Замуж за бомжа или фиктивный брак

Диана Фад

Замуж за бомжа или фиктивный брак

Глава 1

– Степан Викторович, можно? – мой секретарь, который начинал работать при моем отце совсем молодым, заглядывает в дверь домашнего спортзала.

– Ну рискни, – выдавливаю из себя, лежа на татами.

Только что соскочил с брусьев, подтянувшись больше сотни, и теперь приятная боль в мышцах еще напоминает мне о том, что у меня кроме мыслей в больной голове еще и тело есть. Причем тело красивое, подтянутое, загорелое.

Девки слюной истекают, а мне по хрен.

Павел Иванович на полусогнутых подходит ко мне, опасаясь за свою нервную систему. Зря только за нее, я ведь и скрутить в узел могу, если мне не понравится, что он скажет, а мне не понравится, я уже знаю.

– Расписание на сегодня, – произносит как приговор себе Паша.

Медленно поворачиваю к нему голову, стреляя в мужчину взглядом, тот почти оседает на полусогнутых, но держится, гад.

– Если ты возомнил себя бессмертным, то продолжай, – на моем лице, видимо, отражаются такие хищные эмоции, что Павлуша начинает мелко подрагивать, однако продолжает.

– Через час у вас встреча с начальником стройки в Новоподрезково, затем совещание с учредителями. В мэрию вы должны попасть к четырем, после обсуждение нового контракта в ресторане, затем…

Гантель летит прямо в цель, но Павлуша, уже натасканный завсе годы работы со мной, уклоняется и облегченно выдыхает, подпрыгивает, когда железяка шмякается на пол.

– Продолжааай… – тяну угрожающе я.

Мой секретарь уже знает все мои привычки и на всякий случай отходит на пару шагов к двери. Летающие гантели – это так себе, цветочки еще. Нет, я, конечно, не горю желанием попасть в Павлушу, но какое же удовольствие шмякнуть что-нибудь на пол поблизости от него. Посмотреть, как он отпрыгнет в своем безупречном костюме, а потом поправит серебристый галстук. Всегда идеально выглядит, ни пылинки на белоснежной рубашке, воротник того гляди горло передавит.

– После ресторана… – осторожно начинает Павлуша.

– Стоп, вот здесь тормозни, – одним прыжком вскакиваю с татами, накидываю полотенце на шею.

Павлуша ждет терпеливо, прижимая к себе папочку с записями.

Обхожу его, направляясь к столику, где стоят бутылки с водой. Мне ее специально привозят из Франции. Беру одну бутылку, откручиваю крышку. Пью прямо из горлышка, игнорируя бокалы, что стоят тут же на подносе. Каждое утро прислуга начищает все в спортзале до блеска, меняет воду, полотенца. Вечером тоже, если я посещаю свой спортзал. Бывает, после работы приезжаю таким взвинченным, что только спорт до седьмого пота меня успокаивает, ну или секс.

Ставлю почти допитую бутылку обратно и смотрю на себя в большое зеркало на стене. Когда я проектировал зал, то сделал одну стену полностью зеркальной, чтобы видеть, как занимаюсь. В итоге некий нарциссизм во мне все же есть. Вот и сейчас придирчиво осматриваю широкие плечи, кубики на животе, подтянутый зад как крепкий орех. Как девка, тьфу.

– Так, Павлуша, еще одна попытка прочитать мне мое расписание, – поворачиваюсь к секретарю, усаживаясь на высокий табурет у барной стойки.

И да, у меня в спортзале есть бар. Витаминный, ага. Думал, буду пить коктейли с сельдереем там, зеленухой всякой. Хрен вот. И приготовят мне, и принесут в запотевшем бокале, а ни с хрена. То времени нет, то желания. Барная стойка с холодильником и мощным блендером есть, а желания пить эти коктейли нет.

– Степан Викторович, – укоризненно вздыхает Павлуша, а я поднимаю возмущенно красивую бровь.

Этот жест у меня отработан до мелочей, даже слов не надо. Как правило, он действует лучше всяких угроз. Павлуша сразу подобрался и сделал что-то невероятное. Вытер свой лоб своим же серебристым галстуком. Видимо, беднягу совсем пробрало от волнения.

– Я тебе помогу, – милостиво говорю секретарю, – Все убираем, оставляем только ресторан. Причем только мне, никаких встреч.

– Степан Викт… – начинает бледный Павлик.

– Слушай, Павлуша, – тот морщится, не любит, когда я его так называю, – Вот скажи мне, зачем мне все эти миллиарды, а? Что в этом хорошего, для чего я живу не своей жизнью, а вот по твоему этому дурацкому расписанию? Немогу заняться тем, что мне нравится, не могу с нормальной девушкой познакомиться, чтобы только я ей нужен, а не деньги мои. Вот скажи, я тебе нужен? Как человек нужен?

Мой секретарь морщится, словно лимон проглотил, потом вспоминает, что нельзя эмоции так явно выдавать.

– Завтра в шесть утра у вас самолет в Сочи, – ничего лучше не придумал Павлуша, чтобы разозлить меня еще больше.

– Да что ты говоришь?! – издевательски смеюсь в ответ, – И что мне в этом самом Сочи делать?

– Насчет строительства сети отелей….

– Тааак… Все! – спрыгиваю с барного стула и иду на выход, -

Машину, костюм, рубашку, обувь и кофе… И все это в обратном порядке.

Павлуша оживляется, бежит выполнять мои указания, а я иду в душ. Там долго стою под тугими струями воды, делая контрастный душ, то горячий, то ледяной… Эк меня пробивает. Так надоело все, что хоть волком вой. Интересно, что будет, если я вот прямо сейчас все брошу и свалю куда-нибудь на хрен. Что будет делать отец? И как сделать так, чтобы свалить и никто не узнал? Помереть если только. Хотя нет, так все узнают. Еще бы «скончался наследник и единственный сын олигарха Грачева. Ушел в самом расцвете сил. Был неженат, дурно воспитан, раздражен и всем недоволен. Запомнился всем своим бешенством, издевками, ненормальными выходками. Короче, одним психом стало меньше». Да, что-то так себе звучит. Надо бы немного карму себе подправить.

Выхожу из душа, обернув полотенце вокруг бедер. На специальной вешалке уже готов темно-серый костюм, черная рубашка. Быстро одеваюсь, подбираю часы, запонки, галстук. Приглаживаю рукой волосы, забыв про расческу. На столике у дивана в викторианском стиле уже стоит чашка с кофе, больше ничего. Я не пью кофе с сахаром или сливками, только черный, крепкий.

Через десять минут я уже сажусь в машину, которую подогнал к дому водитель. Ламборгини последней модели, матово-черная, моя любовь. Я готов ее мыть, полировать часами, но меня не поймут. Вообще машины моя страсть, я их меняю как перчатки. Обожаю скорость и звук мощного движка под капотом. Да и вообще, я себя люблю, а свои игрушки берегу. Но даже это в последнее время мне надоело. Кризис среднего возраста и это в тридцать лет. Надо бы к психологу походить, может что умное подскажет. Мне настолько скучно жить, что я даже готов терпеть эту нудятину в виде встреч с мозгоправом. Да, надо. Займусь этим на днях.

Глава 2

День длинный и такой насыщенный встречами, что, когда я вхожу в ресторан, уже готов послать всех на три буквы, но нельзя. Отец мне башку оторвет, если я профукаю контракт с этими китайцами. А те кивают, как болванчики, сложив ладошки у груди. Невольно дергаюсь, чтобы повторить их улыбки и жесты, но в последний момент морок спадает, и я просто протягиваю рукув обычном русском пожатии.

Китайцы еще больше расплываются в улыбках и жмут мою лапищу двумя руками. Первый раз в России, что ли? А вот это наводит на мысли.

– Павлуша, а где переводчик? – не оборачиваясь, шиплю на своего секретаря, пока у меня с китайцами тут полный затык.

Так и стоим около стола в ресторане, жмём поочередно руки.

– Тут где-то, – беспомощно оглядывается по сторонам Павлик.

– Быстро мне приветствие на китайском, погугли, твою мать, – бросаю ему, продолжая улыбаться своим будущим партнерам, переходя к третьему кругу пожатий. Никак остановиться не можем, так им понравилось.

– Nínhǎo, – произносит какое-то заклятие за моей спиной Павлик.

– Чего?!

– Это привет.

– Еще раз.

– Nínhǎo, – повторяет по-другому Павлуша.

– А че изменилось?

– Это «здравствуйте», – подсказывает секретарь.

– И как говорить?

– Но лучше nǐmenhǎo, – вживается в роль китайца мой секретарь, – Приветствие для группы лиц.

– Какое?

– «Здравствуйте».

– Это я слышал, а последнее что?

– Тоже «здравствуйте», но для группы лиц.

– Ты сегодня точно не с той ноги встал, – делаю я вывод и слышу позади себя обиженное сопение, – Nǐmen hǎo! – снова улыбаюсь китайцам, опять пожимаем друг другу руки.

Те совсем расцветают и что-то лопочут мне в ответ. Тут к столу подходит запыхавшийся переводчик, извиняется, и всё становится намного проще. Через час условия контракта обсудили, всех и всё устроило. Провожаю довольных друзей Поднебесной на выход, а сам срываюсь в клуб, где меня уже ждут друзья. Впереди два выходных, можно и оттянуться.

Далее всё по накатанной. Выпивка, девочки, музыка.Приветствую двух друзей, что постоянно тут зависают, и вместе тупо наливаемся, пока в глазах не начинает двоиться.

– Вот ты, Степашка, последнее время как волк на всех кидаешься, – обнимает меня за плечи Игорек, мой школьный товарищ. Точнее, даже не школьный, так как мы втроём ходили в элитную закрытую гимназию для мальчиков, – Чего тебе не хватает?

– Драйва нет, Гоша, – чокаемся, одним глотком вливаю в себя вискарь за триста баксов, – Всё надоело.

– Это потому, что ты псих, самый натуральный, – гогочет Игорек, – Нам всё нравится, всё устраивает. Папаши наши в своё время подсуетились, теперь только сливки пожинать.

– Я работаю, – огрызаюсь в ответ, кидая в рот кусок тонкой буженины с тарелки.

В клубе так орет музыка, что я Гошу едва слышу. Второй наш товарищ наблюдает, сидя напротив и наклонившись к нам.

– Да что за работа? Бизнес у вас налажен, сиди в офисе и штаны протирай, – отвечает Леха, разливая еще вискарь по бокалам.

– Я работаю! – повторяю уже с вызовом, бросая сердитый мутный взгляд на друзей.

– Так и мы так же работаем, как и ты, – лыбится Игорек.

– Вы дармоеды, – киваю им.

– А ты псих, тебе всё чего-то не хватает. Мы звали тебя потусить на Новый год, ты не хочешь, покататься на джипах в Эмиратах тоже, что ты хочешь?

– Морды ваши не видеть хотя бы неделю. И морду Павлика тоже, – оглядываюсь на соседний стол, где сидит мой секретарь, прижимая к себе папку с контрактом.

– А вот принеси нам справку, что ты не псих, и мы от тебя отстанем, – кричит, пытаясь перекричать музыку, Игорек.

– Да легко! – загораюсь я, – Прямо сейчас и принесу.

– На спор! – тут же встревает Леха, – Приносишь справку и месяц живешь как обычный трудяга без своих этих тачек, таунхаусов, слабо?

– Это еще зачем? – какой-то червячок сомнения все еще трезв в моей голове.

– Чтобы хандра тебя отпустила, – ржет Игорь, – Это ты, Леха, здорово придумал. А что, побудешь без своих золотых карт, водителей, секретарей и поймешь, что всё это приносило тебе радость!

– Без Павлуши? – пьяно ворочаю я языком.

– Тем более без Павлуши.

– Он мне нужен, вы что?

– Вот видишь, Гошка, он уже понимает, что ни хрена сам не справится, – разоряется Лешка, – А говорит, что не псих. Значит, ты трезвомыслящий…человек, – с паузой еле выговаривает трудное слово друг, – И явно псих.

– Да справлюсь я! Где тут вообще логика? – завожусь по полной, – Месяц я должен забросить все свои дела, да отец меня в порошок сотрет!

– Ну почему же все? В рабочее время в офисе появляться можно, а остальное время как все, Степашка. Съемная хата, деньги до зарплаты.Давай сюда всю свою наличность и карточки!

И что я делаю? Мне бы вот тут остановиться и всё отмотать назад. Так нет, я вынимаю из кармана портмоне и протягиваю Игорьку.

– На, подавись! – ворчу на него, снова разливая виски.

– Так, что тут у нас, – роется в моем кошельке Игорь, -Карты, карты, а вот и денежки… Так, Леха, ему тысяч пятнадцать хватит на месяц? – поворачивается к нашему другу, который пытается схватить со стола бокал с виски, но рука съезжает мимо.

– Лучше двадцать, – бормочет друг, все же ухватившись за бокал, – Ему еще хату снимать, а в Москве это недешево.

– Ладно, держи двадцатку и вот еще от меня пятьдесят долларов, – впечатывает мне в руку купюры, – Павлуша, разбей!

Мой секретарь подбегает к нашему столу и, даже не зная, о чем спор, разбивает наши сцепленные руки.

– А что на кону? – пьяно спрашиваю я.

– Кто проиграет, бежит голым по Красной площади, – обхохатывается Игорек, а мы с Лехой пьяно лыбимся.

– А кто проиграет? Вы чего будете делать, пока я бомжую? –начинаю икать, значит, моя доза уже превышена, всегда так.

– Ничего, наблюдать за всем этим. Короче, если ты справишься, мы с Лехой бежим по Красной площади, если нет, то Павлуша…

Вижу, как мой секретарь бледнеет и нервно ведет кадыком.

– Да пошутил я, – ржет Игорь, – Ты и побежишь.

– Ладно, – соглашаюсь я и отключаюсь, падая лицом прямо в тарелку с закуской.

Глава 3

– Прием закончен, – не глядя на дверь, говорю в сторону вошедшего.

Стою мою руки, затем вытираю полотенцем. Сегодня я замещаю Машу, которая уехала с мужем на курсы по повышению квалификации. В моем кабинете меняют светильники, поэтому временно принимаю в кабинете кардиолога.

– Ого, а я попал, – с тихим смешком отвечает мужской голос.Красивый такой, с сексуальной хрипотцой, что волнует. Немного волнует. Все-такия приличная молодая женщина, но такой голос всегда меня заставлял среагировать.В смысле, я слушаю собеседника, пока он не произнесет очередную чушь, как сейчас.

– Докторица супер, – продолжает собеседник, а я оборачиваюсь, удивленно приподнимая бровь. Что за малолетка там зашел?

Рассматриваю мужчину, медленно поднимая взгляд. Черные джинсы, белые кроссовки, выше темно-серое худи, под которым видно кусочек черной футболки. Ничего особенного, вещи чистые, фирменные, сразу видно, но вот выше. Невольно зависаю на красивом мужском лице. Не пойму его возраст. Мешает твердый, упрямый подбородок с небольшой ямочкой, немного заросший щетиной, красивые губы, искривленные в довольно обаятельной улыбке. Но самое манящее –это глаза. Черные ресницы и темно-синий взгляд, прожигающий насквозь. Так не смотрят молодые люди, а то, что этот мужчина старше моего возраста, заметно. А мне двадцать восемь, значит, для такого взгляда он бы не дорос обычной жизнью с бабочками в облаках.

– Не докторица, а доктор, – поправляю его, подхожу к своему столу. – Прием закончен, повторяю для особо глухих.

– Еще и кусается, – удовлетворенно складывает руки на груди мужчина. – Мне только печать штампануть, конфетка, – ухмыляется он.

– Я вам не конфетка! – тихо начинаю заводиться. – Выйдите из кабинета.

– Ты же кардиолог, да, Марьиванна? – оглядывается на дверь мужчина, где написано имя врача, которого я замещаю сейчас. – Бейджик так гласит.

– Допустим, но мое рабочее время вышло, приходите завтра.

– О, какие мы строгие, – обаятельно улыбается тот. -

– Марьиванна тебе не подходит, слишком официально, на училку в моем первом классе похоже.

– Так, мужчина, прошу покинуть мой кабинет. Мне начинает надоедать наш пустой разговор.

– А то что? – делает внезапно шаг ко мне.

Вдыхаю невольно его запах: кожа, лимон и что-то морское, вкусно.

– Что вам нужно? – растерянно спрашиваю его, когда рука парня обхватывает мою талию и притягивает к себе.

– Нужна была печать, что я не псих, – хрипло отвечает тот, глядя на меня своими штормовыми глазами. – А сейчас уже планы поменялись.

– Какие еще планы?

– Да вот как тебя увидел, так сразу и все поменялось. А я все думаю, что день сегодня какой-то жопистый.

– Какой?

– Жопистый, Марьиванна. Это когда все через жопу с самого утра. А теперь понял, это подготовка была, чтобы я тебя встретил.

– Бред какой-то, – вырываюсь из его рук. – Не смейте меня трогать!

– Ой, какая ты хорошенькая, когда злая. У меня встал! –подмигивает мне мужчина, а я, дура такая, невольно опускаю взгляд на его ширинку и тут же отвожу в сторону, мысленно хлопая себя по щекам. Идиотка совсем, что ли?

– Какая печать вам нужна? – все еще пытаюсь выглядеть как доктор, но получается плохо. Щеки начинают пылать, я знаю, что сейчас красная как помидор.

– Я же говорю, что я не псих, – ухмыляется тот и неожиданно садится на стул у моего стола, нога на ногу, белозубая улыбка до ушей. – А то мне многие не верят. Говорят, псих ты… Ванька, а я не он.

– Кто не он? – совсем потерялась я в его глазах.

– Не псих я.

– А кто?

– Бомж, просто бомж, – издевается тот.

Осматриваю его еще раз. Первым делом отмечаю чистые руки, одежду.

– Что вы мне голову морочите? Вы на бомжа похожи так же, как и я!

– О, так я ж помылся, конфетка, – притворно возмущается мужчина. – А шмотки… Отобрал у одного мажора, правда красивые?

Оглядывает себя со всех сторон, довольный, как котяра, что сметаны наелся.

– И кроссовки? – смотрю на белоснежную обувь, которая по улицам ходила разве что пять минут.

– Тут каюсь, в магазине стырил, – делает виноватую моську псевдо-бомж. – Вот правду говорю, не удержался. Подделка, скорее всего, раз даже не смотрели за товаром. Хочешь, я научу тебя тырить, а?

Наклоняется ко мне, снова затягивая своими глазами, гипнотизируя. Падаю куда-то в эту синюю бездну, даже пальчики в туфлях поджимаются. Бред какой-то!

– А запах? – тоже наклоняюсь через стол, демонстративно втягиваю парфюм, что исходит от мужчины. – Ты долларов на пятьсот пахнешь, козел!

– Ой, – шарахается тот, закрываясь от меня руками, словно я его уже бить начала. – Не бейте, тетенька, в «Лэтуаль» зашел, пока чистый. Не удержался!

– Так, мне все это надоело! – решительно встаю из-за стола, отодвигая свой стул. – Покиньте мой кабинет, товарищ!

– Тамбовский волк тебе товарищ, – произносит обиженно бомж, кидая на меня такие красноречивые взгляды, что вот губы кусаю, чтобы не заржать. – Недотраханная какая-то вы дамочка!

– Чего? – возмущенно иду на него, замахиваясь папкой, что схватила со стола. – Я тебе дам сейчас, недотраханная! А ну пошел вон из кабинета! И как тебя только пустили в приличную клинику!

– Все, я понял!

– Что ты понял?

– Ошибся, беру вину обратно, – тут же поднимает руки бомж. -Возьмете на перевоспитание? А? Я хороший.

– Все, вызываю охрану, мое терпение кончилось, – решительно иду к столу и беру телефон.

– Да ушел я уже, – хлопает дверью мужчина, а я облегченно выдыхаю. Ну каков наглец, а?

– А печать? – снова заглядывает красавец.

– Изыди! – кидаю все-таки папку в уже закрытую дверь.

Бумаги летят по кабинету, провожаю их взглядом.

– Ну а печать то где получить?

– Да капец тебе, скотина такая! – взрываюсь я и срываюсь с места.

Распахиваю дверь, вылетаю в коридор и натыкаюсь на главного врача, Любимова Сергея Геннадьевича. Причем так, что чуть не валю его с ног.

– Вай, Александра Игоревна, не заметил, что вы килограммы набрали, чтобы тут у меня борьбой сумо заниматься, – Любимов еле удерживает равновесие, цепляясь за высокий фикус в кадке.

– Убью! – вращаю головой, выискивая моего психа, которого и след простыл.

– Я давно думал об этом, – задумчиво произносит Любимов, оглядывая мою растрепанную прическу и халат.

– О чем? – прихожу постепенно в себя, успокаиваюсь и с ужасом смотрю на Сергея Геннадьевича.

– О том, что персоналу клиники нужно сделать прививки от бешенства, – на полном серьезе произносит Любимов. – Время сейчас какое-то мутное. Покусаете еще кого, не разобравшись, плати потом за ущерб, -выкладывает он и уходит по коридору, оставляя меня стоять с открытым ртом.

Глава 4

– Павлуша, мне срочно нужны бомжи, самые настоящие, – звоню своему секретарю, пока иду по улице с телефоном в руке, – штук пять, хотя нет, перебор будет. Давай парочку. Только самых бомжацких, вонючих.

– Вы где, Степан Викторович? У Игоря Николаевича или Алексея Семеновича? – тут же спрашивает Павлик. – Я сейчас приеду с водителем, заберу вас.

– Я трезвый! – взвываю в ответ.

– Ну да, ну да… Так где вас забрать? – не верит Павлик.

– Слушай сюда, Пашенька, – сердито говорю ему. – Бомжей мне к клинике быстро!

– Да где же я вам их найду! – возмущается мой секретарь.

– Уволю.

– Будет сделано.

Сижу жду около крыльца клиники, кручу телефон в руках. За каким чертом мне нужны эти бомжи? А вот за таким. Уж больно мне эта Марьиванна в душу запала, а легенду надо поддержать. Моя одежда, обувь и парфюм сделали свое дело, и она мне не поверила. Нужно как бы создать другую обстановку, чтобы врачиха прониклась ко мне если не любовью, то хотя бы сочувствием. Сегодня первый день моего бомжевания, и я не хотел бы спать где-нибудь в подъезде или на лавочке в парке. Нужно срочно попасть домой к кому-нибудь, а желательно к этой дикой кошечке, которая так мило показывает свои зубки.

Когда я проснулся утром после нашей с друзьями пьянки, у меня не болели разве что только брови, но пари я вспомнил четко. Естественно, ни в какое Сочи я не полетел, за что выслушал от отца получасовую проповедь, какой я никчемный сын, пропащий, да и вообще на фиг им не нужен. Такая тоска потом навалилась, что хоть волком вой. И решил я все поменять. Вот так взять и обрубить все связи с моим обеспеченным и довольно уютным миром.

Нет, я не подался в монахи, не принял буддизм и не полез на Тибет, хотя мысль такая была, признаю. Но я тут же вспомнил, что тогда придется побриться налысо, а так голова мерзнет. Пробовал как-то, не подошло. В горах-то холодно. Лучше я туда потом просто съезжу, взять хотя бы с собой врачиху эту.

Справку еще эту нужно получить, что я не псих. Игорек уже звонил, интересовался, дали мне такую бумажку или нет.

– Ну как ты там? Бомжуешь? – ржет друг в трубку.

– Сижу на крыльце, милостыню собираю, – отчитался ему, отправляя селфи, где я и правда на крыльце. Для пущей правды положил перед собой снятую бейсболку.

Игорек там чуть кони не дал, пока обхохатывался, я даже звонок отключил, мало ли. Положил телефон в карман брюк и тут же увидел, как в бейсболку летит смятая и грязная сторублевка.

– Ээ, у меня шапка чистая вообще-то, – возмутился я, поднимая глаза и тут же закрывая рукой нос.

От бомжа, что стоял передо мной, исходила такая вонь, что впору концы отдать, задохнувшись.

– Ты это, вали отсюда, – проскрипел бомж, шепелявя и обнажая гнилые зубы.

Я тут же провел языком по своим идеальным белым зубам, проверяя, все ли на месте, и приуныл. Никогда мне за бомжа не сойти, однако, я же могу сказать, что начинающий, да?

– Чего это мне уходить? Только сел, – возмутился я, притягивая к себе бейсболку с деньгами. Пока с Игорьком разговаривал, туда еще кто-то мелочь кинул, надо же, а место-то хлебное.

– Это я решаю, кому тут можно сидеть, а кому нет, – прорычал бомж. – Тут Ванька сидит, сегодня только задержался.

– Так я и есть Ванька, – заулыбался в ответ. Сегодня мне никак не хотелось говорить свое настоящее имя. Ванька и Ванька.

– Ты точно не он, – покачал лохмами бомж, а я еще больше сморщился. Тут и духами улейся не перебьет.

– Ну так я за него посижу, – предложил бомжу. – Тебя как звать-то?

– Миха я, даю тебе пять минут. Освободи место!

– Да вот еще, мне здесь нравится. Чистенько, уютненько.

– Как пожелаешь, сам напросился, – Миха развернулся и покосолапил куда-то в глубь двора, а я засел дальше, пока из клиники не вышел какой-то мужик.

– Сидишь? – спросил меня, с подозрением оглядывая мою приличную одежду, а особенно белые кроссовки.

– Сижу, – а что я еще скажу ему, что погода хорошая?

– А Миха где? – неожиданно спросил мужик. Вот как, этот тоже из бомжей что ли? Вроде с виду приличный, на пальце золотой ободок обручалки, черные джинсы фирмачевские, куртка кожаная, у меня такая же в шкафу висит. Ничего так бомжи пошли, с хорошим доходом, надо сказать.

– Во двор пошел, – махнул я в сторону высоток.

– Понял, передай ему, пусть на прививку от бешенства завтра все приходят, – сказал мужик, а я внутренне как-то вздрогнул. Не люблю я эти уколы с детства еще. – Только в клинику не пущу, пусть здесь ждут. Мои выйдут, все сделают, а то покусаете мне тут врачей и клиентов, кто работать и платить будет?

Мужик сказал и, вертя на пальце брелок от «Лексуса», пошел к припаркованной черной машине. Ничего так тачка, у меня была такая. Значит, это не бомж, а владелец этой клиники. На фига ему всех бомжей от бешенства прививать? Впрочем, все равно. Мне главное Павлушу дождаться, а то что-то интерес к моей персоне избыточный.

Сижу дальше, птички поют, солнышко пригревает, в бейсболку еще десять рублей упало. У меня даже азарт какой-то появился, давно не было. Стало интересно, сколько я вот так насобираю, если весь день просижу. Это вам не в офисе штаны протирать, тут харизма нужна, абы кому денег не дадут. Улыбаюсь на всякий случай прохожим, скрывая свои прекрасные зубы. Павлуша что-то задерживается, не везет мне бомжей, а врачиха скоро выйти должна.