На грани: как я оказалась под столом у босса

Александр Абросимов

На грани: как я оказалась под столом у босса

Глава 1: Щекотливая ситуация

Мужской пах стремительно приближается к моему лицу, а мне даже деться некуда.

Под столом особо не разбежишься.

Я уже копчиком ощущаю преграду.

Н-да.

Не так я себе представляла серьёзный разговор с боссом.

Сомневаюсь, что на всём белом свете найдётся большая неудачница, чем я.

Длинные мужские пальцы в опасной близости от моего носа поправляют крупную пряжку ремня, заставляя меня нервно сглотнуть.

Ну зачем я на это пошла? А?

Мужской запах обволакивает меня.

Практически зажатая между бёдрами генерального, я на панике и ужасно боюсь, что меня в таком положении застукают.

Как на грех, раздаётся стук в дверь директорского кабинета, и прежде, чем Зарецкий отвечает, она открывается. Цокот каблучков секретаря запускает во мне нервную дрожь.

– Андрей Владимирович, ваш аспирин, – с придыханием произносит главная офисная сплетница.

Да чтоб у тебя набойки отвалились!

Мне видны мыски её туфель, и я на грани обморока.

Чтобы не выдать себя, двумя руками зажимаю рот и даже зажмуриваюсь, в красках представляя, что сейчас произойдёт.

– Спасибо, – усталый глубокий голос с бархатными нотками, кажется, доводит секретаршу до предоргазменного состояния, она с порнографическими интонациями продолжает предлагать:

– Может, вы хотите что-нибудь ещё? Сделать вам массаж воротниковой зоны?

Это теперь так называется?

Только глухой не услышит в этом, что низы хотят, только вот верхи, похоже, не могут.

– Если Градов мне ничего не передавал, я бы хотел посидеть в тишине. Это реально организовать? – довольно жёстко Зарецкий ставит на место подчинённую. – Сделайте так, чтобы меня не беспокоили.

– Принести документы на подпись? – не унимается эта нимфа.

– Вечером. Мне есть чем заняться. А вам?

Я бы сквозь землю провалилась, если бы меня так отбривали. Ну так-то – я.

Я вот дрожу между ног генерального, трепеща, когда щёки слегка касается тонкая льняная ткань его брюк. А повелительницу приёмной не пронимает.

– Ради вас я готова отложить всё. Это входит в мои должностные обязанности…

– Идите, Екатерина, – уже едва сдерживая раздражение, отпускает секретаршу Зарецкий.

Стоит двери за ней закрыться, как я осознаю, что вот теперь мне точно деваться некуда. И с минуты на минуту произойдёт самое страшное.

Впору начинать молиться, но я не умею.

Я всё ещё не открываю глаза и слышу, как кресло отъезжает от стола, как Андрей, мать его, Владимирович встаёт.

Надежда на то, что он захочет сначала пройти в уборную, брезжит так ярко и заманчиво…

Я всё-таки распахиваю ресницы и… встречаю промораживающий взгляд босса, заглянувшего-таки под стол.

Вижу, как расширяются его зрачки, заволакивая льдисто-серую радужку.

Голос, полный металла и злости, ударяет по нервам:

– И что это значит?

За день до этого

– В общем, я в крайне щекотливой ситуации… – несчастно признаюсь я, шевеля соломинкой лёд в опустевшем бокале.

– Лен, – хмыкает Таня, – как филолог я недовольна тем, что ты неправильно описываешь ситуацию. Это не щекотливая ситуация, это полная жопа.

Зимина умеет поддержать, ага.

Корниенко же, наоборот, на бесящем позитиве.

– Да ладно тебе… Просто забей. Не ходи на эту сходку, чтоб не пришлось оправдываться. А квартира… Ну можешь пока пожить в моей.

Я прям чувствую себя жалкой неудачницей.

После завершения универа началась чёрная полоса в моей жизни, и есть чёткое ощущение, что я двигаюсь вдоль неё, а не поперёк.

Танька нашла мне работу в одной из фирм своего уже мужа, Машка предоставит жилплощадь. Осталось поклянчить у кого-нибудь парня, чтобы совсем уж расписаться в собственной несостоятельности.

– Да не хочу я! – вырывается у меня. Голос дрожит, слёзы подступают, и тоска берёт нешуточная. – У меня уже есть своя квартира! Пока ещё есть.

– Ну да, я это понимаю, – Танька гладит меня по плечу. – Не понимаю только, почему твои родители вдруг решили, что квартира нужнее Кристине. Может, ты удочерённая?

Закатываю глаза.

Сама всё время ломаю голову, но у меня мамин нос и папины брови. Гены, так сказать, налицо. Кристина даже меньше на них похожа, чем я. Единственная причина, которая хоть как-то оправдывает родительские приоритеты, видимо, в том, что Кристина – моя младшая сестра – родилась слабенькой и в детстве очень болела. Вот и привыкли все её баловать, выполнять любой каприз и всячески обеспечивать ей комфорт.

Её и не ругали почти никогда и ни за что.

И позволялось ей всегда больше, чем мне, хотя разница у нас в возрасте совсем небольшая. Три года.

Ну и она, конечно, хорошенькая, как куколка.

И всё равно. Обидно.

– И что? Ничего нельзя сделать? Ну совсем-совсем? Ну не верю! – Машка такая Машка. Оптимистка, блин. За это и люблю её, заразу. Может, из-за подобного подхода к житейским трудностям, она и выходит всё время сухой из воды, как бы ни вляпалась. [О том, как Маша Корниенко талантливо вляпывается, можно прочитать в истории «Порочные сверхурочные» – https:// /shrt/Pahv ]

– Квартиру всё-таки придётся уступить сестре, – шмыгаю я носом. – Я почти смирилась.

– Я всё равно не понимаю, – начинает кипятиться Танька. – Ты ухаживала за бабушкой, а не Кристина. Бабушка тебе квартиру и оставляла, и вроде бы раньше совесть твою родню не подводила.

Я тоже считаю, что это несправедливо. Особенно аргументы, которые приводит мама. «Кристиночке нужнее. Ты всё равно одна, а у неё мальчик. Они хотят съехаться. Им семью строить».

Блин.

Машка снова влезает со своим радужным настроем:

– Погоди расстраиваться. Может, парень Кристину бросит ещё. И проблема сама рассосётся…

У меня вырывается ещё один душераздирающий вздох.

– Парень Кристины – это сейчас проблема последняя. Вопрос: что мне делать с главной? Торжество, чтоб его, уже в пятницу…

– Мне вот другое интересно, – Танька чешет бровь. – Чем ты думала, когда говорила, что у тебя роман с боссом? Почему не с голливудской звездой какой-нибудь? Неужели нельзя было соврать что-то более правдоподобное?

– Я не зна-а-аю-уууу, – вою я. – Они загнали меня в угол. А врать я вообще не умею. Вот и описала Зарецкого…

Боже, какой позор меня ждёт.

Кристина точно не упустит шанса позубоскалить.

Машка сочувственно вздыхает.

А что тут скажешь?

Мне было жизненно важно дать понять родителям и сестре, что я вовсе не такая безнадёжная, как они обо мне думают. Мама и так проела мне весь мозг, что я зря в универ пошла, хватило бы и колледжа. «Лена, – сокрушалась она, – вуз – это выйти удачно замуж, а не получить красный диплом. Синие чулки на брачном рынке не котируются. Жениха не нашла, даже парня завалящего нет. И хоть бы на работу достойную устроилась! Так нет же. Вот посмотри на Кристину…».

А что на неё смотреть?

Кристина учится на третьем курсе и, скорее всего, уйдёт оттуда в декрет, если с этим мальчиком – сыном судьи – всё сложится.

– Лен, ну хочешь, я поклянчу Градова, чтобы он попросил Зарецкого с тобой сходить на этот ваш праздник? – предлагает Таня.

Меня аж передёргивает.

Если ещё и её муж будет знать, как я облажалась…

Я к ним домой тогда точно приходить не смогу. Я и так вот-вот сгорю от стыда за своё враньё.

Господи, это я сейчас такая умная. А врала-то как вдохновенно! Как никогда в жизни.

Как вспомню, что я там плела про свой мифический роман…

Позор неизбежен.

Меня спасёт только убийство Зарецкого. Единственное внятное оправдание, почему сходящий от меня с ума мужчина откажется явиться со мной на день рождения папы – некролог, посвящённый этому самому мужчине.

– Не уж, – я отбираю у Таньки её фужер и опрокидываю его в себя кверху донышком. Просекко беспощадно бьёт в нос, потом сразу в голову. – Давай как-нибудь без Градова. Спасибо ему за то, что пристроил меня на эту работу. Думаешь, он придёт в восторг, если узнает, какие я слухи про его друга распускаю?

– Да ладно тебе… Он вовсе не такой зануда, – вступается Зимина за свою вторую половину.

Надо думать, что Градов не пропащий, раз связался с Таней.

Но всё равно нет.

А если Зарецкий не согласится? В конце концов, даже если бы он был душкой, а не пугающим монстро-боссом, у него могут быть свои планы на пятницу.

В любом случае, чем меньше народа знает, тем лучше.

– А что за слухи-то? – улавливает Танька.

– Ой, не сыпь мне сахер на хер, – молю я. При мысли о том, как я расписывала наши с Зарецким несуществующие отношения, голова начинает раскалываться. Особенно доставляют те выдуманные «безумства», которые он творил ради того, чтобы добиться моей благосклонности.

Даже если представить, что сошлись звёзды, и мне удалось затащить своего кошмарного босса на торжество, его ведь непременно спросят про «подвиги», и тогда Леночке кранты.

Как пить дать.

Я от одного движения брови Зарецкого готова наложить в штанишки.

Стальной Мэн.

Да меня предстоящий позор меньше пугает.

Надо просто смириться. Сама виновата. Никто меня за язык не тянул.

Звонок моего мобильника врывается в мысленное посыпание головы пеплом.

Кристина.

– Лен, привет! Тут такое дело… – начинает сестра преувеличенно бодро, а значит, она сейчас что-то будет просить.

– Давай к сути, – кисло подталкиваю её я.

Моё личное проклятье начинает тараторить, и у меня всё холодеет в груди. Даже не понимаю толком, что ей отвечаю.

– Что там? – спрашивает Маня, превентивно берясь за бутылку, когда я откладываю телефон. – Ты позеленела.

– Пристрелите меня, – загробным голосом умоляю я.

Если я ничего не предприму, ровно через два дня не только вся родня узнает мой постыдный секрет, но и весь офис.

Глава 2: Новые вводные

Девчонки уходят, а я остаюсь рвать на себе волосы.

Я не знаю, как выгребать из того, что я наворотила.

И Кристина только что забила последний гвоздь в крышку моего гроба.

Сестрица заканчивает третий курс, и у неё этим летом должна начаться производственная практика. Она несколько раз заговаривала со мной на тему того, чтобы пройти её в нашей организации, но я Кристину отговаривала, хотя ей явно было очень любопытно. В основном посмотреть на моего «парня», которого я не спешила знакомить с семьёй.

И я думала, мне удалось отвратить Кристину от этой идеи, а сейчас она звонит и сообщает, что, видите ли, в обговоренное место эта раздолбайка опоздала, и там взяли кого-то другого, и поэтому моя деятельная, чтоб её, сестра втайне от меня отправила документы в наш HR-отдел для прохождения практики.

И ей согласовали эту долбанную практику!

Она, собственно, и звонила попросить меня взять её в среду с собой.

Земля горит у меня под ногами.

Я вот уверена, что Кристинка специально не рассказала мне раньше, чтобы отрезать все пути к отступлению.

И чего ей неймётся-то, а?

Иногда мне кажется, что я её ненавижу.

Завтра понедельник, и у меня всего два дня, чтобы найти выход.

Блин, даже увольнение не поможет!

От безысходности и тоски листаю фотки с последнего корпоратива.

Вот он.

Андрей Владимирович Зарецкий.

Настоящий монстр. Сухарь бесчувственный. Внешность жгучая, а сам, как лёд.

Высоченный, поджарый, темноволосый. Глаза тёмно-серые, и взгляд как автоген. Губы у него, конечно, грешные. Только ведь так всегда сурово сжаты, что нет разницы: целовать их или манекен. Один лишь раз мы и видели улыбку Зарецкого. И это было как удар под дых. Хорошо, что он редко улыбается.

В основном отчитывает.

Но выглядит сногсшибательно, не придерёшься.

И главное, словно знает моё слабое место – красивые мускулистые предплечья с проступающими венами. Всё время то в чёрных футболках, то в рубашке с закатанными до локтя рукавами.

Ну какого чёрта я именно его персону выбрала на роль своего несуществующего жениха? Ну почему я этот спектакль не прекратила ещё месяц назад?

Сама виновата, но разве от этого легче?

И Зарецкий явно не тот человек, который войдёт в моё положение по доброте душевной. Да от него за километр вайб «Держите дистанцию».

Танькин Градов хоть выглядит как живой человек, а друг его – ну чисто статуя.

Всю ночь я верчусь на нагретых простынях, понимая, что вариантов-то нет. Надо сознаваться своим. Но я как представлю, каким взглядом мама на меня посмотрит… И ей ведь не объяснишь, почему я врать начала…

Утром я выгляжу так, что краше в гроб кладут.

Толком и не поспала, и на работу притащилась раньше обычного.

Да ещё, как на грех, практически сталкиваюсь с тем, кто и понятия не имеет о моём существовании. За всё время я ему на глаза раза три-четыре попалась, а он меня либо не замечал, либо смотрел как на пустое место.

Я уже поворачиваю к лестнице, когда слышу его голос, и коленки сразу дрожать начинают, будто Зарецкий знает о моей лаже, и сейчас меня прилюдно выпорет. У этого рука не дрогнет. Да и словесно он раскатать умеет так, что потом не отмоешься.

В общем, я отступаю за угол, чтобы дождаться, когда босс поднимется на свой этаж. Я вообще считаю, что чем от руководства дальше, тем лучше. В коридорах пока пусто, только в серверной дверь открыта, но айтишники у нас не любят покидать своё гнездо. Так что выдать мою засаду некому.

– И что ты собираешься делать? – незнакомый мужской голос, явно веселясь, спрашивает, надо полагать, моего супербосса.

– Без понятия, – фыркает Зарецкий, уж этот баритон я ни с чьим не перепутаю. От него мурашки по коже. Не то от бархатистости, не то от предчувствия нагоняя. – Есть предложения?

Да что ж вы встали-то на лестнице?

У генерального целый кабинет есть с приёмной и личной уборной.

– Откуда? – изумляется второй. – Где я и где стилисты? Если тебе надо партию автомобильной краски, то обращайся, а вот с этими товарищами я не пересекаюсь.

– Я тоже, но Настюха вынесла мозг абсолютно всем. Вынь да положь ей этого Климова. А он не хочет. Капризная сволочуга. Отказался от тройного гонорара. Мне, что, его похищать?

– Избаловали вы Настьку.

– Она девочка, – вздыхает с отвращением Зарецкий. – Осталось всего ничего пережить. Сейчас наша зараза замуж выйдет, и это станет головной болью её мужа.

– Ну может, это хмырь чего другого хочет? А тройной гонорар – это сколько вообще?

Зарецкий озвучивает сумму, и у меня волосы встают на затылке дыбом.

Фигасе, Лёша Климов устроился.

Стилистом он стал, чтобы быть поближе к своей основной страсти – красивым женщинам. Бабник он и есть бабник. А оказывается, за это ещё и платят весьма и весьма.

– Ничего он не хочет. Говорит, я работаю, чтобы жить, а не живу, чтобы работать. И вообще, в такую жару работают только идиоты. Прикинь? Мы с тобой идиоты. Даже эта Алсу, суетолог, не смогла его переубедить. И зачем тогда такой организатор свадеб?

– Да ладно, не парься. Не перестанет Настя с тобой разговаривать. Перебесится.

– Я старший брат. Она хочет этого Климова и должна его получить. Я готов почти на всё. Наша принцесса достойна самого лучшего.

И тут я делаю стойку.

Готов на всё?

Лёха, прости, но, если я смогу договориться с боссом, я принесу в жертву и тебя, и твою лень. Климов мне должен. Крупно должен и отказать не сможет. А если он совратит невесту, ну… это будут проблемы Зарецкого.

Глава 3: Мечты сбываются

План выглядел блестяще.

Ну а что?

Зарецкий же сам сказал, что готов почти на всё, чтобы угодить сестре в такой важный день. Даже зависть берёт. Я вот не уверена, что Кристинка мне на свадьбу даже свой лак для волос одолжит.

От босса и требуется всего ничего. Три дня от меня не шарахаться и посетить со мной день рождения папы. А дальше я разыграю трагический разрыв.

Ему это ничего не будет стоить.

Единственное, меня смущает, что мне придётся с ним объясниться.

У него явно возникнут вопросы, а то и сомнения в моей вменяемости.

Я и сама-то себе не могу внятно объяснить, как я ввязалась в такую авантюру. И мои резоны уж вряд ли покажутся серьёзными такому, как Зарецкий.

Божечки, ну ведь хотела я ещё неделю назад сказать, что рассталась со своим парнем. А тут мама со своими аферами и надеждами на сынка судьи. Не понимаю я её чаяний. Видела я его. Может, и неплохой парнишка. Из семьи приличной, да.

Но… есть вопросики.

Пока я усиленно думаю в сторону склонения генерального на скользкую дорожку, он вместе со своим приятелем поднимается на второй этаж.

Значит, беседа их не окончена.

Придётся мне со своим предложением подождать. Как бы смелость всю не растерять. Я даже в одном помещении с Зарецким тушуюсь, теряю дар речи и мечтаю залезть под стол. А уж наедине…

Ещё и на беседу как-то надо напроситься, а поводов служебных у меня никаких нет. У нас всё через начальников отделов. А в приёмной сидит Катя-гарпия. Просто так она меня точно не пропустит.

Значит, что?

Я лихорадочно соображаю.

Значит, надо попытаться встретиться с Зарецким, когда Кати на месте не будет.

Господи, это я сейчас такая дерзкая.

Мата Хари, блин. Проникнуть, уболтать… Ага-ага…

Моё косноязычие среди подруг – притча во языцех.

Чего стоит только, как я ходила к рабочим во время ремонта в соседней квартире. У меня дрели нет, а мне надо было просверлить несколько дырок под новое зеркало. Ну я и пришла с фразой: «Очень надо и поглубже».

Помочь мне вызывались ровно трое. Пока не выяснили, что речь о других отверстиях. Мне так укоризненно высказали: «Не стоит вводить честных людей в заблуждение», что я потом ещё месяц, пока соседи ремонт не закончили, краснела, встречая этих парней на лестничной клетке.

У меня ж на лбу не написано, что я девственница.

И слава богу!

Это тоже мой секрет.

Его никто – никто не знает.

Ну кроме Зиминой, Корниенко и моего гинеколога.

Вот почему меня красноречие не подвело, когда я вдохновенно вещала про «своего» парня? Нет же. Как шлюзы открылись.

Никогда не врала, вот и начинать не надо было.

А теперь идти к монстру надо.

Страшно и стыдно.

Но лучше опозориться перед одним незнакомым, по сути, человеком, чем перед толпой родни, и стать посмешищем всего офиса на долгое время.

Торжественно клянусь, если у меня всё выгорит, я больше не произнесу ни слова неправды!

Ладно, ну кроме, как отвечать на вопрос Корниенко: «Я поправилась?». Истина бессмысленна для мёртвых, потому что.

Я так увлекаюсь поиском возможности встретиться с Зарецким без свидетелей, что упускаю главное. Наиважнейшее в моём случае.

Надо не только прорваться в кабинет генерального, но, и чтобы он, собственно, там был!

А я, подкараулив, когда гарпия уйдёт за почтой, вломилась в святая святых и обнаружила, что там пусто!

И в голове у меня сделалось точно так же.

Все заготовленные слова от растерянности вылетели из памяти.

Степень моей неадекватности в этот миг можно оценить без проблем, потому что я ничтоже сумняшеся сначала распахнула дверь в уборную, чтобы убедиться, что и там Зарецкого нет, и уже потом задумалась, что бы я делала, если бы он был там.

Кажется, вселенная даёт мне знак, что сейчас не самый подходящий момент для её милостей, потому что сквозь неплотно прикрытую дверь я услышала, как в приёмную кто-то входит.

Первая мысль – Катя вернулась в рабочее стойло, сейчас она зайдёт положить почту на стол Зарецкого и спалит меня. И, естественно, выставит.

И что делает Лена?

Лена лезет под директорский стол.

Только вот в кабинет заходит совсем не Катя.

Под звук брошенных на стол ключей, кресло отъезжает от стола и принимает в себя крепкий начальственный зад. На несколько секунд босс замирает, а потом придвигается к столу, плотно блокируя мне возможность выхода из самой стрёмной в моей жизни ситуации.

Я забиваюсь так далеко, как это возможно, но всё равно. Одно движение коленом, и Зарецкий меня обнаружит. Я стараюсь дрожать помельче, но колбасить меня начинает сурово. Что, Лена? Не «Газпром», но мечты сбываются. Мечтала залезть под стол при генеральном? Исполнено.

Интересно, если я осторожно дёрну за штанину, я не доведу Зарецкого до инфаркта?

Блин, о чём я думаю?

А босс, как назло, сидит плотно и, кажется, не собирается вставать.

У меня уже поясница затекла.

Дело принимает совсем скверный оборот, когда кресло въезжает поглубже под столешницу.

Мужской пах стремительно приближается к моему лицу, а мне даже деться некуда.

Под столом особо не разбежишься.

Я уже копчиком ощущаю преграду.

Н-да.

Не так я себе представляла серьёзный разговор с боссом.

Сомневаюсь, что на всём белом свете найдётся большая неудачница, чем я.

Длинные мужские пальцы в опасной близости от моего носа поправляют крупную пряжку ремня, заставляя меня нервно сглотнуть.

Ну зачем я на это пошла? А?

Мужской запах обволакивает меня.

Практически зажатая между бёдрами генерального, я на панике и ужасно боюсь, что меня в таком положении застукают.

Как на грех, раздаётся стук в дверь директорского кабинета, и прежде, чем Зарецкий отвечает, она открывается. Цокот каблучков секретаря запускает во мне нервную дрожь.

– Андрей Владимирович, ваш аспирин, – с придыханием произносит главная офисная сплетница.

Да чтоб у тебя набойки отвалились!

Мне видны мыски её туфель, и я на грани обморока.

Чтобы не выдать себя, двумя руками зажимаю рот и даже зажмуриваюсь, в красках представляя, что сейчас произойдёт.

– Спасибо, – усталый глубокий голос с бархатными нотками, кажется, доводит секретаршу до предоргазменного состояния, она с порнографическими интонациями продолжает предлагать:

– Может, вы хотите что-нибудь ещё? Сделать вам массаж воротниковой зоны?

Это теперь так называется?

Только глухой не услышит в этом, что низы хотят, только вот верхи, похоже, не могут.

– Если Градов мне ничего не передавал, я бы хотел посидеть в тишине. Это реально организовать? – довольно жёстко Зарецкий ставит на место подчинённую. – Сделайте так, чтобы меня не беспокоили.

– Принести документы на подпись? – не унимается эта нимфа.

– Вечером. Мне есть чем заняться. А вам?

Я бы сквозь землю провалилась, если бы меня так отбривали. Ну так-то – я.

Я вот дрожу между ног генерального, трепеща, когда щёки слегка касается тонкая льняная ткань его брюк. А повелительницу приёмной не пронимает.

– Ради вас я готова отложить всё. Это входит в мои должностные обязанности…

– Идите, Екатерина, – уже едва сдерживая раздражение, отпускает секретаршу Зарецкий.

Стоит двери за ней закрыться, как я осознаю, что вот теперь мне точно деваться некуда. И с минуты на минуту произойдёт самое страшное.

Впору начинать молиться, но я не умею.

Я всё ещё не открываю глаза и слышу, как кресло отъезжает от стола, как Андрей, мать его, Владимирович встаёт.

Надежда на то, что он захочет сначала пройти в уборную, брезжит так ярко и заманчиво…

Я всё-таки распахиваю ресницы и… встречаю промораживающий взгляд босса, заглянувшего-таки под стол.

Вижу, как расширяются его зрачки, заволакивая льдисто-серую радужку.

Голос, полный металла и злости, ударяет по нервам:

– И что это значит?

Речь, как обычно, в присутствии Зарецкого мне отказывает. Я только таращусь на него снизу вверх.

– Я могу вам помочь, – сипло выдавливаю я.

Ой, бля…

– Серьёзно? – поднимает чёткую бровь разъярённый босс.

– Андрей Воландемортович… – блею я.

– Что? – тон из ледяного превращается в криогенный.

– Простите, Владимирович…Я помочь могу вам, правда-правда, – преданно смотрю ему в серые глаза, в которых видно, что мысленно меня уже растянули на дыбе.

– И вы тоже массаж воротниковой зоны предлагаете?

– Ну почему воротниковой… Ой…

– Действительно. Судя по стартовой позиции – скорее, паховой.

– Да как вы можете такое обо мне думать? – наконец у меня прорезался нормальный голос.

– А что я должен был думать, когда вы десять минут ласково сопели мне в ширинку?

Ах ты негодяй!

Ты знал, что я там сижу!

Глава 4: На чистую воду

– Молчите? – Зарецкий не очень бережно выволакивает меня на свет божий. – Что вы там делали?

– Думала…

– О как!

– А вы почему промолчали? – неожиданно мой вопрос звучит, как наезд.

Непроницаемое выражение лица Андрея Воланд… тьфу, Владимировича на секунду сменяется другим.