Замуж за бомжа или фиктивный брак

– Вот он, – слышу голос и поворачиваюсь, но не успеваю посмотреть, кто там. Мне смачно так прилетает чем-то по морде. Чувствую, как хрустнули зубы, а в глазах звездочки запрыгали. Ну всё, я за себя не отвечаю. Держите меня семеро!

Глава 5

– Что вы делаете?! – кричу, сбегая с крыльца.

Размахиваю сумкой, в которой лежит специальный контейнер с едой из кафе. Я совсем про него забыла, а это древний медицинский бокс для стерилизации инструментов из нержавейки. Тяжёлый, наполненный. Стараюсь попасть по вонючему бомжу, а прилетает прямехонько в голову моего недавнего гостя.

– Ой, – вырывается из меня, когда вижу, как оседает на асфальт мой бомж.

– Валим, – даёт команду самый лохматый, а я только сейчас понимаю, отчего у меня слезятся глаза. Такая вонь вокруг!

Но не тут-то было. Рядом с визгом шин останавливается чёрный автобус «Мерседес» с надписью «Ритуал», и оттуда вылетают ещё три бомжа.

– Наших бьют! – с криками набрасываются на других бомжей.

Чёрный «Мерседес» стоит, за тонированными стёклами ничего не видно. Однако те, кто внутри, не вмешиваются. Складывается такое ощущение, что бомжей сюда специально воевать привезли. Территорию делят, что ли? Ничего себе у них машинки для перевозки.

Подбегаю к моему бомжу, который со стоном приходит в себя, держась за голову.

– Охренеть мне прилетело, – пытается проморгаться и расплывается в улыбке, видя меня. – Марьиванна, спасительница!

Бомж улыбается как-то странно, словно шире рот не может открыть. Ему там что, зубы выбило, что ли? Неужели стесняется, ну надо же.

– Вы как? Нормально? – забочусь о незнакомом мне человеке, почему-то трогаю его лоб на предмет температуры. А на лбу шишка красным наливается. Хороший у меня контейнер в сумке, для самообороны самое то. – Давайте в клинику, осмотрю вас.

– Всегда пожалуйста, – улыбается счастливо бомж, а я помогаю ему подняться. – И езжайте отсюда на хрен! – кричит он почему-то на микроавтобус, и тот дёргается с парковки, уносится в даль.

Бомжи дерутся, а я тащу своего пострадавшего в клинику.

– Куда ты его, Саша, – суетится вокруг меня Галина Михайловна, старшая медсестра. – Обгадит нам тут всё.

– Я чистый! – возмущается бомж. – Был, по крайней мере.

Усаживаю его на кушетку в приёмном покое и осматриваю лоб, при этом отбиваюсь от рук, что так и норовят проползти по моей талии.

– Так, судя по всему, удар был не сильный, – в очередной раз сбрасываю с себя наглые лапищи. – Будешь руки распускать, выгоню на улицу.

– Нельзя мне туда, убьют, – жалобно произносит бомж, а я печально вздыхаю. – Меня бы положить куда, что-то голова кружится.

– Может, сотрясение? – задумчиво смотрю на него, на шишку, на сияющие восторгом синие глаза. Вот мужик, а. Это надо было таким родиться, что глаз не отвести.

Н-да, давно ты, Александра, с мужчиной не была, раз на бомжей засматриваться стала. Даже в груди потеплело, а по низу живота вообще горячая волна гуляет. Надо было уделять своим физическим желаниям больше внимания, а то вот он, мужчина, рядом, и всё, накрыло.

– Документы у тебя есть? – строго спрашиваю его, снова скидывая ладони уже с бёдер.

– Неа, я ж бомж, – лыбится тот и ойкает. – Зуб выбили, гады.

– Покажи, – требую я, и он послушно открывает рот.

Вижу ослепительно белые, ухоженные зубы и кровь, а вот верхнего переднего нет.

– Откуда зубы у тебя такие? – кошусь на бомжа подозрительно.

– Так я недавно лишился всего, а до этого всё у меня было: и квартира, и машина, и почёт да уважение, – шепелявит начинающий страдалец.

– Так что же ты сразу на улицу, неужели никого нет, кто бы помог? – сомневаюсь я.

– Никого, сиротинушка я, всеми брошенная, – натурально всхлипывает парень. – Кинули меня с бизнесом, всё пришлось за долги отдать. Из квартиры на улицу выкинули в чём был, документы потом в метро отняли. Вот уже неделю бомжую.

– А чистый что какой? – всё ещё подозреваю парня во лжи.

– Так привычка, стираю на вокзале, моюсь там же.

Вот не хочу ему верить, ни одному слову, а мы, женщины, такие дурочки, что любого пожалеть готовы. В голову ничего не приходит, как я могу помочь этому несчастному. Но на помощь приходит всё та же старшая медсестра. Она уже в возрасте и сидит за столом, слушает наш разговор, слезу украдкой вытирает.

– Да что же мы, звери какие, – всхлипывает она. – Человека на улицу выбросим, а там эти подберут, научат воровать, попрошайничать, и пропал соколик наш. Надо помочь бедняге.

Смотрю на жалобное лицо бомжа, на сочувствующую ему Галину Михайловну.

– И что вы предлагаете?

– А вот что, – оживляется Галина. – У нас санитара сейчас не хватает. Любимый уже объявление второй месяц даёт, никто идти не хочет, хотя зарплата нормальная. Пусть на работу устраивается, документы выправим, у Сергея Геннадьевича знакомых много.

– А дальше?

– Жить как человек начнёт, работать, а там и на ноги встанет.

– А жить где ему? – спрашиваю встревоженно Галину.

– Да? – поддакивает бомж. – Где? Может, к вам, Марьиванна?

– Я не… – смотрю на него со всей строгостью. – Впрочем, не ваше дело.

– А жить будет у Петровича. Днём работать, а на ночь в комнату охранника. Там как раз койка пустует, – продолжает заботиться о бомже старшая медсестра.

Удивляюсь, как Галине Михайловне удалось всё так быстро решить. Вот что значит жизненный опыт!

– Может, он не согласен? – снова оглядываю пострадавшего.

– Я согласен! Ещё как согласен! – кричит бомж. – А че там делать надо, санитаром?

– Вот с этого и надо было начинать, прежде чем соглашаться, – хмыкает Галина и встаёт из-за стола. – Пойдём, провожу тебя в комнату Петровича. Приведёшь себя в порядок, поешь. Голодный, поди.

– А как же… – волнуется бомж, но Галина, как репей, чуть ли не тащит его за собой.

– Идите, и надеюсь, что больше милостыню просить не будете, – строго говорю ему в след и выхожу из приёмного покоя. Ну всё, моя совесть спокойна, помогла человеку, и отлично.

На улице уже никого нет. Бомжи прекратили свою драку и исчезли. Первый раз вижу, чтобы эти люди делили территорию. Я знаю, что Любимов с ними договорился, что у клиники никаких попрошаек, отпугивают клиентов. Но всё равно поблизости кто-нибудь да ошивался. За что Сергей Геннадьевич выговаривал главному из них, Миша, кажется. Тот пытался призвать своих к порядку, тем более Любимов часто подкармливал их с нашего кафе. Просто выносил несколько ланч боксов, а зимой как-то купил несколько тёплых курток и раздал мужикам. Поэтому клиника жила в мире с этими опустившимися людьми. С чего бы им драться сегодня, непонятно.

Глава 6

– Саш! – зовет меня Галина Михайловна, зайдя в кабинет.

– Да? – отвечаю я, выглядывая из-за стола.

Я выгребала из ящиков ненужные бумаги, и тут меня позвали.

– Иди, там твой бомж в обморок упал, – смеется Галина.

– В смысле? – вылезаю из-за стола, поправляя форму. – С чего бы?

– Да там привезли мужчину после аварии, живот весь наружу, а Любимов послал твоего с тазиком за льдом. Ну а когда бомж вернулся вместе с тазом и улегся ровненько у стеночки.

– Ой, а Любимов что? – испуганно прикрываю рот.

– Сергей Геннадьевич сел рядом с телом на пол и внушает емуподмозговую медитацию, – вполне серьезно повторяет по слогам Галина.

– Чего внушает?

– Да не знаю я, сами разбирайтесь. Ты же знаешь Любимова, -сердито отмахивается Галина и уходит, а я иду в приемный покой.

Пострадавшего уже увезли, мой бомж сидит, привалившись к стеночке, с туманом в глазах, а Любимов рядом с ним. Вытянул ноги, сложил руки на груди и что-то вещает на тему психических расстройств.

– Ты вот понимаешь, что менталитет бомжа он какой? –спрашивает у Вани. – Никакой, верно, – подтверждает свои слова Сергей Геннадьевич сам себе. – Вот ты кто?

– Ммм, – мычит бомж, оглядываясь в панике по сторонам.

– Правильно, ты человек! – поднимает указательный палец вверх Любимов. – Следи за пальцем.

Тут же водит из стороны в сторону, а Ваня провожает палец глазами.

– Нормальная реакция, дети будут, – поднимается Любимов с пола. – Мужик должен быть мужиком, а ты раз санитаром устроился, привыкай. Ваш подопечный?

О, а это уже мне. Быстро киваю, Любимов уходит, раздраженно качая головой.

– Вань, ты как? – подхожу к своему бомжу, а тот расцветает улыбкой.

– Марьиванна! – смотрит на меня как на леденец в подарочной обертке. За этот взгляд можно все простить.

Я два дня его не видела, пока на выходных была. Очень хотела, но повода прибежать в больницу не было. Да и как я объясню это медперсоналу? С чего бы мне в свои выходные быть в клинике. Даже причину не могла придумать, а сказать, что проверить своего бомжа не решилась. Еще будут пальцем у виска крутить.

– Вставай, тебе нужно сладкого чаю выпить. Голова кружится? –помогаю Ивану встать, подхватываю за талию, а тот и рад этому, сразу обнял меня своей лапищей.

– Немного, – жалуется мужчина, пока я его веду по коридору в комнату охраны, а точнее ночного сторожа. Вижу, как мой подопечный прихрамывает на левую ногу.

– А хромаешь почему? – строго спрашиваю его, когда останавливаемся посреди коридора.

– Не помню, – чешет затылок бомж.

Надеюсь, что у него там никакой живности нет? Хотя не должно быть, Галина Михайловна быстро бы пресекла такое дело.

– Ладно, сейчас разберемся, – толкаю дверь в комнату нашего сторожа, где сейчас проживает Ваня, и помогаю тому сесть на заправленную деревянную кровать.

Оглядываю помещение, я здесь еще не была. Работаю почти полгода, а сюда не спускалась, да и зачем мне? У нас пост охраны у входа, там всегда сидят двое. Клиника в ночное время принимает только экстренных больных, естественно, платно. Всегда есть дежурный врач. Мое лично дежурство завтра, попадает так раз в десять дней, но сейчас чаще, потому что нет Марии Ивановны и ее мужа, завотделением.

Вспоминаю, что я так и не сказала Ване свое настоящее имя, но тут же переключаюсь на его ногу. Бомж задрал темно-синюю штанину санитара и осматривает глубокую царапину на ноге с уже запекшейся кровью. Штаны в этом месте тоже испачканы, видимо, порезался недавно.

– Ох, горе ты мое, что же у тебя жить спокойно не получается? – присаживаюсь на корточки, осматриваю рану. – Сейчас схожу наверх принесу йод и бинт. Жди здесь.

Поднимаюсь, чтобы принести все необходимое, когда Ваня заявляет мне обиженным тоном:

– Обманула меня, – печально произносит он с таким видом, что хоть плачь. – Я думал, что ты такая вот… А ты! – отмахивается, как бы безнадежно, и отворачивается.

– А что со мной не так? – удивляюсь я.

– Ты замужем, дочка у тебя, а я-то думал…

– Я замужем?! – теперь я удивлена еще больше. Ну надо же, замужем, да и дочки у меня нет.

– Да, Марьиванна, я со всей душой к тебе, а ты…

Тут же понимаю, в чем дело, и впору смеяться в голос. Мой бомж явно навел про меня справки в клинике, называя мое имя и отчество, которое он знал. Девочки у нас на ресепшен рады поболтать с симпатичным мужчиной, почему бы и нет. Только вот рассказали они ему про нашего кардиолога, которую я замещала, а не про меня. Ну что, нужно признаваться, а то еще припишут Марии Ивановне роман с бомжом. Наши могут, им только дай посплетничать.

– Ошибочка вышла, – сообщаю обиженному Ване. – Мое имя Александра, и я логопед. Мужа у меня нет.

– Точно? – расцветает улыбкой без центрального зуба бомж. – А куда делся? Муж.

– А и не было его, а ты с какой целью интересуешься? – хмурюсь я.

– Да так, на будущее, – беспечно отвечает Ваня с лукавой улыбкой на лице.

– Никакого у нас будущего нет, – строго выговариваю бомжу, но ему плевать. Всем своим видом выражает счастье, что я свободна.

– Сашенька, ты не забудешь мне ножку обработать, ты же врач? – нагло заявляет Ваня. – А то мне еще работать надо, будь добра, а я пока здесь подожду тебя, отдохну.

Фыркаю, стреляя убийственным взглядом в Ваню, и выхожу из комнатушки, чтобы принести все необходимое. «Ножку» ему обработать, вот какой, а! Как быстро он тут освоился, однако.

Бегу и в коридоре снова наскакиваю на Любимова, который уже переоделся и торопится домой.

– Александра Петровна, у детей такие кроссовки бывают-с липучками, – притормаживает меня за плечи Любимов. – Я вам куплю их обязательно. Вы какой цвет предпочитаете?

– Что? – не понимаю, о чем он.

– Так вот, у нас, когда Макар бегал сломя голову по всему дому, мы ему такие кроссовки купили. Они к полу прилипают, и приходится с трудом ногу отрывать от плитки. Первое время Макарка вопил, однако помогло. Бегать перестал. Я вам тоже такие куплю, будете по больнице ходить, а не летать.

– Простите, Сергей Геннадьевич, – оправдываюсь я. – Но мне нужно…

– Конечно, конечно, бегите, – миролюбиво смотрит на меня Любимов. – Когда шею свою свернете на повороте, больничный не приму. На работу без опозданий.

И Любимов уходит, заставляя меня чертыхнуться и пойти дальше намного медленнее. Он прав, что тут скажешь.

Глава 7

Как я провел эти два дня, что моей Марьиванны не было? Чудовищно! Дед, с которым я делил коморку, пришел вечером и зыркнул на меня сердитым взглядом. Нет, если бы я здесь жил, то тоже не сильно бы обрадовался соседу, да еще и якобы бомжу. После драки у меня чесалось все тело, и я подозревал, что подхватил что-то у людей без места жительства. Пришлось даже снять вечером на часок, вызывая к себе Павлика.

Тот приехал быстро, привез какого-то платного доктора.

– Может, вы вернетесь домой, Степан Викторович? – причитал около меня Павлуша, когда мы сидели в черном тонированном «Мерседесе», а доктор осматривал мои порезы и ссадины.

– И проиграть пари? – возмутился я. – Или ты, Павлуша, хочешь пробежаться голым по Красной площади?

– Я?! – удивился мой секретарь. – Спорили вы…

– А побежишь ты, все верно, – кивнул я. – Ты только представляешь, какой шум поднимется, если мой отец увидит меня на первых страницах газет в чем мать родила?

– Ну да, ваш отец очень расстроится, – обреченно произнес Павлик.

– Вот и договорились, а значит, делаем все, чтобы пари выиграли мы. То есть я.

– У вашего отца в субботу юбилей, – напомнил секретарь. – И на следующей неделе запланирована командировка в Пекин.

– Я заболел, – тут же нашел я отмазку. – Да, доктор? Я болен?

– Блохи, – согласился платный доктор.

– В смысле?

– У вас блохи, поздравляю, – произнес таким тоном, будто я лишнюю почку себе приобрел.

– И что делать?

– Я вам выпишу таблетки, и купите шампунь в зоомагазине, помойтесь. А одежду придется сменить.

– Паша, слышал?

– Будет сделано.

В итоге вечер я провел в душе, где приемный покой. Вначале выпил таблетки, решил сразу три штуки, вместо одной, чтобы наверняка, а потом пошел мыться самым вонючим шампунем, что когда-либо был у меня в жизни. Когда вернулся в комнату сторожа, дед повел носом и сморщился.

– Ну ты и… бомж, – выдал старик.

– Так я он и есть, – улыбнулся, сверкая щелью вместо зуба в самом центре рта.

С зубами тоже придется что-то решать. Но этим я займусь завтра, а пока пришлось заварить себе химозную картошку в пластиковой банке. Гадость страшная, но дед ничего, я его тоже угостил баночкой. Сожрали с голодухи все подчистую, даже вылизали.

На следующий день лучше не стало, чесался я страшно, таблетки не помогали, хотя я выпил уже штук пять. Но Павлик подтвердил, что блох у меня нет, когда я снова вызвал его ближе к вечеру.

– Тогда почему я чешусь? – завывал я, расчесывая себе шею.

– Вернитесь домой, Степан Викторович, там и все пройдет, – уговаривал меня Павлик. – Если нужно, пробегу я по площади голым, да и отец ваш звонил, волнуется. Спрашивал, чем таким вы заболели, что на работе не появляетесь.

– И что ты сказал?

– Сказал, что-то несвежее съели, – неохотно признается Павлик.

– Ну и ладно, а насчет химии ты прав, может, у меня на картофельный порошок аллергия, – протянул я задумчиво, вспоминая, что ел на завтрак.

– Так может, вам из ресторана еду привезти? Я мигом! – обрадовался Павлуша.

– Ну уж нет, пари так пари, – рявкнул я, выбираясь из «Мерседеса». – Павлик, а почему тут «Ритуал» написано? – увидел надпись на машине и золотистый венок на капоте.

– Внимания меньше привлекает и останавливают реже, – тут же объяснил секретарь.

– Да? Ну ладно, – с сомнением произнес я, направляясь в клинику.

С главного входа мне вход заращён, но, когда начальства не было, я заходил туда через приемный покой. Девочки на ресепшен подобрались хорошенькие, разговорчивые. Сам удивился, что глазки мне начали строить. Но я кремень, у меня Марьиванна в сердце и еще кое-где засела. Поэтому и пошел все разузнать о своей спасительнице, да так расстроился, что чуть на пари не наплевал. Это надо, замужем, вот прямо сердце кровью начало обливаться. И дети есть, кошмар. Я детей не особо перевариваю. Своих не имею, а чужих и подавно. Да и муж как бы мешает немного. Это лишняя трата времени, жену из семьи уводить. Нет, не буду я рушить чужое счастье. Придётся отказаться от любви всей своей бомжацкой жизни.

Понедельник начался для меня беготнёй по этажам клиники. Почему-то все считали, что именно я должен им что-то принести, будь то тяжелые узлы с грязным бельем, коробки с лекарствами, аппарат УЗИ таскал только три раза на второй, четвёртый и потом первый этаж.

К обеду устал так, что ноги отваливались, а тут еще этот с кишками. Одна радость была за главным врачом клиники ходить, я даже блокнот у кого-то стащил и ручку, чтобы перлы его записывать. Это надо выдавать такое! Входим в палату к больному, а того нет. Главный поворачивается к медсестре:

– Так и пишите в выписке: больного в палате нет – значит, состояние удовлетворительное. А раз койко-место пустует – то готовим клизму.

И ведь сделали клизму запыхавшемуся больному, что бегал покурить на улицу. Главный так и сказал ему:

– У меня обход, вас нет – клизма есть. Доходчиво объясняю?

Я вначале удивлялся, почему с таким подходом в клинике полно больных. И ведь люди сюда платно идут лечиться, деньги-то не маленькие. Однако терпят такое обращение покорно и с улыбкой. А потом понял, что ничего просто так главный не назначал. Каждого больного помнил и диагноз его знал. И больные за ним ходили как приклеенные. Обстановка в клинике была уютной, весёлой, семейной, что ли. Пока я этого мужика с кишками не увидел. Здесь я и понял, что не гожусь на роль медицинского персонала. Но ради Александры готов на всё, придётся потерпеть. Тем более она не замужем, радость-то какая!

Глава 8

Следующие дни я довольно часто видела своего бомжа. Выглядел он, надо сказать, вполне счастливым и довольным, да и Галина Михайловна его хвалила, даже начала подкармливать, таская что-нибудь вкусненькое из дома. Я же старалась избегать встреч с Ваней, потому что он меня волновал, а я уже отвыкла от внимания мужчин. Вроде бы молодая, а жизнью побитая. Мне только бомжа в женихах не хватало.

Однако Ваня был совсем другого мнения. Часто ждал меня после работы на крыльце, провожал до остановки, восхищался моим внешним видом, в общем, делал всё, чтобы понравиться. Я уже собиралась с силами, чтобы сказать ему, что между нами ничего быть не может, когда произошло то, что перевернуло мою жизнь на до и после.

Последний приемный день на неделе, я работаю до шести, сонная и немного вялая к концу дня, так как вчера было ночное дежурство. Я его провела на ногах, и уснуть мне не удалось. После часа ночи поступил пациент сострой болью, пришлось вызывать Любимова и готовиться к операции по удалению аппендицита. Затем привезли мотоциклиста, сына нашего клиента. Парень упал и повредил ногу, сломал в нескольких местах, сняв лоскут кожи. Ваня при этом едва устоял на ногах, а Любимов выгнал его из приемного покоя.

– Санитар, вашу мать, – ругался Сергей Геннадьевич, осматривая мотоциклиста. – Пусть привыкает, а то так и будет под ногами валяться каждую операцию.

И лишь к утру всё успокоилось, Любимов уехал домой, а я поплелась к себе в кабинет, намереваясь часок вздремнуть. Но у кабинета сидел совсем несчастный Ваня и так смотрел на меня, что пришлось впустить и отпаивать сладким чаем, слушать его болтовню.

– Я же не крови боюсь, а мяса этого, – хрустя сушкой и нервно сглатывая, объяснял бомж. – Вот в магазине лежит мясо на прилавке, пофигу вообще. Сожрать могу, шашлык нарезать и замариновать, а тут вижу и всё, в глазах темнеет, руки трясутся, ноги куда-то заваливаются…

– Не подходит тебе работа такая, да? – зеваю во все тридцать два, чуть не сворачивая челюсть. – Можно и на другую устроиться.

– Можно, вот заработаю, документы новые сделаю и буду искать, – с готовностью кивает Ваня, подливая себе еще чай. – Ты не переживай, я у тебя на шее сидеть не буду.

– Да я и не переживаю, с чего бы мне на нее садиться? – удивляюсь я.

– Ну как же, парень должен содержать свою девушку, -улыбается Ваня, забыв про темную щель между зубами.

И смешной такой он с этой улыбкой, что смеюсь в ответ.

– Ну конечно, хорошо устроился. С чего ты взял, что я твоей девушкой стану?

– А почему нет? – возмущается Ваня. – Я пригожий, зуб вставлю вот и вообще красавец.

– Вот как вставишь, тогда и поговорим.

Утром ухожу домой, где в почтовом ящике меня ждет странное письмо, которое я потом перечитывала дома раз двадцать, не веря своему счастью и несчастью одновременно. Какая-то там дальняя родственница со стороны папы, о которой я в жизни не слыхала, оставила мне трехкомнатную квартиру в самом центре Москвы. Но с условием, что я получу ее, если выйду замуж в течение месяца после этого письма.

– Больная какая-то, – поделилась я с мамой, которая читала письмо вместе со мной. – Что за бредятина? Это шутка чья-то?

– А вдруг правда? – мама тоже не верила, но я видела, что надежда уже плещется в ее глазах.

Надо сказать, мы были в довольно плачевном положении. Двухкомнатную квартиру я снимала. У мамы был домик в Подмосковье, но очень старый. Мы его сдавали на лето семьям с детьми, что желали увезти своих детей на свежий воздух, а не держать все лето в городской квартире. Этих денег нам хватало почти на полгода. Плюс моя зарплата и мамина пенсия. Получалось, что за квартиру мы платили вместе с мамой. Уехать она в свой дом не могла, так как мне нужно было работать, а маме сидеть с моей двухгодовалой дочкой.