Стипендиатка для капитана

– Ты… ты так со мной никогда…

– Потому что ты никогда не лезла не в свои дела так нагло, – перебил я, отпуская её запястье с таким отвращением, будто коснулся грязи. – Теперь слушай и запомни раз и навсегда: моя жизнь, мои разговоры, мои… увлечения – не твоя забота. Ты – временное явление. Как хорошая погода. И сегодня твой личный ураган. Убирайся. Сейчас.

– Коул! – её голос сорвался на истерический визг.

– Вон! – мой рык перекрыл все звуки в раздевалке. Он был низким, животным, наполненным такой неподдельной яростью, что даже Нолан перестал ухмыляться. – Пока я говорю это вежливо. Или тебе помочь?

Она отшатнулась, глотая слёзы. Ещё секунда – и она развернулась и выбежала, громко хлопнув дверью. В раздевалке воцарилась гробовая тишина.

– Жёстко, – спокойно констатировал Алекс, не глядя на меня.

– Сама напросилась, – проворчал Нолан, но без обычного веселья. Даже он почувствовал, что здесь что-то не так.

Я отвернулся, с силой потянув воздух в лёгкие. Вид её слёз, её унижения не принёс удовлетворения – только оставил горький привкус. Потому что всё это – её притязания, её истерика – было фоном. А на переднем плане в моей голове всё ещё стояла она. Лилиана. С её дрожащими, но сжатыми в кулаки руками. С её взглядом, который не опустился. С её «Я не собачка».

– Она не в твоём типе, – повторил Нолан уже серьёзно.

– Она – никто, – жёстко отрезал я, обращаясь больше к самому себе. – Просто надоедливая муха, которую я решил прихлопнуть необычным способом. Оливия, эта… все они – одно и то же. Предсказуемые, тупые, жадные до статуса. Эта… – я чуть не сказал: «Лилиана», но поймал себя. – Эта стипендиатка – просто другой сорт раздражителя. Вот и всё.

Но слова снова повисли в воздухе ложью. «Другой сорт» – да, чёрт возьми. Другой. Она не просила. Не заискивала. Нападала. И в этом была какая-то порочная, опасная новизна.

– Ладно, капитан, – Нолан поднял руки в мнимой сдаче. – Твои правила. Только, похоже, Оливия теперь всем сёстрам растреплет, что ты помешался на какой-то нищенке.

– Пусть треплет, – я хлопнул дверцей шкафчика так, что эхо прокатилось по помещению. – Кому какое дело? Они все знают своё место. И она узнает.

Они стали расходиться. Я остался один в тишине, нарушаемой лишь гулом вентиляции. Поднял руку, посмотрел на браслет. Надел его после душа автоматически, не задумываясь. Теперь он казался инородным телом – напоминанием о её пальцах, сжимавших эту кожу. О её дурацком травяном запахе, который почему-то перебил даже дорогой парфюм Оливии, оставшийся в воздухе.

Я сжал кулак. Кожаный ремешок врезался в ладонь.

Лилиана Милтон.

Она была как осколок стекла в идеально отлаженном механизме моей жизни. Оливия и ей подобные – мягкие, податливые детали, которые я менял, когда хотел. А эта… эта была острой. Она резала. И вместо того чтобы выбросить её немедленно, я, похоже, решил поэкспериментировать: насколько глубоко она может войти, прежде чем сломаться?

Или прежде, чем её сломаю я.

Мой телефон вибрировал. Сообщение от Алекса: «Данные и кейс отправлены. Семь дней. Будет интересно наблюдать за крахом».

Я не ответил. Просто стоял, глядя в темноту за стеклянной стеной раздевалки, где отражался мой собственный силуэт – большой, мощный, контролирующий всё. Но контроль – это иллюзия, когда появляется переменная, которую ты не можешь просчитать. А эта переменная сейчас, наверное, шла к своему убогому общежитию – вся в дерзости и глупой надежде.

Пусть надеется. Чем выше взлетают мухи на дерьме амбиций, тем больнее им падать на твёрдую, неумолимую почву реальности. Моей реальности.

А Оливия… Я достал телефон и одним движением заблокировал её номер. Надоела. Следующая будет тише. Или… следующей не будет вообще – пока я не разберусь с этим странным, колючим интересом, который грызёт меня изнутри.

Я вышел на холодный вечерний воздух. Но внутри всё горело – не яростью, а чем-то другим. Похожим на азарт перед самой рискованной игрой в моей жизни. Игрой, ставки в которой я сам до конца не понимал.

Глава 6

Лилиана

Дверь моего общежития захлопнулась, отсекая внешний мир. Я прислонилась спиной к холодной деревянной поверхности, закрыв глаза.

Тишина. Густая, оглушающая тишина после шума и напряжения спорткомплекса. Только сейчас, в безопасности этих голых стен, я позволила себе разжаться. Дрожь прокатилась по телу. Я медленно сползла на пол, обхватив колени. Лоб уткнулся в колени. Дышалось тяжело, будто пробежала марафон.

В носу всё ещё стоял его запах – дорогой, холодный, мужской. Смешанный с запахом хлорки и той непоколебимой уверенностью, что пропитывала воздух вокруг него.

«Пыль».

Слово жгло изнутри, как кислота.

Я подняла голову, оглядывая свою комнату. Две односпальные кровати, старые столы, заваленные книгами. Вид из окна – не на озеро с лебедями, а на мусорные контейнеры.

Это был мой мир. И именно сюда долетел приказ Короля.

Я заставила себя встать. Подошла к столу. На нём лежал открытый учебник, конспекты, фотография меня с мамой и сестрой. Мы смеялись. Просто. Искренне. Без необходимости что‑то доказывать.

Резкий ком встал в горле. Боже, как же я хотела сейчас туда.

Мой ноутбук мигнул индикатором. Я машинально открыла почту. Там, среди писем, ярко горело одно новое:

От: Александр Вольдерхольд

Тема: Кейс для анализа. Проект «Микрофинанс». Сроки и данные.

Он не стал ждать до завтра. Алекс, эффективный и безжалостный, уже прислал ловушку.

Я щёлкнула по письму. Сухой текст, перечень условий, ссылка на архив данных. Жёсткий дедлайн – 7 дней.

«Надеемся на ваш „свежий взгляд". А. В.»

Надеются, что я сломаюсь.

Я уставилась на строки с цифрами. Это была неподъёмная задача: слишком много переменных, слишком мало времени, бюджет – издевательски мал. Любой нормальный человек сказал бы «нет».

Но я уже сказала «да». Прямо ему в лицо.

Я медленно выдохнула. Слёзы, которые щипали глаза, высохли. Вместо них внутри поднялось что‑то другое – упрямое, колючее. То самое, что заставило меня огрызнуться в «Бинго».

Докажи, что ты не собака.

Ладно, Коул Блэк.

Я села за стол. Открыла чистый документ. Сделала первые пометки. Не из желания им что‑то доказать. А потому что отступать было некуда.

Это было моё поле. И если они думали, что я сломаюсь от первого же препятствия, то ошиблись.

Я выросла не в теплице. Я пробивалась сквозь бетон.

Я включила музыку – что‑то громкое, агрессивное. Расправила плечи.

Игра была принята. Не на его условиях – на моих. Я буду играть, чтобы выиграть у самой себя. А он будет просто зрителем.

Первая строчка анализа легла на экран. Потом вторая. Мир сузился до яркого света монитора и этого жгучего желания сделать невозможное – просто назло всем им.

Час спустя я сидела, уставившись в экран, с ощущением, что мне мысленно надавали пощёчин. Данные Алекса были не просто «грязными». Это была катастрофа: неструктурированные таблицы, рукописные анкеты, противоречивые цифры, пропуски в ключевых полях.

Это было издевательство.

Первая волна паники была ледяной. «Я не справлюсь». Можно было всё закрыть, написать «извините, не могу», выключить свет и зарыться под одеяло. Принять поражение.

Я встала, подошла к окну. Где‑то там, на другой стороне кампуса, Коул Блэк, наверное, даже не вспоминал обо мне.

Нет.

Слово родилось не в голове, а где‑то глубже – в той точке стержня, который гнули, но не сломали.

Вместо того, чтобы поддаться отчаянию, я ощутила вспышку ледяной ярости. Ярости на них, на себя, на несправедливость. Именно эта ярость толкала меня вперед, заставляя сжимать зубы и искать выход там, где другие бы сдались. Я вернулась к столу, открыла новую вкладку в браузере и начала искать информацию о проектах микрофинансирования. Нужно было понять, как это вообще работает, прежде чем копаться в этом хаосе данных.

Прошло еще несколько часов. Мои глаза горели, шея затекла, но я начала видеть проблески логики в этом безумии. Я сортировала, фильтровала, выявляла закономерности. Постепенно хаос начал обретать форму. Музыка сменилась на что-то более спокойное, помогающее сосредоточиться. В какой-то момент я поймала себя на том, что почти улыбаюсь, увлеченная этой головоломкой.

Ближе к рассвету я сделала перерыв, чтобы выпить кофе и перекусить. Глядя в окно, я увидела, как начинает светать. Город просыпался. Где-то там, в своих роскошных апартаментах, спал Коул Блэк, уверенный в моей неудаче. Что ж, ему придется подождать. Его ждет сюрприз.

С новыми силами я вернулась к работе. Знала, что впереди еще много трудностей, но теперь я чувствовала, что смогу это сделать. Я не сломаюсь. Я докажу им всем, чего стою. И докажу это в первую очередь себе. Игра только началась.

Глава 7

Лилиана

Я вернулась к столу. Взяла блокнот и разноцветные ручки. Если цифры на экране были врагом, их нужно было выманить на нейтральную территорию.

Я начала старомодно, от руки. Мой почерк был резким, угловатым.

«Главный вопрос: как увеличить возврат мелких займов при нулевом бюджете?»

Ноль. Чёртова шутка.

Я грызла кончик ручки. И вдруг меня осенило: не вложить деньги – сэкономить там, где их тратят неэффективно. Административные издержки. Время. Рутина. Если автоматизировать, упростить…

Мысли понеслись. Я начала строить гипотезу – грубую, сырую, но свою. Не так, как учили в учебниках. Как чувствовала кожей, помня, каково это – ждать стипендию и ненавидеть бюрократию.

Внезапно в тишине прозвучал резкий стук в дверь. Громкий, начальственный. Я вздрогнула.

Кому в десять вечера?

– Лилиана Милтон? Откройте, университетская администрация.

Голос был мужским, безэмоциональным. Ледяная струя пробежала по спине. Слово «деканат» всплыло тут же – в связке с угрозой Коула.

Он не шутил. Он начал действовать.

Я медленно открыла.

На пороге стоял мужчина в строгом костюме. Рядом – женщина с папкой. Оба с бейджами службы безопасности.

– Мы проводим плановую проверку соответствия условий проживания стандартам университета. Можем войти?

Это был ультиматум. Я молча отступила.

Они вошли, и моя комната вдруг стала выглядеть убогой под их оценивающими взглядами. Женщина проверяла розетки. Мужчина открыл шкаф, потом его взгляд упал на мой стол – на ноутбук, на разбросанные листы с формулами.

– Что это за материалы? – спросил он.

– Учебные. Готовлюсь к семинару.

– Семинару по… микрофинансированию? – Он прочёл заголовок. Его глаза сузились. – Не ваша специализация. И данные выглядят… внутренними.

Меня бросило в жар. Он знал.

– Мне их предоставили для учебного проекта, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Всё законно.

Он промолчал пару секунд, изучая меня. Потом кивнул женщине.

– Замечаний по помещению нет. Но советуем быть осторожнее с… сторонними проектами. Университет ценит конфиденциальность. Хорошего вечера.

Они вышли так же резко, как и появились.

Я осталась стоять посреди комнаты. Руки дрожали.

Это была не проверка. Это был сигнал: «Мы видим тебя. Шаг в сторону – и будут проблемы.»

Я медленно подошла к столу и села. Ярость смешалась с новым, гнетущим страхом – страхом перед системой. Он был частью машины, которой принадлежало здесь всё.

Я посмотрела на свои записи. На гипотезу, которая минуту назад казалась прорывом. Теперь она выглядела наивной.

И тут мой взгляд упал на фотографию с мамой и сестрой. Они улыбались. С верой. В меня.

Я с силой вытерла глаза.

Нет. Нет, блядь.

Этот визит лишь доказал одну вещь: я их боюсь. Значит, нужно играть так, чтобы их страх не имел значения.

Я снова взяла ручку. Но теперь не для того, чтобы строить гипотезы. Я начала составлять документ – хронологию работы, источники данных (с пометкой «предоставлено А. Вольдерхольдом по запросу К. Блэка»). Я превращала свою работу в досье – на себя. И на них.

Если придут снова – я выложу это перед ними. И перед деканом. И перед кем угодно.

Усталость отступила, сменившись холодной, чёткой решимостью.

Игра перешла на новый уровень. Теперь это была моя воля против их системы давления.

Я подошла к окну. На парковке, в тени, несколько минут стояла тёмная спортивная машина. Стоило мне опустить жалюзи – машина тихо уехала в ночь.

Глава 8

Лилиана

Решение было отправлено Алексу ровно в полночь через 3 дня. Я не пошла спать – просто сидела перед потухшим экраном ноутбука, чувствуя, как адреналин медленно отливает, оставляя после себя леденящую пустоту и лёгкую дрожь в кончиках пальцев. Я сделала всё, что могла. Больше – ничего.

Утро встретило меня тяжестью во всех конечностях и звонком с неизвестного номера. Голос в трубке был низким, немного хриплым – будто после долгого молчания или недосыпа.

– Милтон. Коул. Конференц‑зал в библиотеке. Через час.

Он положил трубку, не спросив, могу ли я. Но в его тоне не было прежней высокомерной команды – лишь усталая констатация факта. Как будто эта встреча была неизбежна.

Я пришла первой. Зал был пуст и тих, пахло старыми книгами и полиролью. Я выбрала место не в первом ряду и не за трибуной, а сбоку – у окна. Чтобы видеть его, когда он войдёт.

Он появился ровно через час. Не в костюме, а в тёмной спортивной одежде – штанах для бега и футболке с капюшоном, натянутым на голову. Лицо было свежевыбритым, но под глазами залегли тени. В руке он держал ту самую распечатку моего отчёта; уголки листов были загнуты и испещрены пометками.

Он увидел меня, молча кивнул и сел напротив – через два пустых кресла. Положил отчёт на сиденье, между нами, словно обозначая нейтральную территорию.

– Я прочитал это ночью, – начал он без предисловий. Голос звучал глуховато. – После вечерней тренировки и перед утренней. Дважды.

– И? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– И ты была права. На всех уровнях. – Он выдохнул, провёл ладонью по лицу. Движение вышло усталым, по‑человечески простым. – Данные, которые Алекс собирал полгода, ты перелопатила за две недели. И не просто проанализировала. Ты нашла болевые точки, о которых мы даже не догадывались. И предложила… не решение, а хирургическую операцию.

Он посмотрел на меня, и в его карих глазах не было привычной снисходительности – лишь тяжёлая, неохотная ясность.

– Алекс в восторге. Консультант в шоке, но согласен. Проект утверждён. Полностью. Со всеми твоими «безрассудными», как они говорят, предложениями.

Он сделал паузу, будто давая мне время осознать. Но я молчала. Ждала «но».

– Но, – произнёс он, и я внутренне напряглась, – это не просто учебный проект теперь. Это станет пилотом для всей программы микрофинансирования в HIU. И ответственность за его реализацию… ложится на тебя. У проекта есть еженедельная оплата. Для тебя это большой плюс – с учётом отстранения в «Бинго».

Я не ожидала этого.

– Почему? – вырвалось у меня. – Почему не на вашу команду? Не на Алекса?

– Потому что это твоё детище, – отрезал он. – Ты его придумала. Ты знаешь каждый его нерв. И потому что… – он запнулся, словно подбирая слова, дающиеся с трудом, – я видел, как ты играешь в баскетбол.

Это было настолько неожиданно, что я моргнула.

– Что, я играла в него в школе?

– Не буквально, – он усмехнулся беззвучно. – Я видел, как ты играешь в эту игру. В нашу игру. Ты не бежишь от давления. Ты идёшь в него. Как на последних секундах матча, когда счёт равный, а у тебя мяч. Ты не ищешь, кому его отдать. Ты идёшь до конца. Рискуешь. Или выигрываешь, или проигрываешь вчистую. Такой игрок… он либо ломает игру, либо меняет её. Мне интересно, что сделаешь ты.

Он говорил о моём отчёте, но метафора была прозрачна. Он видел во мне игрока. Может, даже – соперника.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь – работа, – он встал, потянулся, и я невольно отметила, как мышцы спины играют под тканью футболки. Спортсмен. Не просто мажор. – Ты будешь главной по проекту. Будешь отчитываться мне. Не потому, что я хочу тебя контролировать, – он обернулся, и его взгляд стал жёстким, как на корте перед решающей игрой, – а потому что я буду твоим… скажем так, личным тренером. Я буду давить на тебя. Требовать большего. Ломать твои решения, если они слабые. И защищать их перед советом, если они сильные. Потому что моя команда – будь то «Соколы» или этот проект – должна быть лучшей. Понятно?

Это был новый Коул. Не тот, что унижал в кофейне. Это был капитан. Лидер. Требовательный, беспощадный, но справедливый в своей жестокости. Он предлагал не наказание и не милость – он предлагал партнёрство на условиях войны. Самых высоких ставок.

– А если я откажусь? – спросила я больше из упрямства.

– Не откажешься, – ответил он просто. – Потому что для таких, как ты – голодных, злых, талантливых – это единственный шанс не просто выжить здесь, но и забрать то, что по праву твоё. А ты хочешь забрать. Я это вижу. А ещё тебе нужны деньги.

Он был прав. Чёрт возьми, прав.

– Расписание, – сказала я деловым тоном, принимая правила.

– Первая встреча – завтра в семь утра. На баскетбольной площадке.

– На… площадке?

– Я сказал, ты будешь отчитываться мне, – в его глазах мелькнул знакомый опасный огонёк. – Мои дни начинаются в пять утра на корте. С семи до восьми – время на разбор стратегии. Твоей стратегии. Не опаздывай. И надень кроссовки.

Он развернулся и пошёл к выходу, оставив меня сидеть с открытым ртом. Баскетбольная площадка. В семь утра. Это было так абсурдно и так… по‑Коуловски. Перенести деловые встречи на свою территорию. Буквально.

– И, Милтон, – он обернулся на пороге; его силуэт чёрным вырезался на фоне светлого коридора, – ты выиграла этот раунд. Чисто. Уважаю. Но игра только начинается. Не расслабляйся.

Дверь закрылась. Я осталась одна в тихом зале, глядя на его помятый отчёт на соседнем кресле. Пахло потом и спортивной резиной – запахом, который он принёс с собой. Запахом его мира.

Я медленно улыбнулась. Не радостно. По‑волчьи.

Хорошо, капитан. Вы хотите видеть, как я играю? Увидите. На вашем поле. По вашим правилам. Но я уже училась читать вашу игру. И у меня появлялись свои козыри.

Вставая, я взяла его экземпляр отчёта. На титульном листе, рядом с моей фамилией, он написал, что‑то быстрым, размашистым почерком: «Слишком хорошо для „финаскласса“. Докажи, что можешь не только думать, но и делать. К. Б.»

Вызов. Принят.

А ещё я знала: этот проект – не просто работа. Если всё сложится, он может принести грант. Настоящий, весомый грант – сумму, которую не придётся делить ни с кем. Деньги, которые останутся у меня. Деньги, которые дадут мне свободу. Не иллюзорную, а реальную – ту, о которой я даже не смела мечтать, когда подписывала договор с «Бинго». Это меняло всё.

Глава 9

Лилиана

Ровно в 6:55 я стояла перед пустой баскетбольной ареной «Соколов». Воздух внутри был прохладным, пах краской, резиной и… усилиями. Сотни тысяч потраченных здесь часов витали в тишине. Мои дешёвые кроссовки жалобно скрипели по безупречно натёртому паркету. Я чувствовала себя иконоборцем, ворвавшимся в храм.

Он появился ровно в семь – не из раздевалки, а с центральной линии, будто материализовался из утреннего тумана за огромными окнами. В чёрных компрессионных лосинах и серой майке, взмокшей от первой тренировки. Мяч он вёл одной рукой; его удары о паркет отдавались в тишине гулким, ритмичным эхом – как отсчёт времени до начала чего‑то неизбежного.

– Не опаздываешь. Уже прогресс, – его голос, слегка хриплый от нагрузки, прозвучал громче, чем ожидалось. Он не подошёл ближе, остановившись в нескольких метрах, продолжая легко вести мяч между ног, не глядя на него. Его глаза изучали меня – мой спортивный костюм, мою напряжённую позу. – Расслабься. Я не съем тебя. По крайней мере, не в первую же встречу.

– Я не для того пришла, чтобы расслабляться, – парировала я, заставляя себя расправить плечи.

– Вот и отлично, – он резко поймал мяч, зажав его на бедре. – Потому что проект – это не только цифры на бумаге. Это дисциплина. Тайминг. Умение видеть поле и предугадывать действия противника. В нашем случае – противника в виде бюрократии, глупости и инерции. Так что забудь про конференц‑залы. Твоя новая рабочая зона – вот она.

Он жестом обозначил пространство корта.

– Мы будем… играть в баскетбол? – недоверчиво спросила я.

– Мы будем думать, как игроки, – поправил он. Он начал медленно обходить меня по кругу, и я невольно повернулась к нему, следуя взглядом. – Проект – это матч. У тебя есть команда? Нет. Ты – соло‑игрок против пятёрки. У тебя есть тайм‑ауты? Нет. Есть только игровое время. Фолы? Будут постоянно. Твоя задача – не просто забросить мяч. Тебе нужно переиграть. И для этого нужно понимать игру изнутри.

Он внезапно сделал рывок и лёгким, почти небрежным движением бросил мяч прямо в меня. Я инстинктивно поймала его на груди, и сила броска заставила меня сделать шаг назад. Кожа мяча была тёплой и шершавой от его ладоней.

– Вот твой «проект», – сказал Коул. – Что будешь делать?

– Я… проведу его к цели, – ответила я, сжимая мяч.

– Как? – он стоял неподвижно, заложив руки за спину, как тренер. – Покажи. Дриблинг. От щитка до щитка.

Я сглотнула. Баскетбол? Я последний раз держала мяч в школе на физре. Но отступать было нельзя. Я неуверенно ударила мячом об пол. Он отскочил криво. Я сделала несколько неуклюжих шагов – мяч едва не ушёл из‑под его контроля.

– Слабовато, Лилиана! – крикнул он, и в его голосе прозвучала знакомая издёвка, но теперь в ней был оттенок азарта. – Твои оппоненты выбьют его у тебя на первом же заходе! Сильнее! Контролируй его! Он – твоя идея. Ты ему позволяешь болтаться как попало?

Я стиснула зубы, сосредоточилась, ударила сильнее. Ещё раз. Мои движения стали чуть увереннее. Я дошла до противоположного щита, развернулась.

– А теперь обратно! Быстрее!

Я побежала, ведя мяч, уже немного привыкнув к его ритму. Когда я была на середине пути, он внезапно шагнул мне наперерез, перегородив дорогу широко расставленными руками. Я резко остановилась, едва не врезавшись в него. Расстояние между нами сократилось до сантиметров. Я запыхалась, он же дышал ровно, глубоко, и от него исходил сконцентрированный жар. Его глаза смотрели прямо в мои.

– Вот тебе и первое препятствие, – произнёс он тихо, и его взгляд скользнул по моему вспотевшему лбу к губам. – Непредвиденное. Агрессивное. Что будешь делать? Сдашься? Или обойдёшь?

В его взгляде была не только проверка. Там была искра – та самая, опасная и магнитная. Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки, и это было не только от напряжения игры.

– Обойду, – выдохнула я.

– Как?

Я не отвечала. Вместо этого я сделала резкое движение плечом влево, а затем быстро повела мяч правой рукой, пытаясь проскочить справа. Он среагировал молниеносно, шагнул в ту же сторону – и наше плечо коснулось плеча. Тёплый, твёрдый контакт, мгновенный и обжигающий.

Мяч у меня выбили, но он даже не посмотрел на укатывающийся снаряд. Он смотрел на меня. Мы стояли так близко, что я видела капельки пота на его висках и золотые искорки в тёмной глубине его глаз.

– Наивный финт, – прошептал он. Его дыхание коснулось моего лба. – Но дерзкий. Мне понравилось. Однако в следующий раз… будь хитрее.

Он медленно, будто нехотя, отступил, разорвав это напряжённое поле. Поднял мяч с пола одним лёгким движением.

– Ладно, с базовым пониманием проблем всё ясно, – сказал он уже более деловым тоном, но хрипотца в голосе осталась. – Теперь стратегия. Обойди меня ещё раз. Но в этот раз… не просто беги. Заставь меня поверить, что ты пойдёшь в одну сторону. Иди в другую. Весь наш проект – это один большой финт. Мы показываем одно, а делаем другое. Поняла?

Я кивнула, всё ещё пытаясь отдышаться и отогнать навязчивое воспоминание о тепле его тела.

– Да.

– Тогда покажи.

Игра началась снова. Но теперь это была не просто тренировка – это был танец. Вызов и ответ. Его взгляд, прикованный ко мне, читал каждое моё движение. Моя ярость и упрямство превращались в концентрацию.

Один раз мне почти удалось его обмануть: я заставила его сделать ложный выпад и проскользнула мимо. Он не стал меня догонять, только обернулся – и на его лице промелькнуло нечто вроде уважительного удивления.

– Лучше, – бросил он. – Гораздо лучше.

К концу часа я была мокрая как мышь, дыхание сбилось, руки дрожали от непривычной нагрузки. Он же казался лишь слегка разгорячённым.

Он подвёл итог у самой раздевалки:

– Завтра в семь. Ты принесёшь детальный план первых трёх шагов внедрения. И будь готова… к более жёсткому прессингу.