То самое

Василь Чернослов

То самое

Глава 1. Возвращение

Из личного архива ***** ********

_________________________________

Так, не знаю, идёт ли запись. Возможно, потом придётся сделать ещё дубль. Кхм. Ну, ладно, пробный. Кхм. … Чёрт. Интересно, всегда так? Придумываешь, что сказать и как – потом садишься и понимаешь, что надо по-другому. Я хотел сперва описать события прошлых лет, которые привели – ну, ко всей этой истории. Но теперь это кажется, не совсем удачным решением… А может, начать с рассказа про город? Да, точно! Кхм. Ладно, вот отсюда идёт текст для книги… Как бы… Так, собраться. Дать словам выстроиться в нужном порядке. И… поехали. Где-то сто семьдесят лет назад N. вырос на берегу реки из небольшого полуколониального поселения. По соседству располагались другие поселения, коренных жителей – это не изменилось и по сей день. N. постепенно разрастался, принимая в себя причудливых людей с причудливыми идеями. Что интересно, будучи довольно процветающим населённым пунктом, N. долгое время сохранял статус «среднего» города и долгое время оставался вдали от политики более крупных соседей. Но вечно подобное положение, конечно, сохраняться не могло. За последние пятьдесят лет N. пять раз под разными предлогами пыталась прибрать к рукам столица. Не в буквальном смысле столица – но самый крупный город в округе. Он возник в середине прошлого века практически из ниоткуда, за какие-то лет десять разросся и – так уж совпало – находится в паре часов езды от N. Пожалуй, столкновение было неизбежно. Стоит повторить, что столкновений зафиксировано несколько, но наиболее примечательно последнее, пик которого пришёлся на две тысячи семнадцатый год. … Фух, ну, вроде неплохо. Хотя… вот накидал я этот отрывок, и опять кажется, что стоило начать с чего-то другого. Ох! Непростое же это дело – писательство.

__________________________________________________________________

___5-е июня 2017-го

[Серое пиксельное полотно камеры изображало тесное помещение в стенах, едва ли выглядевших более яркими при живом взгляде.

– Итак, – сказал твёрдый женский голос. – Заседание комиссии ИУ началось.

Не слишком молодой мужской бас добавил:

– Снова здравствуйте, Питер.

– Добрый день.

Их было шестеро. Пятеро «костюмов» за обшарпанным столом – члены комиссии. И человек в тюремной робе, которого назвали Питер.

– Поставьте там дату, – попросила женщина у своего левого соседа.

Едва ли можно было точно определить её возраст. От тридцати до шестидесяти – смотря что проглянет из-под макияжа. Независимо от количества прожитых лет, женщина, очевидно, пережила многое. Она одна представляла свой пол на заседании и явно не в последней роли.

– А сегодня у нас…?

– Пятое июня.

Ручка тяжело заскребла по бумаге.

Единственное окно было открыто нараспашку, но лица собравшихся всё равно слегка «подтекали». Даже камера как будто плавилась на жаре… Солнечный свет давил робкие тени. Часы гулким движением стрелок рвали застоявшийся воздух – приближался полдень.

– Поскольку мы не первый раз встречаемся, – обратилась женщина к заключённому, – долго разглагольствовать не буду. Список ваших преступлений ограничивается одним пунктом: торговля оружием. Зато дальше идёт длинное перечисление, где именно вы продавали товар. Почти всё за границей. На вопрос, что общего между выбранными географическими точками, вы дали уже как минимум три ответа. Журналистам, судье, нам. Все ответы – разные. Быть может, сегодня мы услышим ещё одну версию…

– Хотите знать, по какому принципу я выбирал… м-м, куда сбыть товар?

– Скорее куда теперь будете сбывать. Если мы вас отпустим.

– Готов повторять снова и снова. Я завязал. Оставил саму мысль о контрабанде, тем более такого рода.

– Стали уважать закон и общественный порядок. Ну, да. Конечно, – уголок рта женщины чуть приподнялся. – Вы отсидели два года из десяти, и ваше поведение уж точно нельзя назвать примерным.

– Я же объяснил ситуацию.

– В прошлый раз да. Ту драку, допустим, не вы инициировали. Но семь месяцев спустя – вот, новые сечки.

Она умолкла.

– Давайте начистоту, – тут же вклинился немолодой мужчина. – Драки в тюрьме не редкость. Но одно дело – иногда участвовать в драках. Другое – считать драку за способ решения любых вопросов. Преступления совершаются по разным причинам. Но есть люди, чей образ жизни подразумевает совершение преступлений. Вы ведь из их числа, Питер – по крайней мере, были. Давайте начистоту.

Секунд десять никто не перебивал часы.

– Я из числа тех, – медленно начал Питер, с ручкой-аккомпанементом, – кто верит в свободу. Поэтому я продавал оружие – тем, кому оно, с моей точки зрения, было нужно. Однако я слишком увлёкся… В первую очередь я искал свободы для моего родного города. А получилось, что именно на N. навлёк беду. Я не особенно жалею о том, что делал, но вот последние контрабанды – это уже перебор. Я правда завязал. Быть может, не потому, что раскаялся, но потому, что увидел. Увидел, какие последствия могут иметь незаконные действия.

Он сомкнул припухшие губы.

В свежевыбритые грани угловатого лица на удивление удачно вписывались и рот, и остальные черты: выступающий нос со следами двух переломов, косые треугольники скул, полосами выжженные брови и серо-зелёные глаза. Всё это на крепком, пусть и не очень крупном теле. Сменить одежду на нормальную, добавить волос, и… Питера всё равно вряд ли можно будет назвать красавцем. Но что-то в его внешности определённо было.

Ручка истязала бумагу. Часы тянули день к половине первого. Тик-так. Тик-так…

– Думаю, ваш ответ искренен наполовину, – наконец сказала женщина. Под стук печати Питер уронил взгляд к полу. Все остальные, однако, с удивлением вытаращились на лежащий посредине стола бланк. – И потому мне наполовину жаль ставить этот штамп.

Члены комиссии чуть отодвинулись, и камера захватила бланк, где в рамочке красовалось: «ОДОБРЕНО».]

___девять дней спустя. 14-е июня

[Тюремный холл двинулся влево, наискось через зернистый прямоугольник. Под тихий скрип проплыли стены с фотографиями, охраняемая дверь, защищённая решёткой стойка, лицо сотрудника за ней, а также кислые физиономии двух автоматчиков.

Резкий щелчок. Движение остановилось, скрип смолк – и ровно в этот момент дверь справа распахнулась.

– Странное чувство, – сказал вышедший Питер. – Я толи набрал, толи схуднул, но не могу понять, что именно. Одежда где-то обтягивает, а где-то – наоборот, висит.

– У меня так же было после терапии, – послышалось в ответ из-за стойки.

– Лечил болячку какую-то?

– Угу. Ожирение как раз. Там и тренировки были, и липосакция – и ещё куча всего.

Питер проковылял к окну в решётке, разгладил мятую рубашку неопределённого цвета, набросил куртку из неопределённого материала, подтянул тёмные с протёртостями джинсы, пробежал пальцами по волосам. Опёрся на дерево стойки и постучал. Контейнер с вещами ему, правда, поднесли только после жеста охранника. Ещё одного, материализовавшегося за спиной Питера.

Снова потянулся скрип, и помещение поползло вправо.

– А ожирение заработал до того, как в тюрьму попал, или уже на посту? – спросил Питер, цепляя на пояс старомодный плеер. – Ха-ха! Ладно, не в обиду. Шучу просто.

– Не болтать! – рявкнул охранник.

– Всё нормально, я отвечу… Лишний вес был с детства и, скинув массу, я пошёл сюда. Второй месяц уже работаю. Тюрьма – не самое приятное место, но при правильном подходе люди здесь могут изменить свою жизнь, как я изменил свою.

Питер рассовал по карманам оставшуюся мелочёвку: телефон-раскладушку, сигареты, зажигалку, монеты, пару банкнот.]

[– Значит, хочешь помогать людям? – голос звучал удивлённо, однако скорее приятно-удивлённо. Другой рябящий прямоугольник взял в охват лицо Питера, сверху, через решётку. Но даже так явственно проступил вспыхнувший недобрый блеск глаз и выползшая паскудная улыбка. – Серьёзно что ль эту херню мне чешешь?

– Слышь! – осадил охранник. – Язык прикуси, или хочешь в камеру вернуться?

– Нет-нет, начальник. Это я по привычке. Отвык культурно общаться…

– Ага. Всё барахло взял? Закрывай окошко, Джефф.

– Минутку!.. Основное на месте, вот только… да, точно. Пакетик с орешками у меня ещё был. Никак ты схомячил? – едва ли охранник уловил, но вот сборище пикселей безошибочно считало движение губ Питера. Джефф, вероятно, тоже прочёл по ним нечто, похожее на «жирный пидор». И, вероятно, потому неловко кашлянул.]

[Долгий взгляд столбовой камеры провожал выходящего Питера. Двери тюрьмы закрылись за ним, автоматчики колыхнули дулами, и свободный человек двинулся по узкому коридору меж решётчатых стен.

Ветер крутил облачные вихры на слегка пасмурном небе. Потоки воздуха со странным скрипящим звуком проходили через колючую проволоку.

Тихое шарканье Питеровых ног по грунту…

– Помогать людям он хочет, – бормотал бывший зэк, одновременно подкуривая. – Как же!.. Устроился по блату на тёпленькое место.

Другие пары автоматчиков, словно каменные статуи, отмеряли путь Питера. Отрезок за отрезком.

Вот, другая камера на другом столбе зафиксировала, как Питер оказался за внешним ограждением. Он долго стоял, водя глазами по парковке. Где-то располагались машины, где-то ходили люди – но, судя по неудовлетворённому выражению, Питер ожидал увидеть что-то ещё. Или, может, кого-то.

– Блядь, – процедил он и заново поджёг стухшую сигарету.

Из кармана выскочил телефон, раскрылся – несколько секунд мерцал экран, затем тоже… потух.

– Блядь!

Пальцы Питера прошлись по плееру, открыли крышку. Диск – сквозь переплетения проволоки в объективе читалось: «От Фила. Для хорошего настроения», – этот диск был бережно обтёрт о рукав, затем аккуратно помещён в гнездо. Закрылась крышка. Питер размотал наушники, воткнул и, медленно выпустив дым, нажал кнопку «плей».

Недовольство сменилось весельем. Через парковку Питер шёл уже почти вприпрыжку и что-то напевая.]

[– Молодые девушки идут через Каньон… – плыло навстречу тонированному стеклу автомобиля, через которое смотрела ручная камера. – И я вижу… вижу, как они идут…

– Погнали, – сказал голос.

Все двери, кроме той, от которой велась съёмка, распахнулись. Юноши в костюмах вышли навстречу Питеру. Пение того вскоре смолкло. Успел какое-то время позвучать оригинал песни – когда наушники выпали – затем, когда Питера усадили в машину, плеер грубым движением выключили.

Оператору пришлось подвинуться, и камера прошлась по просторному салону габаритного внедорожника.

– Э! Чё за нахуй?! – возмущался Питер, пытаясь устроиться на сиденье.

Один юноша плюхнулся рядом с ним. Голоса ещё двоих звучали справа и слева от камеры – сам же оператор сидел ровно напротив Питера.

– Я, блядь, даже на километр от тюряги не отошёл. Меня уже обратно хотят засунуть?

– Мы, по-твоему, из полиции, придурок? – сказал натужно твёрдый голос. Возраст, очевидно, не позволял затвердеть по-настоящему.

За камерой раздался смешок.

– Да я хуй знает, кто вы, блядь, такие.

– Бык, объясни-ка ему.

Тот, что сидел рядом с Питером, крепко впечатал кулак в его живот.

– Уху-у, – пропыхтел Питер. – Вы из Семьи, да? Узнаю почерк.

– Правильно, – отозвался «твердыш». – Может, сообразишь, чего нам надо?

– Ну, не знаю. Вдарь мне ещё разок – вдруг придёт озарение.

– Бык?

Ещё удар.

– Кхо-хо-хо… Тяжёлая рука. Боксёр, да?

– Он всяким занимался.

– А этот чё делает? – Питер кивнул в камеру. – Архив ведёт?

– Тощий? Ну, да. Он записывает для нас важные моменты. Сегодня вот – твоё освобождение.

– Здорово, – Питер обвёл сидящих взглядом. – Молодое поколение… Под кем ходите, пацаны?

– Мы люди Каина. И капитан…

– А-а, так он всё ещё капитан. Смена власти на нём не сказалась… положительно.

Твердыш вздохнул.

– Бык.

Удар.

– О-кха! Бля! Меня щас вырвет.

– Не вырвет. Если наблюёшь здесь, уйдёшь со сломанной рукой. Или двумя, – он хмыкнул. – А то, что ты упомянул смену власти, это хорошо. В курсе событий, значит.

– Что старого босса больше нет и что теперь в кресле сидит его сын Олан?

– Продолжай. Хочу проверить, насколько ты осведомлён.

– Всё это случилось за первый год моей отсидки. И Джон, из-за которого я загремел, за этот год неплохо поднялся. Он на хорошем счету у Семьи, метит в мэры N. И ебал я в рот его напомаженную морду! Сохрани запись, мальчик – потом Джону покажешь.

– Мы не на Джона работаем, если ты, блядь, плохо слышишь.

– На Каина, помню. Конечно, таким важным членам организации, как вы, могли и не сказать, что Каин и Джон – считай, два яйца в одной мошонке.

– Бы-ы-ык!

– Да хорош уже! Может, перейдёте к делу? Пока я ещё в сознании.

Это предложение как будто заставило твердыша чуть подумать. Наконец, после минутного молчания, он сказал:

– Твои два года в тюрьме были спокойными.

– Много ты в этом понимаешь, – глянув на Быка, Питер осёкся. – В смысле, не такими уж они были спокойными, знаешь ли, – он показал на свои сечки.

– Ха-ха! Могло быть гора-а-аздо хуже. Знаешь ли.

Питер фыркнул.

– И?

– Семья защитила тебя.

– В первую очередь защита нужна была от тех, кого Семья же могла на меня натравить.

– Тебя защитили, – настойчиво повторил твердыш. – И ты принял защиту.

– На пару лет из начальных десяти. Я по УДО вышел.

– Не имеет значения. Долг требует платы.

– Боюсь, валюта моя истощилась. Я теперь в завязке.

– Джону всё расскажешь. Он с тобой свяжется.

– Ну, и нахуй был весь этот спектакль? Нахуй все эти вопросы, разговоры? Если просто хотели сказать, что Джон со мной свяжется.

Лицо Питера с изогнутой бровью обратилось в камеру. Но ни от оператора, ни от твердыша, ни от Быка, ни тем более от четвёртого, молчавшего всё это время – ответа не последовало.

– Вали уже отсюда.

– Что, даже до города не подкинете?

– На автобусе доедешь.]

[В колышущуюся, малость искажённую – уходящую слишком вперёд – перспективу автобусного салона ступил Питер. Его недовольный профиль сменился не более довольным анфасом, окинувшим задние сиденья – затем показался затылок. Питер, кажется, присмотрел место. Он направился мимо двух мужиков, зашитых в джинсовки, мимо пары еле живых пассажиров, мимо бесконтрольно трясущегося деда… наконец, не дойдя до погружённого в смартфон юноши, Питер остановился.

У окна сидела рыжеволосая девушка, чей лоснящийся водопад терялся за другими головами, но чей изящный полуоборот говорил об интересе к потенциальному соседу. Правда, рядом уже был один – паренёк в поло, с жидкими усиками.

– Сдрисни, – сказал Питер, хлопнув его по плечу.

Паренёк вздрогнул, однако место не покинул.

– Не понял что ли? Пересаживайся.

– Не буду.

– Хуя се базар! А я думаю, будешь.

– Сынок, – позвал парня дед, – иди сюда. Со мной рядом поедешь.

– Послушай старика, – посоветовал Питер.

– Да отвали ты. Мест полно.

– Ты чё, сука, такой невежливый? – рука свежевыпущенного заключённого сжала спинку сиденья рядом с парнем. – Мест, говоришь, полно. Так и займи одно из них. Трое малолетних долбоёбов знатно испортили мне настроение – хочешь стать четвёртым?

Оппонент Питера поднялся во весь рост, но, хотя был выше, едва ли выглядел более угрожающе.

– Мужчина! – вклинился уже водитель. – За проезд заплатите сначала.

– Не ссы, на выходе расплачусь… – глаза Питера прошлись по незрелой физиономии парня, усмешка сорвалась с уст. – Чё ты? Не свалишь, значит?

– Нет. Пусть девушка спокойно доедет.

– Ха-ха-ха! Ну, погнали.

Дед что-то проговорил, но его слова заглушил скрип поднимающихся сзади мужиков. Их здоровые спины полностью перекрыли автобусный тоннель.]

[Неловким движением пальцев юноша с передних сидений поймал в округлую рамку то, что имело большие шансы произойти. Две синие с серым громады, у которых из-под курток блестел облупившийся принт: бензопила и падающее дерево – грубо выточенные лица, толстые, много раз ломанные пальцы… и оба злобно смотрят на Питера.

Да, всё шло к драке… как вдруг девушка заявила:

– Я хочу ехать рядом с этим мужчиной. Давайте без хуйни – просто пусть он со мной сядет.

И это подействовало. Паренёк сел к деду, затем они вместе отдалились к задним дверям, мужики вернулись на свои места, Питер удовлетворил свой запрос. Разве что неудовлетворённое лицо юноши под досадный вздох заполнило прямоугольник.]

[А вытянутая перспектива автобуса дальше колыхалась под редкие, но сладострастные речи Питера и тихую, но безостановочную болтовню старика, который рассказывал молодому пассажиру об особенностях выбранного ими рейса.

– Когда-то он, двести сорок седьмой наш, ходил по большой окружности, но потом ввели два других маршрута, а этот перенаправили мимо тюрьмы и лесопилки, где раньше свои автобусы ходили. Сэкономили, эх… теперь вот, один автобус, который подбирает вахтенных рабочих, бывших заключённых – с ними, правда, мало кто хочет ездить. Поэтому стали цены на билеты скручивать, чтоб народ со стороны заманить. Ты ж на это повёлся – на то, что дёшево? Ну, ну. В следующий раз думай. Мне-то уже всё равно, десятый год так катаюсь. Привык. Да…]

[Камера на столбе захватывала угол кирпичного здания, шматок тротуара и – где-то впереди – тарахтящий автобус.

Чуть ближе, из-за кирпича, доносились ритмичные женские постанывания.

– У… У… У-ум.

Возле передней двери автобуса топталась фигура – вероятно, водителя – и едва заметно посвечивала сигаретой.

– У… У… У-ум, – вторил мужчина.

Проступившее солнце заставило вытянуться на тротуар две тени. Одна как бы… толкала другую.

– У… У… У-ум.

Кто-то вошёл в средние двери автобуса. А вскоре после этого тот, что стоял у передних, прикончил сигарету.

– У… У… У-ум.

«Вероятно-водитель» поднёс запястье к лицу и бликанул «вероятно-часами». Постоял ещё чуток, махнул рукой. Забрался в кабину.

– У..! У… У-ум.

Тарахтение чуть усилилось.

– У..! У..! У-ум.

Что-то шлёпнулось на дорожный карман.

Стукнули створки.

– У..! У..! У-у-у-у-ум!

– Да, ёбта! У-ух! Наконец-то не в руку.

Выпустив облако выхлопных газов, автобус тронулся. К моменту, когда в круг камеры попал застёгивающий штаны Питер и поправляющая под майкой лифчик рыжая – на дороге стоял только отзвук двигателя. А квадратный автобусный зад маячил вдалеке.

– Какого…? – девушка с недоумением побрела в сторону дорожного кармана. Подняла с тротуара сумку, отряхнула, надела. Пальцы впились в рыжие локоны, а с уст срывались ругательства: – Блядь! Мудила! Без нас уехал!

– Ты прям сама проницательность, – кисло бросил, подходя, Питер. – Моих вещей там не выкинули? А, ну, да. У меня ж нихуя нет.

Руки рыжей взметнулись и замахали. На дальнем плане съёмки – словно руки бумажной фигурки.

– Всё из-за тебя! Чё нам теперь делать? Следующий неизвестно когда приедет! Нам теперь тут хернёй маяться? Мы… где мы вообще?!

– Объявляли же остановку.

– Да я, блядь, помню, что объявляли! И что? Я типа знаю, что это за дыра? Типа ты знаешь?

– Без понятия.

– Ну, так и хули нам делать?

– Ты можешь делать, что хочешь. Я – дальше автостопом. За-ебало…

Движения рук девушки на время успокоились. Должно быть, упёрлись в бока. Возможно, даже её брови приподнялись.

– А тебе не кажется… ну, не знаю… что с тебя причитается?!

– Не-а. Я хочу это видеть так: ты вроде нимфоманки, которая ездит в странные места, трахается со странными незнакомцами и которой подвернулся откинувшийся зэк. Если ты окажешься проституткой… к слову, в этом случае советую искать клиентов более эффективно… кхм, короче, если ты – шлюха. То я – разочарован.

Её рука замахнулась к Питерову лицу, но была поймана на середине движения.

– А вот этого делать не советую.

Подёргав сжатое запястье, девушка фыркнула – Питер её отпустил. Затем «откинувшийся зэк» вышел на проезжую часть с оттопыренным большим пальцем. Потоптавшись немного, рыжая обогнула Питера и тоже стала приманивать водителей.

В объективе проносились машины. Одна. Другая. Пятая. Десятая. Пятнадцатая… Наконец, когда тени сменили угол, а два больших пальца торчали уже не так уверенно, в кармане затормозил грузовик. Питер сразу запрыгнул в открывшуюся дверь. Девушка стала возмущаться, что ей поехать не предложили, на что недолгий спутник только махнул рукой.

– Забей на неё, – послышались обращённые в кабину слова. – Она припизднутая шлюха-нимфоманка.

– Чё ты сказал? Да ты мне… – двигатель заглушил остальную часть изречения.]

[В подрагивающем прямоугольнике видеорегистратора слегка качались фигуры Питера и водителя грузовика – дальнобойщика, судя по километражу и тяжести, с которым ухал груз за стенкой.

Качались фигуры, впрочем, не из-за неровностей дороги. Или не только из-за них… Салон наполняли мелодичные звуки песни.

– Ты ждёшь… – несинхронно подпевали попутчики. – Улыбаясь. Разливаясь нежностью по моим мыслям.

– Ха-ха! – прыснул Питер. – Не ожидал, что такой здоровый мужик прётся от подобного.

«Здоровый мужик» пожал плечами, слегка пригладил густую чёрную бороду.

– Хорошая вещь, – сказал он. Затем кивнул на плеер. – Сам-то что обычно слушаешь?

– Там много всякого. Но пока по радио крутят что-то нормальное… пусть будет радио.

В окне мелькнула оборотная сторона знака: «Вы покидаете N.».]

__________________________________________________________________ __________________________________________________________________

Завидев долгожданное: «Вы въезжаете в N.», – Питер даже не поверил. Он пытался поймать знак в отражении, чтобы удостовериться, но зеркала как на зло были с каким-то налётом. Ничего толком не отражали.

Питер откинулся на спинку и медленно выдохнул. Неприятное путешествие почти закончено. Всё… почти закончено. Тюрьма, криминал, постоянные драки. Что же теперь?

Вопрос понемногу отдалялся в глубины сознания вместе с другими мыслями. За окном уже вечерело, и небо, успокаивающе-синее, странным образом рассеивало все беспокойства.

Почти показался на горизонте родной город.

Песня проигралась до конца, водитель сделал тише.

– Тебя, говоришь, Питером звать? – слова вывели Питера из размышлений. Странное уточнение, беря во внимание, что они не так давно познакомились. К тому же, мужик, ещё беря Питера, посмотрел так, словно прекрасно его знал.

– Ага. А ты – Майк.

– Стив вообще-то.

– Точно.

Питер тоже мог играть в эту игру.

– В N. значит?

Ещё более странно.

Питер сказал просто: «Дальше по дороге». Впрочем, в округе не так много было стоящих населённых пунктов. Вдобавок стоило посмотреть, как пассажир цеплялся взглядом за знак, чтобы всё понять.

Ещё у водителя лежал в бардачке короткоствол – Питер мельком увидел. Впрочем, это как будто… тоже объяснимо? Дальнобой всё-таки.

– Я переключу? – спросил Питер.

Водитель кивнул, позволив сменить канал.

– Можешь, наверное, плеер к динамику подключить. Щас гляну, должен быть провод.

– Да не надо. Говорю ж, если по радио нормальные песни, то лучше так.

Потыкав немного, Питер отыскал-таки подходящий канал.

– А чего с плеером ходишь? Все вон, с телефонов слушают.

– У меня кнопочный.

– Ха-ха! Серьёзно? Немного вас таких, немного… Чем-то незаконным занят?

Вопрос повис в воздухе, когда Питер с особой силой откинулся на стенку и из-под потолка сыпанул бурый порошок.

Мгновенье водитель и пассажир мерили друг друга взглядами. Затем Питер взял порошок на палец, попробовал. Знакомый – погано знакомый вкус.

– Чё везёшь? – спросил Питер, хотя ответ был вполне очевиден.

– Консервы.

Водитель неловко улыбнулся. Неловко потянулся к бардачку… Питер не собирался ждать, пока оттуда выскочит оружие.

Хрясть!

Рука метнулась вперёд, врезавшись в скулу дальнобоя.

Ещё хрясть!

Машину повело в сторону. Водитель кое-как съехал на обочину. Под болезненное тарахтение грузовика раздавались хлёсткие удары. Питер остановился, только обнаружив мужика прижатым к дверце, с залитым кровью лицом и поднятыми руками.

– Барыжишь в округе? С кем? А?!