Проклятье великих даров

В прошлый раз Мерандат приветствовал нас, не поднимаясь с трона, и весь разговор вел так же. Он мне запомнился, как человек, от которого сразу же очень хотелось отойти подальше. Тяжелый холодный взгляд, хмурое лицо, взлохмаченные седые волосы, крючковатые пальцы… В тот момент я была очень рада тому, что все разговоры взял на себя Лоренс, а нам оставалось только кланяться в нужные моменты и стоять тихо и неподвижно все остальное время. Мерандат был уже очень стар, доживал последние месяцы, но от него все равно исходило ощущение силы, власти, мощи… И бесконечной опасности.

Нарандрат встречал нас, стоя напротив трона, сцепив руки за спиной и молча глядя, как мы приближаемся. Ему было немного за тридцать. Высокий, широкоплечий, с густыми черными волосами и сапфировыми глазами. Резкие, словно высеченные в камне, черты лица ни на мгновение не давали усомниться в том, кто его отец, но взгляд Нарандрата был куда менее неприятным. Просто напряженным, усталым, но враждебности в нем не наблюдалось.

– Ваше Величество, – Йохан поклонился, прижав шляпу к груди, замер на положенные этикетом три секунды, выпрямился.

Я повторила его слова и жест. Почему-то вспомнилось, как в детстве я совершенно не могла понять и запомнить разницу между книксеном и реверансом, и когда что из них полагается делать. Хорошо, что женщинам военного звания можно обходиться простым поклоном… И вообще – реверанс в военном мундире выглядит… Как бы сказать… Забавно. Так что мне полагался обычный поклон, и это не могло не радоваться.

– Приветствую, господа, – коротко кивнул Нарандрат, скользнув взглядом по мне. – Благодарю за скорое прибытие.

– Наша обязанность – выполнять ваши приказы как можно скорее, – проговорил Йохан, жестом указал на меня. – Позвольте вам представить капитана Эмилию Скади. Она является одним из самых опытных офицеров Ведомства по расследованию особых убийств, и дело мастера Келариса поручено ей.

Я снова поклонилась, сохраняя максимально спокойное и уверенное выражение лица. Нарандрат несколько секунд внимательно смотрел на меня, затем медленно произнес:

– Не сочтите за оскорбление, капитан… Но я считал, что дело будет передано Лоренсу Кадию.

Ваше Величество, я тоже так думала, да не сложилось… И это все-таки немного обидно. Я вообще-то действительно достаточно опытный человек, чтобы давать мне разбираться с очень сложными делами! Чего сразу сомневаться-то… Да, я не Лоренс, но тоже кое-что умею. Впрочем, король об этом не знает… Из нашего ведомства Лоренс просто самый известный человек при дворе, он ведет все самые сложные дела. И еще есть Иллария, но ее все знают, в основном, благодаря тетушке-фрейлине. А я сижу себе скромно, занимаюсь своими делами… И потом удивляюсь, почему во мне сомневаются.

Мне часто говорят, что все мои мысли написаны на моем лице крупными буквами. Вот и сейчас, видимо, что-то на нем отразилось, потому что Йохан, негромко кашлянув, положил руку на мое плечо. Думаю, не сколько с целью показать, что поддерживает меня перед королем, сколько для того, чтобы я успокоилась и не сделала какую-нибудь глупость. А то ведь я могу, это да… Сейчас, впрочем, сдержаться было несложно. Этой с Йоханом или Лоренсом я могу себе позволить поспорить и даже временами огрызаться – но не с королем.

– Уверяю вас, Ваше Величество, капитан Скади справится ничуть не хуже.

И ведь тоже не стал объяснять, почему не Лоренс. Интересно… Что за тайна такая, если ее никому нельзя знать? Король наверняка заметил этот уход от объяснений, но решил не настаивать, снова кивнул.

– Полагаюсь на ваш выбор, полковник. Что уже сделано? И что вам потребуется?

Теперь уже он смотрел на меня. Что сделано? Да не так уж много, на самом деле… У меня просто не было времени обстоятельно обдумать поставленную передо мной задачу. Да и знаю я пока слишком мало, могу только что-нибудь нафантазировать. Но в нашем деле фантазии – не всегда правильный подход, особенно в самом начале. Только собьют с верного пути, так что не стоит ими злоупотреблять. Велик риск, что незаметно убедишь себя в правильности какой-то иллюзии, пойдешь на поводу – а потом, когда версия развалится, словно карточный домик, останешься озадаченно хлопать глазками – это как же так вышло-то, это чем же я думала-то?..

– Я изучила те детали, которые нам предоставили на данный момент, Ваше Величество, – проговорила я. – Делать выводы пока рано, могу только сказать, что убийца, скорее всего, действовал не один. Наверняка к мастеру Келарису подобраться было не так просто, его охраняли, да и доступ в лаборатории получают не все, кто приходит в Башню, вне зависимости от их положения и рода занятий. Значит, убийца или обошел охрану, или как-то с кем-то договорился в самой Башне. Одиночка такое не провернет. Простите, но воздержусь пока от дальнейших предположений, мне нечем их обосновать, и они все могут оказаться неверными. Если позволите, я бы переговорила с людьми из ближайшего окружения и охраны мастера Келариса. Для начала нужно понять, почему вообще его могли убить.

Йохан, стоявший рядом, молча кивнул, словно в подтверждение моих слов. Нарандрат невесело хмыкнул, пристально посмотрел мне в глаза. Я не выдержала, невольно опустила взгляд, но тут же снова посмотрела на короля, не желая проявлять излишнюю слабость.

– Наиболее вероятную причину я и сам могу назвать. Или, по крайней мере, сделать предположение, – проговорил король, слегка поморщился. – В последние несколько лет мастер Келарис работал над одним… Делом, – король на мгновение замолчал, глядя в сторону, затем шумно вздохнул и кивнул словно сам себе. – Оно было связано с тем, как пробудить в человеке магию.

И тогда в зале повисла мертвая тишина.

Магия. Величайшее, редчайшее сокровище нашего мира. Из всех народов, населяющих обитаемые материки, им обладают лишь иллатийцы, немногочисленный народ с далеких островов посреди безбрежного океана. Только они могут в один миг усмирить шторм, залечить тяжелую рану, перенестись на огромное расстояние, вызвать огонь, дождь, свет… Почему именно они? Ученые всех времен пытались решить эту загадку. Одно время существовало мнение, что способность к магии иллатийцам дает их кровь. Несложно догадаться, что из этого вышло. Жителей солнечной Иллатии, самого крупного острова населенного этим народом архипелага, пытались ловить и убивать – а они в отместку устроили на материке небольшую войну. И, естественно, выиграли ее. Куда с мечами против магии, которую ты даже не видишь, и от которой никак не защититься даже самыми крепкими щитами и стенами…

В конце концов иллатийцев оставили в покое. Точнее, не пытались больше их убивать, но вот загадка их дара будоражит умы и по сей день, решить ее пытаются все. А дети мечтают однажды утром проснуться с колдовским даром. Я и сама была такой, что скрывать… Особенно после того, как однажды побывала с отцом на Большой осенней ярмарке в прибрежном городе Дарвинете, куда прибывают корабли с Иллатии и других островов архипелага, и своими глазами увидела этот чудесный народ. То есть, внешне они ничем не отличаются от людей, – пока не начинают колдовать. Вот тогда и начинается самое удивительное…

Нет ничего странного в том, что такой человек, как мастер Келарис, тоже заинтересовался проблемой. Он был ученым, талантливым и прозорливым, и тоже стремился разгадать эту величайшую из тайн нашего мира – как разбудить в людях магию.

– И смог ли он чего-то добиться? – Медленно спросила я после некоторой паузы.

– Вот этого я не знаю, – покачал головой Нарандрат. – Точнее, не знаю, смог ли он достичь своей конечной цели. Его помощники, с которыми успели поговорить дознаватели, утверждают, что мастер Келарис был уже очень близок к разгадке природы магического дара и последние недели работал в полном одиночестве, никого не допуская в лабораторию. Разумеется, вы сможете туда попасть и изучить его записи, если будет такая необходимость.

Я поклонилась.

– Да, Ваше Величество, необходимость точно будет. Кроме того, мне потребуется допросить ближайших помощников мастера.

– Хорошо, – король кивнул и посмотрел куда-то мне за спину. – Господин де Луар, распорядитесь. Никаких препятствий не чинить.

Мы с Йоханом обернулись одновременно. Не знаю, в какой момент позади нас появился этот человек, но, когда мы вошли, его здесь точно не было. Подозреваю, пришел через один из тайных ходов – говорят, дворец ими пронизан, как огромной паутиной, и ими пользуются все – от слуг до королевской семьи.

Человек, к которому обратился Нарандрат, был высок, хорошо сложен, крепок, с внимательными синими глазами и темно-рыжими волосами. Тонкие черты его красивого лица выдавали происхождение из достаточно древнего рода. Впрочем, де Луары действительно одна из старейших семей Горного королевства, и их родословная начинается где-то в седой старине, когда, собственно, и королевства еще как такого не существовало.

Патрис де Луар был немного старше короля, а судьба ему выпала нелегкая. Он был незаконнорожденным сыном Кадарея де Луара от неизвестной женщины, но все равно считался законным наследником. Не важно, что родился вне брака, а о матери никто не слышал, главное – кто отец. Будь наоборот, и его мать была из де Луаров, а отец неизвестен, – ни о каких правах не было бы и речи, а так Патрис вырос в доме Кадарея де Луара, как его законный сын и наследник. Мать, как заявил сам лорд, скончалась от болезни, когда мальчику было пять лет. Патрис получил прекрасное воспитание и образование, был представлен двору. Будучи на несколько лет старше Нарандрата, быстро сошелся с тогда еще принцем, подружился с ним, стал доверенным лицом. И вот теперь, когда Нарандрат сам стал королем, Патрис де Луар сделался его правой рукой. Один из самых влиятельных людей в королевстве, он был умен, проницателен, умел добиваться своих целей, плести витиеватые интриги – и был всем сердцем предан королю.

На наши приветственные поклоны Патрис ответил благосклонной улыбкой и, посмотрев на меня, сказал:

– Я к вашим услугам, капитан, – приблизившись, он протянул мне стопку плотной желтоватой бумаги, вложенной в папку, обтянутую синим бархатом. – Здесь – более полный отчет о произошедшей трагедии, чем тот, что передали Департаменту покоя утром. Вы можете изучить его, а затем мы обсудим возникшие вопросы и возможные действия. Хватит ли вам времени на подготовку, чтобы встретиться, скажем, сегодня за два часа до заката?

Я посмотрел на папку, подумала и кивнула. В общем-то для начала этого вполне достаточно. Прочитать, наметить ближайшие действия, определить, какие вопросы задать. Большего я все равно не сделаю, пока не осмотрю место убийства и не поговорю с окружением несчастного.

– Да, господин советник. Мне нужно будет приехать сюда?

– Нет, встретимся в Учительском луче, сразу осмотрите и лабораторию покойного. Буду ждать вас в Башне познания.

Я, прежде чем согласиться, вопросительно посмотрела на Йохана. Субординацию никто не отменял, так что одобрение начальства было необходимо. Полковник кивнул мне.

– Поступайте, как считаете нужным, капитан, – сказал он. – Я передаю вам чрезвычайные полномочия и тем самым разрешаю в рамках этого расследования действовать, не дожидаясь моего одобрения. Пока устно, но соответствующий приказ будет оформлен уже сегодня.

– Вот и прекрасно, – произнес Нарандрат. – Я со своей стороны также окажу любую приемлемую поддержку. Приступайте к работе, господа. Необходимо как можно скорее во всем разобраться.

***

Снова цокали копыта по мостовой. Снова я сидела в карете, только теперь уже одна, и смотрела в окошко.

Была середина сентября, и небо над Арвалией хмурилось тяжелыми серыми облаками, через которые едва пробивался свет бледного солнца, уже клонившегося к западу. Дул сырой прохладный ветер, срывавший с деревьев начавшие желтеть листья и швырявший их под ноги лошадей и прохожих. Я плотнее закуталась в теплый плащ и медленно выдохнула, прикрывая глаза и снова мысленно пролистывая папку в бархатной обложке.

На душе было тяжело. И дело было не в этом расследовании, нет. Конечно, оно обещало быть непростым, – но, в конце концов, это часть моей работы. Ведомство по особым убийствам, как никак. Печалило меня другое, и избавиться от этой печали пока ну никак не получалось.

Нечестно… Несправедливо… Почему должно быть именно так?!

Иногда нет ничего горше правды. Вроде и понимаешь, что это данность, деваться некуда, – и все равно как-то грустно.

При том, что, на самом деле, все было ожидаемо. Просто мы, даже будучи взрослыми, не всегда задумываемся, что люди вокруг нас не вечны. Мы знаем, что такое смерть, мы теряли близких из-за прожитых ими лет, мы все понимаем… И все равно, когда эта самая смерть приходит на порог, мы обычно оказываемся совершенно не готовы.

Умом я понимала, что никакой трагедии не происходит, Бледная еще только виднеется призрачным столпом на далеком горизонте. Но сердце почему-то грустило так, словно она уже была здесь…

Лоренс Кадий должен был покинуть Департамент покоя в ближайший год. Ему уже было за семьдесят, он успел долгое время прослужить при дворе, прежде чем попал в наше ведомство, и чего только не произошло с ним за это время. В том числе многочисленные ранения. И вот несколько месяцев назад лекарь поставил его перед фактом – или он уходит с должности в почетную отставку и спокойно живет еще лет десять, а то и больше, если будет регулярно появляться в Больнице Королевы Алари, или пошатнувшееся здоровье откажет окончательно уже в ближайшее время. Лоренс – разумный человек и тоже хочет жить, так что скрепя сердце сообщил Йохану о своем намерении уйти.

– У меня сегодня день вопросов, – мрачно сообщила я, глядя на полковника, хмурящегося на меня через стол в своем кабинете, где на тот момент мы были уже одни. Даже Кларенс куда-то пропал. – И один вытекает из другого. Почему именно я должна сменить Лоренса, и как это связано с убийством мастера Келариса?

– Потому что это желание самого Лоренса, – отозвался Йохан. – Остальные его не устраивают.

– Ага. А я, значит, идеальный кандидат, – мои слова просто звенели сарказмом. – Человек, которого вы самолично регулярно отчитываете за излишнее упрямство и горячность, и у которого нет ни малейшего желания занимать руководящую должность.

– А тебя кто-то спрашивает? – Ладно, моему сарказму до сарказма Йохана – как из нашего королевства пешком до Великих Джунглей Эттины… То есть с севера огромного материка на самый его юг. – Все уже решено. Ты займешь место Лоренса в течение ближайших нескольких месяцев.

– Хорошо, – мрачно кивнула я. Ясно же, что за меня уже действительно все решили… Можно возмущаться хоть до конца жизни, толку никакого. Только Лоренса жалко… Он же без дела и зачахнуть может… – А причем здесь Келарис?

– Пока что о грядущем уходе Лоренса знаем только мы трое и лекарь, который тоже будет молчать. Но слухи уже просачиваются, он ведь последнее время все чаще посещает Больницу Королевы, и скоро место Лоренса постараются получить очень многие… Влиятельные люди. Включая тех, кто к Департаменту покоя не имеет никакого отношения. Последнее слово, конечно, останется за мной, но никто, включая короля, не поймет, если я назначу на такую важную должность человека, которого никто не знает по его делам. Я не говорю, естественно, что ты никто, Эмилия, не надо на меня так смотреть. Просто рядом с твоей кандидатурой будут очень громкие имена, и у тебя должно быть какое-то серьезное преимущество перед ними. Это дело, убийство мастера Келариса, и должно стать твоим козырем. Раскрой его – и получить должность тебе станет гораздо легче.

Как будто мне эта должность так уж нужна! Да я без нее хоть всю жизнь проживу! Безусловно, мне приятно такое доверие… Но зачем это надо?.. Я служу в Департаменте не ради продвижения по службе, мне важнее, что мое место уже позволяет делать мир хотя бы немножко лучше!

Ай, ладно, что сейчас об этом думать. Есть дела поважнее. Например, все то, что рассказали мне бумаги в темно-синей папке. Не так много, как хотелось бы, конечно, не плохо было бы в них указать, кто и за каким демоном убил мастера Келариса, но, к сожалению, этой информацией со мной пока никто не пожелал делиться. Жадины.

Содержание же в основном касалось работы алхимика в последние годы. Как и практически все крупные ученые, Келарис интересовался вопросом, можно ли передать человеку магический дар и, если можно, то как именно это сделать. Считается, что в этом могут помочь какие-то особенные зелья, которые, теоретически, способны пробудить в человеке ту часть его души, в которую боги когда-то на заре времен вложили магию. На чем основано это предположение? На том, что, судя по древнейшим хроникам, которым и десять, и пятнадцать тысяч лет, в какую-то уж совсем седую старину, примерно в Эру Первых мыслей, магией владели абсолютно все народы нашего мира. Почему в людях этот дар в какой-то момент заснул, не известно, зато его наверняка можно пробудить. Правда, здесь напрашивается вопрос – а почему же за все эти долгие тысячелетия так никому и не удалось добиться успеха?

Вот здесь и вступал мастер Келарис. Он считал, что в подходах, которые использовали ученые прошлого и настоящего, есть некая ошибка. Вроде небольшая, но именно она и не позволяет зельям работать, как надо. В чем эта ошибка заключается, я не поняла. Скорее всего, для этого придется изучить более подробные записи мастера. И не столько потому, что это нужно для дела, сколько из внезапно проснувшегося любопытства. Правда, совсем не обязательно, что я все пойму. В Академии я училась на факультете порядка, где готовят служащих для Департамента покоя и подобных ему учреждений, алхимию нам преподавали довольно поверхностно и с уклоном в практику. То есть я могу, при желании, смешать зелье, которое хорошенько обострит мою память на какое-то время или позволит мне провести несколько бессонных ночей без ущерба для здоровья, но вот почему отдельные компоненты зелья работают именно так, или как вообще развивалась эта наука, – не знаю, теорию нам давали ограниченно, а лезть в нее мне было откровенно неохота. Так что ученый-теоретик из меня никакой, я во всем в первую очередь практик. Но не лишена любопытства, так что обязательно попытаюсь продраться через эти дебри.

В бумагах говорилось также о нескольких ближайших помощниках Келариса. Над главной задачей он работал сам, не посвящая в тайну никого, поручая им только отдельные задания, которые никак не могли привести их к мысли, как именно трудится их великий учитель. Но проверить этих людей все равно надо, мало ли что. Думаю, убили несчастного мастера именно из-за этой работы. Два варианта: или кто-то хочет присвоить себе его труд, или хочет этот же труд похоронить на веки вечные. Первый вариант довольно сомнителен. Много кто занимается проблемой пробуждения в человеке магии, но признанных авторитетов, много лет отдававших все свои силы именно ей, как раз достаточно мало. Будет довольно непросто доказать, что это лично ты изобрел способ пробуждения магии и просто держал свою работу в тайне, еще и на фоне гибели мастера Келариса.

Вариант, что кто-то решил уничтожить эту работу подчистую, несколько более вероятен. Магия – сокровище и великий дар. Но даже у нее есть противники. Например, Орден Избранности, чьи последователи искренне убеждены, что магия – это, на самом деле, признак слабости и порока. Якобы иллатийцы сами по себе ничего не стоят и без своей магии не способны ни на что. Вот боги и пожалели бедолаг, дав им магию, которая просто не нужна людям, потому что они и так сильны, а магия сделает их слабыми, потому и был наш род когда-то избавлен от этого проклятья!

Так что этих ребят тоже не стоит сбрасывать со счетов. Как и личных врагов мастера Келариса. И кого-нибудь еще. Я вздохнула, откинулась на спинку дивана и закрыла глаза.

Похоже, меня ждет самое сложное и самое необычное дело за всю мою жизнь.

Глава 3

Патрис де Луар ждал меня в просторном холле Башни познания – огромного круглого сооружения, поднимающегося на внушительную высоту, прокалывая небо длинным золотым шпилем. Башня – одно из самых больших зданий Арвалии, и именно отсюда когда-то началась вся наша наука, наши учебные заведения. Сейчас здесь живут и трудятся ученые в самых разных областях, включая, конечно, и алхимиков. Сюда же приходят вчерашние студенты, желающие продолжить путь в науке, найдя себе дело по душе и учителя, который согласится взять их под свое крыло.

На стенах круглого холла располагались портреты в массивных золоченых рамах – наиболее значимые люди науки, которых знало королевство. Получить своей портрет в холле Башни – величайшая честь для любого ученого, настоящий подвиг. Поэтому и портретов было, на самом деле, не так уж и много, учитывая примерно три века этой традиции.

– Мастер Келарис был достоин того, чтобы его портрет был вывешен здесь, – проговорил Патрис, видевший, конечно, как я окинула взглядом круг картин, пока шла к советнику. – Жаль, что не успел довести до конца главное дело. Здравствуйте, капитан.

– Господин советник, – поклонилась я. – Не могу с вами не согласиться.

– Идемте, – Патрис кивнул в сторону одной из дверей в конце холла. – Проведу вас в лабораторию, там и поговорим.

Мы в молчании пересекли холл, и наши шаги гулко отдавались в пустом помещении. Даже странно, что здесь совсем никого, только стражники, охранявшие входы во внутренние помещения башни, которые без вопросов пропустили меня и советника дальше. Мне всегда казалось, что в Башне никогда не прекращается жизнь и работа… Во всяком случае, я помню ее именно такой. Но, может, из-за трагедии сегодня особый день?

– Как вам уже известно, – заговорил Патрис, идя чуть впереди меня по длинному коридору с грубыми каменными стенами и вкраплениями карция, – мастер Келарис работал над чрезвычайно важной задачей. Разрешить ее пытается уже далеко не первое поколение людей, но пока безрезультатно, никто и близко не подошел к разгадке. Сама по себе его работа не была тайной, все знали, над чем он трудится. Главная беда сейчас в другом – той самой причине злодеяния.

Он сделал паузу, видимо ожидая вопроса, и я решила, что почему бы, в таком случае, и не спросить:

– К убийству прилагается что-то еще?

– Да. Его Величество не стал говорить об этом в открытую в тронном зале, там легко можно подслушать каждое слово. Вы с полковником Ронгой ведь не заметили, как и когда вошел я? А таких тайных дверей там гораздо больше, чем одна. Большинство предназначены для слуг и гвардии, а есть те, которыми пользуется только король, королева-мать и некоторые наиболее близкие к королевской семье люди.

– А в лаборатории таких возможностей меньше? – Спросила я, проходя следом за Патрисом на лестницу, которая вела в подземную часть башни, где располагались лаборатории. Насколько помню, под землей и под несколькими слоями прочного камня их устроили, в том числе, и для того, чтобы в случае взрыва не пострадала наземная часть. А то всякое бывало, и Башню разок пришлось перестраивать кардинально…

– Да, там никто ничего не услышит.

Вход в лабораторию мастера Келариса охраняли гвардейцы. Увидев нас в конце коридора, они сначала одновременно положили ладони на рукояти мечей, но, узнав советника, немного расслабились, поклонились, когда мы подошли. Патрис отпер дверь, вошел, и я последовала за ним.

Довольно просторное помещение. Три длинных стола вдоль стен, на них разнообразные алхимические приспособления. Некоторые были мне знакомы, другие нет. Жаровни, книги, чернила, перья, одно из которых лежит на полу…

Возле большого темного пятна.

– Все произошло здесь? – Спросила я, подошла к пятну, осмотрелась. Обернувшись, измерила расстояние до двери. Вообще, конечно, убийце пришлось пройти шагов пятнадцать до алхимика, за это время можно успеть схватить оружие или хотя бы закричать… Но мне легко говорить, я офицер, а мастер Келарис был просто мирным стариком. Еще и наверняка не сразу понял, что происходит. А если и понял, что был бессилен что-ибо изменить…

– Здесь, – кивнул Патрис, наблюдая за мной и сцепив руки за спиной. Его лицо было задумчивым и немного печальным. – Уже после заката, но до полуночи, это точно. На закате ушел господин Морис Дерри, ученик мастера Келариса, его ближайший помощник. А в полночь сюда, как обычно, заглянула стража. Нашли только труп и весь этот бардак. Довольно странный, надо сказать.

– Странный? – Я чуть вскинула брови, поворачиваясь к советнику. – То есть, обычно все выглядит не так?

– Именно. Не следует думать, капитан, что все ученые настолько рассеяны, что у них постоянно все валяется, где попало. Мастер Келарис был аккуратен. То, что вы видите сейчас, – не его рук дело.

– Ага… – Я нахмурилась. – Уже выяснили, что пропало?

– Да. Забрали несколько рукописей мастера. Рукописей о самых последних неделях.

– Так…

Значит, причина именно в работе Келариса. То есть, это было ясно с самого начала, но подтверждение не помешает. И сразу напрашивается вопрос – зачем красть записи? Там все-таки было что-то ценное, и кто-то об этом знал? Точно надо поговорить с этим Морисом. Насколько знаю, принципы изучения пробуждения магии более-менее одинаковы у всех научных школ. Келарис не делал тайны из того, что использует некий новый принцип, но это не значило, что именно он – правильный. Просто новый, сколько их было за века… Но раз рукописи украдены…