Его вторая жена

Милана Усманова

Его вторая жена

Глава 1

Есть особая жестокость в весенних вечерах, когда весь мир расцветает, а твоя душа гниёт изнутри. За окном золотились крыши, влюблённые парочки гуляли, держась за руки, дети носились по дворам с криками радости. Жизнь била ключом везде, кроме нашей квартиры.

Я сидела с бокалом вина, слишком частым спутником последних месяцев, и смотрела на эту идиллию сквозь стекло. Стекло между мной и настоящей жизнью становилось всё толще. Сначала появились трещины, потом паутина разломов, а теперь я будто смотрела на мир из-за мутной, искажающей правду преграды.

Дочка спала. Муж опаздывал. А его вторая жена задержалась на шопинге…

Господи, как абсурдно это звучит даже в моих собственных мыслях.

Ласковый весенний вечер позолотил крыши домов, раскрасил стёкла окон, как грани огромного калейдоскопа. Цветущие деревья насытили воздух сладковатым ароматом и одели его лёгкой нежно-розовой вуалью. На клумбах распускались нарциссы и тюльпаны. По дворам с визгами носились ошалевшие от первого тепла мальчишки и девчонки. Родители прогуливались рядышком, держась за руки и тихонько целуясь, когда их отпрыски не видят. Счастливые. Пока счастливые. А может, и нет. Возможно, всё это одна лишь показуха, а дома все они снимают маски и изводят друг друга ненавистью и придирками.

Моё настроение было полной противоположностью безмятежным весенним сумеркам. На столе стоял бокал вина, слишком частый гость в последнее время. Однако по-другому я не могла заснуть. Душила злоба и обида, боль и отчаяние.

Дочка уже спала, мой муж, Виталий, ещё не вернулся с работы, а его вторая жена (младшая, скользнула в голове ехидная мысль), таскается по очередным спа и шопингам. Я беззвучно рассмеялась, мне казалось, что я скоро сойду с ума. Мозг упорно отказывался принимать эту клоаку, что у нас звалась семьёй.

Ведь всё было идеально, почти идеально. До поры.

Мы познакомились, когда я только закончила колледж, получив престижную профессию бухгалтера. Как радовалась мама, когда показала ей диплом. Мы жили в деревне, в получасе езды от маленького городишки, и каждый выпускник небольшой, неказистой и обшарпанной сельской школы мечтал получить специальность, которая позволит вырваться из нашего захолустья.

На лето устроилась работать в крохотную фирму, где всего персонала было три человека. Однако меня это не смущало, для практики было достаточно, и зарплата радовала. Мои первые деньги! Тогда-то на пороге нашего офиса и появился он. Нет, не так. ОН! Красивый, импозантный (как мне тогда казалось) мужчина. Мечта нашей секретарши, Светочки.

Виталий заехал обсудить какие-то дела с шефом, а потом завёл беседу: легко, непринуждённо, ненавязчиво. Сама не успела опомниться, как уже собиралась на первое свидание. Всё было шикарно. Меня, деревенскую девчонку, впечатлить было нетрудно. Максимум, где я до этого бывала: дискотеки в сельском клубе или «шашлычка» на въезде в город, куда мама водила меня иногда со своей мизерной зарплаты. Старалась порадовать хоть чем-то. Отец беспросветно бухал, но нас с мамой никогда не обижал. Мне вообще казалось, что он живёт в какой-то своей параллельной реальности.

Виталий отвёз меня в небольшое кафе, где подавали еду в фарфоровых тарелках, вместо бумажных, и не воняло дымом от мангала. На каждом столе стояла свеча, мерцая от лёгкого сквозняка, и мне казалось, что красивее места я и не видела. Роман захватил меня с головой. Мама предостерегала, просила не бросать работу, пожить для себя и не торопиться с детьми, но уши мои слышали лишь Виталия, который твердил, что работа – удел несчастных женщин.

Через полгода герой скороспелого романа сделал предложение, мама просила подождать, но я согласилась и через месяц стала госпожой Аверьяновой Александрой Владимировной.

Мы переехали в город, административный центр нашей области, но для меня он был настоящей столицей. Большой, шумный, красочный, с мириадами манящих ночных огней. Виталий служил в прокуратуре и сразу после свадьбы получил повышение, что и позволило нам перебраться в шикарную квартиру, подальше от моей деревеньки.

Я с энтузиазмом занялась обустройством нашего гнёздышка, ведь теперь не надо было экономить и выбирать то, что подешевле. Виталий пропадал на службе, но никогда не забывал позвонить мне в обед, а вечером, даже смертельно уставший, водил на прогулку или в очередной роскошный ресторан.

Через полтора года родилась Ольга, Лёля, как называл её муж. И безмятежное наше счастье продолжалось, пока Виталий не получил очередное повышение. Добавилась зарплата, но из дома исчезли любовь и… Виталик. Появились неотложные дела, работа занимала всё его время, как я тогда думала. А мы с дочерью привыкли жить сами по себе. Нет, муж по-прежнему старался баловать нас, но как-то… Словно откупался.

Так прошло лет пять. Мы привыкли жить как соседи. Я хотела пойти учиться на экономиста, но муж, услышав об этом, скривился так, точно сказала, что пойду на панель.

– Сашка, ну что за глупости? Призвание женщины – её семья. Что даст тебе диплом? Хочешь как твоя мать, всю жизнь корячиться на работе? Лучше дочкой займись.

И я занималась. Лёлей, домом, мужем. Я была идеальной женой и мамой. Чудесная соседка, руководитель родительского комитета, замечательная хозяйка, устраивающая шикарные званые ужины для коллег мужа. Только меня самой не осталось. Я растворилась в быте, забыв, что когда-то любила и чего желала.

Виталик вспоминал обо мне по мере надобности.

– Сашка, где носки? Завтра приготовь мне серый костюм, я еду на встречу. Сделай на ужин голубцы.

И всё в том же духе. Я стала прислугой в собственном доме. Муж начал требовать отчёта по деньгам. Каждый раз, купив продукты, аккуратно подклеивала чек в большую тетрадь, даже за булку хлеба. Потом Виталик проверял, не много ли я потратила в этот месяц, и орал, что он хоть и прокурор, но не депутат и ни чиновник, надо экономить.

Одежда мне и дочери стала покупаться только тогда, когда старую больше невозможно было носить.

– Зачем? – удивлённо спрашивал Виталик, – ты всё равно никуда не ходишь. У тебя же есть платья, ну те, нормальные ещё.

А сам ездил одеваться в модные бутики, щеголяя в кожаных туфлях, шёлковых рубашках и дорогущих костюмах.

– Сашка, ты не понимаешь, – орал он, когда я высказывала свои обиды, – мне надо выглядеть достойно. С такими людьми работаю! Не могу же я ходить в футболке и джинсах. Тебе-то что, ты всё равно дома.

И эти слова ещё долго эхом отзывались в моей голове. Лёле он всё же выделил определённую сумму на новые вещи, когда учительница поинтересовалась у дочери, почему она ходит второй год в старой блузке, а та, зарёванная, рассказала отцу после школы.

Я соглашалась со всем. Почему? Не знаю. Виталик мог быть очень убедительным. Даже тогда, когда пришёл разъярённый после какого-то неудачного процесса и швырнул в меня тарелкой с пересоленным супом. Кипяток ошпарил мне ноги, а Лёля, испугавшись, вжалась в угол просторной кухни.

– Я работаю, – орал муж, брызжа слюной, – чтобы вы могли жить припеваючи! Неужели нельзя нормально приготовить?! Я многого прошу?!

А потом, в спальне, долго извинялся, объясняя всё нервным срывом, целовал меня, стоя на коленях. И я прощала. Как всегда.

Прошли годы. Лёлька выросла. Стала такой же холодной, как отец. Для неё я тоже была прислугой. Виталик к окончанию школы стал оплачивать ей дорогих репетиторов, поездки за границу для изучения английского, постоянно повторяя, что только благодаря ему, она может жить лучше, чем остальные. Меня задвинули на второй план, точно вещь.

Я отпила вина, кислого, как моя судьба. Щёлкнул дверной замок, и в квартиру ворвалось несносное амбре духов Оксаны, нашей второй жены.

Глава 2

Я машинально спрятала бутылку в стол и ополоснула бокал, убрав на место. Комната Оксаны и Виталия была последней в нашем доме, там самый тихий уголок, где никто не мешает им предаваться своим утехам. Комната, которая когда-то была нашей. И Лёлька не слышит, делая вид, что не замечает второй пассии отца.

По полу застучали каблучки, и на кухню вошла Оксана, залезла в холодильник, разыскивая, что поесть.

– Ты ничего не готовила, что ли?

Я поражалась бесцеремонности этой женщины. Она появилась на пороге нашей квартиры, как раз в тот момент, когда мы с Виталей вернулись с дня рождения одного из его коллег. Туда все пришли с жёнами, муж не мог оставить меня дома.

– Здрасьте, – она подвинула меня плечом, стоило только открыть дверь, и протиснулась в квартиру.

Я догадывалась об интрижках мужа и знала его вкус, но увиденное поразило меня. Леопардовое платье обтянуло фигуру а-ля варёная колбаса, на голове красовался высокий хвост с начёсом, правда, вот волосы не мыты день третий, кожа серая, тусклая, отливающая жирным блеском. Маленькие глазки так и рыскали по квартире, оценивая всё в денежном эквиваленте. Я и не поняла сначала, зачем она явилась.

– Вы кто? – заступила ей дальнейший проход в квартиру. – Что вам надо?

Муж стушевался под взглядом хабалистой молодки, и до меня, наконец дошло, к кому пришла эта особа.

– Виталий? Что происходит? Ты можешь, в конце концов, мне объяснить? – Чего тут, – нахалка села на тумбочку в коридоре, – любовь у нас. Я ребёнка жду. Не могу же с дитём по съёмным хатам болтаться.

– Хатам? Виталий?! – Мне не хватало воздуха, слова застряли поперёк горла.

– Сашка, закрой дверь. Идёмте на кухню, не то соседи услышат.

– Что услышат?! Что к тебе притащилась любовница?! В наш дом? – От возмущения меня просто заколотило, хотелось спустить с лестницы эту наглую бабёнку.

– Саша, уймись, – тон Виталика стал угрожающим, он сжал кулаки, – Окси в положении, ей нельзя волноваться.

– Правда? – Меня душил нервный смех, слёзы наворачивались на глаза. Разум просто отказывался верить в происходящее.

Супруг схватил меня за руку, буквально дотащив до кухни, следом с победным видом шагала Оксана. Виталик толкнул меня на стул, навис сверху.

– Только давай без истерик. Мы давно живём с тобой как соседи. Я не выгоняю тебя из дома, позволю и дальше жить за свой счёт, ты по-другому не сможешь. А мы с Окси займём нашу спальню. Ей нужен уход и забота, беременность тяжёлая.

Меня будто огрели кувалдой по голове, кровь прилила к вискам и звенела набатом, я поднялась, оттолкнув мужа, прошла к шкафчику, где стояла аптечка, и достала корвалол, отсчитав себе сорок капель. Залпом выпила вонючую жидкость.

– Я пойду соберу вещи, – голос казался чужим, с трудом вырываясь из воспалённого горла.

– Куда? – Насмешливо спросил муж, – на вокзал? Назад к своей нищей мамаше и бате алкашу конченному? Лёля с тобой не поедет, дочь не сможет жить в вашей убогой деревушке, ей поступать надо, а не быкам хвосты крутить. Хочешь, иди, только тогда и копейки от меня не получишь.

Впервые в жизни до меня дошла горькая правда о том, что стала полностью зависима от мужа. У меня нет и не было ничего своего. Вернуться к родителям? Но я сама втихаря отправляла им деньги, сэкономленные на покупках. А работать где? У меня нет опыта, а мой диплом захолустного колледжа здесь только в качестве подставки для сковороды использовать можно. Я закрыла лицо руками, не зная, что делать.

– Ой, вот только давай без этой патетики, – сморщился муж, – ничего страшного не произошло. Считай, будто к нам приехала пожить моя сестра.

– Хороша сестричка, – нервно хохотнула в ответ.

– Витали-и-ик, – скуксилась Оксана, – я устала, хочу прилечь.

– Ты займёшь мой кабинет, – сухо бросил мне муж, – можешь переделать там всё по-своему.

В голове стоял густой туман, меня мутило от корвалола. На негнущихся ногах прошла я в спальню, где мы прожили столько лет. Машинально сгребла все свои вещи и отнесла их в кабинет, бросив на пол. Все двери в доме закрывались на защёлку. Провернула замок, уселась на кучу вещей и разрыдалась без слёз. Глаза были сухими, а меня буквально колотило. Я уткнулась в кучу тряпья и завыла, не в силах принять свою новую реальность. С кухни доносился смех Оксаны и тихий голос Виталия. Хорошо, что Лёля осталась у подруги. Но как мне объяснить ей всё завтра?

***

– Эй, – вырвал меня из пелены воспоминаний голос Оксаны, – поесть что-нибудь осталось?!

Я молча вышла из кухни, даже не обернувшись. Игнорировать хабалку, вот и всё, что могла теперь в собственном доме. Прошла к себе и закрыла дверь. Воспоминания, вот всё, что мне осталось…

– Ты сама виновата, – кажется, Лёля даже не удивилась присутствию Оксаны в нашем доме.

Ольга вернулась на следующий день к обеду, чуть удивлённо приподняла брови, когда Виталик представил ей свою любовницу, и ушла к себе. Поговорили мы с ней гораздо позже.

– Ты ведь как мышь серая! – Дочь кричала на меня, будто это я привела чужую тётку в наш дом, – как привидение, сидишь целыми днями в квартире, ничем не интересуешься. С тобой и поговорить-то не о чем!

Моё лицо налилось кровью, будто от пощёчин. Закрыла за собой дверь Лёлиной комнаты. Дочь не заступится за меня. Я сама загнала себя в угол, из которого не было выхода. Хотелось хлопнуть дверью и красиво, с гордо поднятой головой, уйти в закат. Только путь мне сейчас один – в петлю. Без вариантов. Эта мысль не раз и не два приходили в мою голову. Кому я нужна? Мне тридцать восемь, а я ничего не умею, кроме как стирать носки и варить обеды.

Тогда впервые достала бутылку вина из бара и выпила его из горла без закуски, сидя в своей комнате.

Глава 3

Я ненавидела свои тошнотворные вечера. Когда мой муж и его новая пассия сидели в гостиной за просмотром телевизора или ужинали на нашей кухне. Дни тоже не приносили мне радости.

Скоро заметила, что Оксана часто приходит со своих тусовок с друзьями к обеду сильно подшофе, однако к вечеру приводила себя в порядок. Как-то ночью, когда Виталик вышел на кухню за водой, я поймала его там.

– Она врёт тебе, беременности нет.

– Вот только не надо оговаривать Окси, – скривился супруг, – это низко даже для тебя.

– Даже? Кто у нас тут святой? Ты, что ли? – усмехнулась я, глядя в глаза Витале.

Он прижал меня к стене, ударив под дых. Точно, прицельно. Бить муж умел так, чтобы не оставалось синяков и желания спорить с ним.

– Заткнись, – зашипел он, – иди к себе и не лезь в нашу жизнь.

К побоям я привыкла, когда дыхание восстановилось, убрала руку мужа:

– Как знаешь. Если тебе нравится ходить в дураках так тому и быть.

Развернувшись, пошла к себе, но новый удар по почкам чуть не сшиб меня с ног. Виталик оттолкнул меня, проходя вперёд:

– Ещё раз услышу от тебя какую-нибудь гадость про Окси, выкину на улицу как собаку. Я терплю тебя ради дочери.

У Данте кругов ада было только девять, у меня же он продолжался бесконечно. Мне приходилось убирать, готовить и стирать, точно служанке. Хотя чего уж кривить душой, я давно жила так. Вот только теперь надо мной принялась командовать и вторая жена, а если я не слушала, жаловалась мужу и тот «воспитывал» меня побоями.

Ситуацию неожиданно изменила соседка. Всё и про всех знающая одинокая бабулька, тётя Зоя. Конечно, от её зоркого взгляда не скрылось присутствие Оксаны в нашей квартире и громкие разговоры в подъезде по телефону про то, как её масик подарил очередную побрякушку. Их «выходы в свет» тоже не остались незамеченными.

– Здравствуй, Сашенька, – тётя Зоя вытянула морщинистую шею, заглядывая мне через плечо.

Оксана, обнимавшая мужа, отпрянула в сторону.

– У тебя соли не отыщется? – бабулька протянула мне небольшую мисочку. – Собралась готовить, кинулась, а ни крупинки и нет.

– Сейчас насыплю, подождите меня здесь, – улыбнулась я ей.

– Здравствуй, Виталик, – донеслось до меня, – смотрю, у вас гости?

– Моя сестра, – соврал тут же муж, – приехала навестить нас. Лёлю давно не видела, соскучилась.

– Родня – это хорошо, – щебетала старушка, – я раньше её не встречала. А тут вижу, вы ходите под ручку каждый вечер. И всё без Сашеньки.

– Жена сильно занята, – в голосе мужа скользнули недовольные нотки.

– Конечно, конечно, – поспешно согласилась тётя Зоя, – такая она, доля женская. За всеми прибери, наготовь. Всё в делах.

Задержалась на кухне, наслаждаясь этим разговором. Пусть Виталий поймёт, во что он превратил нашу семью. Насмешка – самое страшное унижение для него.

– Вы подождите, я пойду, – сказал муж.

Подхватила миску, выходя в коридор:

– Держите, тётя Зоя. Ваша соль.

– Ох, спасибо, Сашенька. Выручила старую, – бабулька засеменила к себе, а я, злорадно улыбнувшись, закрыла дверь. Сама того не зная, она дала мне в руки неоспоримый козырь.

Дождавшись, пока Виталик и Оксана поужинают, прошла в гостиную, где они сидели перед бормочущим телевизором.

– Ну что, ты и дальше собираешься плодить сплетни? Сегодня баба Зоя, завтра весь дом будет говорить о том, как мы тут живём дружной «шведской» семьёй.

Виталик нахмурился:

– Пошла вон. Сама же и сплетничаешь. Болтала бы поменьше.

– Говорил сегодня ты, – возразила ему, – только люди не дураки. Скоро весь район будет знать о маленькой, – я окинула взглядом телеса Оксаны, – вернее, о большой слабости прокурора. Как думаешь, как скоро эта пикантная новость дойдёт до твоих коллег? И что скажут в Управлении?

Не дожидаясь ответа, покинула комнату, точно зная, что Виталик больше всего на свете дорожит своей безупречной репутацией и, наконец, прекратит этот цирк.

Через пару дней муж приехал домой и вломился в мою комнату:

– Собери вещи, мы съезжаем. Вы останетесь здесь с Лёлей. Я буду приходить иногда по вечерам, нам не нужны слухи о разводе.

Ликуя в душе, я махом сгребла многочисленные пожитки в чемоданы. Виталик, дождавшись ночи, точно вор, перетащил их в свою машину. Оксана дулась. Теперь ей самой придётся обслуживать моего привереду-мужа. Это была первая победа, пусть и жалкая, благодаря соседке. Казалось, даже свет в квартире начал гореть ярче. Я избавилась от них!

Перенеся все вещи, Виталик, злой и потный, вошёл в квартиру. Оксана ждала его в машине.

– Я не смогу давать вам много денег, – бросил он, – у нас ремонт и мебель надо купить. Перебьёшься как-нибудь. Лёле репетиторов оплачу.

Муж вытащил из кармана свёрнутые купюры, швырнул их на стол. Поди в машине отсчитал заранее, сколько не жалко.

– Скажи мне, – остановила его, – я бы поняла, будь она умницей и молодой красавицей, но вот это. Или только беременность держит тебя рядом?

– В отличие от тебя, Окси – настоящая женщина, – зло рявкнул муж, – посмотри на себя, с тобой и рядом стоять стыдно. Мышь подвальная.

Он вышел, хлопнув дверью.

А я зашла в спальню и завалилась на кровать, сдёрнув с неё постельное бельё. Я отвоевала свою территорию! Больше здесь не будет этой беспринципной хабалки. Пусть ублажает Виталю в их новой квартире. Я демонически расхохоталась, точно злодей из фильма. Супруг был крайне привередлив в быту. Он никогда не станет есть вчерашнее или хоть чуть пересоленное. Мясо ему нужно чистейшее, без жилочки или даже малейшего хрящика. Я перебирала его руками, скрупулёзно счищая каждую плёночку. Носил Виталик только тщательно отутюженные костюмы, туфли чистить не умел.

Впервые в жизни у меня появилось время на себя. Да, будет голодно. Не стоит ждать, что супруга это хоть сколько волнует. Но я умею обходиться малым, очень малым. А Лёле хватит.

Я врубила музыку на всю, исполняя танец сумасшедшего аборигена, прыгала и скакала, пока не выдохлась. Сегодня до меня дошла одна простая истина: я могу противостоять мужу, не силой, но хитростью.

Глава 4

Лёля сегодня ночевала у подруги, и квартира всю ночь была в моём распоряжении. Я набрала полную ванну с огромной шапкой душистой пены с ароматом ванили. Залезла в горячую воду, чувствуя, как мышечный спазм, не отпускавший меня уже долгое время, покидает тело. Как расслабляется каждая мышца и клеточка, как наполняется силой и снова просыпается желание жить.

Мне тридцать восемь. Тридцать восемь.

Кажется, очень много. Но ещё есть время повернуть жизнь в другое русло, вырвать у судьбы свой тихий укромный островок, где, если я и не буду счастлива, то хотя бы спокойна и независима от моего зажравшегося мужа. Что я могла ему противопоставить? НИ-ЧЕ-ГО. Я не питала иллюзий. Виталий прокурор. Все судьи, следователи и прочие люди, наделённые властью – ближайший круг его общения. Если решу подать не развод, мне не достанется ничего. Квартиру, которую ему предоставили на службе, когда только перебрались в этот город, мы давно покинули, купив свою, четырёхкомнатную. Она была приобретена в браке, но я понимала, что ждать раздела мне не стоит. Если не хочу закончить свои дни в психушке. А Виталик легко мне может это устроить. Судьи, прокуроры, менты. Все они лихо расправлялись с бывшими жёнами, когда те пытались добиться справедливости. Такие истории были нечастыми, потому что женщины боялись. Боялись лишиться детей, имущества, статуса, работы. К сожалению, такие мужья, как у нас, были почти всесильны. Даже если это касалось только нашего города.

Надо научиться зарабатывать самой. Так, чтобы Виталик не знал. Бухгалтером меня не возьмут. Заняться домашним рукоделием? Смешно. Сколько можно выручить, продавая мыло ручной работы, сумки или свечи? Нет, должность должна быть хорошей. Только вот откуда её взять?

Мысли мои метались от работы к Лёле, от Виталия к разводу. Нет, надо успокоиться. Я нырнула в ванну с головой, задержав дыхание.

Выход есть всегда. Всегда. Только надо перебрать варианты. Записать все мои крохотные пока возможности. Путь начинается с первого шага.

Я выбралась из воды, когда та совсем остыла. Завернулась в пушистый махровый халат, наляпала на лицо маску, чего не делала уже несколько месяцев и заварила мой любимый чай. Хватит каждый вечер проводить в обнимку с бутылкой вина.

Включила негромкую, спокойную музыку, отыскала у Лёли в комнате чистую тетрадь и ручку. Села и задумалась. Чтобы начать работать нужна профессия. С дипломом колледжа я могу поступить в университет сразу на второй курс, а то и на третий, надо лишь узнать разницу предметов и перенести все мои зачёты и экзамены. Хотя, может, сейчас всё по-другому, столько лет прошло. Итак. Шаг первый – найти институт, куда я могу поступить на заочное отделение, а ещё лучше на онлайн-обучение. После первого года стану искать работу, пусть и за копейки, сейчас главное – опыт. Дальше, подобрать должность с приемлемым окладом, потихоньку откладывать деньги на переезд. Нечего и думать остаться здесь, Виталий не даст нам с Лёлей покоя. Мы уедем, к тому времени дочь станет совершеннолетней, и муж не сможет отобрать её у меня.

План вполне осуществимый. Пусть пройдёт хоть два года, хоть пять лет, но однажды мы сможем уехать отсюда. Новая пассия мужа была мне сейчас на руку, меньше будет совать свой нос в мои дела. Только вот скрыть все планы надо ото всех, даже от Лёли. Вдруг она проболтается отцу. Тот привык контролировать каждый мой шаг и хоть орёт, что могу выметаться, но не даст мне ни свободы, ни жизни. Знаю его излюбленную стратегию. Пронюхает, что я учусь и работаю, пошлёт сотни проверок и в институт, и на фирму. Сделает так, чтобы от меня шарахались, как от чумной. Я стану изгоем. Нет, надо скрыть всё и ото всех. Только когда встану на ноги, можно будет признаться Лёле и уговорить её уехать со мной. Надеюсь, дочь выберет меня. Не хочу, чтобы она выросла такой же меркантильной и жестокой, как её отец. Не всё в жизни можно мерить деньгами.

Я отложила тетрадь. Это только первый вариант, надо подумать и над другими возможностями.

Прошла в нашу спальню, скинула халат и встала перед зеркалом. Мышь подвальная, как сказал Виталик. Такой я и была. Фигура моя была неплохой от природы, стройной, подтянутой. Даже роды не испортили её, а лишние килограммы не задерживались. Но вот внешность. Когда-то насыщенный каштановый цвет моих волос, отливавших медовым блеском, потускнел, концы секлись, отчего шевелюра выглядела неряшливой. Кожа невзрачная. Но самое главное – глаза. Они потухли, как у мертвеца. Впрочем, почти такой я и стала. Неживой. Безмолвной марионеткой. Под глазами давно обосновались синие круги, от крыльев носа пролегли первые морщинки. Осанка стала на зависть шахматным коням, согбенная спина, будто я таскала на себе непосильный груз.

Я повертелась перед зеркалом. Ощущение, словно юную красавицу Александру выполоскали в ядрёном растворе хлора. Вся выцвела, поблёкла, стала уродливой тенью прежней себя.

Отыскала свою любимую пижаму, оделась. Достала мягкий плед и устроилась на диване с телефоном. Нашла комплекс утренней зарядки, не слишком сложный, для новичков. Хватит плыть по течению, как сорванный листок. Хм, в голову пришло другое сравнение, гораздо грубее, о том, что обычно не тонет. Я позволила сделать из себя тряпку, о которую все вытирают ноги. Была бы поумнее, создала финансовую подушку. Хоть по копейке откладывая деньги. Но я старалась помочь матери, которая влачила жалкое существование на мизерную пенсию. Отец свою пропивал, как прежде зарплату. А если и правда уехать в деревню? Устроюсь продавщицей, на это моих знаний хватит. И повторю судьбу матери. Наши сёла превратились в умирающие захолустья.