугой кресло, обитое красным бархатом. Патрис устроился напротив, сложив руки перед собой на алой скатерти.