Путешествие и не только в прошлое

Путешествие и не только в прошлое

Владимир Далецкий

© Владимир Далецкий, 2025

ISBN 978-5-0068-8265-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Путешествие и не только в прошлое

(Продолжение повести «Побег в никуда»)

Ждешь, ждешь этих каникул, а когда они приходят, то оказывается, что буквально сходишь с ума от безделья. Одноклассники разъехались кто куда. Котика родители сослали в деревню. Во всяком случае, он так сказал. Нелька тоже осталась в городе, но как она мне надоела своими фантазиями насчет Степанова!

Новые лица на горизонте не появляются. Тоска! Две недели просидела дома. Утром – телевизор, вечером – телевизор, днем – пляж. И стала еще ложиться в два часа ночи и спать до часа дня. Полное разложение! Пробую читать. За книгами хожу в библиотеку или загружаю их из интернета в свою электронную книгу, которую подарила мне мама. Выбираю все, что кажется мне интересным. Пробовала читать любовные романы – такая дрянь! Очень понравилась «Шагреневая кожа» Бальзака. Рекомендую. Мне так стало жалко главного героя, что я даже немного всплакнула.

Пляж – это пытка. Лежишь на песочке, словно сосиска на гриле – медленно поджариваешься. Парни стреляют глазами в Нельку – формы у нее уже зрелой особы. А она – ноль внимания. Все сохнет по Степанову, а тот куда-то к родственникам на юг укатил. Держи карман шире! У него таких, как Нелька, целый легион.

На меня, слава Богу, не глазеют. Да и на что глазеть! Тощая и длинная. Хорошо, хоть немного загорела, а то была белая, как смерть. Так что если и глазели на меня, то как на бледную с косой. Точно, коса моя еще подросла, так что скоро буду, как Рапунцель, при помощи косы втаскивать поклонников к себе в одинокую башню.

Вместо башни – моя комнатка в квартире. Я ее оформила в своем собственном стиле. Конечно, мать спонсировала, а то какой «дизайн» без копейки в кармане? Стены мы с матерью оклеили в чудесные обои небесно-голубого цвета. Шторы на окнах – синие с розовым. Есть теперь у меня в комнате обалденный розовый диван, лежа на котором, я люблю мечтать. О чем? Да обо всем! Сознаюсь, иногда в моих мечтах промелькнет рыцарь на белом коне. Точно, Степанов собственной персоной! Но я его гоню из своих мыслей – пусть живет в Нелькиных. Но глупое девичье сердце чаще бьется, когда находят воспоминания…

Но я отвлеклась. Сегодня мое приятное безделье кончается – отправляюсь в путешествие. Правда, назвать это путешествием язык не поворачивается, но все же перемена мест. Только вот, видимо, недаром говорят, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. И все же перемена обстановки мне нужна позарез. Вот и мама так говорит. Даже маленькое путешествие – это новые лица, новые впечатления. Под вечер и трону в путь. Место назначения – деревня Старинка. Это родина мамы. Там, в старом дедовском доме, живет мамина сестра и моя тетя Татьяна Петровна. Живет одна – она никогда замужем не была. Естественно, детей не имеет. Откуда дети, когда мужа нет. Хотя, насколько я знаю, бывают и без него.

К утру буду на станции, которая называется Красноармейская. Такое революционное название. Оттуда придется протопать километра три пехом. Что такое для молодого крепкого организма каких-то три километра? Чепуха. Он и не заметит, как их пролетит, словно комета. Хорошо, что буду не одна. Мамина землячка, Антонина Григорьевна, также навестить родные места собирается. Да мама меня одну и не отпустила бы. Да я и сама не поехала бы. Просто, придется перед самым рассветом около большого деревенского кладбища пройти. Жуть!

Но хватит о грустном. Меня ждет дорога. А я с детства волнуюсь, когда нужно куда-то отправляться. Помню, в детстве жутко волновалась до того времени, пока не сяду в поезд. Только тогда успокаивалась. Когда застучат колеса: спе-шим, спе-шим, спе-шим!

На вокзал меня провожала мама. Я, правда, отказывалась, но разве с ней договоришься. Мол, а если что-нибудь случится. А что может в моем возрасте случиться? Одним словом, набила я какими-то мелочами и гостинцами сумку, мама взяла с длинными ручками, чтобы можно было перекинуть через плечо, и мы тронулись. Мать героически несет сумку. А вот от станции до деревни придется ее нести мне. Вот и муравейник вокзала. Последние напутствия в дорогу, и, наконец-то, пришла моя электричка. Из нее валом валит народ. Все вышли, можно и нам теперь заходить. Но вот только Антонины Григорьевны нигде не видно. Я без нее не поеду! Мама успокаивает, мол, по-видимому, моя попутчица сядет на Северном вокзале – ей туда ближе. Так она обещала, когда мама ей перед выходом из дома звонила на квартирный телефон. Хочется верить. Но можно было бы и позвонить, если бы мать позаботилась о том, чтобы попросить мобильный телефон у землячки. Да и есть ли у старушки «мобильник». А вот я свой захватила – хоть музон послушаю.

Взрослые такие непрактичные – на домашнем телефоне могут «висеть» часами, а с мобильным телефоном «не дружат». Ладно, буду надеяться, что выйду на станции не одна, и у меня обязательно будут попутчики. Иначе я за себя не ручаюсь. Могу остаться на станции, дождаться утра и только тогда двинуть в деревню. И вот уже сижу в вагоне и смотрю в окно. Я уже в вагоне, так что нет причин для волнения. Мама покорно стоит перед окном и ободряюще смотрит на меня. Но вот лязгают двери и электричка, перестукивая колесами, трогается с места. Я махаю маме на прощание.

Перед окном мелькают какие-то стены, складские помещения, потом вижу улицы, по которым несутся машины, потом мелькают дома частной застройки и, наконец, с воем, электричка вырывается на «оперативный простор». Люблю смотреть в окно движущейся электрички, ведь за ним проносятся поля, рощицы, придорожные посадки. Хорошо! Вот только от мелькания опор рябит в глазах. Перевожу взгляд на попутчиков – интересных объектов нет. Тогда я раскрываю книгу и начинаю читать. Это детектив, как мама шутит, «дефектив». Сюжет лихо закручен. Сейчас я читаю о том, как главный герой, а это лихой парнишка, преследует противника. Но того голыми руками не возьмешь. Где-то спрятался в темноте и поджидает главного героя с огромным ножом в руке. Жуть! Про ножи я не люблю. Не лучше ли посмотреть, чем эта история закончилась. Я открываю последнюю страницу и читаю.

Ага, все хорошо. Преступник пойман и они поженятся. Нет, не с преступником поженятся, а с милой девушкой, которая так помогала главному герою. А еще она такая красивая и у нее такое доброе сердце. Словом, хэппи-энд. И чем теперь заниматься? Гулять по вагону у меня нет желания. Может, пройтись по вагонам и поискать Антонину Григорьевну? Нет, лень. Начинаю рассматривать попутчиков. Вот парочка мило воркует. Парень постарше, а девчонка совсем еще школьница. Лысый дяденька читает газету. Там, на сиденье, которое поближе к двери, примостилась старушка в белом платочке. Да, народу в вагоне не густо. Хоть бы кто-то сошел на станции, когда мне нужно будет выходить.

За окнами начало темнеть и в вагонах зажегся свет. Наконец динамик хриплым голосом объявил, что следующая станция Ратное. Значит, скоро выходить. Нужно собираться! Подвинула сумку, надела свой рюкзачок. Пора и к двери двигаться. Ратное проехали, значит, следующая – Красноармейская.

Вагон дернуло, и он стал останавливаться. Вот и темный перрон. Выхожу из вагона электрички и смотрю по сторонам. Как по закону подлости – никого. Что теперь делать? Нужно идти в здание вокзала – там пересидеть до утра. Электричка с воем умчалась вдаль, подмигивая красными огнями, словно незнакомая ракета.

Смеркается. Осмотрелась по сторонам. Что-то никакого вокзала не видно! Правда, стоит поодаль какое-то здание с заложенными окнами – и все! Вот попала, так попала! Одна на темном полустаночке. Вокруг темнеют деревья придорожной посадки. Куда теперь? Отсидеться до утра в кустах. Страшно!

Придется идти одной в деревню. Дорогу я помнила, так как не раз в детстве бывала здесь. Хоть, как умерли бабушка и дедушка, они с мамой сюда не ездили. Валя не знает, в чем здесь дело, но между сестрами «пробежала черная кошка». И вот опять потепление в отношениях. И «посланцем доброй воли» должна быть она, Валя. Ну и где эта мифическая Антонина Григорьевна? Маме, что ли, позвонить? Только чем она поможет? Нужно торопиться, пока совсем не стемнело.

Постояла еще немного на перроне и пошла по дороге вдоль рельсов. Хорошо под звездным небом! Да и теплый вечер располагал бы к романтическим бредням, если бы не длинная дорога в деревню. Кажется, нужно идти сюда. Точно, дорога сворачивает и через посадку ведет в поле. Только бы не заблудиться! Быстрее, быстрее, темнеет стремительно! Хотела спрятать под кустом сумку, чтобы забрать ее завтра, когда будет светло. Но не решилась приближаться к кустам. Там так темно!

Скорее в поле – там светлее. Вот она вышла из-под густых крон деревьев в поле. Действительно, стало светлее. Из-за горизонта выкатилась кроваво-красная луна. Жуть! Ни попутчиков, ни машин, ни фонарей. У них в городе проще – там всегда ночью горят фонари. Девушка прибавила шагу. Тяжелая сумка оттягивала плечо. Хоть бросай ее здесь, в поле, но как без гостинцев заявиться? Придется тащить. Дорога казалась бесконечной. Она, то ныряла в лощины, то взбегала на возвышенности. Отсюда, с возвышенности, уже были видны огоньки человеческого жилья, но за километр от деревни должно находиться кладбище. Вон оно – чернеет небольшой рощицей. Страшно, аж жуть!

Только бы поскорее пройти мимо! Только бы спокойно пройти мимо! Кладбище все ближе. Теперь уже в тусклом лунном свете отчетливо видны деревья. Нет, лучше туда не смотреть, а то еще что-нибудь почудится… Страшно! Мелодию, что ли, какую-нибудь прослушать на мобильнике? Нет, лучше не привлекать к себе внимания, как говорится, тише едешь, дальше будешь. В ее положении: тише идешь – спокойнее пройдешь. Спокойнее! Покойники! Ох, и заносит!

Вдруг зазвонил мобильный телефон – как раз к месту! Чуть не подпрыгнула вместе с оттягивающей плечо сумкой. Мобильник назойливо пиликает. Пришлось остановиться, снять с плеча сумку и вытащить телефон из кармана. Это была мама. Как раз вовремя! Оказалось, звонит, чтобы поинтересоваться, как я дошла до деревни. Чтобы не расстраивать мать, пришлось соврать, что уже на подходе.

– Антонина Григорьевна с тобой? – пристает мать.

– Со мной, со мной! – заверяю, – вот уже и первые дома. А еще с нами куча народа. Как ты и говорила – все на дачу подались. Деревенский отдых, знаешь ли, сто очков вперед даст городской суете. Словом, скоро будем дома. Не беспокойся, все у меня тип-топ. Звони чаще! Прерываю «дипломатические переговоры» и осматриваюсь. В темноте экран мобильного телефона буквально ослепил. Вроде бы, все вокруг тихо. Опять приходится забрасывать сумку на плечо. Тяжелая! Разговор немного отвлек от мыслей о том, что скоро придется миновать кладбище. Да и голос матери приободрил. Может, позвонить кому-нибудь и пройти мимо страшного места, болтая по телефону? Нет, лучше тишком – собственного голоса можно испугаться.

– Что это вы одна? – вдруг откуда-то со стороны послышался мужской голос.

От неожиданности чуть не подпрыгнула и не уронила сумку с плеча. Осторожно повернула голову. Оказывается, в нескольких метрах идет какой-то мужчина. В лунном свете только и рассмотрела, что незнакомец в светлом костюме и ведет в руках велосипед.

От такой будничной картины даже несколько успокоилась – что такого необычного, когда рядом ведет велосипед незнакомый мужчина! Правда, мама говорила, что нужно больше бояться живых людей, чем приведений. Зато есть попутчик, а вместе не страшно пройти мимо кладбища. Словом, с таким попутчиком можно спокойно миновать страшное место.

– Может, помочь? – не отстает попутчик.

– Нет, спасибо, – благодарю и прибавляю шаг.

Незнакомец не отстает, только слышно, как на ухабах бренчит что-то привязанное на багажнике.

– Вы, видимо, в гости? – интересуется навязчивый попутчик.

– Да, к тете, – отвечаю.

– А как тетю зовут?

Ну, когда же он отстанет с разговорами, ведь наступает самый ответственный момент – немного в стороне от светлой змеей извивающейся дороги мрачно темнеет группа деревьев! Это кладбище!

– Татьяна Петровна, бывшая учительница вашей школы, – сказала я и, вздрогнув от звука своего голоса, более пристально посмотрела на незнакомца. Правда, рассмотреть его в темноте было практически невозможно. Просто откуда-то набежавшие тучи закрыли луну, и стало заметно темнее. Вот только велосипед у незнакомца какой-то странный. Если так можно сказать, несовременный – какой-то угловатый, старомодный. Конечно, в деревне и не такое можно найти. Да и одет попутчик был несколько необычно. Как сумела я рассмотреть, на незнакомце была странная рубаха без воротника и светлый костюм. Костюм также мне показался старомодным. Таких сейчас не носят. Лицо мужчины рассмотреть не удалось – в тусклом свете луны черты казались смазанными.

– Нет, не знаю, – подал голос странный попутчик. – Вы мне фамилию назовите. Нынешних-то я плохо знаю.

Странно, в небольшой деревне не знать бывшую учительницу. Может, приезжий какой?

– Фамилия тети Снегирева, – излишне громко проговорила я, словно пытаясь отогнать откуда-то возникший липкий страх.

– Знаю, знаю такой род, – балагурил незнакомец. – Хороший род, исправный.

Странный попутчик помолчал, потом опять вступил в разговор:

– Я, знаете ли, на зайцев охочусь.

Я покосилась на этого странного человека: как он может в темноте и на велосипеде охотиться на зайцев?

– Очень просто, – как бы отвечая на мои мысли, заговорил незнакомец. – Встречу одинокого зайчишку и топором его – тюк!

Я непроизвольно покосилась на багажник странного велосипеда, где по-прежнему что-то позвякивало. И вдруг в неясном свете луны, выплывшей из-за облаков, показалось, что там, на багажнике, привязан топор. От увиденного волна ужаса окатила словно жаром.

– Отрублю голову – и в мешок, – буднично бубнил незнакомый попутчик.

И от будничности тона, с которым были произнесены эти слова, сделалось еще страшнее. Что же все-таки там, на багажнике велосипеда? О, святые угодники, вроде бы там привязан и мешок, в котором лежит что-то круглое! На светлом мешке едва различимы в скудном лунном свете темные пятна. От страха все внутри похолодело, а по спине побежали отвратительные горячие мурашки.

Неужели маньяк! От такой мысли стало совсем плохо. Вот невезение – встретить ночью у кладбища маньяка. Это может быть только с ней.

– Много таких зайчишек я поймал, – не унимался этот жуткий человек. – Мне и ты нравишься…

После этих слов ноги сами понесли меня по дороге. Причем, казалось, что какая-то невидимая сила несет меня над землей. Только ветер свистел в ушах. Сумка болталась на плече, как маятник, раскачивая из стороны в сторону. Бежала и боялась оглянуться, ведь на велосипеде догнать бегущего человека ничего не стоит.

Откуда-то блеснул свет, и забурчала машина. Догоняет! Есть Бог на свете! Когда уже машина собиралась проехать мимо, я бросилась ей наперерез и чуть не попала под колеса. Хорошо еще водитель чудом успел затормозить, увидев, как кто-то выбежал на дорогу. Машина остановилась. Это был светлый «УАЗ». Словно на крыльях подлетела к дверце и дернула за ручку. Дверца открылась. За рулем сидел какой-то мужчина.

– Дяденька, – взмолилась, – подвезите!

– Садись! – кивнул головой водитель, потом добавил: – Ты бы осторожнее! Чуть под колеса не угодила!

– Да испугалась я! – говорю, а у самой от страха зуб на зуб не попадает. – Какой-то странный мужчина на дороге меня до смерти перепугал.

Бросила на сиденье сумку и запрыгнула в машину сама. Потом быстро закрыла за собой дверь. Вцепилась в ручку дверцы и притаилась. Все, кажется, оторвалась! Чтобы еще хоть раз она одна ночью пошла мимо кладбища!

– Да кто тебя обидел? – забеспокоился водитель.

Если бы я знала! Еще засмеют, когда услышат, что я повстречала на дороге охотника за зайцами. Бред! Кое-как объяснила водителю, что еду в гости к Татьяне Петровне. Просто язык не хотел ворочаться. Машина подкатила прямо к тетиному дому. Спаситель подождал, пока я выбралась из машины, и на прощание посоветовал:

– Не ходи, дочка, ночью одна, а то, знаешь…

Машина громко заурчала и поехала по деревенской улице, подсвечивая себе фарами. У двери дома, освещенной приделанной чуть выше лампочкой, уже ждала обеспокоенная тетя. Я ее сразу узнала, так как именно такой помнила с детства. Высокая, с собранными на затылке косами, она, казалось, нисколько не изменилась. Татьяна Петровна пропустила меня на освещенную веранду, взяла с плеча сумку. И только здесь заметила, что я, как бы это сказать, немного не в себе.

– Что с тобой, Валя? – обеспокоено спросила она. – Кто тебя обидел?

Как-то не хотелось рассказывать о своем путешествии мимо кладбища, поэтому я собралась с силами и заверила тетю, что все в порядке.

– Все хорошо! – заверяю тетю. – Еще повезло, что подвез от станции на «УАЗе» какой-то мужчина из деревни. Так что добралась с комфортом.

Но, видимо, тетя не очень-то поверила деланно уверенному тону и еще несколько раз испытующе посмотрела на меня. Но я усиленно делала вид, что все в порядке. Тетя быстро собрала на стол. Я умылась из старинного умывальника, что примостился в углу. Этакий большой, словно шкаф! Помню его с детства. Это Мойдодыр моего детства. Умывальник я тогда уважала и немного побаивалась. А теперь вот улыбаюсь со своих детских фантазий.

После умывания стала звонить маме – нужно же ее успокоить. Да, все хорошо! Да, уже у тети! Добралась хорошо! Все хорошо! И даже сама стала верить в это и, кажется, немного успокоилась. Нехотя поковыряла салат из горошка, который приготовила тетя. Чтобы не обижать хозяйку, похвалила маринованные огурчики, поклевала вилкой жареную картошку, а потом и сама стала клевать носом. Яркий свет старой люстры из трех рожков казался слишком резким. На старинных ходиках, что мерно отбивали секунды, уже половина второго. Спать пора, спать пора…

Тетя расстелила постель в отдельной комнатке без двери, где обычно размещали гостей, когда они приезжали к бабушке и дедушке, а потом ушла к себе за перегородку. Свет в гостиной погас – это тетя щелкнула старым выключателем. Быстро переоделась в ночную рубашку и облегченно нырнула под одеяло. Потом выключила настольную лампу. Лежу в кровати и по детской привычке таращусь в потолок. Густая ночь за окном, старинный дом, отбивающие секунды ходики казались какими-то фантасмагорическими. На всякий случай спрятала руки под тонкое одеяло. Хотя под защитой стен старого дома совсем не страшно.

…Проснулась, когда солнышко уже заглядывало в окно, и его лучик щекотал щеку. Как-то не сразу сообразила, где я. Такое ощущение, словно ночью снова побывала в сумеречном замке. Потом догадалась, что в дедушкином доме. Я тут в детстве часто бывала. Вот и старые дедушкины «ходики» громко тикают. Еще живы! Так спокойно становится на душе под их мерный перестук. Словно в далеком детстве побывала. Да, далеком! Как же все это было давно! Бабушка и дедушка, их сморщенные добрые лица… Все это в далеком прошлом, до которого уже не дотянуться. От того, что нет рядом этих любимых людей, запершило в горле.

Потом вспомнилась вчерашняя встреча. Но события прошлой ночи показались какими-то нереальными. Неужели это было с ней? Такое может только присниться. Но ведь мне же не приснилось! Тот странный мужчина был совсем рядом. Как страшно было в темноте идти с ним рядом! Нет, это какой-то кошмар! Даже в сумеречном замке не было так страшно!

Услышав, что я завозилась в постели, в комнатку пришла Татьяна Петровна. Она как-то по-матерински потрогала мой лоб. Потом принесла мне в постель теплого чаю. Как-то неудобно валяться в постели, когда так поздно – на часах 11 утра. Я попробовала встать, но тетя жестом остановила, а потом спокойным тоном учительницы поинтересовалась:

– Лучше расскажи, что с тобой приключилось.

Я села на кровати, прислонившись к стене. Старый ковер ласково прикоснулся к спине. Все это так знакомо! Немного подумала, потом начала рассказывать. На станции никто не вышел. Решила идти одна. У кладбища повстречался какой-то странный мужчина. Показалось, что это какой-то призрак! Страшно стало! Хорошо, что мимо проезжала машина, и водитель подвез. Вот и все. Тетя слушала, кивая участливо головой. Выслушав, успокоила девушку, мол, ночью чего не почудится.

– Умывайся, – распорядилась она, – и живо за стол! Проголодалась, наверное?

Я вдруг почувствовала, что на самом деле голодна. Встала и пошла умываться. А вот и Мойдодыр – умывальников начальник и мочалок командир. Он стоял здесь еще в то время, когда я приезжала вместе с матерью и отцом к дедушке и бабушке. Умывальник старинный, большой, словно шкаф. Такие в старом мультике показывают.

Умывшись и вытерев лицо и руки полотенцем, которое подала тетя, я села за стол. Старенькая клеенка, которой он был застелен, выцвела. Провела пальцем по узору. А Татьяна Петровна уже поставила на стол тарелку с тушеной картошкой. Нарезала хлеб. Достала из холодильника трехлитровую банку с маринованными огурцами. Мой аппетит, несмотря на ночные приключения, оказался на удивление хорошим. Съела всю тарелку и даже хотела попросить добавку, но постеснялась. Выпила целую чашку молока. Помогла тете убрать со стола, помыла посуду – воду Татьяна Петровна нагрела прямо в миске на газовой плите.

Чем заняться теперь? Нужно чем-то помочь хозяйке. Но чем? Может, нужно что-нибудь прополоть? Это предложение было принято. С час полола грядку, на которой росла свекла. Потом походила с тяпкой по участку, на котором росла картошка. Учить меня не нужно – на дачном участке напрактиковалась. Сходила за водой в колодец и присела в тени веранды. Чем же мне заниматься в этой деревне, когда здесь ни одного знакомого, кроме тети? Вопрос, конечно, интересный. Вот только ответа на него нет.

До вечера еще далеко, а уже такая скука! Смотрю через забор на пустую деревенскую улицу, по которой прогуливаются куры. И зачем поехала в эту деревню? Дома, конечно, тоже скука, но здесь полная тоска! Днями сидеть в доме, копаться в огороде… Даже телевизор невозможно посмотреть – он у тети испортился. Прогуляться, что ли, по деревне? А это мысль! Отряхнула джинсы от пыли и пошла в дом, чтобы сообщить о своем решении Татьяне Петровне. Та сидела за столом в горнице, обложившись старыми альбомами. Сколько у нее их! Видимо, не одно поколение собирало все эти фотографии.

– Что-то прежнее вспомнилось, – пояснила свое занятие тетя. – Может, и тебе интересно будет?

Я присела рядом за стол и стала перебирать альбомы. Три альбома были посвящены педагогической деятельности Татьяны Петровны. Сколько учеников прошло через ее руки! Такие разные лица. Кем стали эти люди? Лица на старых черно-белых снимках казались какими-то нереальными, словно из другого мира. Увидев, что я заинтересовалась старыми альбомами, тетя стала рассказывать о своих выпускниках. Этот стал врачом, тот – научным работником. А еще среди тетиных учеников – профессора, учителя, агрономы, руководители всех уровней и т. д.

От вида пожелтевших снимков стало скучно. Разве может рассказать о людях то, какую должность они заняли, на какую ступеньку иерархической лестницы поднялись? Люди – это нечто большее. Старенькие фотографии не расскажут о том, кого они любили, о чем думали, с кем дружили. Просто, это обычные черно-белые фотографии, с которых смотрят лица незнакомых девушек и парней. Вот с этим она бы познакомилась – такой интересный парнишка. Правда, ему уже, может быть, скоро на пенсию. Вот еще какой-то старый альбом. Такого она никогда не видела. Старая, потертая обложка. Толстые пожелтевшие листы, на которых закреплены такие же пожелтевшие фотографии. Интересно, кто это дама в темном платье?

– Это наша прапрабабушка, – заметив мой интерес, пояснила Татьяна Петровна. – Она учительствовать в нашу деревню приехала, как тогда говорили, пошла в народ. Сама из интеллигентной семьи – ее отец был врачом в Петербурге. Повстречала простого деревенского парня и случилась у них любовь. Так и осталась жить в деревне.

Вот это судьба! Я пристально всмотрелось в лицо на фотографии. Красивая, но строгая. Это сразу видно. Зачем уехала в глушь? Кому и что хотела доказать? На уроках истории не раз говорили о движении народников. Это те, что «ходили в народ». Выходит, и моя прапрабабушка также была народницей? Что они искали в деревне? Какой такой особый смысл? Вот этого я никак понять не могу. Хотя я и сама поехала в деревню только от нечего делать и надеялась здесь долго не задержаться. Какой смысл! Что, в городе не народ живет? Тоже ведь народ!

Листаю альбом, всматриваясь в лица людей, одетых в старомодную одежду. Ведь и они о чем-то думали, мечтали. Теперь покоятся, может быть, на старом деревенском кладбище. Стой! Какое-то смутно знакомое лицо. На фотографии запечатлен какой-то молодой мужчина с велосипедом в руках. Какой-то знакомый велосипед. Где она его видела? Боже, это, возможно, тот самый незнакомец с велосипедом, которого встретила около кладбища. Точно, он! А, может, показалось? Показала фотографию Татьяне Петровне. Та посмотрела на пожелтевший снимок и ничего не сказала.