Повелители стихий: начало

Если это была шутка, то она затянулась и смешной совсем не казалась. Дэш ощутил себя так, словно пол под ногами исчез. Он будто потерял чувство опоры. Он же вырос с тем, что практически всё в жизни имеет логичное объяснение. Дэш и сейчас пытался его отыскать, но пока не получалось. Он смотрел на отца и всем сердцем ждал, что тот вот-вот расхохочется, по-доброму ударит его по плечу, скажет «ШУТКА!» и объяснит, наконец, как он провернул фокус со светящимися пальцами. К несчастью, отец выглядел серьезным, как никогда.

– Скажешь что-нибудь? – спросил он.

– Я… Я… Прости, но я не знаю, что сказать…

В этот момент в гостиную заглянула мама.

– Парни, – позвала она, – вы почему ещё не спите? Живо в постель.

Дэш вопросительно посмотрел на отца.

– Ну ладно, давай, – мягко сказал он. – Иди спать. Завтра утром всё обсудим.

Буркнув родителям пожелания спокойной ночи, Дэш поплёлся к себе в комнату, споткнувшись по пути о ковёр. Он остановился у лестницы и оглянулся, давая отцу последний шанс признаться, что он шутил. Тот им не воспользовался. Он только кивнул Дэшу и повторил:

– Поговорим завтра.

Дэш ушёл.

Дин Пирс устало опрокинулся на спинку дивана и закрыл глаза, Эмили присела рядом:

– Ну что? Нет?

– Не знаю… – пожал плечами Дин и обнял жену. – Я думал, будет проще. Мне так тяжело найти нужные слова… Наверное, стоило позволить кому-то из Хранителей ему всё объяснить. Они ведь предлагали помощь, а я решил, что справлюсь сам. Это же мой сын. Кто знает его лучше?

Эмили склонила голову на плечо мужа.

– А представь, если бы это была Сьюзен?

Дин усмехнулся:

– Наша малышка обрадовалась бы. А Дэш… Нынешняя молодежь, как я погляжу, прожжённые реалисты. Со мной было проще, в детстве я даже мечтал о подобном.

– Не переживай, Дэш твоя копия, он поверил, просто пока немного… в шоке.

– Всё так скоро случилось… – протянул Дин. – Кажется, я вчера услышал легенду от отца, а уже рассказываю её своему сыну.

Эмили крепко сжала руку мужа и мягко сказала:

– Идём-ка спать. Понимаю, что для вас двоих переход Силы – важное событие, но, думаю, не менее важно нам с тобой выспаться перед новым рабочим днём.

Дин поцеловал жену, и они оба пошли в спальню, выключив за собой свет. Дом Пирсов погрузился в плотную темноту, которую пыталось рассеять бледное нежно-голубое свечение, проникающее через окна, – свой след посреди пустующей комнаты оставляли луна и ночные звёзды.

Начало второе. Денис Князев. Изъяны.

Было ещё очень рано. На фоне светлеющего неба до сих пор виднелись бледные звёзды и полумесяц, не успела развеяться ночная прохлада. Люди с сонными лицами, стоявшие на остановках в ожидании автобуса, как стайки пингвинов, переминались с ноги на ногу в тщетных попытках согреться. Городские проспекты, обычно шумные, полные людских и автомобильных пробок, сейчас почти пустовали, а каждый, кого обстоятельства всё-таки заставили оказаться в это холодное утро на улице, торопился по делам. Среди этих людей был и Денис, однако он, в отличие от большинства, никуда не спешил. Он шагал медленно, слегка сутулясь и опустив голову, в попытке спрятать голубые глаза за торчащей из-под капюшона русой чёлкой.

Денис любил пройтись по городским улицам, затерявшись среди прохожих. И хотя сегодня погода не слишком располагала к прогулкам, оставшиеся до начала уроков два с половиной часа он предпочёл провести вне дома: всё лучше, чем терпеть выходки отца, борющегося с последствиями очередной попойки. Денис бродил по выученным дорожкам, охваченный меланхоличным настроением, и предавался ностальгическим воспоминаниям о жизни, которая была «до»: до этого города, до развода родителей и до треклятого Гинара.

«Ну хорошо, – мысленно одёрнул себя Денис. – Гинар, может быть, сам по себе прекрасный человек, но ведь именно с него всё началось».

Много лет назад он появился на пороге квартиры отставного офицера Князева Сергея и преподавательницы английского Князевой Марии и без сожалений принялся превращать в руины их маленький, устоявшийся, хорошо сложенный мирок. Сначала Гинар рассказал легенду о Духах Стихий и о древних орденах, а после с горячностью взялся доказывать, что один из Духов избрал маленького Дениса своим следующим Носителем. Никто не стал бы слушать чудаковатого незнакомца, но тот продемонстрировал глубочайшую осведомлённость о семействе, чем заставил относиться к себе серьёзно: он знал то, что не мог знать никто, включая самых близких родственников. А в довершении, чтобы исключить даже малейшие сомнения в своих словах, он явил настоящее чудо… По крайней мере, так о случившемся отзывался отец.

Он рассказывал, что Гинар вручил Денису какой-то медальон, и как только золотистая побрякушка оказалась в маленьких ручках, в закрытом пространстве квартиры поднялся нешуточный ветер, взбучились шторы на окнах, заходили ходуном подвесы на люстре, с журнального столика улетели газеты. Стоило Гинару забрать медальон, и шторм мгновенно исчез.

В легенду пришлось поверить, но что делать с новой реальностью, никто не понимал. Незваный гость посоветовал просто жить дальше, как прежде, но и не забывать об осторожности. Ведь отныне Денис становился целью для Искателей – ордена, желавшего видеть мир в хаосе. Гинар обещал, что у Князевых ничего не изменится в связи со свалившимися на них обстоятельствами, что его основная задача как Хранителя именно в том и состоит. Однако обещания он не сдержал. Всё начало рушиться почти сразу.

Сначала был престранный инцидент с попыткой похищения маленького Дениса прямиком с детской площадки возле дома. Отморозкам удалось лишь отхватить порцию тумаков от Сергея, задержание полицией, срок за хулиганство и «две минуты славы» по местному телевидению. А вот Мария, наблюдавшая попытку похищения сына и драку мужа с двумя негодяями, получила натуральный нервный срыв.

Чтобы успокоить жену, Сергею пришлось перевести семью подальше от места, где произошло столько неприятных событий. Предполагалось, что новый город, новая квартира и новая работа окажут положительное влияние на душевное равновесие Марии, но случилось точно наоборот. Её срывы учащались, они глушились крепкими напитками, что не могло нравиться Сергею. Естественно, возникали скандалы.

Денису не было и семи, когда ему пришлось воочию увидеть бесчисленную по счёту ссору родителей. Его мама, будучи в состоянии, располагающем к откровениям, выразила уверенность, что у неё с Сергеем родился странный ребёнок из-за их разницы в возрасте почти в двадцать лет. Тогда она много чего наговорила, в том числе вспоминала некоего испанца, работающего патоэкологом, и который, «несмотря на специализацию, всё равно намного более нормален, чем вся семейка Князевых». Позже оказалось, что испанец реален. Больше того, Мария предпочла связать свою дальнейшую судьбу с ним, а Сергея и Дениса оставить в прошлом.

Родительские скандалы Денис помнил очень хорошо, в отличие от Гинара и того, что так называемый Хранитель привнёс в его жизнь. Но о том, чего Денис не помнил, он знал со слов отца.

Это сейчас папа большую часть времени находился в невменяемом состоянии, а раньше ему удавалось держаться молодцом. Он не опустил руки, когда остался один: устроился охранником, на скромную зарплату и пенсию отставного военного отремонтировал квартиру, отправил сына в первый класс и приложил все усилия, чтобы учёба ладилась.

Начальную школу Денис окончил отличником. Отец, видимо, решил, что на том родительский долг исполнен, и как-то незаметно для него привычным стало проводить выходные в сомнительной компании с горячительным. Позже «выходные» стали продлеваться и затягиваться, что закономерно привело к потере работы. Нормальным стало отсутствие еды в холодильнике и неоплаченные счета за квартиру. Вскоре отцу уже не требовалась компания, чтобы отдохнуть. Он «отдыхал» днями напролёт дома перед телевизором, напиваясь до беспамятства. Не забывал он об одном – о Гинаре и о том, как одна глупая сказка разрушила всё, что ему было дорого.

Денис относился к легенде иначе, чем отец. Он не помнил инцидента, заставившего их сменить место жительства, он ни разу не становился свидетелем сверхъестественных чудес и уж тем более не чувствовал себя особенным, если не считать особенностью мистическую способность притягивать неприятности. Легенду и обещанный ею «дар» он предпочитал считать выдумкой, к которой отец отнёсся чересчур серьёзно. Ровно также он относился и к предостережению Гинара об Искателях. Денис просто, как мог, пытался справиться со своей рутиной: со школой, с беспутным родителем, с подработкой и с такими соблазнительными, но несбыточными мечтами на светлое будущее, где он живёт дорогой и приключениями, посещая самые отдалённые уголки планеты, а на закате дней обосновывается на диких побережьях Камчатки.

Пока что самые приятные воспоминания были родом из младшей школы: друзья, успехи в учёбе. Класса с седьмого всё полетело в тартарары: оценки скатились, друзья сменили школу, пагубные увлечения отца стали принимать фатальный характер. Денис остался совсем один, если не брать в расчёт хорошего друга по переписке, но он жил за тысячи километров на другом континенте. Тогда же, ко всему прочему, в класс перевёлся паренёк по имени Игорь Сухин – тот, кто внёс самый значительный вклад в превращение школьных будней Дениса в настоящее испытание.

Поначалу показалось недоразумением то, что Игорь, сын состоятельных родителей, поступил на обучение в самую простую, ничем не примечательную школу: таких обычно пристраивают в элитные гимназии или престижные лицеи, но вскоре кое-что прояснилось. В свои тринадцать он умудрился попасть на учёт в отдел по делам несовершеннолетних, а предыдущая школа избавилась от него с таким трудом, что слава об Игоре Сухине прокатилась по всем учебным заведениям города. Родителям пришлось обустроить в школе № 83 целый компьютерный класс, только для того чтобы директор разглядел в их сыне потенциал. Зато ученики почитали за честь, если такая особа окажет им внимание. Вокруг Сухина быстро сформировалось постоянное окружение – целая банда лизоблюдов и подхалимов, готовых на любые выходки, лишь бы оставаться в его кругу и пользоваться его влиянием, которое от года в год росло и ширилось. И так уж случилось, что шайка Сухина находила особое удовольствие в том, чтобы докучать Денису. Он стал для них удобной мишенью, потому что за него не прибежала бы устраивать разборки взволнованная матушка или разгневанный отец.

Денис старался держаться от них подальше, но Игорь и его свита, видимо, считали день прожитым зря, если не испортить кому-нибудь жизнь. Запереть на ночь в каком-нибудь кабинете, спрятать вещи, выкинуть тетрадь с домашкой – самое безобидное из того, что они вытворяли. А вообще они могли и деньги отнять, и побить, если попытаться им сопротивляться. Самый худший случай произошёл в девятом классе на уроке физкультуры: играли в баскетбол, физрук распределил Дениса в команду Сухина. Тот, конечно, не обрадовался, но постарался извлечь из досадной случайности максимум веселья для себя и своих дружков. Они играли настолько грубо, что к концу урока Дениса в срочном порядке госпитализировали с переломами рёбер. Физрук до последнего отказывался замечать неспортивное поведение, впрочем, он до сих пор считает Дениса просто рохлей. Случай родители Сухина замяли, заплатив старшему Князеву за обещание не поднимать шум.

Со временем нападки стали восприниматься как прискорбная неизбежность. Однако через год произошло объединение с одним из параллельных классов, где, на счастье, оказались люди, так же сильно ненавидевшие Сухина, как и Денис, что по случаю стало началом крепкой дружбы, и школьные будни стало переносить значительно проще.

Самый близкий из друзей, Антон Алаев, тоже попадал в немилость банды Сухина, но тот мог за себя постоять, поскольку с малых лет занимался каратэ. Денис и сам серьёзно подумывал приобщиться к этому виду боевых искусств, но в итоге предпочёл тратить свободное от школы время на занятия английским и на подработку – один добрый человек согласился взять Дениса грузчиком на неполную смену – заработанного вполне хватало, чтобы наполнить холодильник съестным и даже кое-что отправить в копилку…

Погружённый в невесёлые размышления, Денис проболтался на улице довольно долго и не заметил, что до начала занятий осталось всего полчаса. Пришлось торопиться. Когда Денис сошёл на узкую, протоптанную ногами сотен учеников земляную дорожку, ведущую к школьному футбольному полю, часы показывали без пяти восемь.

Тропинка упиралась в ограду из железных прутьев, пару тройку из них выдрали. Денис пробрался через прореху в заборе и пошёл по стадиону. У главного входа толпились небольшими кучками ученики: одни, спрятавшись за углом школьного здания, тянули сигареты, другие, встретившись с друзьями, просто из-за неохоты заходить в душное помещение, стояли и болтали. Среди них Денис заметил своих друзей и чуть ускорился.

Вдруг позади разразился вызывающий хохот, очевидно, не маленькой компании. Денис посмотрел назад, увидел группу примерно из шести человек, возглавляемую Сухиным, и тут же пожалел, что оглянулся и тем самым дал повод обратить на себя внимание.

– Дэнчик! – окликнул Игорь и весело помахал рукой.

Денис, пытаясь сохранять непроницаемое выражение лица, пошёл дальше, хотя прекрасно понимал, что уже попал в поле их интереса, и избежать нежелательного контакта не удастся.

– Э! К тебе обращаются! – угрожающе выкрикнул кто-то из компании.

Послышались быстрые шаги, через секунду на плечи Денису упала тяжёлая рука Сухина.

Игорь был практически одного с Денисом роста, чёрные волосы, как всегда, уложены в соответствии с последними модными тенденциями, тёмные глаза светились от предвкушения веселья.

– Проблемы со слухом? – спросил Сухин, когда подтянулись его дружки и встали плотным кругом.

– Чего тебе? – спросил Денис спокойным, почти скучающим голосом.

– Эй, рожа, ты чо такой дерзкий?! – рявкнул Воронов Андрей – один из бессменных членов компании.

– Да тихо ты, – успокоил своего друга Игорь. – Дениска не хотел. Да?

Не желая нарываться на неприятности, тот выдавил:

– Как скажешь.

По кругу прокатился довольный хохоток.

Игорь жестом призвал к тишине. Он повернулся к Денису и стащил с его плеч рюкзак. Денис попытался схватить сумку, но кто-то отдёрнул его.

– Деньги? Кредитки? Другие ценности? – весело спросил Игорь, рисуясь перед друзьями.

Денис вместо ответа снова попытался забрать рюкзак. Воронов схватил его за ворот куртки и оттянул подальше от Сухина.

– Да какие у этого ущербного могут быть деньги? – усмехнулся один из компании.

– Не скажи, – протянул Игорь, – Дэнчик у нас почти всегда при деньгах. Да, Дэнчик? Где ты их берёшь, кстати? Вряд ли у своего не просыхающего отца…

– Да есть места… – проговорил Денис, – работа называется.

– Так ты их зарабатываешь?

Игорь расстегнул молнию рюкзака, вывалил содержимое на мокрую, грязную траву: учебники, тетради, блокнот, оказавшись на земле, намокли, масляная паста на листах тетрадей растеклась, образуя большие синие пятна. Игорь небрежно раскидал вещи ногами в поисках чего-то более ценного. Оттолкнув один из учебников, он остановился и склонился над ним. Оттуда выпало несколько купюр – всё то, что Денис заработал за прошлые ночные смены и забыл переложить в тайник дома.

Сухин собрал купюры и с демонстративным разочарованием вздохнул:

– Негусто. Но, конечно, лучше, чем совсем нечего.

Денис попытался выхватить деньги, но Воронов заметил его попытку, с силой дёрнул Дениса за ворот, и тот под дружный гогот повалился на спину.

Игорь протянул ладонь, чтобы помочь подняться, Денис выругался и пнул его по руке. Тут же откуда-то сбоку прямо по лицу прилетел тяжёлый кулак. Денис перекатился на бок, подтянув колени к груди и прикрывая голову локтями на случай, если последуют ещё удары.

– Поднимайся, – скомандовал Сухин.

Дениса вздёрнули на ноги, кто-то даже отряхнул ему штаны и куртку.

– Считаешь их своими? – спросил Сухин, потрясывая деньгами над головой. – Тогда отними. Своё нужно уметь отстаивать. Покажи, на что ты способен, покажи… силу.

Он с вызовом смотрел в глаза Денису, точно зная, что его оппонент не осмелится лезть в драку с таким численным перевесом не в свою пользу. А Денис серьезно прикидывал, каковы его шансы успеть съездить по наглой морде хотя бы раз.

– Так я и думал, – не дождавшись никаких действий, проговорил Игорь.

Компания зашагала прочь.

Денис собрал разбросанные вещи, как смог привёл себя в порядок и медленно поплёлся к входу. Место удара сильно ныло, по ощущениям назревал синяк.

Судя по тому, что коридоры пустовали, звонок уже прозвенел. Денис поспешил к кабинету русского языка, постучал в дверь, перешагнул порог и на автомате проговорил обычную для таких случаев фразу:

– Здравствуйте. Извините за опоздание. Можно войти?

Алевтина Павловна – преподаватель русского языка и литературы, женщина в летах, считающая, что за опоздание надо бить розгами, а прогул должен караться расстрелом, – повернулась к входу. Увидев Дениса, её лицо исказилось от негодования, но всего на мгновение. Она быстро взяла себя в руки и проговорила:

– К директору.

– Простите, случился форс-мажор, – оправдывающимся тоном сказал Денис. – Я не виноват.

– Прекрасно, расскажете Александру Геннадьевичу.

Учительница подошла и подтолкнула Дениса к выходу, скомандовав классу приступать к сто семнадцатому упражнению. Вдвоём они вышли в коридор, Алевтина Павловна схватила своими коротенькими, пухлыми, как сосиски, пальчиками Дениса за руку чуть выше локтя и поволокла за собой.

Они спустились в приёмную и ворвались в кабинет главного. Последнее время бывать у него приходилось довольно часто. За малейший проступок учителя тащили его на ковёр к директору, так что главу школы, Александра Геннадьевича, Денис знал намного лучше большинства учеников, равно как и директор весьма детально знал о положении дел своего ученика. К тому же, кроме ученическо-директорских отношений, их связывали ещё и деловые: с прошлого года Александр Геннадьевич разрешил Денису взять на себя плотнические обязанности. За полставки он исполнял несложную работу – чинил парты, заменял разбитое стекло по требованию, иногда приходилось что-нибудь подкрасить, – а директор смог уволить плотника и немного сэкономить бюджет. Выгодная для всех сторон сделка.

– Александр Геннадьевич, простите за беспокойство. Здесь очередной форс-мажор, – выпалила Алевтина Павловна и подтолкнула Дениса вперёд.

– Что у вас случилось? – тихо спросил директор, прикрывая рукой телефонную трубку.

– Снова Князев! Вы посмотрите на него! Мало того, что явился в школу в неподобающем виде, так ещё и опоздал. В который раз! Я уже не говорю об отвратительной успеваемости и полном игнорировании домашних заданий! Он саботирует учебный процесс! Я требую решительных мер!

– Алевтина Павловна, дорогая моя, идите на урок, – шёпотом посоветовал Александр Геннадьевич, прижимая трубку к груди. – А мы тут с Князевым побеседуем.

Учительница, одарив юношу испепеляющим взглядом, покинула кабинет, а директор жестом попросил Дениса подождать, а сам вернулся к разговору.

Кабинет Александра Геннадьевича представлял собой довольно тёмное помещение, где преобладала мебель в бордово-коричневых оттенках. Источниками света служили громоздкая люстра и два огромных окна, обрамлённых плотными шторами. У стен разместилось множество стеллажей, забитых книгами, бумагами и папками. На полу лежал старенький затёртый ковёр, посередине комнаты располагался массивный деревянный стол, по бокам стояли стулья с мягкими, но давно потерявшими вид терракотовыми подушечками.

Окончив разговор, Александр Геннадьевич положил трубку, одёрнул свой любимый ярко-малиновый пиджак, из-под которого торчал воротник серой рубашки, и откинулся на спинку кресла, где восседал, как на троне.

– Князев? – деланно удивился директор. – Неужели опять?

Денис не утрудил себя ответом на риторический вопрос.

– Ну вот что прикажешь с тобой делать? – вздохнул Александр Геннадьевич. – Родителя твоего вызывать бесполезно… Понравилось оставаться на дежурство после уроков? Что такое? Объясни, откуда у тебя гематома на лице? Что с одеждой? Подрался с кем-то?

В этот момент снова раздался телефонный звонок. Директор вздохнул ещё тяжелее.

– Подожди в приёмной, – попросил он.

Денис вышел из кабинета и сел на стул у стола секретаря. Школьная секретарша даже не повернулась в его сторону. Она была очень тучной женщиной средних лет, с необъятной талией. Туловище сразу, без каких-либо признаков шеи, переходило в несоразмерную телу голову с густой кудрявой клумбой волос на макушке. Она сидела на мягком мобильном кресле, уставившись в монитор компьютера. Создавалось впечатление, что кресло и женщина давно стали единым неразделимым целым.

Минут через двадцать тишины, перебиваемой лишь цокотом клавиш, зазвонил телефон и у секретарши. Оказалось, что это директор попросил пригласить Дениса пройти в кабинет – он зашёл и встал напротив стола.

Александр Геннадьевич успел налить себе чай и теперь сидел с кружкой и вазочкой с печеньем.

– Ну, рассказывай, – сказал директор, жуя крекер.

– Что рассказывать? – спросил Денис.

– Что с твоим лицом…

– Ничего. Просто упал.

– Упал, очнулся – гипс, – отрешённо пробормотал Александр Геннадьевич.

Прозвенел звонок с урока.

– Что у тебя по расписанию? – поинтересовался директор.

– Литература.

– Алевтина Павловна не будет рада видеть тебя на своём уроке в таком виде.

– Она в целом не рада меня видеть, – сказал Денис, пожимая плечами.

– У неё есть на то основания. Ты систематически нарушаешь школьные правила, которые едины для всех. Если сказано быть в школе в восемь, значит надо быть. Если предписан опрятный внешний вид, значит ты обязан приложить максимум усилий, чтобы выглядеть опрятно. Тебе действительно нужно проговаривать прописные истины?

– Обычно я так и делаю. Просто сегодня случился…

– Форс-мажор?

– Именно.

– У форс-мажора есть имя? Кто-то из наших учеников?

Пока Денис стоял и размышлял, не стоит ли прервать годы отмалчивания и сказать, наконец, о том, что творят Сухин и его друзья, в кабинет залетел Алаев Антон.

– Это дело рук Сухина! – яростно заявил он с ходу.

– Что конкретно? – снисходительно спросил директор.

Антон слегка покраснел, но собрался и выложил:

– Это, – он указал на синяк на скуле Дениса, – сделал Сухин со своими дружками. Он полшколы терроризирует, а все молчат, как будто ничего не происходит! С чего ему такое снисхождение?

Александр Геннадьевич вопросительно вскинул бровь и посмотрел на Дениса. Тот стоял, уставившись на друга, беззвучно повторяя: «Зачем ты сказал это? За-чем?».

– Князев, это так? – спросил директор.

– Так! – выпалил Антон. – Только слепой не видит!

– Алаев! Я обращаюсь к Князеву. Я надеюсь услышать его ответ.

Денис покосился на друга. У того был такой вид, что если Денис немедленно не скажет правду, то получит ещё один синяк, но уже от Антона. Директор не стал дожидаться ответа, он поднял трубку и попросил секретаршу пригласить в его кабинет Сухина. Игорь явился через несколько минут. Он поздоровался и встал рядом с Антоном и Денисом.

– Игорь, объяснись, – попросил директор мягким голосом.

– Что я должен объяснить? – невинно хлопая глазами, спросил он.

– Откуда у Князева синяки?

– У Князева? Ему лучше знать… – Игорь повернулся к Денису и спросил с еле сдерживаемой улыбкой: – Дениска, откуда у тебя болячка?

– Ну ты и кусок дерьма! – вспыхнул Антон. – Что, слабо признаться?! Мышь трусливая!

– Алаев! – вскрикнул директор, стукнув кулаком по столу, отчего подпрыгнула вазочка с печеньем. – Не выражаться! Подашь классному руководителю дневник. Я думаю, твоим родителям полезно узнать, что их сын ведёт себя как базарная бабка! Вон из кабинета!

Антон, грубо толкнув дверь, вышел. Директор посмотрел на Сухина. Тот стоял прямо, держа руки в карманах, и, в отличие от Дениса, одет с иголочки: в чёрные брюки и белоснежную рубашку. Денис глянул на свою рубаху. На ней не хватало двух верхних пуговиц, левый рукав испачкан, на брюках тоже виднелись грязные пятна.

Александр Геннадьевич вновь тяжело вздохнул и вновь попросил Дениса подождать в приёмной, а Сухина, в свою очередь, оставил у себя в кабинете.

Выйдя, Денис предпринял ещё одну попытку привести себя в порядок: отряхнулся, закатал рукав, чтобы пятно не слишком бросалось в глаза, пошоркал штанины брюк друг о друга, пригладил волосы. Потом вдруг понял, что секретарши нет на месте: обстоятельства сами велели воспользоваться ситуацией, Денис прижался ухом к двери директорского кабинета.