То самое

– Да хорош! Бля-а-а! Стой! Стой… Джон! Через Джона – сам-то как думал? Ты присел… и всё поменялось.

– Но вот я вышел.

Питер забрал револьвер, выбрался из кабины. Убедился, что инцидент не привлёк внимания. Затем, пошатываясь, подошёл к водительской двери – открыл и её. Мужик едва не вывалился и тут же пополз к центру сидений, вероятно, опасаясь новых ударов.

– Значит, так, – выдохнув, начал Питер. – Ты больше не будешь возить никуда, ближе пятнадцати километров от N. Понял?

– Джону скажи. Он и Семья меня ёбнут!

– Ну, да. Это один из вариантов. Второй – ты придумаешь, как сбывать всё в обход. Ну, и третий… станешь работать на меня.

– Пф-ф…

– Ты не фыркай. Обдумай варианты, ведь, знаешь, Джон не единственный может тебя порешить, – он со значением посмотрел на дальнобоя. – Ну, а со мной будешь по-белому работать. Я завязал, так что ответ на твой вопрос: «Нет, я больше не занят ничем незаконным».

Дальнобой прыснул удивлением из глаз, но поспешил отвести взгляд. Питер швырнул водителю револьвер, предварительно опустошив барабан. Ещё раз осмотрел дорогу, ещё раз вздохнул.

– Ладно. Пойду наконец до города… Пешком, чтоб вас всех!

Питер смотрел на билборд и никак не мог взять в толк, что написано. «Отдайте свой голос, и то-то то-то улучшится»… Всё внимание привлекал непомерно большой портрет Джона. Его напомаженное лицо, на котором только сильнее бросались в глаза морщины. Бородка, баки – под кого будущий мэр косил?

И странно совпало – хотя это почти наверняка было сделано намеренно – что билдборд даже в предзакатных лучах оставался хорошо освещён. Лицо Джона словно говорило: «Если и заходит солнце, то точно не для меня».

Питер сплюнул. Глянул по сторонам и выпустил тугую струю прямо на металлические подпорки.

Закончив, он побрёл через мост, перекинутый поверх обмельчавшей речки к пригородным районам. Надежды, которые наивно хранил Питер, постепенно рассыпались. Дорогой он рассчитывал… верил, что не обнаружит в N. никаких существенных перемен. Однако, чем глубже он проникал в знакомые места, тем этих перемен виднелось больше. И больше.

Помимо дальнобоя с нежелательным грузом, билборда на подъезде и кое-где развешанных агитационных плакатов: рекламные баннеры заведений, о которых Питер раньше не слышал, маячащие на окраинах каркасы новостроек, безликих и многоэтажных, странно одетые группки незнакомых людей, патрули столичной полиции и наконец – шумящие вдалеке экскаваторы. Там, где вот уже пару десятков лет планировали делать шоссе.

Кажется, планы стали воплощаться в реальность.

Вообще, подъезжая к N., Питер также представлял, как его встретят в городе. Но из-за разочарования от виденных новшеств, невольно отбросил эти фантазии. А доковыляв до своего домика, Питер был даже рад, что фантазии остались таковыми и что никто не подошёл к нему и не похлопал по плечу. Разве что знакомый чёрный внедорожник пару раз мелькал на поворотах.

Небольшой простенький одноэтажный коттедж в частном секторе и раньше выглядел потрёпанным. А при отсутствии ухода… Из разросшегося островка травы перед домом торчал знак. Мол жилище передано в собственность городского управления и скоро станет доступно для продажи. И прочее, прочее…

Не пожелав вчитываться, Питер просто зачерпнул грязи и размазал по табличке. Ключа у него не было, но имелся другой способ. Возле входной двери находилось небольшое окошко – если достаточно сильно надавить на раму, оно открывалось, давая возможность просунуть руку к замку, который с внутренней стороны представлял собой обычную щеколду.

– Вот чёрт, – выругался Питер, обнаружив, что окошко заколотили.

Что ж, оставался задний двор.

После манипуляций с другой, более хлипкой, дверью и пары толчков, Питер наконец стоял внутри. Пусто. Пыльно. Темно. Ни дивана, чтобы лечь, ни даже матраса. Впрочем, тюремные койки отбили у Питера всякую избирательность – если такая черта вообще когда-то была.

Сняв куртку, он постелил одёжку прямо на пол и почти сразу уснул. «Джон с тобой свяжется», – последняя мысль, перед тем как сознание Питера погрузилось во мрак.